Воспоминания в письмах | Глава 19: Очевидно
Аксон стремительно вышел из комнаты. Мысли тяжело давили, ладони были влажными от пота. Он узнал почерк матери, даже никогда прежде его не видя. Каждая буква словно уже была выжжена в памяти сына, и написанное на последней странице было предельно ясно:
«Я пришлю следующую главу после того, как на свет появится мой сын. Пожалуйста, молитесь, чтобы он родился здоровым. И я дам ему имя… Аксон.»
Это была она. Ошибки быть не могло.
Аксон тут же вызвал такси, сердце билось так сильно, будто готово было вырваться из груди. С каждым толчком машины его тело немело.
Осколки истории складывались в путаную картину. Он пока не мог собрать всё воедино, но одно знал наверняка. Это не случайность. Этот роман действительно написала его мама.
Аксон сжал кулаки, глядя в окно. Небо затягивало дождевыми тучами, а тиканье наручных часов звучало невыносимо громко.
Внутри машины царила тишина, но именно это мерное «тик-так» стало самым ненавистным звуком в мире. Оно было слишком медленным и каждый раз напоминало, что время утекает сквозь пальцы.
— Спешите, молодой человек? Вы плохо выглядите, — заметил водитель, уловив его напряжение.
Аксон не стал отрицать, лишь кивнул и натянуто ответил:
— Да. Если задержусь, могу потерять что-то важное.
Водитель прибавил скорость, свернул на объездную, избегая пробки в центре, где вот-вот должен был пролиться дождь. Сколько раз Аксон поблагодарил его, он уже не помнил, но в итоге добрался домой на удивление быстро.
Парень несколько раз нажал на звонок, а, убедившись, что отца нет, открыл дверь своим ключом. Прямо с порога рванул в кабинет и начал переворачивать всё на своём пути. Чем больше искал, тем сильнее дрожали руки.
Он уже перечитал почти все книги и рукописи матери. Отчаявшись, опустился на пол. Если бы отец действительно спрятал тот манускрипт, о котором помнил Аксон, он бы уже его нашёл.
А если дело было в чём-то другом?
Неожиданно в голову пришла мысль, может быть, это связано с тем самым другом, о котором говорил отец? Если так, то разгадка крылась вовсе не в кабинете мамы…
Аксон направился в место, куда никогда прежде не входил. Всё вокруг было чужим, незнакомым. Он пообещал себе попросить прощения потом, но сейчас ситуация не терпела промедления. Возможно, если объяснит, отец поймёт.
Неудивительно, что комната оказалась заставлена книгами матери. Даже если его жены больше не был рядом, он точно оставался её преданным поклонником. Именно поэтому на поиски рукописи ушло время.
Рукопись лежала спрятанной в ящике прикроватной тумбы. Доказательство того, что он наконец-то отыскал автора этой истории… даже если её уже давно не было рядом.
Аксон провёл большим пальцем по имени матери на титульной странице. Каждый штрих в слове «Ликхит» заставлял его слёзы хлынуть сильнее.
— Это была ты, мама?.. — голос сорвался, захлебнувшись всхлипом. Но оставался вопрос, на который он не находил ответа. Откуда она знала всё то, что происходило между ним и Сонгджамом?
Теперь, однако, разгадка могла быть у него в руках.
Аксон спустился в гостиную, надеясь застать отца, чтобы поговорить. Оригинальная рукопись «Songjam Nai Aksorn» была отпечатана на любимой пишущей машинке матери. Той самой, что отец всё ещё бережно хранил, хоть ею давно никто не пользовался.
Снаружи лил проливной дождь, холодный ветер не приносил облегчения. Аксон разложил страницы, которые ему отдала Напа, рядом с оригиналом, раскрытым на месте, где остановился. Он не знал, написала ли мама что-то ещё.
Ведь в тот день, когда он открыл глаза этому миру… она закрыла свои навсегда.
И всё же казалось, что перед уходом она успела оставить немного больше. Аксон жадно читал, впитывая каждое слово, словно был первым и единственным читателем. Даже Напа не видела этот фрагмент.
Сонгджам вернулся из церкви уже после заката. В комнате было темно, окна напротив пусты. Он ходил взад и вперёд, отказываясь зажечь свет, освещаемый лишь бледным сиянием полной луны.
Он остановился у зеркала, склонился… а потом осел на пол. Никто бы не узнал, о чём Сонгджам думал в тот миг.
Аксон сжал губы, понимая, что изменить уже случившееся невозможно.
Времени больше не было. Он выбежал из дома под дождь, так и не дочитав. Страх сжимал сердце. Если он замешкается хоть на мгновение, даже одна страница может навсегда украсть у него Сонгджама.
Аксон добежал до дома соседки. Отчаянное выражение на лице заставило её сразу насторожиться, едва дверь открылась.
— Конечно… Хочешь, я сама отвезу? Ты ужасно выглядишь.
Он не хотел никого утруждать, но теперь не доверял даже себе.
Женщина села за руль, и они рванули сквозь дождь. Она не понимала, что происходит, но знала этого юношу. Обычно сдержанный, сейчас он был неузнаваем.
Аксон снова склонился над рукописью, показывая дорогу. Эта поездка должна была решить, сможет ли он изменить финал истории.
Потому что в романе всё заканчивалось так:
Сонгджам шагнул в зеркало, пытаясь пройти сквозь него… но стекло с той стороны разлетелось осколками, оставив лишь острые, холодные фрагменты на полу.
Аксон прижал рукопись к груди и поднял глаза на дорогу. Дождь уже стих, небо очистилось. И единственное, что сейчас связывало его мир и мир Сонгджама, это та же самая луна, полная и одинокая, без единой звезды.
— Когда отец вернётся, скажите ему, что я пошёл за ним, — произнёс он, когда машина остановилась у его дома. Соседка встревоженно посмотрела на него, но кивнула.
— Конечно. Нужно ещё что-нибудь?
— Нет, я уже и так слишком потревожил.
Он улыбнулся, хотя это была скорее судорога, чем настоящая улыбка. Сложив ладони в благодарном жесте, вышел из машины.
Шаги были тяжёлыми. Каждый пролёт лестницы походил на гору. Только тогда он заметил, что его ноги дрожат. На последнем этаже оставалось всего несколько шагов до комнаты, и он не знал, будет ли Сонгджам всё ещё ждать его там.
— Тётя? — окликнул Аксон, увидев хозяйку общежития перед своей дверью.
Та резко обернулась, слова торопливо слетали с её губ:
— Я столько раз стучала, а ты не отвечал! Я так волновалась, что чуть не открыла своим ключом!
— Я выходил… Что-то случилось?
— Я слышала звук бьющегося стекла в твоей комнате.
Аксон сжал кулаки и рывком распахнул дверь. Темнота рассеялась, когда вспыхнул свет. Но в итоге… он возненавидел этот свет.
Ненавидел, как он глушил лунное сияние.
Ненавидел… ненавидел то, как безжалостно он вскрывал правду.
Зеркало было на месте. В комнате ничего не изменилось.
Там больше не было комнаты Сонгджама. Не осталось следа юноши, который всегда ждал его по ту сторону.
Теперь зеркало отражало лишь пустую комнату.
Аксон не обратил внимания на хозяйку, продолжавшую наблюдать за ним. Нетвёрдыми шагами подошёл к зеркалу. Дрожащими руками коснулся холодной поверхности, будто пытаясь вернуть хоть что-то… хоть кого-то.
Но сколько бы он ни старался…
Ничего не осталось.
В отражении был лишь его собственный лик, искажённый слезами. Аксон рухнул на пол, захлёбываясь рыданиями. Ничто больше не могло вызвать улыбку.
Комната отзывалась только его приглушёнными всхлипами. Даже хозяйка, не выдержав, тихо отступила и осторожно прикрыла за собой дверь.
Может быть, только выплакавшись, он снова обретёт силы.
— Почему ты не подождал?.. — сорвавшимся голосом прошептал он, продолжая гладить ладонью холодное стекло. Мысль о том, что он больше никогда не увидит Сонгджама, разрывала сердце. — Даже если бы мы не могли прикоснуться друг к другу…
Даже если бы жили в разных мирах… пожалуйста… пожалуйста, останься со мной, как прежде.
Луна скрылась за плотными тучами. Ночь сгустилась, как и положено ночи утраты. Аксон не знал, как пережить это. В ушах ещё звучала музыка, которую Сонгджам любил ставить для него.
Покрасневшие глаза скользнули по комнате и остановились на двери, за которой стихли тяжёлые шаги.
Аксон нахмурился. В эту минуту он ждал… он хотел…
Перед дверью застыла знакомая тень. Его тело оцепенело, стало свинцовым.
Под дверь скользнул лист бумаги.
Сердце едва не вырвалось из груди.
Собрав последние силы, он поднялся и подошёл. Бумага становилась всё отчётливее, пока он не наклонился и не поднял её.
И по щекам снова хлынули слёзы.
Он узнал этот почерк. Почерк того, кого любил больше всего.
Аксон прижал листок к груди. Эйфория была столь сильной, что почти лишала рассудка. Но тут… внутрь проскользнул ещё один лист.
Аксон сел прямо у двери, не в силах дышать.