Любовь в Силоме | Глава 1: Вайю
— Ладно, ребята, сегодня заканчивайте каждый свою часть, а завтра после обеда встречаемся у Лапанга и собираем макет, — сказал Минт, мой напарник по проекту.
Мы сидели во дворе у корпуса архитектурного факультета. Нас в группе было трое: я, Минт и Лапанг. Вместе мы разрабатывали дизайн конференц-центра. Работа подходила к финалу, а значит нас ждали литры кофе и минимум сна, если не хотим свалиться прямо на макет.
— Хорошо, — в унисон ответили мы с Лапангом.
— Вайю, хочешь, подвезу? — спросил Минт.
— Нет, всё нормально, — отказался я. — Сначала загляну в библиотеку. Там кондиционер хороший, прохладно.
— У меня дома кондиционер тоже норм, — встрял Лапанг, закинув руку на моё плечо. — Почему бы не ко мне?
— Потому что твой дом в Банг На, — я тут же его оттолкнул. — Хочешь, чтобы я помог тебе с твоей частью, да? Сам делай, не прокатит.
Лапанг поморщился, явно расстроенный. Минт с усталой усмешкой покачал головой, поднял палец и строго сказал:
— Завтра, в час дня. Не забудьте.
Мы разошлись, и я направился по траве к дороге. Университетская библиотека была недалеко, пройтись через пару факультетов, и ты уже там. Мне нравилось работать в библиотеке или в коворкинге: там было тихо, спокойно, ничего не отвлекало. И, что особенно важно, прохладно. У меня дома не было кондиционера, а вентилятор скорее гонял горячий воздух, чем охлаждал, так что библиотека была лучшим вариантом.
Я просидел там долго, пока охранник не начал предупреждать, что скоро закрытие. Пора было идти домой и доделывать проект. Я выключил ноутбук, потянулся, плечи гудели от напряжения, и тут заметил, что кто-то с другого конца стола на меня смотрит и… улыбается. Парень. Судя по куртке с эмблемой, он из инженерного факультета.
Я встал и начал складывать вещи, но когда пытался положить мышку в рюкзак, она выскользнула из рук и разлетелась на части. Парень тут же поднялся, подошёл, поднял батарейки, укатившиеся под его стул, и протянул мне.
Он мельком глянул на бардак на столе: ноутбук, зарядка, наушники, целая куча книг по западной архитектуре.
Честно говоря, хотелось кивнуть и сказать: «да, порежь за меня пару деталей для макета», — но я испугался, что он и правда согласится. Поэтому просто тихо отказался и улыбнулся, прежде чем уйти.
И почти сразу пожалел. Он был высоким, стройным, с привлекательной внешностью. В общем, в моём вкусе.
Но у меня не было времени. Сдача проекта в понедельник.
Мой дом находился в переулке, вдали от главной дороги. У самого входа в переулок шумел вечерний рынок, там торговали едой с полудня и до самой ночи. В этот час улица оживала: горожане возвращались с работы, искали ужин и тянули за собой усталость дня. Я решил пройтись пешком, вместо того чтобы, как обычно, сесть на мото-такси. Хоть какая-то польза для тела.
Когда я свернул в узкий переулок, где мой дом был почти в самом конце, заметил Вай, мою сестру. Она стояла, прислонившись к стене, с выражением скуки на лице. На ней всё ещё была школьная форма, только рубашка выбилась наружу, небрежно развеваясь.
— Вай, ты чего здесь? — спросил я, подходя ближе. — Ты, случайно, не курила? Пахнет странно.
— Не курила я, — раздражённо отозвалась она. — Папа с мамой опять сцепились. Надоели. Вот и вышла, воздухом подышать.
— Да всё то же. Мама узнала, что папа опять спал с другой. Только теперь не с той, что раньше, а с какой-то новой, из Кхонкэна или Сарабури, кажется. Я не стала дослушивать.
Я тяжело выдохнул. Это было не в первый раз. Папа не раз изменял маме, и каждый раз она всё равно узнаёт. И каждый раз всё повторяется.
Вай отрицательно покачала головой:
Я достал телефон и проверил баланс. Денег должно было хватить хотя бы на пару приёмов пищи.
— Пойдём к тёте Нонг. Поедим лапши.
Мы двинулись обратно к входу в переулок. Вай сняла белый бант с волос и спрятала его в карман юбки. Тёмные, длинные пряди рассыпались по спине.
Моя сестра была очень красивой — яркие, как у кошки, длинные и густые ресницы, овальное лицо и такие губы, что хоть сейчас в коробку и на полку с дорогими куклами, которые продаются в витринах. Все говорили, что мы с ней очень похожи.
Ей это, конечно, не нравилось. Она не хотела, чтобы её сравнивали с парнем.
Хотя она была настолько красивой, что я сам не против был бы быть похожим на неё, если бы только не выглядел тогда как кукольный принц.
Но вот что точно не делало Вай принцессой, так это её характер. Она упрямая, вспыльчивая, любила спорить и никому не давала управлять собой. А ещё она обожала нарушать правила, ведь в школе это уже стало проблемой, и дома тоже. Но для меня она всё равно оставалась сестрой. Какой бы строптивой ни была, я всё равно видел в этом лишь подростковый бунт. Это пройдёт.
Мы подошли к стойке с лапшой и заказали еду, а затем сели за столик, на котором уже стояли две миски.
— Ну что, оценки уже выставили?
Вай училась в одиннадцатом классе. Пора бы уже подумать о будущем — экзамены, поступление.
— Что?! Четыре?! — Я от изумления чуть не уронил палочки. — Почему столько?
Вай раздражённо отодвинула тарелку с едой.
— Ты мне брат или папа? Хватит на меня давить. Если завалила, пересдам. Разберусь.
Я сдержался, хотя внутри всё сжималось. Знал, что если начну читать нотации, она только упрямее станет. Поэтому старался говорить спокойно.
— Я не ругаю. Я просто… переживаю. Вдруг тебе нужна помощь.
— Не переживай. Сама справлюсь, — отрезала она, и на этом разговор закончился.
Покончив с едой, мы пошли обратно домой. Я вставил ключ в замок и, открыв дверь, замер. В доме царил хаос.
Одежда отца валялась по полу, по дивану, словно её швыряли в приступе ярости. Один из стульев опрокинут, разлитый по столу суп капал на пол. На диване пятна, видимо, кто-то плеснул воду или, скорее всего, швырнул стакан. На полу осколки.
Я посмотрел в сторону спальни родителей. Дверь была приоткрыта, изнутри доносился голос отца, кричащего через всхлипы матери.
— С таким характером к тебе домой возвращаться не хочется!
— И не возвращайся! Уходи к своей любовнице, собирай вещи и проваливай!
— А если я уйду — вы вообще выживете?! А?!
Вай, не обращая внимания на битое стекло, прошла по нему и хлопнула дверью в свою комнату. Мне тоже хотелось сбежать, спрятаться в наушниках и музыке на полную громкость. Но вместо этого пришлось взять веник и начать прибираться, слушая, как родители рвут друг друга в клочья.
Вот почему я проводил столько времени в библиотеке или кафетерии. Дело не только в жаре или духоте, это можно пережить. Но в таком доме долго не выдержать. Он слишком тесный для постоянных скандалов.
Отец — продавец инструментов, постоянно мотался по провинциям. Любил женщин, выпивку, весёлые компании. Мама — домохозяйка. Они постоянно ссорились: из-за денег, из-за женщин, из-за всего. Порой мне казалось, что их жизнь это нескончаемый цикл: пара дней тишины, а потом снова скандал. Я часто задавался вопросом: как они вообще полюбили друг друга? Когда-то ведь любили, если родили меня и Вай. Но теперь... я видел только ненависть. Как будто эта сплошная война длилась десятилетиями.
На следующее утро, выйдя из комнаты, я увидел маму, сидящую на диване и смотрящую телевизор. На столе стояли паста из чили с хрустящей свининой и кислосладкие рёбрышки. По состоянию квартиры было понятно: война временно закончилась.
— Проснулся? Пойдём, я тебе курицу подогрею, — сказала мама.
— Не надо, сам подогрею, — буркнул я.
На кухне я разогрел еду, насыпал себе рис и вернулся к столу. И застыл на месте.
— Мам, — я уставился на её лицо.
Левая щека опухла, окрасившись в багрово-синий цвет.
— Ой, не обращай внимания, — отмахнулась она. — Вот, папа оставил деньги на неделю. Возьми.
Она положила купюры на стол и снова уставилась в экран, будто ничего не произошло.
И правда, как в заезженной мыльной опере: сцены избиения, скандалы, крики, а потом обед и телевизор, как ни в чём не бывало. Это семейная жизнь? От такого становилось тошно.
— Позавтракала и пошла в школу пораньше.
— Я на пару дней останусь у друга. Нам надо доделать проект. Сдача на следующей неделе.
— Хорошо, иди. Не переживай за нас. Папа всю неделю будет дома.
Почему-то эти слова не успокаивали.
Я ничего не сказал. Промолчал — не хотел портить и без того натянутую атмосферу.
— Мам, присмотри за Вай, ладно? С учёбой у неё не очень.
— Я всегда слежу за ней. Если что-то будет, она сама скажет.
— Она говорила, что завалила предмет?
— Что?.. — Мама растерялась. — А...
— Мама, пожалуйста, следи за ней.
— Почему ты на меня так орёшь? Папа ещё спит! — вспылила она. — Ладно, спрошу у неё вечером. А ты давай, иди своими делами занимайся.
Тем днём мы с Минтом поехали к Лапангу делать макет. У Лапанга был большой большой, просторный дом, еду готовила домработница, так что работать там было удобно. Я остался на ночь в его комнате. Минт обычно уезжал домой, если только не засиживался допоздна.
Мы закончили вовремя. Хоть и вымотались, результат был на уровне.
Подготовились основательно, так что и защита проекта прошла без сучка и задоринки.
— Не могу сегодня отмечать, сил вообще нет, — выдохнул Минт, когда мы несли макет к машине после презентации.
— Да посмотри на меня, у меня ни на что уже не осталось энергии, — ответил я.
— Ну ё-моё, — недовольно протянул тот.
Пока мы загружали модель в машину Минта, припаркованную рядом, я заметил парня, который помог мне с мышкой в библиотеке. Он шёл по проходу между корпусами. Наши взгляды снова встретились, перед тем как его друг дёрнул его за рукав, отвлекая на какую-то шутку. Когда они начали удаляться, он снова обернулся, посмотрел прямо на меня и улыбнулся.
— Это твой друг? — спросил Минт.
— Нет. Мы просто познакомились в библиотеке.
— Если он продолжит так на тебя глазеть, шею сломает. Может, сам ему крикнешь, что он тебе нравится? — предложил Лапанг и ткнул меня локтем. — Кстати, симпатичный, да?
— Вы уже обменялись контактами в Лайн? — снова спросил Минт.
— Чем обменялись? У меня столько дел, когда мне вообще разговаривать? После этой групповой работы нужно сделать ещё один проект. И сон, — ответил я.
— Твоя правда, — тут же согласились оба. В тот момент не было в мире ничего важнее кровати и подушки.
— Закрывай дверь, поехали. А то я сейчас прямо здесь усну, — пробормотал Лапанг, хотя минуту назад предлагал заскочить в бар.
В тот день, когда я вернулся домой, быстро принял душ и рухнул в кровать. Заснул так, будто репетировал собственную смерть, и очнулся только на следующий день после полудня.
Когда вышел из комнаты, увидел маму, развалившуюся на диване. Она с улыбкой смотрела смешные видео на телефоне. Казалась пребывала в хорошем настроении.
— Мам, — позвал я, подходя ближе.
— Голоден? Я приготовила зелёное карри, оно в кастрюле. Видела, как ты спал весь день и ночь, не стала будить.
— Я вчера сдал проект. Сегодня занятий нет, вот и решил выспаться. А где папа?
Я кивнул. На этой неделе он должен был работать в другом городе.
Мама нахмурилась, но быстро сменила выражение лица на удовлетворённое.
— Я ей позвонила. С телефона твоего отца. Высказала всё, что думаю. Сказала, если не перестанет клеиться к женатым мужикам — устрою ей скандал на работе, на весь район опозорю.
— Пообещал, что больше не будет с ней встречаться.
— Если папа сказал — значит, сделает.
Да, эту бросит. Следующую найдёт.
Я уже собирался в душ, но взгляд зацепился за стакан на столе. Маленький, с прозрачной жидкостью. Я даже не нюхал, и так поняв, что это.
— Это лекарство, — ответила та. — Немного. Для кровообращения. Я сейчас в магазин, нужно кое-что купить. Тебе взять что-нибудь?
Когда мама ушла, я принял душ и вернулся в комнату. Занялся остатками работы, включив фоном спокойную музыку. Было тихо, расслабленно, как будто впереди не может быть ни одного плохого дня. На мгновение я вспомнил того парня из библиотеки и университета. И улыбнулся.
Может, если снова его встречу, дам ему свой контакт.
Но это затишье длилось недолго. Через пару дней мне позвонил учитель Вай. Он набрал мой номер, потому что до мамы дозвониться не смог. После нескольких попыток номер и вовсе отключили.
Это был не первый случай. Вай уже не раз нарушала школьные правила, получала замечания, и каждый раз учителя просили родителей прийти на разговор. В этот раз, если никто не явится к часу дня, Вай отстранят от занятий. Я пообещал, что приду, и сразу схватил рюкзак.
— Лапанг, мне срочно нужно уйти. Отметь моё присутствие на дневной паре. Если будет задание, сообщи, пожалуйста.
— Тогда беги. Если что, наберу.
Оказалось, всё куда серьёзнее, чем я думал. Вай перестала просто прогуливать или нарушать мелкие правила. Раньше она уже пропускала занятия, и тогда школа выслала родителям письменное предупреждение. Но сейчас она привела свою байкерскую банду к воротам школы. Ребята сидели на мотоциклах, пугали других учеников. Родители пожаловались, и администрация решила вмешаться.
Я почти час слушал, как учитель дисциплины перечисляет все её проступки. И предупредил, что если подобное повторится, Вай исключат.
Дорога домой была настоящим испытанием. Я пытался успокоиться, сдержать злость. Но когда вошёл и увидел маму, растянувшуюся на диване, спокойную, будто ничего не произошло, взорвался.
— Почему ты не ответила на звонки учителя Вай?
— Я была у тёти Чамниан. Были дела...
— Что за такие важные дела, что ты не могла взять трубку?!
Я сорвался, накричал на маму. Потом повернулся к сестре:
— Вай, ты вообще чем думала?! Почему ты не занимаешься учёбой? Эти «друзья» из плохой компании тебе только вредят! Ты не думаешь о будущем?
— А с чего ты взял, что они плохие? — Вай нахмурилась, голос её был холодным и раздражённым. — Только потому что ты их видел?
— Это хулиганы на мотоциклах! Они пугают соседей, а теперь и школьников! Как ты думаешь, кто будет воспринимать их нормально, если они тусуются у школы?
— А по-твоему, если человек на мотоцикле, то он сразу плохой?! Почему ты всех под одну гребёнку? Среди полицейских, солдат и учителей тоже полно плохих! Или по-твоему, хорошие только в костюмах, а байкеры все поголовно преступники?
Прежде чем кто-либо успел ответить, у входной двери раздался голос отца:
— Эй! Что тут происходит? Почему вы орёте?!
Когда он узнал, что случилось, схватил пластиковую вешалку с гладильной доски и, не раздумывая, начал избивать Вай. Он бил её без жалости, с яростью, будто вымещая всю накопившуюся злость. Вай плакала, просила прощения, закрывалась руками, но отец не останавливался, пока сестра не скрутилась в уголке, дрожа и стараясь не шевелиться. Мы с мамой бросились её защищать и тоже получили пару ударов.
Я отвёл Вай в её комнату, пока мама пыталась успокоить отца. Сестра села на кровать, рыдая, со следами от вешалки по всему телу.
— Я больше не хочу жить в этом доме, — всхлипнула она.
Я знал, что она поступила неправильно, но всё равно не мог не пожалеть её. Пошёл за йодом и ватой, чтобы обработать синяки. Когда Вай немного успокоилась, я тихо сказал:
— Если не хочешь, чтобы отец вот так срывался, постарайся больше не доводить до этого. Мне самому больно смотреть на тебя в таком состоянии.
Сестра не отвечала, но и не отстранялась, поэтому я продолжил:
— Про твоих друзей... Я не против, что ты с кем-то общаешься, но выбирай осторожно. Не лезь в неприятности. Сейчас ты заканчиваешь школу. Если чуть-чуть поднажмёшь, поступишь в университет. Там у тебя будет больше свободы, больше выбора. Но сейчас... просто закончи школу. Справишься?
Она помолчала и едва слышно прошептала:
С тех пор Вай действительно ходила в школу без новых инцидентов, и это хотя бы немного меня успокоило. У меня самого навалились экзамены, куча заданий, голова шла кругом. Всё вроде бы стало поспокойнее.
Но однажды, вернувшись домой после учёбы, я увидел Вай на диване — бледную, измождённую, с тёмными мешками под глазами. Рядом стояло ведёрко. Мама сидела рядом и что-то кричала, заплаканная.
— Мам... что происходит? — спросил я, в шоке.
— У неё токсикоз. Вот и вырвало, — раздражённо добавила мама.
Я стоял, остолбенев, глядя, как Вай сгибается, снова готовясь вырвать, а мама тем временем подняла ведро и закричала, что её дочь шлюха. Что если отец узнает, он её убьёт. Вай, даже с рвотой на губах, нашла в себе силы огрызнуться, что разврат это у них семейное, по наследству.
Отец действительно взбесился. Но не убил. Просто дал такую пощёчину, что у Вай треснула губа, и приказал ей сделать аборт.
Даже представить невозможно, что я чувствовал, когда пришлось везти сестру на аборт. Это было дико. Мерзко. Унизительно. Я не мог смотреть в глаза ни врачу, ни медсёстрам, казалось, что они нас судят. Будто мы отбросы. Люди, которые несут за собой только беды и позор, с того самого момента, как открывают глаза утром.
И когда врач сказал, что срок уже слишком большой, и аборт может быть опасен... я даже не знал, что чувствую.
Вай родила бледного мальчика, с лицом в точности как у того парня, что её бросил. Ах, да, я ведь не сказал: отец ребёнка, узнав о беременности, тут же сбежал в другую провинцию.
Сначала я даже обрадовался, что Вай не стала делать аборт. Но потом забыл, насколько жестоко приводить ребёнка в этот мир, не имея ни поддержки, ни стабильности. Жестоко и для ребёнка, и для тех, кто будет вынужден его растить.
Первой сбежала Вай. Нашла какого-то нового мужика и заявила, что хочет начать всё с нуля. Я умолял её вернуться хотя бы ради сына. Звонил, убеждал, просил. А она нет. Сказала, что никогда не хотела быть матерью, и если я её верну, она сбежит снова, пока не исчезнет навсегда из этой семьи.
Теперь дома остались только мы с мамой, папа и ребёнок, которому ещё не исполнился год. Папа так ненавидел внука, что даже не подходил к нему. А мы ютились в маленьком доме, полном злости, упрёков и обид.
Для кого-то дом это рай. Только не для меня.
Малыш рос, а мама ухаживала за ним, как могла. Отец всё чаще уезжал в командировки, лишь бы подальше отсюда. Но счета за еду, электричество и подгузники никуда не делись.