Запах любви | Глава 24: Слёзы Джома
Увидев, как я побледнел и застыл, капитан Мун хлопнул меня по плечу с притворной бодростью:
— Ничего страшного, Джом. Я тоже люблю и уважаю командира Яя всем сердцем. Просто, в отличие от тебя, не устраиваю представлений, как последний безумец.
— Чего? — я уставился на капитана Муна в замешательстве, но, поняв, к чему он клонит, быстро подыграл. — Ах, да… Конечно. Я его очень люблю и уважаю. Он… как мой ангел-хранитель.
— Твой ангел-хранитель? — переспросил Мун с усмешкой. — Ну, как скажешь. Только больше не вздумай напиваться и вешаться на своего ангела. А то из-за тебя всем достанется. Командир Яй, между прочим, издал строгий приказ — никому не давать тебе ни капли алкоголя. Нарушителей ждёт наказание.
Я сглотнул, почувствовав, как по спине пробежал холодок.
— Обещаю, капитан Мун. Больше никогда. Ни капли в рот.
Он хмыкнул и посмотрел на меня так, будто уже знал: до следующего позора — не больше недели.
Пока капитан Мун выполнял свои обычные обязанности, я провёл это время на берегу ручья, размышляя над своим поступком. Прошло немало времени, прежде чем мой мозг начал хоть как-то соображать. Сцены прошлой ночи постепенно начали всплывать в памяти одна за другой.
Сначала всё казалось вполне безобидным, но после того момента, как командир Яй схватил меня и закрыл мой рот ладонью, не произошло уже ничего, что стоило бы вспоминать без стыда.
Я провёл ладонями по лицу, переполненный стыдом. Какой чёрт вселился в меня тогда? Сколько себя помнил, я и представить не мог, что однажды окажусь на полу, вцепившись в чью-то ногу. Что же думал обо мне командир Яй? Посчитал ли это пьяной выходкой безумца или же отвратился от меня, ведь я, мужчина, утверждал, будто мы были любовниками в прошлой жизни?
Я наклонился над водой и посмотрел на своё отражение. Говорят, что дети, похожие на своих матерей, будут счастливы и защищены от бед. А я был вылитой мамой. Моя бабушка была женщиной севера, дед — из центральной части страны, поэтому у мамы были большие округлые глаза, овальное лицо, аккуратный нос и пухлые губы. Я унаследовал почти всё, кроме глаз: у меня были двойные веки и длинные внешние уголки глаз — в этом сказалась китайская кровь отца. Если я был так похож на мать, почему же мне так не везло?
Но обвинять судьбу было бесполезно. Я тяжело вздохнул и зачерпнул воды, чтобы почистить зубы. Забавно, но я уже привык к этим ежедневным ритуалам. Лесная вода оказалась чище и свежее, чем водопроводная. Щёткой служила щепка, расплющенная с одного конца. Я обмакнул её в соль и начал чистить зубы. Затем, как делали все здесь, разжевал листья гуавы — и моё дыхание оставалось свежим весь день.
Я закончил умываться и остался стоять, глядя на двух голубей, сидящих рядышком на ветке. Один из них слетел вниз, чтобы склевать насекомое, и тут же вернулся обратно, чтобы пофлиртовать со своим спутником.
Уверен, он не пытался напоить своего возлюбленного прошлой ночью — вот почему они всё ещё счастливы вместе этим утром.
Притвориться, что ничего не было? Пойти к командиру Яю и извиниться за то, что был настолько пьян, что натворил черт знает что?
Я признался ему в своих чувствах.
Как я вообще мог такое выдать?
Я схватился за голову от отчаяния. Столько времени я тщательно прятал всё это внутри себя, и вдруг — как прорвало.
Говорят, алкоголь не меняет тебя — он лишь показывает твою настоящую суть.
Я сам завязал этот узел, и мне же его и развязывать. Придётся принять последствия. Встретиться лицом к лицу с командиром Яем — даже если он решит наказать меня или заставит держаться от него на расстоянии трёх шагов.
Тем не менее, утро шло своим чередом.
Капитан Мун и остальные весело болтали, не забыв, конечно, упомянуть вчерашний инцидент — как я, напившись, устроил шоу в палатке командира.
— Слушай, Ай-Джом, если в следующий раз захочется выпить, делай это по-тихому, — с ухмылкой посоветовал один из солдат. — Перелей немного в маленькую фляжку, прицепи к поясу — подальше от чужих глаз. Только никому не говори, что это я тебе посоветовал.
Я покорно улыбнулся, принимая каждую насмешку, брошенную в мой адрес. Продолжайте… Делайте, что хотите. Всё равно я не в силах вас остановить. Едва моя обречённая улыбка успела угаснуть, как взгляд зацепился за всадника — командир Яй выезжал верхом на лошади. Он повернулся в мою сторону, и наши глаза встретились. Сердце дрогнуло. Я замер в нерешительности — стоило ли мне улыбнуться в знак извинения?
Я остался стоять, растерянный, пока кто-то, идущий сзади, не врезался в меня.
— Эй! Чего встал как столб?! — возмутился он.
— Простите, — рассеянно ответил я. — Задумался.
— Солнце уже в зените, а ты всё ещё не протрезвел?
Ребята засмеялись, громко и беззлобно, но мне было совсем не до смеха. Я до сих пор не мог отделаться от тревоги из-за поведения командира Яя. Он что, правда зол на меня?
Эта мысль будто выжала из меня все силы. Неужели всё вернулось на круги своя? Снова — к тому моменту, когда командир Яй не испытывал ко мне ни капли дружелюбия. Тогда он просто подозревал меня. А теперь… теперь он, возможно, по-настоящему меня ненавидит.
Моё беспокойство росло с каждой минутой. Наконец, в полуденный перерыв мне представился шанс. Я подошёл к командиру Яю, когда он в одиночестве поправлял седло на своём коне.
— Командир Яй, можно с вами поговорить? — тихо спросил я.
Он обернулся, посмотрел на меня, но ничего не ответил.
Я изо всех сил попытался набраться смелости. Нужно как-то исправить то, что я натворил прошлой ночью.
— Это... по поводу вчерашнего. Я понимаю, вы, должно быть, злитесь на меня, но я хочу объясниться. Я не собирался устраивать всё это. Просто перебрал с алкоголем и понёс всякую чушь. Сам на себя зол. Что касается...
— Я не злюсь, — перебил командир Яй. Его лицо оставалось безучастным, почти пустым. — Если ты боишься, что я накажу тебя — не стоит. Возвращайся на своё место. Время выдвигаться.
Я застыл, не в силах вымолвить ни слова. Я был готов к грубому выговору, к насмешке, к ярости. Но не к этому холодному безразличию. Ком встал в горле, но я проглотил его. Все оправдания потеряли смысл. Осталось только одно — извиниться. Я сжал кулаки и выдавил из себя:
Командир Яй кивнул, но ничего не ответил. Он поставил ногу в стремя и вскочил на коня.
Это оказалось куда хуже, чем я ожидал. Я подавил свои чувства и уже собрался уйти, сделав три шага прочь, но остановился. Сердце сдавило так сильно, что казалось, я вот-вот сломаюсь. Но я отказался позволить всему закончиться вот так. Не оборачиваясь, я заговорил:
— Прошу прощения за своё неподобающее поведение. Но… то, что я сказал — о том, что мы были возлюбленным в другой жизни — правда.
Я затаил дыхание и пошёл прочь, не решившись больше оглянуться.
Время тянулось медленно. Даже окружающая обстановка казалась тусклее обычного. Небо затянули тёмные тучи, порывистый ветер хлестал лица. В конце концов, колонна остановилась на ночлег, опасаясь надвигающегося ливня.
Во время дневного перехода, после разговора с командиром Яем, я снова и снова прокручивал в голове произошедшее. Чем больше я об этом думал, тем больше ошибок находил. Я пытался поставить себя на его место.
Если бы в мою жизнь вторгся какой-то незнакомец и начал вытворять всё то, что делал я… Как бы я себя почувствовал? Ответ был очевиден.
Вечером командир Яй не подозвал меня, как делал это в прошлые дни, и это только усилило боль и ощущение, что я окончательно опозорился. Я заставил себя съесть пару ложек еды, а потом отправился к месту, где позже должны были разжечь костёр. Все радовались, что ветер унёс грозовые тучи куда-то вдаль и дождь обошёл нас стороной. Значит, вечерние развлечения отменять не пришлось.
Спустя какое-то время, наблюдая, как другие увлечённо играют в шахматы, я подошёл к ряду повозок, но не стал забираться. Я просто пошёл дальше, к большому дереву неподалёку, шагая по сухим листьям, скапливавшимся на земле с приходом сумерек. Устроился у ствола и поднял взгляд на луну.
Молодая луна мерцала из-за тонкой пелены облаков. Я смотрел на неё и тяжело вздохнул.
Луна — та же самая, что я видел в мире, где родился и вырос, и в мире, где жил с Кхун Яем. Она оставалась неизменной сквозь эпохи, как и наш мир, словно вечно наблюдая за нами.
Если бы луна могла говорить, я бы спросил её: что ты видела? Был ли в каком-то из миров мой счастливый конец?
И все чувства, которые я так долго подавлял в себе, прорвались наружу.
Я подтянул колени к груди и обхватил их руками. Сжал челюсти, пытаясь сдержать жжение в глазах. Слабость — это последнее, чего я хотел бы в себе находить. Но сейчас она захватила моё сознание так, что сопротивляться стало невозможно. За последние часы я пересмотрел многое и осознал вещи, которые раньше ускользали от меня.
Я думал, что контролирую ситуацию. Что смогу выжить здесь, не потеряв разум и не сорвавшись в отчаяние. Но я ошибался. Я отрицал очевидное. Моё сердце разбилось в тот день, когда меня силой разлучили с Кхун Яем и швырнули в этот мир, где я упал — и не поднялся до сих пор. Все мысли, которыми я себя кормил, все действия — лишь отчаянная борьба за выживание. День за днём.
Я был совершенно сломлен и сбит с толку. Я даже не был уверен в собственных чувствах. Всё смешалось внутри — страх, грусть, желание быть сильным и найти хоть какую-то надежду. Я хотел просто жить, не рассыпаясь на мелкие кусочки. Но самым пугающим и хрупким из всех чувств оказалось одно — тоска по кому-то.
Это чувство одновременно утешало меня и разрывало изнутри. Я боялся, что не смогу перестать думать о нём, вспоминая, как он смотрел на меня с той дороги, окружённой деревьями. Я боялся, что в какой-то момент просто не выдержу. Я знал — Кхун Яй ждал, что мы снова встретимся. И в своём мире он действительно этого дождался.
Это произошло в тот день, когда Чиангмай окутал смог. Я вышел из своего домика, чтобы сесть в машину — собирался поехать в ночной клуб у реки Пинг. Кхун Яй увидел меня и окликнул по имени. А я... я просто развернулся и ушёл как можно быстрее.
Не было боли сильнее, чем скучать по тому, кто навсегда остался вне досягаемости. И не было большего отчаяния, чем осознание того, что я ничего не мог сделать для него — даже зная, сколько боли ему пришлось пережить.
И в этот момент... и Кхун Яй, и командир Яй уже были вне моей досягаемости.
Что касалось командира Яя, я цеплялся за него как за последнюю надежду, использовал его ради собственного эгоизма — словно бревно, плывущее по реке, за которое я ухватился, чтобы не утонуть. Я видел в нём единственную осязаемую опору в этом незнакомом мире, человека, которому отчаянно хотел довериться. Это было всё, о чём я тогда думал. Я поступал, исходя только из своих чувств, не задумываясь о том, что мог чувствовать он.
Я уткнулся лицом в руки, обхватив колени, и пытался сдержать слёзы.
Сухие листья падали на мои плечи и скапливались вокруг.
Меня вдруг поразило, что ветра почти не было, только лёгкий, едва ощутимый бриз. Но листья почему-то сыпались только на меня.
Я поднял голову и взглянул вверх.
Он сидел, прислонившись к стволу дерева на толстой ветке прямо над моей головой, держа в руке пригоршню листьев. Потом поднёс их к губам и сдул прямо на меня.
Я резко вскочил, чувствуя себя неловко от осознания, что выбрал неудачное место.
— Простите, командир Яй, — пробормотал я, — я не знал, что вы пришли сюда первым. Я уже ухожу.
Но прежде чем успел сделать шаг, раздался его хриплый и негромкий голос:
— Ты помнишь свои перерождения?
Я замер. Мне стало страшно повернуться обратно. Я услышал, как он спрыгнул с ветки и подошёл ко мне, шурша сухими листьями.
— Отвечай, — произнёс командир Яй.
Его голос прозвучал совсем рядом.
Я медленно развернулся и собрался с духом, чтобы поднять на него глаза.
Командир Яй смотрел на меня, ожидая ответа. Выражение его лица было не таким угрюмым, как днём — теперь оно стало серьёзным, а в глазах блестел обсидиановый холод.
— Я не знаю, как объяснить это вам простыми словами, командир, — прошептал я. Не то чтобы он пугал меня, просто моя голова гудела от усталости.
— Объясни, как умеешь, — спокойно ответил он.
Я кивнул и опустил взгляд, стараясь подобрать слова, которые могли бы быть понятны людям этой эпохи.
— Я не живу в ту же эпоху, что и вы, командир Яй, — тихо произнёс я. — Я из места, о котором вы никогда не слышали. Я пришёл сюда с рекой и туманом, из источника, неизвестного даже мне самому. Точно так, как вы сами видели в тот день, когда я вышел из водопада в пещере.
— Я и сам не знаю, — ответил я с горечью. — Меня просто вырвало силой из того мира, где я жил. В прошлый раз меня унесло в другое место… и там я встретил вас. В другой жизни. Мы были влюблены. Мы делили одну постель. Вот почему я сделал то, что вы видели.
Командир Яй остолбенел. Я взглянул на него с пониманием.
— Я понимаю, вы, вероятно, чувствуете себя неловко. Вы не испытываете ко мне таких чувств. Но мои — всё ещё живы. Они никуда не исчезли. И я не хочу от них избавляться. Я не выброшу то, что дорого моему сердцу. Даже если любовь причиняет боль — пусть так. Я понял, что это моя проблема, и решать её должен я сам. Я не могу требовать от вас ответственности, и потому рад, что вас это не беспокоит.
— То, что ты говоришь… сбивает с толку, — сказал он после паузы. — Я не знаю, как к этому относиться.
— Не думайте об этом, командир Яй, — прошептал я. — Жалость — это не любовь. Просто живите дальше… Потому что я сам уже не знаю, что думать. Я лишь хочу немного тишины, чтобы успокоить голову.
— Тогда останься здесь. Я уйду.
Я кивнул, но когда он прошёл мимо меня, сердце сжалось так, будто кто-то вырвал его с корнем. Я не смог удержаться. Повернулся, сделал шаг и обхватил его сзади руками.
— Командир Яй… пожалуйста, не отталкивайте меня, — голос дрожал. — Позвольте мне просто постоять вот так… Совсем чуть-чуть. Я больше никогда не попрошу ничего настолько безумного. Я больше не буду вас тревожить.
Будь то жалость или желание покончить с этим моментом, но он не отстранился.
Он позволил мне прижаться лицом к его спине, а я обнял его крепче, словно боялся, что он исчезнет. Моё тело дрожало от сдержанных рыданий. Я мог заглушить свой голос, но не мог остановить слёзы. Тёплые капли стекали по его спине — и он знал это.
— Как свою собственную жизнь, — прошептал я.
Мой ответ прозвучал сквозь всхлипы.
Командир Яй заговорил тихим, почти ласковым голосом:
— Джом-Джао*, не плачь. Если мы и правда были возлюбленными в прошлой жизни, то, возможно, я* тоже когда-нибудь это вспомню.
[п/п: 1. Джао — слово, используемое в тайском языке для обращения к человеку, с которым были близкие или тёплые отношения в прошлом.
2. Командир Яй обращается к себе в речи, используя неформальное, интимное местоимение, сохраняя его в разговоре с Джомом].
От его слов я разрыдался ещё сильнее.
Как он может вспомнить то, чего ещё не было? Наше время движется в противоположных направлениях — его вперёд, моё назад. Моё прошлое — его будущее. Как можно вспомнить то, что ещё не случилось?
Я отпустил его. И всё же командир Яй не ушёл, как я ожидал. Он медленно повернулся ко мне и посмотрел на моё заплаканное лицо.
— Не плачь, — сказал он, протягивая руку и нежно стирая слёзы с моей щеки большим пальцем. — Не пачкай щёки слезами. Пусть на них светит только лунный свет.
Его прикосновение показалось до боли знакомым, как будто он уже делал это когда-то. Я посмотрел на командира Яя. Впервые за всё время он не выглядел холодным или раздражённым. Его взгляд смягчился, в нём была нежность, даже тепло — будто он и правда хотел утешить меня, предложить ту самую заботу, которую я так отчаянно искал.
Возможно, у командира Яя всегда была эта мягкая сторона, просто я её раньше не замечал. Я глубоко вдохнул и заставил себя улыбнуться ему. Пусть моё сердце и было измотано, я не хотел отвергать его доброту. Его слова утешения значили для меня многое — они не позволили мне окончательно сломаться.