Воспоминания Рати | Глава 6: Королевское послание послу
Утром, как и всегда, Най-Май забрал тиффин — многоярусный ланч-бокс — из небольшого дома, чтобы доставить его в посольство. Это была еда, приготовленная специально для ужина Рати с отцом — чтобы избежать невежливости, когда отец и сын едят отдельно утром и вечером.
Лютен не запрещал Рати общаться с сиамскими друзьями — напротив, поощрял это, особенно учитывая, что сам Рати происходил из благородной семьи. Он хотел, чтобы сын привык к жизни, в которой не нужно постоянно унижаться и считать себя ниже других. Хотя иногда всё же напоминал, что некоторые поступки всё-таки следует считать недопустимыми.
В небольшом доме помимо утреннего приготовления тиффина день проходил за шитьём одежды — по просьбе Кхун Чая. Тиратхон редко обращался с подобными просьбами, и именно поэтому Руэди отнеслась к делу серьёзно. Она считала это куда более достойным занятием, чем садоводство.
— Практикую каллиграфию, мама. Пи Ти сказал, что в следующий раз проверит, насколько хорошо я освоил перьевую ручку. Я не могу его подвести, — уверенно ответил Тива и вновь склонился над листом. — Тебе что-нибудь нужно?
— Нет, милый. Просто ты сегодня какой-то тихий, — с нежностью произнесла Руэди, глядя на сына. — Ты уже показал Пи Ти свой рассказ?
— Я не осмелился, мама. Я пишу это только в свободное время. Боюсь, Пи Ти подумает, что это глупости.
Руэди ничего не ответила, только снова склонилась к швейной машинке. Но её мысли были далеко.
Жизнь Тивы с самого начала была нелёгкой. Когда Руэди носила его под сердцем, ей не позволили нормально заботиться о себе. В те времена мать Мом Чао Рамриттхиронга не одобряла выбор сына — кухонную служанку — и оставила её на произвол судьбы, позволив работать как обычной прислуге. Рамриттхиронг находился в провинции Накхон Саван, когда пришло время родов, и по возвращении между ними произошла громкая ссора.
С тех пор жизнь чуть улучшилась, и Руэди с сыном переехали в отдельный домик, подальше от главной резиденции и любопытных глаз.
Когда Тиве исполнилось два года, стало ясно, что с его телом что-то не так: он не мог долго сидеть или стоять. Несмотря на то, что формально он получил титул Мом Раджавонгс, как и его братья, даже слуги игнорировали его, отказываясь заботиться о нём. Его жизнь в инвалидной коляске оставляла мало шансов на игры, прогулки или встречи с отцом. Если бы не забота старшего брата, Тиратхона, и мать, и сын, возможно, давно бы опустили руки.
А тем временем Тиратхон, вернувшись из университета, заперся в своём кабинете и готовил лекции на следующую неделю, корректируя материал в соответствии с текущей политической ситуацией. В комнату вошёл Най-Май и низко поклонился, ожидая, пока тот заговорит.
— Когда я ушёл, он отдыхал в саду, у самой реки, — честно ответил тот. Затем, немного поколебавшись, добавил: — Сегодня я с трудом выбрался с территории консульства…
Тиратхон с тревогой взглянул на своего преданного слугу:
— Слуги в консульстве… — Най-Май опустил взгляд. — Набросились на меня. Обвинили в том, что я якобы презираю их поваров, потому что приношу еду Кхуну Рати. Говорили, что вам нельзя доверять… Хотел им возразить, но не успел и слова вставить.
Лицо Тиратхона на мгновение омрачилось, но затем он чуть улыбнулся:
— И всё-таки тебе удалось выбраться?
— Кхун Рати вмешался и сказал, что еда скромная и предложена от чистого сердца. Он попросил кухонную прислугу готовить для других офицеров, а не для него. Только тогда они отступились. Не понимаю, почему они так ревниво относятся к своему господину. Вы ведь далеко не тот человек, которого можно легко оклеветать.
— Когда живёшь далеко от дома и рядом есть верные слуги, которые искренне о тебе заботятся — это настоящее благословение. Сейчас у тебя даже больше свободы, чем у меня, — с усмешкой отозвался Тиратхон.
— Так почему бы вам самому не навестить посольство?
— Потому что я сразу привлеку к себе внимание. На слугу никто не смотрит, а вот моё появление вызовет бесконечные вопросы — и может отразиться на отце, который курирует Министерство дворца.
— Ах да, Кхун Рати передал ещё два сообщения.
— Во-первых, он сказал, что в эти выходные он и его отец с утра до вечера будут во дворце Суриякон, так что готовить еду в этот день не нужно.
— Дворец Суриякон? — переспросил Тиратхон. — Не похоже, чтобы это был обычный визит.
— А во-вторых, он просит одолжить велосипед на один день.
— Это всё, что передал Кхун Рати.
В этот момент зазвучал женский голос:
Через несколько секунд дверь распахнулась, и в комнату вошла служанка:
— Передай, что я сейчас приду.
Кабинет был заставлен книжными полками от пола до потолка. Чао Прайя Сридрунчан сидел на широком матраце, в очках, внимательно изучая документ. Когда сын вошёл, он отложил бумаги и выпрямился, приобретая строгий и внушительный вид.
— Что-то срочное, отец? Ты выглядишь очень серьёзным.
— Взгляни-ка на это. Его Величество издал королевское распоряжение. Думаю, тебе стоит с ним ознакомиться.
Тиратхон взял документ, медленно пробежался взглядом по изящной тайской вязи. Читая строчку за строчкой, он всё больше хмурился, затем опустил взгляд, задумался… и только после этого сдержанно улыбнулся. Несмотря на улыбку, брови оставались нахмуренными — содержание письма вызывало противоречивые чувства. Даже дочитав до конца, он не заговорил сразу.
— Поскольку ты сейчас близок с ними, я подумал, что нам стоит это обсудить. Если Его Величество высказал пожелание — дипломатам будет непросто его отклонить.
— Даже так, дипломатический корпус должен обсудить это и прийти к согласию. Навязывать такое решение будет неправильно. На мой взгляд, это чересчур.
— Верно, — вздохнул отец. — Но ты мог бы на время стать посредником. Это бы упростило дело, когда будет подано официальное прошение.
— Это плохая идея. Такое серьёзное дело должно быть сначала оформлено документально. А потом я с радостью помогу вести переговоры.
— Ты прав, — кивнул Чао Прайя Сридрунчан, известный также как Мом Чао Рамриттхиронг, задумчиво разглядывая королевскую печать. — Завтра я сам передам волю Его Величества. Хочу, чтобы ты пошёл со мной и помог с деталями. Всё-таки ты — филолог.
— Понял. Завтра утром сначала заеду в университет, чтобы передать задания студентам, и сразу к тебе. Но… — Тиратхон снова взглянул на скреплённый печатью документ в руке отца. — Почему Его Величество вдруг издаёт такое распоряжение, отец?
— Потому что Его Величество намерен инициировать обмен дипломатами. В прошлый раз, когда посольство было отозвано, прошли годы, прежде чем был прислан новый представитель. Такие хрупкие отношения не на пользу Сиаму. С приближением Великой войны Его Величество, разумеется, обеспокоен. Французский посол прибыл с намерением наладить ключевые альянсы, убеждая Сиам оказать военную поддержку. Это — часть укрепления связей, а не предмет для торга.
Для Тиратхона это стало облегчением.
На следующее утро Рати сидел за столом, переводя черновик на тайский. Он аккуратно обмакивал перьевую ручку в чернильницу, тщательно выводя каждую букву. Документ был важным — ни одной ошибки быть не могло. Рядом лежал раскрытый толковый словарь, страницы которого прижимал к столу вытянутый камень.
Его отец находился в офисе, куда то и дело заходили чиновники и уходили по делам. В дни, когда в министерствах не велись переговоры, работа шла размеренно в самом консульстве. Рати не раз жаловался, что с момента прибытия в Сиам никто по-настоящему не отдыхал ни дня — если не считать сна. Только в эти выходные они могли позволить себе паузу — все, кроме Рати и его отца, которым предстояла ранняя поездка во дворец Суриякон.
— Готово, отец. Прошу, проверь.
Лютен взглянул на текст, кивнул с удовлетворением, хоть и не прочёл его полностью.
— Письмо аккуратное, легко читается.
Рати улыбнулся, услышав похвалу, и вернулся на своё место.
Лютен занимал пост посла уже много лет. Он прибыл в Сиам ещё совсем молодым, будучи простым помощником. Тогда он много узнал о культуре страны. После женитьбы на сиамке он выучил основные разговорные фразы и хорошо освоился в местных реалиях.
— Кхун Рати, — тихо произнёс Куи, войдя и вежливо поклонившись. — Представитель министерства прибыл с сообщением. Чао Прайя Сридрунчан просит о срочной встрече с послом.
— Ровно в час. С ним будет всего два или три помощника.
— В любом случае, нельзя относиться к этому формально. Я немедленно сообщу. Пи Куи, попроси кухню подать обед пораньше, чтобы мы успели подготовиться.
В число слуг консульства входил старший слуга, свободно говоривший по-французски — хоть и с акцентом и порой не самым точным словарным запасом. Это значительно облегчало работу Рати. Без его помощи молодому переводчику пришлось бы работать на износ.
Основная обязанность Рати заключалась в сопровождении посла. Остальные французские чиновники в бытовых вопросах полагались на консульский персонал. Но когда речь заходила о серьёзных делах — Рати становился ключевым звеном между сторонами.
Неожиданная просьба о встрече могла быть как добрым знаком, так и предвестием проблем. Лютен особенно подчеркнул: перевод должен быть безупречным — и тем самым ещё сильнее усилил напряжение, уже чувствовавшееся на плечах юного посредника.
Когда гости прибыли, Рати, как и полагалось, последовал за послом в приёмную. Он приветствовал их с уважением, строго соблюдая протокол.
Взгляд сразу остановился на трёх мужчинах в официальной одежде — и один из них показался ему слишком знакомым.
Рати беззвучно повторил имя про себя, стараясь взять себя в руки, прежде чем медленно и глубоко поклониться. Визит Великого Камергера с важным посланием сам по себе был объясним. Но присутствие Тиратхона — университетского преподавателя — порождало слишком много вопросов.
— Цель сегодняшнего визита — передать личное послание Его Величества послу, — начал Камергер.
Рати тут же перевёл. Лютен принял документ и принялся читать, пока благородный гость продолжал:
— Его Величество высоко ценит языковые способности вашего переводчика, особенно учитывая, что он по происхождению сиамец. Это стало особенно заметно во время недавней встречи.
Рати незамедлительно передал слова, но нервное напряжение нарастало — он всё больше чувствовал, как дрожит голос.
— В настоящий момент Сиам поддерживает крепкие связи с Францией. Его Величество предлагает, чтобы данный переводчик обучал королевских чиновников французскому языку, способствуя укреплению их языковых навыков. Кроме того, преподавание для студентов, которые в будущем вступят на государственную службу, также принесло бы большую пользу. Каково мнение господина посла?
По мере перевода Рати всё больше сбивался. Давление росло: при отсутствии второго тайского переводчика вся ответственность лежала только на нём. Лютен посмотрел на сына, заметил, как дрожит его голос, и мягко кивнул ему — в знак поддержки.
— Что случилось? — прошептал он.
— Похоже, Его Величество хочет, чтобы я обучал французскому языку королевских чиновников, — поспешно резюмировал Рати, сам не уверенный, всё ли передал верно.
— Что это вообще за предложение такое? — вмешался посол, нахмурившись. — Не отклоняйся от сути.
Но мысли Рати уже метались, пытаясь постичь суть странного запроса. Он сдерживал желание напрямую спросить Великого Камергера — чтобы прояснить, что именно стоит за этим. И вдруг его взгляд задержался на неожиданной фигуре, сидящей рядом.
Видя, как двое молодых людей ощутимо напряглись, Камергер нарушил неловкость:
— Прошу простить мою невежливость. Я не представил всех должным образом. Надеюсь, вы не обиделись, — он повернулся к мужчине рядом.
Тиратхон встал и вновь почтительно поклонился:
— Это мой сын, Пхра Суратхи Тамматханапич. В данный момент он занимает пост заместителя министра образования. Также он преподаватель, занимающийся подготовкой педагогов для новых школ в сельской местности.
Пхра Суратхи Тамматханапич…? Почему это имя звучало так знакомо?
Но дело было не только в созвучии. Это было что-то большее. Глубинная нестыковка — почти личная. Взгляд Рати выдал внутреннюю бурю, и Тиратхон заметил это. Он ошибочно истолковал замешательство как скрытое раздражение. Он понимал: слишком многое он не рассказал Нонгу Рати. Он боялся, что его сдержанный характер может только отдалить юношу ещё сильнее. Ведь тот приехал лишь на месяц… Тиратхон считал, что лучше остаться сторонним другом, чем оказаться навязчивым. Но теперь, казалось, без объяснений не обойтись.
— Ты молчишь… В чём дело? — последовал очередной упрёк в адрес Рати.
Он и сам был в замешательстве. Ранее он так растерялся, что начал сомневаться в точности своего перевода. Теперь он решил просто резюмировать:
— Этот человек — сын Великого Камергера. Его зовут… Пхра… Пхра…
— Пхра Суратхи Тамматханапич, — спокойно подсказал Тиратхон, заметив, как Рати с трудом подбирает слова, с растерянностью глядя на него.
— Благодарю, — Рати слегка склонил голову. — Пхра Суратхи Тамматханапич, в настоящее время занимает пост заместителя министра образования.
— Приятно познакомиться, — Лютен, уже поднявшийся, протянул руку в западном жесте приветствия. Тиратхон сделал шаг вперёд с безупречной вежливостью, выжидая, пока Рати переведёт его представление.
— Неужели это тот самый человек, которого мой сын часто упоминал? — с лёгкой полуулыбкой спросил посол.
— Боюсь, что да, — спокойно ответил Тиратхон. — Я рад узнать, что Рати часто говорит обо мне.
Рати нехотя перевёл эту фразу, избегая при этом взгляда Тиратхона.
— Этот молодой человек искренне интересуется Сиамом, и я с удовольствием стал его проводником, — добавил Тиратхон.
— Это всего лишь естественное любопытство. Если он доставил какие-либо неудобства, прошу простить его от моего имени, — вмешался Мом Чао Рамриттхиронг, плавно перехватывая нить беседы.
— Для нас большая честь — установить столь тесные связи в столь короткие сроки. Если воля Его Величества будет одобрена, как обсуждается, это сотрудничество обеспечит беспрепятственную координацию. Раньше я опасался, что, отправив его одного, мы столкнёмся с упрямыми и непростыми в общении людьми. Но теперь, с моим сыном в составе миссии, я надеюсь, ваши сомнения развеяны, господин посол.
Такие слова почти не оставляли пространства для отказа.
Лютен дал обстоятельный дипломатичный ответ, и Рати перевёл его с предельной точностью:
— Королевское послание требует внимательного рассмотрения. Кроме того, мне предстоит собрать мнения по ряду внутренних процедур. Сейчас я — единственный переводчик, и у меня ещё несколько незавершённых проектов, включая подготовку договоров. Боюсь, времени может не хватить.
— Мы не настаиваем. Речь не идёт о давлении. Это — всего лишь предварительный запрос, инициатива для расширения сотрудничества между нашими странами, — спокойно ответил Камергер.
Затем к разговору присоединился Секретарь Королевской службы, сопровождавший его:
— Великая война с каждым днём становится всё масштабнее. В будущем, если сиамские войска будут задействованы в помощи союзникам, базовые знания иностранных языков станут бесценны, не так ли? Я знаю Пхра Суратхи Тамматханапича с юности. Он исключительно умён, и его назначение заместителем министра тому подтверждение. Уверен, что до министерского кресла он дойдёт очень скоро. Его характер внушает доверие — спокойный, открытый, уважаемый своими учениками. Сотрудничество с ним принесёт только пользу.
Рати перевёл взгляд на отца, затем снова на трёх мужчин.
— Сколько времени займёт всё это? Успеет ли завершиться до отплытия судна в следующем месяце?
— Скорее всего, это займёт больше времени, — вмешался старший начальник Королевской службы. — Даже на то, чтобы освоить одно французское слово, могут уйти недели, прежде чем оно начнёт свободно слетать с языка.
Всё это… просто уловка? — Рати промолчал, не вставляя ни слова. Он оставил дискуссию послу и представителям дворца. Но внутри его уже зрела догадка: Не является ли всё это просто способом задержать отъезд делегации — под прикрытием этого «запроса»?