Воспоминания Рати | Глава 7: Пхра Суратхи Тамматханапич
Когда визит подошёл к концу, двое высокопоставленных чиновников уже покинули посольство, оставив одного — он явно не спешил уходить, словно желал остаться ещё на мгновение. Но, обернувшись, чтобы заговорить с тем, кого хотел задержать, он увидел, что тот уже отвернулся и направился обратно в консулат.
Казалось, вместо близости между ними образовалась трещина. Словно возникла обида.
После отъезда представителей королевского двора дипломатическая делегация продолжила обсуждение вплоть до позднего вечера. Рати внимательно перечитывал королевское послание на французском, чтобы убедиться, что все офицеры поняли его содержание. Затем он устало опустился на стул, не скрывая своей тревоги. Беспокойство витало в воздухе.
— Я ожидал, что они будут искать взаимную выгоду. Но почему им так важно, чтобы королевские чиновники говорили по-французски? — недовольно проворчал Най-Флориан, тот самый, кто в своё время и предложил назначить Рати переводчиком.
— Возможно, потому что Его Величество сам вырос за границей. Как и Рати. После вчерашней аудиенции он был полон восхищения… но и усталости — от того, как мало людей в его окружении понимают иностранные обычаи. Консерватизм, цепляющийся за старое, вызывает у него опасения, что королевство останется позади.
— И как это связано с нашим участием в конвенции? — сразу же вмешался Най-Амм.
— Выгода здесь, очевидно, не только символическая. Они даже упоминают военную мощь в рамках переговоров, хотя казалось бы — при чём тут образование? Очевидно, что цель — создать альянсы. И наши интересы в этом деле никому не тайна.
Слова только усилили подавленность Рати.
— Я боюсь, что они могут удержать делегацию в Сиаме как средство давления. Ведь страна редко оставляет у себя иностранных дипломатов. Если они проявят хотя бы тень настороженности — это уже будет симптомом. А я… я идеально вписываюсь в их ожидания. Если бы не эта инициатива, они бы всё равно нашли способ затянуть наше пребывание.
Най-Флориан посмотрел на юношу, которого давно считал младшим братом, и с печалью покачал головой:
— Оставляю решение за вами. Если это поможет в тех переговорах, которые действительно важны — я готов быть полезным. На самом деле… я боюсь не того, что нас задержат. Я боюсь, что задержат только меня. Что я останусь здесь один.
После этих слов воцарилась тишина. Рати оглядел присутствующих, затем тихо выдохнул. Да, пока они вместе — ничего страшного. Но остаться в одиночестве… вот чего он боялся по-настоящему.
— Думаешь, тебя удержат как заложника?
— Не до такой степени. В конце концов, я не настолько важен.
— Кто тебе это сказал? — с беспокойством отозвался Най-Бенуа. — Формально ты всего лишь переводчик, нечто вроде дополнения к культурному обмену. Но все прекрасно знают, что ты — приёмный сын посла. И все знают, какое значение Тан Лютен тебе придаёт. Ты — идеальный символ. Идеальная гарантия.
— Что ж… будем наблюдать. Если у них и правда есть какие-то намерения — рано или поздно они себя проявят. А пока… поужинаем и отдохнём. Завтра выходной. Куда бы ни направлялись — держитесь настороже.
— Поняли, — хором раздалось в ответ.
— Рати… — окликнул его отец, когда все начали расходиться. Тон был тихим, но тревожным. — Твой новый знакомый… Ему можно доверять?
Ужин, как обычно, подали на открытой веранде. Рати сидел, молча уставившись на еду, которую прислали из дома Суанг Суралай. Мысли роились в голове. Почему именно Тиратхон должен был принести ту весть? И почему сделал это с такой неторопливой основательностью — словно точно знал, какое значение для него это имеет?
Может быть, с самого первого дня, как только он приехал в Сиам, всё это уже было частью какой-то игры?
— Вас что-то тревожит? — спросила Мом Джем, заметив, как Рати уже несколько минут только ковыряет еду, не притрагиваясь к ней. — Работа сегодня выдалась особенно тяжёлой?
— Пи Джем… как думаете, иностранцы приезжают в Сиам исключительно ради своей выгоды?
— Сказать, что пользы нет вовсе — было бы ложью. В любом деле есть хоть какая-то выгода, большая или малая. Но я уже много лет служу при консульстве, повидала и хорошее, и плохое. Сиам действительно гостеприимен к иностранцам, но ведь и мы не остаёмся внакладе — ищем, чем они могут быть полезны для нас.
— Пи Джем, вам бы самой работать в консульстве. Иногда говорите разумнее, чем половина персонала, — попытался пошутить Рати.
Служанка скорчила недовольную гримасу.
— Ох, Кхун Рати, если бы я не беспокоилась о вас, разве осмелилась бы говорить так прямо? — Рати в ответ изобразил насмешливую улыбку, но тут же тяжело вздохнул, будто вся вера в мир рухнула в один выдох.
— Я боюсь, что личная выгода может идти раньше дружбы… И это меня пугает. А если бы вы, Пи Джем, решили, что кто-то подружился с вами, но на самом деле преследует свои скрытые цели — что бы вы сделали?
— Не знаю. Такие вещи можно понять только на собственном опыте. Вон, возьмите кухонную прислугу. Они рассыпают перед Най-Мином вежливости — ведь он отвечает за найм персонала. А как получат своё — идут и, обливаясь потом, вкалывают на кухне за обычную плату. Но всё равно держатся с ним хорошо — боятся быть уволенными или получить нагоняй. Всё сложно, правда?
— Не до конца понимаю… но, возможно, у них тоже есть причины. Как у тех поваров, про которых вы говорите.
— Так и есть. У каждого — свои причины. Самое главное — внимательно наблюдать: делают ли они это по необходимости или по умыслу. Понимаете?
— Пожалуйста, уберите со стола, Пи Джем. Я доел.
— Тогда я оставлю немного фруктов в вашей комнате — вдруг проголодаетесь ночью.
— Хорошо. Ах, Пи Джем, — окликнул он её, когда она уже собиралась уносить посуду. — А во сколько обычно приходит посыльный за тиффином?
— Утром. Забирает одну корзину и приносит другую на ужин. Утро и вечер — туда-сюда. Терпеть не могу это… особенно после того, как Куи рассказал мне, кто его хозяин. Зная это и видя, как всё это связывают с вами, я всё больше теряю к нему симпатию.
— Ну как же! Я ведь вам уже говорила! Память у вас, Кхун Рати, как у рыбы, — Мом Джем подошла ближе и понизила голос: — Этот Пхра Суратхи Тамматханапич — он, говорят, тянется к юношам. Лучше держаться подальше. Примете от него доброту — а потом, не дай Бог, он захочет получить что-то взамен…
— Вот оно! — вскрикнул Рати так громко, что Мом Джем испуганно отпрянула. — Теперь я понял, почему его имя показалось мне знакомым!
— Что?.. Не говорите мне, что вы всё это время принимали еду от него — и не знали, кто он такой?! — Мом Джем всплеснула руками, а Рати уставился в пространство с раскрытым ртом и перекошенным от раздражения лицом.
Он то дёргал губами в одну сторону, то в другую — пока, наконец, не метнул на служанку разгневанный взгляд.
— Вот же бесит! Сначала он представился как Тиратхон. Потом — как Мом Раджавонгс с каким-то длинным, труднопроизносимым именем. Потом заявил, что он — университетский преподаватель, и я поверил, что он учит студентов! А выходит, он высокопоставленный чиновник, который на самом деле обучает будущих преподавателей! И в довершение всего — он не кто иной, как Пхра Суратхи Тамматханапич! И ни разу не удосужился сказать мне об этом прямо! Он намеренно ввёл меня в заблуждение, Пи Джем!
— Если Най-Май ещё раз сунется — гоните его в шею! И чтоб ни пылинки от их дома здесь не осталось!
— Я только этого и ждала, — с энтузиазмом отозвалась Мом Джем. — Ну всё, Най-Май, держись!
— Кхун Рати, — раздался голос, и юноша обернулся. К нему наполовину бегом, наполовину быстрым шагом спешил Най-Куи. — Для вас оставили письмо. Сказали, передать лично в руки.
— Нет. Имени не назвали. Просто передали охране у ворот.
Рати взял письмо и направился к себе. Когда он слегка встряхнул конверт, в воздухе повис лёгкий аромат. Бумага была простой, без подписей и меток, что вызвало сомнение: стоит ли вообще её вскрывать?
Он положил письмо на кровать и занялся подготовкой одежды для визита во дворец Суриякон. За неделю, проведённую в Сиаме, он понял, что мода здесь заметно изменилась: мужчины всё чаще носили тканевые брюки вместо традиционного набедренного платка, а чиновники высокого ранга предпочитали европейские жилеты и костюмы — иногда сочетая их с традиционными элементами. Его гардероб не выглядел неуместным, но визит к старшим в родовой дворец требовал особой аккуратности.
Отец мог надеть что угодно — ему многое прощалось. А вот Рати нужно было быть осторожным, чтобы не вызвать негодования.
Он долго выбирал и в итоге остановился на рубашке светлого оттенка с королевским узором. В памяти всплыл красивый набедренный платок. Да, подарок от Кхун Чая Тиратхона… точнее, от Пхра Суратхи Тамматханапича — полученный на празднике. Хоть даритель ему теперь и не по душе, платок был уместен для предстоящего визита.
Подготовка была завершена, но день казался самым долгим за всё его пребывание в Сиаме. После отъезда Великого Камергера в консульстве шли бурные обсуждения, затянувшиеся до самой ночи.
Рати принял ванну, чтобы хоть немного освежиться, и надел старую, изношенную майку, которую тайком прихватил из дома, чтобы не попасть под раздачу от сестры. Она всегда ворчала, что он не расстаётся с поношенными тряпками. В паре со свободными штанами — идеальный наряд, чтобы просто полежать и забыться. Но взгляд его вновь упал на нераспечатанный конверт.
Он вздохнул, сел и вскрыл письмо.
«Мне нужно кое-что объяснить, Рати. Думаю, ты злишься и считаешь, что я специально тебя обманул, чтобы сблизиться. Я подожду тебя у пристани до девяти вечера. Надеюсь, ты дашь мне шанс объясниться.
Рати уставился на лист, положил его себе на колени. Чувство было… странное.
Что он собирается объяснить? Или просто боится, что если я отдалюсь, его план не сработает?
Он посмотрел на часы. Было уже больше десяти… почти одиннадцать. Молодой господин, наверное, давно ушёл — встревоженный и подавленный. Что ж, пусть теперь сам немного поволнуется.
Завтра Рати поедет во дворец Суриякон — отличный предлог, чтобы держаться подальше от него.
Но тогда почему ему, а не Тиратхону, так не по себе?
Он крутился в постели, не в силах заснуть, словно внутри осталось нечто незавершённое. Даже тёплый медальон матери, прижатый к груди, не приносил привычного утешения.
В конце концов, он поднялся с кровати и вышел на веранду — в то место, где он обычно ел в одиночестве. В доме было тихо, тишина даже пугала. Рати прошёл в сад. Только плеск воды о берег и ночные звуки сопровождали его шаги. У калитки возле реки дежурили стражники: кто-то сидел, кто-то прохаживался.
Пристань, о которой говорилось в письме, была пуста и безжизненна. Ну и хорошо. Но… что это за тень отражалась на глади воды? Два круглых объекта поднимались и опускались на волнах. Почему охрана их не замечает? Может, это поплавки?
Любопытство пересилило. Рати подошёл ближе.
Когда он приблизился, понял: это вовсе не буи.
Две головы, покачивающиеся на воде.
Он замер. Люди сидели в маленькой лодке, привязанной к шесту. Один из них клевал носом — казалось, ещё чуть-чуть, и он свалится в реку.
Рати шагнул ближе, стараясь разглядеть их лица.
— Кхун… Кхун Чай? — Рати распахнул глаза, поспешно шагнув на пристань. — Почему ты всё ещё здесь? Почему не поднялся? Сколько времени ты уже сидишь в этой лодке?! Это же невероятно опасно!
— Я ждал тебя. Знал, что ты придёшь.
— Прийти к тебе? — фыркнул Рати. — Я просто не мог уснуть и вышел подышать! А если бы я не вышел? Ты бы сколько ещё ждал? Мог бы хотя бы охрану послать — предупредить! — он нахмурился, опустился на корточки и протянул руку. — Поднимайся. Волны сильные. Разве тебе не дурно? И разбуди уже своего слугу!
— У меня… затекли ноги. Я пока не могу двигаться.
Пхра Суратхи Тамматханапич теперь сидел в кресле на веранде у спален, пока его слуга, встав на колени, массировал его онемевшие ноги. Рати стоял неподалёку, скрестив руки, наблюдая. Чтобы поднять его с лодки, потребовалась помощь охраны. Да и пробраться на территорию консульства в столь поздний час тоже было непросто.
Без официального статуса и без личного поручительства со стороны Рати их бы попросту не впустили.
— Гораздо. Спасибо… что не бросил меня посреди Чао Прайя.
— Раз теперь тебе лучше — можешь возвращаться. Я не понимаю, чего ты добиваешься, Кхун Пхра…
— Кхун Чай, — перебил Тиратхон. — Если уж ты не хочешь звать меня Пи Ти, хотя бы называй Кхун Чай, как раньше. Неважно, насколько ты зол — я не хочу, чтобы между нами выросла такая стена.
— Я не могу, — с холодной насмешкой отрезал Рати. — Вы ведь высокопоставленный чиновник. Как я посмею? — внешне его слова звучали вежливо, но за этим тоном скрывалось раздражение, от которого Тиратхон ощутимо сник. — Если бы ты с самого начала сказал правду, мне было бы гораздо проще обращаться к тебе.
— Я хочу кое-что объяснить. Но для этого нужно место… потише. Это не то, что стоит обсуждать при всех.
— Зачем ты вообще пытаешься ко мне приблизиться? Почему ты всё время ищешь этой близости? Неужели наша встреча тогда была не случайной? Ты притворился, будто видишь во мне иностранца, и поспешил помочь. Но по правде — ты, наверное, следил за мной ещё с момента, как я сошёл на берег.
— А как иначе всё это объяснить? Сиаму понадобился переводчик — и вдруг появляюсь я, приёмный сын посла. И кто же оказывается рядом, чтобы убедить меня? Заместитель министра образования, чья резиденция — как по волшебству — расположена буквально рядом с консульством! Всё складывается слишком идеально.
— Ты всё неверно понял, — произнёс Тиратхон и отступил, будто отталкиваемый резкими словами. Он попытался встать перед Рати, чтобы объяснить, уже не думая о том, слышат ли их другие.
— Я узнал об этом только вчера вечером — от своего отца. И не успел тебя предупредить. А причина, по которой Его Величество заинтересовался тобой — это твоя собственная проницательность. Разве это не было заметно на последней аудиенции?
— Я не приближался к тебе ради этого. Я и сам обеспокоен ситуацией. Сначала отец хотел, чтобы я лично сообщил тебе, но я счёл, что это серьёзное дело, которое должна решать вся делегация. После встречи была издана королевская директива, и мой отец получил задание заняться этим вопросом. А я — чиновник Его Величества. Это мой долг. Он знал, что мы знакомы, и попросил меня взять инициативу. Как я мог отказаться? Разве ты не понимаешь, в каком я положении?
— А ты понимаешь — в каком положении оказался я?
— Если бы не понимал… стал бы я ждать тебя до поздней ночи вот так?
Я ведь не упрямый и не пытаюсь тебя принудить. Я просто не хочу, чтобы ты… ненавидел меня. Ни на миг.
— Тогда зачем ты скрывал правду? Даже своё имя. Ты не назвал его мне.
— Потому что… я не думал, что когда-нибудь придётся использовать свой титул для чего-то подобного.