Богиня благословит тебя от смерти | Глава 42: Прощание
Сингха прикусил внутреннюю сторону щеки, стараясь унять раздражение, распирающее грудь. Почему те, кто только начал жить нормально, уходят так рано? А те, кто существовал, словно паразитируя на жизнях других — умирают так мучительно долго?
Пламя уже добралось до соломы и обрушенных деревянных стен. Такое топливо разгорается быстро — и огонь стал неудержим. Сквозь завесу слёз Бом смотрел, как тело его израненного отца с каждой секундой всё больше поглощается огнём. Потом его взгляд упал на Сингху — и в нём вспыхнула ненависть.
— Из-за тебя. Всё это — из-за тебя.
— Любишь перекладывать вину, да? Как в тех жалких пьесках, где ты прикидывался другим человеком, чтобы всех обмануть.
— На этот раз я тебя точно убью!
— А я на этот раз запихаю сапог тебе в рот, сукин ты сын.
Бом бросился на него, хоть и не имел ни малейших навыков. Сингха легко увернулся и резко ударил коленом в живот. Бом рухнул на пол. У Сингхи болезненно дёрнулся глаз — швы на его ране разошлись, и кровь снова хлынула наружу.
Бом задыхался, но поднялся и снова бросился вперёд, выставив ногу для удара. Но Сингха перехватил её и ударом отправил парня на пол. Изо рта Бома пошла кровь — но он даже не дернулся. Всё уже потеряно: ритуал провалился, отец мёртв, а сам он — под арестом. Терять ему было больше нечего.
Дым заволок помещение. Глаза резало, дышать становилось всё труднее. Жар накатывал волнами, полыхая по кругу. Сингха скрипнул зубами от боли. Он чувствовал, как его тело слабеет.
Снаружи к фабрике съехались полицейские и машины скорой помощи. Тхап и Мек уже были в руках медиков, лёжа на земле без сил.
— Чёрт, думал, не выберусь, — выдохнул Мек.
— Он выйдет. Наверняка проверяет, есть ли выжившие.
— То, что всегда. Добьём тех, кто остался, докопаемся до всех связанных дел, и доведём до суда. Кинг будет в ярости.
— Разрешите вас осмотреть, — подошли медики.
Тхап уже было протянул руку, но взгляд его зацепился за крышу фабрики — над ней начал подниматься густой дым.
— Подождите… — он оттолкнул врача и поднялся. — Так не должно быть. Там… дым… Кхун Мек! Фабрика горит!
Мек вскочил и посмотрел туда же. Пламя уже вырывалось наружу.
— Пожарную машину!! Срочно!! Сюда, быстро!!!
Он развернулся к группе офицеров, готовых войти внутрь, и закричал:
— Внутри, похоже, всё хуже! Фабрика старая, всё деревянное, внутри полно соломы — она вспыхивает моментально!
— Пи Сингха не вышел… Пи Сингха всё ещё внутри…
— Эй! Спокойно! Куда ты?! Вернись!! — крикнул Мек, но Тхап уже бросился обратно, прямо в огонь.
Тхап не слышал голосов позади. Единственная мысль, что крутилось у него в голове: Сингха всё ещё там. Он не вышел.
В это время внутри пылающего здания продолжалась драка — между полицейским и преступником. Они обменивались ударами без остановки, без жалости. Сингха с яростью обрушивал кулаки на Бома, пока не услышал хруст — треснула скула. Но тот схватил обгорелую палку и со всей силы ударил Сингху в бок, сбив его с ног.
— Ты думал, что всё кончено? Раз призраки не могут тебя тронуть — значит, я всё сделаю сам! — Бом навалился на Сингху, запечатлев на лице звериную ухмылку. Он видел, как тот сгибается от боли, слышал хрип и стоны.
Он снова и снова бил по ране. Боль волнами прошлась по телу Сингхи, вплоть до мозга. Он закусил губу до крови, но собрал силы, ударил в лицо врага и сломал ему нос.
— Чёрт!! Больно!! — Бом схватился за лицо, но тут же рванулся за ближайшей палкой. — Если ты сдохнешь… каким призраком ты станешь, а?
— Тем, которого тебе лучше никогда не встречать, — прохрипел Сингха, сплёвывая кровь на пол.
Они стояли друг напротив друга, изнемождённые, охваченные гневом. Но на этот раз первым двинулся Сингха. Падающую сверху палку он поймал голыми руками — и переломал пополам. Затем, резко взмахнув ногой, врезал Бому по животу с такой силой, что тот согнулся пополам и рухнул.
Следователь встал над ним, глядя сверху вниз — его глаза стали ледяными. Он снова поднял ногу — и сдавленным, бесчеловечным ритмом вогнал ботинок в грудную клетку противника. Бом закашлялся кровью.
Это была не сила израненного человека, а ярость титана, готового раздавить всё живое.
Жар подступил вплотную. Пламя окружало их. Сингха остановился только тогда, когда понял: Бом без сознания. Он отвернулся, сделал шаг — и рухнул на колени. Боль ушла, уступив место онемению. В глазах потемнело.
И когда он начал заваливаться набок — кто-то подхватил его.
— Пи Сингха! Пожалуйста, держись!
Голос был знаком. Сингха с трудом открыл глаза. Взгляд мутнел, но он всё же поднял руку и коснулся лица.
— Это я, Тхап, — мальчишка отчаянно пытался привести его в чувство. На его лице и животе была кровь. Он снял с себя рубашку, чтобы остановить кровотечение у Сингхи, и стал искать путь наружу. Когда он заходил — огонь ещё не добрался сюда. Но теперь… дорога назад была объята пламенем. — Пи Сингха, очнись! Нам нужно выбираться!
— Хватит! — голос Тхапа дрожал, но он не отпускал Сингху.
Он осторожно уложил мужчину на пол, быстро сдёрнул майку и окунул её в ведро с водой — ту самую, что готовилась для ритуала. Затем приложил влажную ткань к их лицам, чтобы защититься от дыма.
Сингха смотрел на пламя, которое рвалось со всех сторон, и на того, кто стоял перед ним.
— Замолчи! — в отчаянии огрызнулся Тхап. — Я вытащу тебя отсюда, — голос Тхапа дрожал, но не от страха — от решимости. — Плевать, сколько раз ты будешь меня прогонять — я не уйду. Пока ты не выйдешь. Пока ты не будешь в безопасности. Вот тогда — пожалуйста, гони.
Сингха проглотил кровь, что подступила к горлу, и хрипло рассмеялся. С каких это пор этот нахальный мальчишка начал повышать на него голос?
Тхап обвёл взглядом помещение — пламя пожирало стены, балки трещали. Он заметил прогнившую доску, сквозь которую пробивался свет снаружи. Это может быть выход.
— Я скоро вернусь, — сказал Тхап, осторожно опуская тело Сингхи на пол, и тут же бросился искать что-нибудь тяжёлое, чтобы пробить путь. Он двигался быстро, но не забывал оборачиваться: состояние мужчины становилось всё хуже — кровь продолжала течь, а дым заполнял лёгкие. Если он будет мешкать — Сингха не доживёт до спасения.
Решив не терять ни секунды, Тхап рванулся к телу лейтенанта Кхема, отдал ему честь — коротко, по-солдатски, — и содрал с него куртку, чтобы прикрыть себя. После этого он вернулся к двери, где увидел слабое место. Он глубоко вдохнул, сжал кулаки и врезался в обгоревшую стену плечом. Первый раз не дал большого результата — доски лишь скрипнули.
Он отступил, втянул воздух, и снова побежал.
На этот раз дыра в стене стала достаточно широкой, чтобы протиснуться. Не теряя времени, Тхап метнулся обратно — и подхватил Сингху. Потолок начал обрушиваться. Нужно бежать. Сейчас. Или никогда.
Но когда Тхап уже почти вытащил его наружу — кто-то схватил его за лодыжку.
— Я… не отпущу вас… никуда… — Бом, израненный и полубезумный, смотрел на них снизу. Все эти события, все разрушенные жизни, и их, и чужие — всё это началось из-за алчности и суеверий. Всего лишь двух людей.
Не задумываясь, Тхап ударил его в подбородок, резко, коротко. Он не обернулся. Просто схватил Сингху покрепче — и вынес его из ада, оставив Бома позади.
Пламя яростно озарило небо, раскрасив его в оранжево-кровавые оттенки. Над головой закружились сотни ворон. По древним поверьям — если над местом происшествия кружат вороны, это значит, что колдун отпустил свою силу. Тьма отступила.
Тхап добежал до скорой, где его уже ждали Мек и медики. Он только стоял рядом, пока врачи колдовали над Сингхой. Он стоял и смотрел. Больше он ничего не мог.
Вокруг сновали пожарные и полиция, тушили остатки фабрики, спасали улики. Кто бы ни подходил к ним, ни спрашивал, ни приказывал — никто не реагировал. Не до них.
Слова прозвучали как приговор.
Сердце Тхапа сжалось. Перед ним, в окружении медиков, лежал Сингха — без сознания, без признаков жизни. Его грудная клетка поднималась и опускалась только благодаря компрессиям, которые делали ему врачи. Лишь спустя мучительные минуты Сингха слабо зашевелился.
Этого было достаточно — его погрузили в машину скорой помощи.
— Я с ним поеду! — решительно заявил Тхап, не принимая возражений. Мек, хоть и тяжело раненый, взял ситуацию на себя — если бы не он, едва ли кто-то из них остался бы в живых.
По пути в больницу Тхап сжимал ладонь мужчины, который всегда казался непоколебимым. Он не отрывал взгляда от монитора. Даже не будучи медиком, он понимал — пульс был аномально слабым.
— Пи Синг... пожалуйста, не уходи. У меня правда больше никого нет, — прошептал он, опуская голову на чужую ладонь. На щеках — сажа, кровь и слёзы. — Ты должен очнуться. Прогоняй меня, как всегда. Но только не молчи... Не уходи вот так. Иначе я никогда никуда не уйду.
Скорая остановилась у приёмного отделения. Сингху немедленно повезли в реанимацию. За ним — Дарин и Кинг. А Тхап остался стоять перед дверью, полностью опустошенный.
— Тхап... — раздался голос позади.
— Ты должен обработать свои раны, — спокойно сказал тот, сидя в инвалидной коляске. Он узнал о произошедшем от полицейских. Никто не сказал ему прямо, кого именно спасли… но увидев Тхапа у двери, он всё понял.
— Ты хочешь, чтобы этот чёртов упрямец очнулся и увидел тебя в таком виде? — голос Сэя звучал устало, но твёрдо.
Тхап сдался. Он не хотел, но последовал за медсестрой. Его тело было покрыто ожогами и ссадинами, но мысли находились где-то в другом месте. Даже когда ему зашивали раны, он едва различал слова. Он просто боялся. Не боли, нет. Боялся увидеть перед дверью… призрака Сингхи.
Боялся, что они не попрощаются. Что тот уйдёт, как однажды вошёл в его жизнь — внезапно и без слов.
— У вас серьёзные ожоги и разрывы на плече и кисти, — говорила медсестра, почти как в тумане. — Возможно, потребуется дальнейшая диагностика.
— Ладно… — машинально ответил он, почти не осознавая.
После того как раны Тхапа были тщательно обработаны, его повели на повторное обследование. Но по пути через больничный коридор его внимание внезапно привлек силуэт — в дальнем углу коридора кто-то прошёл мимо. Он замер. Сердце ёкнуло. И в следующую секунду он сорвался с места, игнорируя крик медсестры позади.
Он, кто всю жизнь боялся призраков, бежал сейчас без тени сомнения. Как когда-то выбрал встретиться с духом матери, так и теперь — выбрал бежать за тем, что увидел во второй раз.
Возможно, это был просто прохожий. Возможно, нет.
На следующем повороте — только пустота.
Проморгавшись, Тхап повернул назад и снова побежал к отделению интенсивной терапии. Сэй всё ещё сидел на прежнем месте.
— Пи Синг… Он уже очнулся? — задыхаясь, спросил Тхап.
— Нет. Только что привезли этого паршивого неудачника — Бома.
— Кинг уже в палате. Дарин стабилизировалась, но пока остаётся в реанимации.
Сэй отвёл взгляд от дверей и посмотрел на Тхапа:
— Чёрт... у меня сердце остановилось на секунду, — слабо сказал он.
Его голос дрожал, кулаки сжались, а в глазах — красная поволока.
— Состояние Сингхи тяжёлое. Он наглотался дыма, много крови потерял… сердце останавливалось.
— Нет… Пи Синг в порядке… — Тхап тряс головой, сдерживая рыдания. — Он… он сильный… — он прижал кулак к груди, утирая слёзы грязной рукой. — Пи Синг, пожалуйста… Где ты? Вернись ко мне…
Он рухнул на колени. Потом — потерял сознание с криком, похожим на стон умирающего.
В коридоре остались лишь двое.
Один — друг, который шёл с ним бок о бок больше десяти лет.
Другой — мальчишка, случайно появившийся в его жизни. Случайно — но навсегда. Связанный с ним чем-то больше, чем случай. Любовью. Без условий. Без страха.
На столе лежал человек, которого спасали из последних сил. Над ним склонились хирурги. В руке — капельница, на мониторе — слабый ритм. Кровь, дым, тишина.
Только дыхание, похожее на ускользающую жизнь.
Сколько же всего он пережил? Сколько раз шёл навстречу боли?
Сингха открыл глаза… но не в палате.
Он стоял в доме. Что-то знакомое… Чистые стены, простая мебель, тёплый свет. Он оглянулся — на стене висела фотография. Его семья.
— Пи Синг? — раздался тонкий, детский голосок.
Он повернулся. Перед ним стояла девочка. Тёплая. Светлая. Живая.
Она стояла у двери, как будто давно его ждала. Маленькая девочка с лицом, в котором застыла улыбка детства.
— Ты опять опоздал. Я так долго тебя ждала. Я хотела поиграть с тобой.
Она взяла Сингху за руку. И повела.
Они вышли из дома, где на стене висела старая фотография семьи — счастливая мать, строгий отец, он сам, и она, ещё совсем маленькая.
Они шли в сторону деревни, что раскинулась на берегу реки. Всё вокруг было странно знакомым, словно вырезано из его воспоминаний. Только вот ни одной живой души. Ни звука.
— Я хотела покачаться. Пока мама не пришла.
— Я не знаю, куда ушёл папа… А мама ещё не вернулась.
Она села на качели, улыбаясь, как тогда — с доверием, с бесконечной нежностью. Он тяжело выдохнул. Всё это уже было. В детстве, когда он задерживался в школе, чтобы потом покачать её на качелях и хоть как-то загладить свою вину.
Он рассмеялся, но в этом смехе было что-то болезненное.
— Ты счастлив? Ты хорошо питаешься?
Но что-то было не так. Он опустил взгляд на свои руки, которыми удерживал верёвки качелей, и замер. Они выглядели чужими, как будто не принадлежали ему. Пальцы, ноги, грудь… Всё было не так.
Сингха опустился на колени перед ней, смотря прямо в лицо. Затем погладил её по щеке — такой мягкой, тёплой, как будто она всё ещё была жива.
— Я скучаю. Очень. Я каждый день думаю о тебе. Прости меня… я не был хорошим братом.
— Не плачь. Я дам тебе своих кукол… поиграешь.
Он прислонился лбом к её ладони.
Плечи задрожали. Он плакал так, как не плакал с того самого дня, когда потерял её.
— Это не твоя вина. Я никогда тебя не винила.
— Если бы я просто слушал тебя тогда…
— Это я должна была слушать. Мама говорила, ты звал меня каждую ночь, потому что не хотел быть один.
Месса улыбнулась. Той самой улыбкой. С маленькими ямочками на щеках.
— Я слышу это каждый день, Пи. Но теперь мне пора.
— Куда ты?.. Можно, я пойду с тобой?
Она сделала вид, что раздумывает. Потом её лицо стало серьёзным.
— Мама сказала, что однажды мы встретимся снова. Но пока этот день не настал — ты должен прийти сам.
Он хотел что-то сказать, но не успел.
Она наклонилась, обняла его за шею, крепко прижалась, поцеловала в обе щеки — как делала раньше перед сном.
— Я очень тебя люблю. И маму. И папу.
Её улыбка была последним, что он увидел. Затем всё вокруг озарилось ярким, почти ослепляющим светом. Он зажмурился. И всё исчезло.
Дверь в реанимацию распахнулась, и оттуда вышел доктор.
Сэй и Тхап одновременно вскочили со своих мест. Сердце Тхапа стучало так, будто готово было вырваться наружу.
Он прикусил губу до крови — но ничего не чувствовал. Всё онемело. Внутренности болезненно скрутило.