Воспоминания Рати | Глава 33: Свадьба
С дальнего конца дороги доносился ритм барабанов. Впереди процессии шли двое мужчин: один нёс гроздь бананов, другой — стебель сахарного тростника. Они вели за собой шествие с подношениями. Посол Флориан, завидев праздничную процессию, вызвался присоединиться вместе с ещё одним спутником. Многие из сопровождающих взялись нести подносы со сладостями и фруктами.
Рати, идущий позади жениха, хлопал в ладоши и покачивался в такт музыке, излучая любовь к веселью и мелодии.
На полпути он заметил, что многие глаза были прикованы к нему, но один взгляд особенно неотрывно следовал за ним — от человека рядом.
— Боишься, что я потеряюсь в процессии? — с улыбкой бросил Рати.
— Боюсь, что кто-нибудь попытается увести тебя, — быстро ответил Тиратхон, притянул его ближе и прошептал ему на ухо: — Сегодня ты выглядишь потрясающе. Такой красивый, что мне становится тревожно, а вдруг кто-то захочет приударить за тобой?
Рати тут же прекратил хлопать и сложил ладони перед собой.
— Ты тоже хорош, Пи Ти, — сказал он. — Но ты выглядишь ещё более нервным, чем Куи. Осторожнее, а то оконфузишься перед всеми гостями. Пока ты рядом мне нечего бояться. Даже родители невесты до сих пор не потребовали приданого, и всё благодаря твоему влиянию, — заметил Рати и, взглянув вперёд, снова оглянулся на своего слугу — Ноги подкашиваются, Пи Куи?
— Я уже не знаю, как ходить, — с трудом вымолвил тот. — А что делать, если меня не пустят пройти сквозь золотые и серебряные ворота?
Куи говорил с такой обречённостью, словно жалел, что Рати не позволил провести скромную традиционную церемонию с завязыванием нитей на запястьях. Но тот настоял на масштабном празднике. Деревенские жители собрались, чтобы отпраздновать, улица была полна народа, и не почувствовать волнения было невозможно.
Когда они подошли к воротам, украшенным золотом и серебром, солнце начало припекать, заставляя сердца дрогнуть. Им открыли путь. Вскоре Куи и Сои уже сидели на почётных местах — со стороны семьи жениха.
Когда мать невесты раскрыла поднос с приданым, все присутствующие застыли в изумлении. Гости возбуждённо зашептались, а Нанг Чалом утратила дар речи.
Когда-то это была лишь горстка золота, теперь же она с трудом умещалась в ладонях. Не сто монет, а десять купюр по сто бат каждая и сто мешков риса.
Всё это заранее приготовил Рати, чтобы никто не мог обвинить его в скупости. Он хотел, чтобы по возвращении во Францию все, кого он оставлял здесь, были в безопасности и довольны. Родители Мом Сои теперь получили определённый статус, и Рати предусмотрительно обеспечил их, не дав никому возможности воспользоваться ситуацией.
Когда настал момент обмена кольцами, жених и невеста засмущались, а гости дружно и громко приветствовали это. Золотое кольцо, которое Най-Куи задолго до свадьбы приготовил для своей возлюбленной, наконец оказалось у неё на пальце. Он не мог сдержать слёз. Повернувшись к старшим, он поклонился своему господину, которому служил больше двух лет. Тиратхон сидел с величавым видом и сдержанно принял поклон, прежде чем произнести:
— Поздравляю с бракосочетанием. Отныне веди себя достойно, береги жену. А ты, Мом Сои, не становись ворчливой старой женой. Что бы ни случилось, говорите друг с другом. Любите друг друга до самой старости.
— Пусть в вашем доме будет много детей. Я очень рад за вас обоих. Любите друг друга и не знайте бед.
— Спасибо, Кхун Рати и Кхун Пхра. Если бы не вы, не было бы у меня такого прекрасного дня. Обещаю, что позабочусь о Нанг Сои и её родителях. Сделаю всё, чтобы у них не было поводов для беспокойства.
— Благодарю вас за добрые слова, Кхун Пхра и Кхун Рати, — добавила и невеста.
После церемонии Рати присоединился к тётушке Буанпхан. Им подавала Мом Джем, а Пхра Суратхи Тамматханапич тоже сидел с ними за столом. В самом центре красовались угощения, и Рати не смог устоять. Он с интересом наблюдал за молодожёнами, окружёнными родственниками, и чувствовал облегчение, ведь ещё одно беспокойство осталось позади.
— Клейкий рис с кокосовым молоком, кокосовое печенье и лот чонг в кокосовом молоке — три обязательных блюда на свадьбе. Это называется «съесть три чаши». Попробуй, — тётя Буанпхан подвинула угощение поближе, заметив, как Рати смотрит на еду.
— Получите рис, когда доедите, — строго добавила Мом Джем. Она была немного раздражена, но не могла спорить. Изменить такого упрямца, как Кхуна Рати, было невозможно. Может, он просто считал, что иностранцам полагается есть сладкое до солёного.
Тётя Буанпхан мирилась с этим, как и все остальные. Она считала, что только Кхун Пхра может его так баловать.
— Слишком сладко, — заметил Рати, отведав лот чонг, но замолчал, когда Тиратхон протянул руку и вытер ему губы. — Спасибо.
— Ты выглядишь безупречно, как настоящий сиамец. Жаль только, что так спешишь обратно, — сказала тётя Буанпхан, и Рати замер с ложкой в руке. — Может, тебе стоит остаться подольше? Найдётся способ, чтобы ты мог служить здесь, как когда-то Тан Лютен.
Увидев грусть в её глазах, Рати широко улыбнулся:
— Придётся спросить разрешения у начальства, но я всё равно останусь переводчиком при посольстве. Буду ездить по всему Сиаму. Не волнуйся, я тебя не забуду. В прошлый раз уехал всего на месяц, но не хотел покидать тебя так скоро. Пожалей меня, плыть на корабле очень утомительно.
— В тот раз Кхун Рати слёг на несколько дней, — добавила Мом Джем. — Морская болезнь так его скрутила, что он побледнел и пожелтел весь. Было жалко смотреть.
— Точно. Мне и думать страшно о том, что снова придётся подниматься на борт, Пи Джем. Уже тошнит.
— А как же Кхун Белль? Она приедет в Сиам? Мне бы очень хотелось познакомиться. Наверняка она такая же красавица, как Кхунъинг Рунг?
— В ближайшее время Белль вряд ли приедет. Отец знает, что дворец Суриякон ни за что не отпустит её обратно. К тому же она всё ещё учится и не может уехать далеко. Пожалуй, должно пройти ещё несколько лет, — ответил Рати. Затем он повернулся к тому, кто всё это время хранил молчание.
Тиратхон, в отличие от других, не стал пробовать все три блюда, а просто сидел, молча наблюдая за ним весь день. Рати взглянул на тётушку Буанпхан и Мом Джем:
— Там, по пути, я заметил прекрасный пруд с лотосами. Хотел бы прогуляться и взглянуть поближе.
— Я провожу вас, Кхун, — тут же предложила Мом Джем.
— Не нужно, Пи Джем. Я пойду с Пи Ти. Рядом с ним никто не осмелится мне помешать.
Тиратхон не отводил от него взгляда. Как только Рати поднялся, тот сразу последовал за ним. Деревенские жители приветствовали их уважительными поклонами и заговаривали по пути, пока те не скрылись из виду. Рати свернул на тропинку, ведущую к пруду. Неподалёку стоял старый деревянный павильон, пыльный и запущенный. Рати наклонился, чтобы сдуть пыль, но быстро выдохся.
— Возьми мой носовой платок. Так только до одышки себя доведёшь.
— Ладно, спасибо. Тут уже достаточно чисто, чтобы присесть, — сказал Рати, опускаясь на лавку. Тиратхон сел рядом и аккуратно вытер ему лоб от пота.
— Спасибо. Уже апрель, а жара всё также невыносима. Хорошо хоть, что свадебная процессия началась рано утром, иначе половина гостей могла бы слечь от теплового удара.
— Пи Ти, — тихо окликнул Рати и дождался, пока тот посмотрит на него. — Есть что-то, что ты хочешь мне сказать?
Тиратхон посмотрел на него, во взгляде явно читалась печаль и усталость. Некоторое время молчал, потом глубоко вздохнул:
— Если бы сегодня женихом был я… а ты сидел бы дома, ожидая мою процессию… Разве это было бы не чудесно?
Рати повернулся к нему. В его голосе прозвучала шутка, но за словами скрывалось нечто большее. Тоска, сожаление, глубокая нежность.
— Может, после этого мы сбежим? Куда-нибудь так далеко, чтобы никто нас не нашёл?
— Знаю, не стоит говорить подобное в день чьей-то свадьбы. Но пожалей меня. Одна мысль о том, что когда-нибудь я окажусь на месте Ай-Куи, вызывает у меня стыд и тревогу.
— Но я не тот, кто будет сидеть в доме, ожидая твою свадебную процессию, Пи Ти, — произнёс Рати с вымученной улыбкой, которая вскоре стала искренней. — Я и сам об этом мечтал. Но со временем понял, что наша встреча, пусть и кажется случайной, может вовсе не быть таковой. Возможно, это судьба. Она и пробудила во мне такие чувства. Для меня это сокровище. И пусть в будущем ты выберешь не меня, любовь может угаснуть, а воспоминания — стереться. Но, как говорят старшие, те, кому суждено быть вместе, найдут путь друг к другу. Так что даже если это лишь мимолётный миг, я всё равно хочу провести с тобой жизнь. А если эта жизнь не позволит… подожду следующую.
— Я не такой сильный, как ты. Не смог бы вынести такую жизнь.
— Просто давай ценить этот миг, пока мы вместе. Дело не в силе духа, просто нужно принять ту реальность, что у нас есть. Жизнь ещё долгая. Я не хочу потом сожалеть.
— А если я женюсь на другой… ты бы смог это вынести?
— А сколько ещё ты сможешь это откладывать?
— Однажды избежать этого не получится. Ты и сам знаешь лучше меня, — сказал Рати и крепко сжал ладонь Тиратхона, стараясь, чтобы никто не увидел. Осторожно ласкал руку пальцами, будто передавая всё, что невозможно было сказать вслух. — Я не выдержу. Моё сердце разорвётся на куски. Пожалуйста… дай мне немного времени подумать. Если мы оба сделаем шаг назад, может быть, тогда увидим путь яснее. Что скажешь, Пи Ти?
— Тогда сбеги со мной. Позволь мне поехать с тобой во Францию.
Рати выслушал его слова, встретился с глазами своего возлюбленного, и слёзы, сдерживаемые до этого, хлынули по щекам. Он и сам когда-то говорил нечто подобное тётушке Буанпхан, звал её жить вместе, на что и получил жёсткий отказ. А теперь предложение исходило от самого Тиратхона.
Тот вытер его слёзы рукой и осторожно, с величайшей нежностью, поцеловал в лоб.
— Ты несёшь большую ответственность. Мы ведь уже не раз говорили об этом, правда?
— И обещание, которое ты дал тётушке Буанпхан… что вернёшься… оно ведь не было ложью, верно?
Рати тут же отвёл взгляд, и это уже стало ответом. Его слова были сказаны лишь для того, чтобы успокоить старших.
— Понятно… — тихо сказал Тиратхон.
— В таком случае… почему бы нам не пожениться?
Тиратхон приподнял подбородок Рати, глядя ему прямо в глаза. Предложение звучало невероятно. Неужели у него действительно был план?
— Пи Ти… ты ведь не стал бы презирать меня?
— Дело не в презрении… но как мы могли бы пожениться? — голос Тиратхона потускнел. — У меня чуть сердце не остановилось…
Рати улыбнулся сквозь слёзы. Глубоко вдохнул, чтобы собраться. Потом снял с пальца кольцо.
— Это семейная реликвия от моей матери. Его подарила Её Светлость. Я хочу, чтобы оно стало символом того, что я чувствую. Примешь его?
Рати никогда не надевал кольцо, изначально сделанное для женского безымянного пальца. Просто хранил его с особой бережностью. Казалось, сегодня он принёс его специально для этого момента.
Тиратхон мельком взглянул на кольцо, украшенное разноцветными драгоценными камнями, затем медленно надел его себе на мизинец.
Хоть и было немного тесновато, но село. После этого он снял своё кольцо — золотое, с янтарём, доставшееся от предков, — и надел на палец Рати.
Безымянный оказался слишком тонким, и кольцо тут же соскользнуло. Рати тихонько засмеялся. Тиратхон смущённо улыбнулся и стал примерять его на другие пальцы, пока оно наконец не село на большой.
— Мы ведь не можем назвать себя мужем и женой. Как же нам тогда это называть? — спросил Тиратхон. — Следовало бы известить старших. Но я почти уверен, что с моей стороны никто бы не одобрил такую свадьбу. А когда ты вернёшься во дворец Суриякон, если останешься холостяком, они наверняка подыщут тебе невесту из приличного знатного рода, как это сделали со мной.
— Пока мы с тобой знаем, этого достаточно, — с улыбкой произнёс Рати. — Мне всё равно, узнают ли об этом другие. Главное, чтобы у меня было место в твоём сердце. Этого достаточно, чтобы быть счастливым.
— Я… желаю слишком многого, — Тиратхон зажмурился. — Я хочу делить с тобой жизнь открыто. Когда я смотрел, как Куи кланяется старшим и совершает обряд с водой… ты знаешь, как я ему завидовал? Не понимаю, как ты можешь довольствоваться столь малым, а я, похоже, никогда не насыщаюсь.
Я знал, что ты такой, — подумал Рати, — поэтому и сдерживал свои чувства.
Если бы он дал волю собственным желаниям, это закончилось бы тем, что он сделает то, что противоречит его совести, например, сбежит с Тиратхоном, бросив всё. А если бы тот пошёл с ним, то, возможно, всю жизнь чувствовал бы себя человеком, что отказался от своего долга, пожертвовал судьбой ради любви, и в конце концов пожалел бы.
Он так хотел быть рядом с ним. Так сильно мечтал просыпаться первым и видеть его лицо, вдохновляться этим взглядом, черпать из него силу. Их желания были одинаковы. Он знал это. Но именно потому, что они были одинаковы, он должен был стать жестоким. Сильным. Непоколебимым, как скала, чтобы они оба смогли идти вперёд по правильному пути.
— Мы ведь не омрачили день Пи Куи?
— Что ты… Он уже счастлив. Может, ты хоть раз подумаешь обо мне? Перестань заботиться о всех вокруг, кроме себя.
— Ты надулся, как ребёнок. Если я скажу снова, что люблю тебя, тебе полегчает?
— От тебя такие слова настоящая редкость.
— Ты сомневаешься в моих чувствах?
— Не сомневаюсь. Но… мне больно. Если бы кто-то из нас родился женщиной… не думаешь, что это должен был быть я?
— Маленькая леди, — усмехнулся Рати, шутливо ущипнув его за щёку. — Сколько бы ты запросил за приданое? Я отправлю старших просить твоей руки.
— Прекрати, — фыркнул Тиратхон.
— Пи Ти, — Рати улыбнулся, но потом посерьёзнел. Он крепко сжал руку Тиратхона и сказал то, чего тот никогда не ожидал услышать. Ведь до сих пор Рати был готов похоронить всё в своей памяти.