Пассажирское сидение номер X | Глава 1: Пассажир
— Ну ни хрена себе, похоже, сегодня точно молнией шибанёт, я пришла раньше тебя, у-у! — в офис влетела обаятельная стюардесса по имени Нид Ной, и с порога приветствовала Сонга не слишком удачной фразой, добавив «воздушный поцелуй» своими розовыми губами.
Обычно Сонг увернулся бы от таких «проявлений дружбы», но прошлой ночью он почти не спал и чувствовал, что если резко отшатнётся, то рискует потерять равновесие.
— Не каркай ты про молнии. Смотри, скоро дождь пойдёт, — пробурчал он и тут же скользнул взглядом по подруге.
Сегодня Нид Ной собрала волосы в высокий хвост, кончики завила и перевязала фирменной синей лентой авиакомпании. Надо признать, выглядела она отлично… но вслух он, разумеется, этого не скажет. Эта девушка способна весь день напевать дифирамбы собственному отражению.
Двадцати шестилетний бортпроводник поднёс к турникету служебный пропуск.
Раздался визгливый женский голос машины:
Так начался очередной рабочий день, уже четвёртый год подряд сопровождаемый этим звуком.
— Ну, сезон дождей же, Пи Кумпха, — протянула она и тут же добавила: — Кстати, почему ты вчера не написал в LINE, когда доехал до квартиры?
— Извини, устал. Дошёл до дома, принял душ и сразу вырубился.
Сонг нагло врал. На самом деле он даже не помнил, как доехал до своего кондоминиума. И всю ночь так и не смог нормально уснуть. Голова кружилась от мыслей о новом начальнике. В итоге ему пришлось встать и попробовать всё, что рекламировали как средства для сна, ведь утром снова нужно было идти на работу.
Ромашковый чай... Не помог. Тёплое молоко... Тоже не помогло. БАДы для улучшения сна... Хм, немного полегчало.
— Да, я тоже устала. Вчера мне стоило только встряхнуться. А та пассажирка точно сумасшедшая!
Сонг слегка улыбнулся своей уверенной подруге, хозяйке аккаунта Tinder Gold, которая уговаривала его зарегистрироваться в этом приложении много лет подряд лишь по одной причине...
— Найди себе хоть немного веселья,
а то я боюсь, что однажды ты превратишься в даосского монаха и уйдёшь жить в горы!
Они познакомились ещё три года назад, когда были новенькими стажёрами. Нид Ной сама «подкатила» к нему всего через три секунды после того, как заглянула ему в глаза, решив, что его привлекают девушки. Несмотря на то, что начало и было немного странным, Сонг никогда не жалел о том, что познакомился с ней.
Раньше он слышал, что коллега должен оставаться только коллегой и не стоит сближаться слишком сильно. Но в случае с Нид Ной он без раздумий поставил бы огромную галочку в обеих графах — «хорошая коллега» и «хорошая подруга». Именно поэтому он часто менял смены, лишь бы летать вместе с ней.
Многие из тех, кто устроился в авиакомпанию в один период с ними, после обязательных двух лет работы уже ушли. Но он и его лучшая подруга до сих пор оставались здесь по нескольким причинам, с которыми оба были согласны.
Silver Lining Air обслуживала только внутренние рейсы и несколько стран в азиатском регионе. Это означало, что график работы бортпроводников здесь почти не отличался от обычных офисных сотрудников.
На первый взгляд, это звучало бы странно для большинства стюардов и стюардесс, которые мечтают о дальних перелётах. Летать по всему миру, завтракать в Нью-Йорке, шопиться в Париже, гулять по Лондону — жизнь в стиле «мечта сбылась».
Но Сонг и Нид Ной предпочитали короткие рейсы туда-обратно: утром вылет, вечером дома. Или если смена начиналась днём, то заканчивалась вечером того же дня. Не нужно подстраиваться под чужие часовые пояса. Даже если рейс международный, то в пределах Азии разница с Таиландом максимум два часа, никакого серьёзного влияния.
Время лейовера (остановки в городе назначения) обычно составляло около суток, ну или плюс-минус немного. Зато можно быстро вернуться домой.
Вторая причина не менее важная, а может, даже более веская.
По сравнению с другими внутренними авиалиниями Silver Lining Air платила выше. Базовая ставка, социальные пакеты, плюс надбавки за налёт, за должность, за дисциплину, за знание языков. И все выплаты были заметно выше среднего.
Сев и тщательно всё подсчитав, оба пришли к выводу, что да, здоровье в молодости придётся тратить, но игра стоила свеч.
Сонг всё ещё хотел оставаться здесь какое-то время, чтобы накопить на будущее, даже если пока не было ясно, куда это будущее его приведёт.
— Сегодня всего два рейса, потерпи немного, и домой, — подбодрил он подругу.
В основном их работа сводилась к полётам по схеме «туда-и-обратно в один день» внутри страны, всего четыре сегмента в день. А сегодня лишь два сегмента, так что всего полдня работы.
Нид Ной кивнула, но вдруг округлила глаза, словно вспомнила что-то важное.
— Эй! Ты читал письмо от HR? Господи, мамочкииии! Новый генеральный директор красавчик, просто нереальный! Обычно я бизнес-новости не смотрю, максимум фильмы. Но стоило кликнуть на ссылку, боже, ну кто бы мог подумать, что наш начальник окажется ТАКИМ красавчиком! Его родители явно сотворили шедевр!
Сонг сделал вид, что не слышит, позволяя подруге болтать без остановки.
Он знал, что Нид Ной просто в восторге, как и все остальные. Ещё у входа в офис он слышал, как сотрудники оживлённо обсуждали «Кхун Пхата», нового генерального.
Все гадали, что же произошло со старым директором. И, конечно, не утихали разговоры, почему молодой амбициозный бизнесмен, владелец сети пятизвёздочных отелей, вдруг резко свернул в авиацию?
Сонг вовсе не собирался вливаться в тот разговор, одного лишь имени «Кхун Пхат» уже хватало, чтобы занимать его мысли до краёв.
— О, все в сборе? Тогда пошли в брифинг-рум, начнём собрание! — с дружелюбной улыбкой объявила старшая бортпроводница. Молодые сотрудники вежливо склонили головы и сложили ладони в вай, после чего вся команда отправилась в комнату для брифинга.
Сонг, Нид Ной и Ферн — ещё одна стюардесса, назначенная в их рейс, шагали следом. Сегодня у них был перелёт Бангкок – Чиангмай и обратный Чиангмай – Бангкок.
Брифинг — крайне важная часть подготовки к рейсу. Обычно он занимал около пятнадцати минут, в течение которых экипаж обсуждал план обслуживания пассажиров и освежал в памяти протоколы безопасности.
Кроме того, выдавалась информация по конкретному рейсу: куда летят, на каком типе самолёта, продолжительность полёта, прогноз погоды, особые пассажиры (например, монахи, дети или люди, требующие спецподдержки).
Иногда к этому добавлялись «шёпоты» от наземного персонала, не то чтобы это было жизненно важно, но полезно знать. Например, если среди пассажиров есть политик, знаменитость или высокопоставленный руководитель компании.
— Так, а теперь осмотр внешнего вида экипажа, — сказала старшая, когда брифинг завершился.
Все трое поднялись, чтобы та могла осмотреть их форму, причёски и макияж. Для авиакомпании внешний вид бортпроводников был её лицом, поэтому каждый обязан выглядеть безупречно. Ради этой «идеальности» большинству приходилось вставать за несколько часов до смены, чтобы привести себя в порядок, будь то «красиво» или «стильно».
— Сонг, ты сегодня неважно себя чувствуешь? Какой-то бледный, — с заботой спросила старшая бортпроводница.
— Всё нормально, Пи Нам, — поспешил ответить он.
Он постарался улыбнуться с той же энергией, что и она, хотя сам сомневался, удалось ли. Но это было всё, на что он способен.
Когда Сонг подтвердил, что с ним всё в порядке, группа вышла из офиса и направилась к самолёту.
— Кумпха, с тобой что-то не так? Вид у тебя мрачный какой-то, — прошептала Нид Ной, толкнув его локтем, пока они катили фирменные чёрные чемоданы сквозь терминал. — На брифинге сидел как в прострации, будто не слышал, что говорит старшая бортпроводница.
— Да слышал я... — пробормотал он, наполовину честно, наполовину нет.
Остальное он решил не озвучивать.
Несмотря на то, что за годы работы он повидал сотни брифингов и стал помощником старшего бортпроводника, процедура оставалась важной и обязательной. И то, что он позволил мыслям уплыть к «некому человеку», не слушая последние минуты, заставляло его чувствовать вину.
— Ну... ты вообще волнуешься? — внезапно спросила Нид Ной, вырывая его из раздумий.
— Эй, быстрее, вы двое! Самолёт уже подали, давайте, может повезёт и посадка начнётся пораньше! — позвала их Нам, маша рукой. Фраза Нид Ной повисла в воздухе, и Сонг так и не понял, о чём именно должен был волноваться.
Он понял только позже, во время посадки.
Сегодня старшая бортпроводница назначила его Cabin Crew №4 (CC4), отвечающим за переднюю часть салона вместе с CC1, то есть самой Нам. А CC2 и CC3 закрепили за задней частью самолёта и бортовой кухней.
Когда он улыбался, приветствуя пассажиров, непроизвольно поднял руку к груди, а затем сжал в кулак, словно пытаясь ухватиться за что-то, чтобы не упасть. Ноги и руки вдруг стали ватными. Яркая улыбка на лице исчезла, уступив место изумлённому, полураскрытому рту. Голова закружилась так сильно, что он даже забыл, как моргать.
И всё это произошло лишь потому, что он увидел пассажира, шагнувшего в салон и направившегося к своему месту.
Сердце в груди билось в бешеном ритме, словно внутри раздавался барабанный бой. Сонг слишком хорошо знал, что только один человек в его жизни мог вызвать в нём такую бурю.
Мужчина в строгом чёрном костюме скользнул по нему взглядом всего на миг, затем сел на место 01А у окна в первом ряду. Он закинул ногу на ногу, достал телефон и сосредоточился на экране, будто это было куда интереснее, чем заметить Сонга.
Каждый его жест излучал сдержанную элегантность и холодность, ни малейшего намёка на волнение или растерянность от встречи спустя пять лет.
Это был срок, за который вполне можно забыть лицо. Но если вдруг он не забыл, а лишь притворяется, что Сонга не существует… Что больнее, быть стёртым из памяти или нарочно проигнорированным?
Сонг скользнул взглядом к хвосту самолёта, где Нид Ной и Ферн едва сдерживали восторг от встречи с новым генеральным директором вживую.
Было бы прекрасно, если бы хоть крупица этого восторга досталась и ему.
Он пожалел, что не слушал внимательно инструктаж перед рейсом. Тогда бы хотя бы успел морально подготовиться к этой встрече…
Молодой бортпроводник заставил себя успокоиться: дыхание, сосредоточенность, работа.
Думай о деле, а не о пассажирах, — твердил он себе.
И действительно, если не считать его внутреннего хаоса, посадка прошла идеально. Никто не сел не на то место, не требовал носить чемоданы, не устроил скандал, за который пришлось бы снять с рейса. Сонг чётко выполнил свои обязанности и даже пытался внушить себе, что на кресле 01А никого нет.
Генеральный директор сидел там, в том же самолёте, и они летели вместе в Чиангмай. Спрятаться было невозможно.
По правилам безопасности, во время руления самолёта бортпроводники обязаны демонстрировать использование ремней, кислородных масок, спасательных жилетов и указывать аварийные выходы. Все три минуты, пока он показывал инструкцию в первом ряду, Сонг остро ощущал, что пассажир с места 01А смотрит прямо на него. Этот взгляд прожигал насквозь, словно луч томографа.
Он не решался встретиться глазами… но знал, что тот смотрит.
Обычно такое внимание радовало бы, ведь редко кто всерьёз слушает инструктаж по безопасности. Но на этот раз по спине Сонга пробежал холодок, волосы на затылке встали дыбом, а внутри зашевелилось странное чувство, потому что он знал, что эти чёрные глаза сейчас сосредоточены только на нём.
Следовало уточнить, что он не видел этого взгляда напрямую, но всем телом чувствовал его присутствие. К счастью, волнение не переросло в такую панику, чтобы он сорвал кислородную маску с лица пассажира, иначе смущения было бы ещё больше.
— Сонг, почему ты такой бледный? — тихо спросила старшая бортпроводница, когда он убирал оборудование после демонстрации. — Ты плохо себя чувствуешь? Хочешь, я возьму на себя инструктаж для пассажира?
Сонг прикусил губу, обдумывая, что делать дальше. По правилам, он должен был объяснить пассажиру на первом ряду, как пользоваться аварийным выходом в случае необходимости, если бортпроводник окажется недееспособным. Но единственный, кто сидел в этом ряду слева, был Джирапхат Киратитаворн. Остальные два кресла пустовали.
— Ничего, я сам справлюсь, — уверенно произнёс молодой стюард. Он хотел выполнить свою работу как следует и не стать обузой для коллег, тем более старших, чьё мнение могло повлиять на его оценку в конце года.
Сонг глубоко вдохнул и присел напротив мужчины в костюме. Расстояние меньше метра, и сердце забилось с такой силой, будто внутри барабанили палками.
Опять кто-то устроил концерт прямо у меня в груди…
— Добрый день, позвольте коротко рассказать вам о том, как открыть аварийный выход.
Холодный взгляд, до этого обращённый в иллюминатор, устремился к нему, и этого оказалось достаточно, чтобы дыхание перехватило.
— Так как ваше место находится в ряду у аварийного выхода… — Сонг изо всех сил старался удержать голос ровным, читая заученный до автоматизма текст.
Никогда ещё он не волновался так сильно, даже во время обучения на рабочем месте.
— В случае чрезвычайной ситуации, если бортпроводник не сможет выполнить эту задачу, пассажир должен будет самостоятельно открыть дверь после команды «Evacuate!» («Эвакуация!»).
Он чувствовал себя неуютно под молчаливым пристальным взглядом. Хотелось самому услышать команду «Эвакуация!» и броситься прочь из самолёта, лишь бы избавиться от этого давления.
— Если проход будет заблокирован или появится дым, воспользуйтесь другим выходом. При необходимости вы можете прочитать инструкцию по безопасности в кармане кресла. Если вы не согласны помогать экипажу, пожалуйста, сообщите нам заранее.
Пассажир 01А холодно смотрел на него, не произнеся ни слова. Сонг закончил объяснение, но в ответ не получил ни кивка, ни знака.
Сердце болезненно дрогнуло, но протокол требовал завершить процедуру.
— Вы согласны помочь экипажу в случае необходимости? — снова спросил он, строго следуя правилам.
Он почти решился повторить вопрос третий раз, но наконец дождался лёгкого кивка. Или это вообще был кивок? Голова мужчины лишь слегка качнулась вниз, как будто между делом.
Завершив инструктаж, Сонг сложил ладони в вежливом жесте и отступил назад.
Молодой бортпроводник обходил кабину в последний раз перед взлётом, напоминая пассажирам открыть шторки иллюминаторов, поставить спинки кресел вертикально, сложить столики и выключить все электронные устройства.
— Cabin crew, be seated for takeoff.
(Экипажу занять места для взлёта).
Как только по салону раздалось объявление капитана, предупреждающее о подготовке к взлёту, Сонг и Нам направились к своим складным креслам возле аварийного выхода с левой стороны самолёта, лицом к пассажирам… всего в нескольких шагах от места Пхата.
Сонг обречённо вздохнул. Похоже, сегодня явно не его день.
То ли ад издевается, то ли небо подшучивает…
Шанс оказаться лицом к лицу именно так был исключительной редкостью.
Обычно на внутренних рейсах Silver Lining Air используют разные типы самолётов: Airbus A320-200, Boeing 737-800 и Boeing 738-800, всего пятьдесят бортов. У каждой модели чуть разные планировки. На большинстве в начале салона стоит перегородка между местами экипажа и пассажиров, либо сплошная стенка, либо прозрачное стекло, чтобы не пялиться друг на друга.
И только один самолёт был без перегородки, совсем открытый.
Именно этот Boeing 738-800 сегодня дал ему «счастливую» возможность видеть отчётливые черты человека, который занимал его мысли последние пять лет, яснее, чем он хотел бы.
— Сегодня ты выглядишь напряжённым, Сонг, — с лёгкой насмешкой шепнула Нам. — Боишься пассажира 01А?
Боится ли? Сонг не был уверен, что слово «боюсь» достаточно. Сейчас он ощущал почти весь спектр возможных эмоций: напряжение, страх, растерянность, тоску и мысли вперемешку.
Разумеется, он не мог сказать правду. Он заставил себя улыбнуться:
— Просто слегка волнуюсь, Пи Нам.
— Красавчик, как и говорили, но выглядит слишком серьёзным, — тихо подшутила Нам, так что только Сонг услышал.
Сонг кивнул и перевёл взгляд на лицо молодого бизнесмена, о котором с вчерашнего дня гудел весь офис.
Сегодня пассажиром 01А был Кхун Джирапхат Киратитаворн: акционер, генеральный директор, шеф, всё кроме того, чем он был для Сонга раньше.
Сонг знал, что должен называть его Кхун Пхат, как все, а не Пи Пхат, как делал раньше.
Он внушал себе, что теперь они из разных миров, а прошлое почти растворилось, как сон. Тянуть бессмысленно, лучше отпустить всё, включая старое обращение.
Но чем сильнее он себя сдерживал, тем громче бунтовала память. Он по-прежнему слышал, как сам его называл… и ещё больнее было помнить тёплый, мягкий голос, которым тот когда-то называл его… любимым.