Любовь в Силоме | Глава 3: Честная работа
Мне всё же пришлось бросить учёбу и выйти на работу. Компания, где трудился отец, столкнулась с серьёзными трудностями: сотрудников начали увольнять, а оставшихся заставили работать за урезанную зарплату и добирать её комиссионными. Никто больше не говорил о стабильносии, выживали как могли.
Раньше отец один как-то тащил нас на своих плечах. Жили от зарплаты до зарплаты, было трудно, но мы справлялись. Я тоже подрабатывал, помогал с отчётами, чтобы хоть немного облегчить ему бремя. Но теперь всё изменилось. Чтобы прокормить семью, нужно было не просто работать, а выживать. В новостях передавали, что фабрики закрываются одна за другой. И тот факт, что отца ещё не уволили, казался чуть ли не чудом. Хотя на чудо жить было невозможно.
Я пытался удержаться за учёбу. До последнего. Но чем дальше, тем больше времени она требовала. Тем больше мы погружались в бедность. И однажды я услышал от отца:
— Если Вайю не пойдёт работать, мы не протянем. Как только экономика наладится, ты вернёшься к учёбе.
Он сказал это как утешение. Но я чувствовал, как внутри что-то сжимается, будто отрезали последнюю надежду. Мы оставались с голыми молитвами и пустыми фразами вроде «карма всё расставит по местам».
Я устроился официантом в мясной ресторан на улице Асок. С моим школьным образованием было не из чего выбирать. Меня приняли быстро, я немного говорил по-английски, а иностранная речь здесь ценилась. Клиенты были как местные, так и туристы. Работать приходилось тяжело, а смены заканчивались за полночь.
Домой я приходил без сил, валился в постель, и так день за днём. Зарплата была скромной, но хоть чаевые перепадали.
Бедность... она больно царапает изнутри. Моя первая получка ушла почти полностью на оплату двух месяцев просроченной аренды. В тот день я понял, что значит выражение «деньги утекают сквозь пальцы». Все дни тяжёлого труда, и ничего не осталось. Как будто этих денег никогда и не было.
Через три месяца мы начали оплачивать аренду вовремя. Пока. Но я не питал иллюзий, зарплата отца оставалась нестабильной. Мы продолжали жить впроголодь.
— Сингто пора начинать есть рис, а не молоко, — сказала мама однажды утром, кормя моего маленького племянника с ложки. — Молоко дорогое. А от риса он тоже будет расти.
Сингто был ещё совсем крошкой, но уже рослым и крепким для своего возраста. Я подошёл, провёл ладонью по его макушке, а он захохотал и попытался схватить мои пальцы.
— Иди сюда, малыш, — сказал я и протянул руки. — Дядя Вайю тебя подержит.
Он прыгнул ко мне с колен матери, и я подхватил его, чмокнув в щёку. Звонкий смех прорезал утреннюю тишину.
Стать дядей в двадцать лет было странно. Я смотрел на Сингто с нежностью и с болью. Он появился в семье, которая не была готова к нему. Даже бутылка молока для него была поводом для беспокойства.
— Дядя Вайю пойдёт на работу и купит тебе молока. Обещаю.
Я вышел из дома с глухим чувством тревоги. Понимал, что этого недостаточно. Мне нужно найти ещё одну работу.
Отец был на грани увольнения, шла очередная волна сокращений. А мама и Сингто зависели от меня. Я решил, что на следующий день поспрашиваю, не нужны ли руки где-нибудь в дневную смену. В ресторане я работал с часу дня до одиннадцати ночи.
Той ночью в ресторане было много гостей. Я метался между кухней и столами, уворачиваясь от танцующих клиентов. Но всё равно не уберёгся.
Я как раз убирал посуду с пустого стола, когда с соседнего вдруг встал мужчина и резко отступил назад.
Мы столкнулись. Мой поднос с посудой пошёл под откос, стаканы разлетелись по полу.
— Простите! — тут же сказал я, хотя вины моей и не было.
Коллеги подбежали помочь. Я повернулся к мужчине:
Он покачал головой и, чертыхнувшись, посмотрел на испачканный апельсиновым соком рукав пиджака. Я похолодел, вдруг пожалуется начальству...
Я едва не выдохнул в голос. Такая простая фраза, а будто снял груз с плеч.
— Бегите. Пока пятно не въелось.
Он направился в туалет. Я схватил в кухне чистую тряпку и жидкое мыло и пошёл за ним.
Он стоял у раковины, подставляя рукав под воду. Я протянул ему мыло, но потом сам взял пиджак в руки.
Он снял пиджак. Я аккуратно принял его, промыл, отжал. Пятно почти исчезло.
— Вы у себя здесь чаевые делите или каждый получает свои?
— Ну тогда вот, это тебе. Вчера хорошо заработал, сегодня щедрый.
Он сунул в мою ладонь две тысячи бат.
— Бери, — он улыбнулся, видя, что я не двигаюсь.
Я уставился на купюры. Что-то внутри оборвалось, и по щекам побежали слёзы.
— Эй! — удивился он. — Ты чего?
— Спасибо… — выдавил я, торопливо вытирая лицо. — Простите… Просто… Вы даже не представляете, сколько это для меня значит. Эти деньги… они всё меняют.
— Две тысячи бат — это, конечно, много. Но не настолько, чтобы изменить жизнь.
Если бы мог, я бы тоже так улыбался, подумал я. Но пока... я только учусь улыбаться сквозь слёзы.
— Этого хватит, чтобы купить племяннику молока на несколько месяцев. Я всё ломал голову, где достать деньги, и вдруг появились вы, — выдохнул я, с благодарностью глядя на него.
Он внимательно посмотрел на меня.
— Всё настолько плохо? Почему ты не найдёшь работу с лучшей оплатой? С такой внешностью у тебя есть выбор.
— Я не в том положении, чтобы выбирать. Мне нужно срочно. Где возьмут сразу, туда и иду, — ответил я честно, опустив взгляд.
Он оглядел меня с ног до головы, затем усмехнулся:
— У меня на работе как раз ищут новых людей. Хочешь попробовать? Платят точно больше, чем официанту.
— А что за работа? — только тогда я заметил, насколько он хорош собой и как дорого одет.
Он заметил моё сомнение и хмыкнул.
— Работа честная. Ну, если ты сам не сделаешь её нечестной.
Он протянул мне визитку. Я взял её и удивлённо уставился на название.
— Бар хостов, — пояснил он. — Как тебя зовут?
— На самом деле я Хонг. Генри — это сценическое имя.
— Хонг тоже звучит круто, — сказал я, уже расслабляясь.
— Гляди-ка, только дал тебе две тысячи батов, а ты уже льстить начал. Ну так как, пойдёшь?
— Очень хочу, — признался я, хотя почти ничего не знал об этой работе. Но иногда, когда прижат к стенке, у тебя только два выхода, сдаться или сделать шаг.
— Тогда не тяни. Кто первым придёт — у того больше шансов.
Так начался мой первый день на новой работе. Это был совсем другой мир. До этого я бывал в барах как клиент. А теперь я был на другой стороне. Не расслаблялся, а обслуживал. Был тем, на кого смотрят.
Мне повезло: Хонг оказался рядом и, когда не был занят с клиентами, подсказывал, что и как. Был ещё Тай, вроде как старший товарищ. И парень по имени То из Кхонкэна. Он устроился всего на пять дней раньше меня, но уже выглядел уверенно. Кажется, я ему понравился, а он мне. Мы оба просто хотели выбраться из нищеты.
Моё главное достоинство — лицо.
Поэтому я следил за причёской, ароматом, носил чистую рубашку и длинные брюки, стараясь выглядеть ухоженным и аккуратным. У То была другая стратегия: он ставил на тело. Чаще всего выходил на танцпол, показывая пресс.
Звёздами бара были Пи Скай и Пи Ричи. Красавцы с обаянием и харизмой, в дорогих костюмах. Их появление в зале всегда привлекало взгляды. Хонг был где-то посередине: не столь яркий, как те двое, но довольно популярный.
Первым моим клиентом оказался мужчина. Хонг заранее предупредил: с мужчинами и женщинами нужно быть по-разному внимательным. Я успел прочувствовать это на себе, когда клиент схватил меня за промежность, пока я не смотрел. Я вскрикнул от неожиданности, но, к счастью, всё обернулось шуткой. Компания знала, что я новенький, и просто решила прикольнуться.
Хонг позже только посмеялся и сказал:
— Если не хочешь, чтобы клиент перешёл грань, говори прямо, но вежливо. А если сомневаешься, позови старшего. Иначе влетишь.
Вот так прошёл мой первый вечер. Глотал шоты и пытался научиться глядеть клиентам в глаза. Не дрожать, не сжиматься, быть тем, кого хотят видеть. Но пока получалось... как получалось.
Спустя неделю я начал понимать, что работа в баре и роль хоста, не из лёгких. Нужно было обращать внимание на множество мелочей и быть дисциплинированным в уходе за собой.
Особенно учитывая, что пить приходилось каждый рабочий день, даже если ты не выпивал всё, что тебе заказывают клиенты. Стать лучшим здесь было невероятно сложно. Это вопрос психологии, нужно читать мысли людей и чутко откликаться на их потребности. Это приходит только с опытом.
Раньше я представлял, что работа хостом в баре это сплошные полураздетые тела, сексуальные сцены и море наркотиков. И не скрою, часть этого было правдой. Особенно последнее, наркотики легко достать, словно жвачку в туалете. Но меня это не привлекало.
Больше всего меня поразила именно часть, где нужно развлекать клиентов. Они не всегда приходили сюда за сексом. Некоторые да. Но другие приходили расслабиться, обсудить дела, повеселиться, получить внимание или просто поговорить с кем-то.
Нашей задачей было удовлетворить эти потребности. Если ты не понимаешь этого, то тебе не пробиться. Когда я смотрел на Ская, Ричи, Хонга и других, кому за один вечер заказывали горы алкоголя, я понимал, что в них что-то есть. Особенное. И это есть не у всех.
Как только я начал привыкать к работе, дома снова возникли проблемы. Я узнал, что мама часто бывает у тёти Чамнан, в двух кварталах от нас, и играет там в карты. Я знал, что денег на ставки у мамы нет. Но брать с собой Сингто неправильно.
— Я продаю сигареты, чтобы подзаработать и присматривать за внуком, — объяснила она, когда поняла, что я её раскусил.
— Мама, но ведь нельзя водить Сингто туда, где курят. Он ещё маленький. Он не должен дышать этим дымом. Ты считаешь, что так правильно?
— А ты хочешь, чтобы я целыми днями сидела одна дома с ним и ни с кем не общалась? Тогда почему бы тебе самому за ним не приглядеть?
Мама повысила голос. Если она доходила до такого тона, значит, спор мог обостриться. Но в её словах я услышал больше, чем упрёк. Мой ночной образ жизни полностью разошёлся с её режимом. Когда она бодрствовала, я спал. Когда я собирался на работу, она уже укладывала Сингто. Мама, по сути, была одна. Мужа рядом не было. А сын почти как гость в доме. Её мир стал маленьким и замкнутым.
Эта мысль заставила меня смягчиться.
— Мама, может, ты будешь носить сигареты на карточные посиделки только в те дни, когда я дома и могу посидеть с Сингто? А когда я на работе, не бери его туда.
Увидев, что я пошёл на уступки, мама тоже немного оттаяла.
Я мог только держаться за Сингто, как за источник силы и надежды, продолжая бороться за лучшее будущее для нас всех.
Работа в баре хостов имела свои плюсы и минусы. Я старался держаться светлой стороны или хотя бы не скатываться вниз. Не лез в наркотики, не играл, никого не провоцировал, никому не мешал, не дрался и не создавал проблем на рабочем месте. Сосредоточился на развитии и старался адаптироваться как можно лучше.
Тем вечером меня выбрали для компании из трёх мужчин. Один из них — Кхун Оат, я часто видел его здесь. Он довольно известный продюсер и обычно вызывает самых востребованных хостов, вроде Ская или Ричи. Сегодня он пришёл с двумя гостями, и оба были мужчинами.
— Разве Кхун Оат обычно не заказывает Пи Ская? — прошептал я другому хосту, выбранному вместе со мной.
— Да, но Пи Скай сегодня полностью забронирован для вечернего стола.
Я кивнул. С Пи Скаем такое случалось частенько, клиенты бронировали его на весь вечер до закрытия. Он не мог сидеть за другими столами, максимум поздороваться мимоходом.
Сегодня Пи Ричи был в отгуле, а Пи Скай занят полностью. Поэтому Кхун Оат выбрал меня и ещё одного парня.
Его гостями были коллеги по новому проекту, Кхун Шейн и Кхун Хай. Мы просидели немного, потом Пи Скай зашёл поприветствовать Кхуна Оата.
Пи Скай был талантливым. Его интонации, манера общения — обаяние без перегибов. Он искренне интересовался клиентом, показывал заботу. Прежде чем уйти, Пи Скай подошёл ко мне и прошептал:
— Пи Оат очень важный клиент. Пожалуйста, позаботься о нём вместо меня сегодня.
Поэтому я постарался расслабиться и выложиться по максимуму. Мне хотелось, чтобы Кхун Оат остался доволен и не почувствовал разницы между мной и Пи Скаем, чтобы ни на секунду не пожалел, что выбрал меня на этот вечер.
К счастью, Кхун Оат оказался доброжелательным и лёгким в общении, вечер прошёл спокойно и приятно. Кхун Шейн вёл себя сдержанно, а вот Кхун Хай был слишком шустрым, руки у него как щупальца кальмара. К счастью, рядом с ним сидел опытный хост, который вовремя увернулся и превратил всё в шутку, так и создалась весёлая атмосфера.
В тот вечер я вернулся домой с необычайным приливом сил. Хотелось похвалить себя. Хотелось, чтобы всё и дальше двигалось в сторону чего-то хорошего.
Спустя два дня, когда я как обычно пришёл на работу, мне сообщили, что Пи Хонг оказался в больнице.
— Мама… Что случилось?! Кто это с тобой сделал?
— Вайю, — моя мать выглядела растрёпанной, голос дрожал. — Уведи племянника куда-нибудь. Эти люди хотят продать Сингто как попрошайку.
Мои пальцы похолодели от ужаса, когда мама со слезами на глазах призналась: она взяла деньги у нелегальных ростовщиков. Часть ушла на нужды семьи, остальное на карточную игру.
— Брала пятнадцать тысяч. А теперь, с процентами, стало семьдесят.
— Семьдесят тысяч?! — колени подкосились.
— У меня есть три дня, чтобы вернуть деньги. Иначе они вернутся. Если ты не хочешь, чтобы с твоим племянником что-то случилось, найди деньги.
Я опустился на пол, всё ещё пребывая в шоке. Мать рыдала, торопливо складывая вещи Сингто, чтобы я мог забрать его. Где я найду такую сумму за три дня? Даже за месяц не смог бы. Я работал меньше двух недель и ещё не получил первую зарплату.
Почему жизнь была так жестоко со мной? Только всё начинало налаживаться, и всё снова рушилось. Проблемы, одна за другой, будто валились на меня без конца. Неужели я в прошлой жизни кого-то убил и теперь расплачивался?
Но… в такие моменты я продолжал искать выход, пусть он будет тернистым и тёмным.
— Я не оставлю тебя здесь одну, мама. Я не могу просто унести Сингто, — сказал я.
— Почему, Вайю? Если я останусь, они убьют меня. Они знают, где работает твой отец. Мы все в опасности.
— Мы и так уже в опасности, — прошептал я, глядя ей в глаза, полные слёз. Я злился, мне было больно и горько от её поступка. — Завтра пойду на работу. Постараюсь найти способ достать эти деньги.
На следующий день, едва я пришёл на работу, сразу направился к Кхун Фею, управляющему баром. Но мой порыв угас в одну секунду. Он напомнил, что по правилам бара категорически запрещены авансы или денежные займы, и об этом мне говорили ещё в первый день.
Я не знал, к кому обратиться. Я был тут всего несколько дней, никто меня не знал достаточно хорошо, чтобы занять такую сумму. Никто, кроме Тайя.
— У моей жены есть золотое кольцо. Я могу дать его тебе, заложишь, — сказал он.
Я посмотрел на него, глубоко тронутый. Он хотел помочь, хоть сам был не в лучшем положении. Но маленькое золотое кольцо не решило бы проблему.
— Дай мне немного подумать. Иди, работай. Я потом подойду, — ответил я.
Тай ушёл, а я остался в углу, один, думая, что делать. Я закрыл лицо руками, сдерживая слёзы, пока не услышал голос:
— Вайю, что случилось? Почему ты здесь?
Я поднял глаза, передо мной стоял Пи Скай. Лучший хост бара. Честно, я всегда считал, что он слишком высокомерен, чтобы говорить с кем-то вроде меня. Но именно он стал тем, кто протянул руку помощи.
— Ты бы согласился на подработку вне бара? — спросил он после того, как я рассказал ему о своей ситуации.
Я опешил. Но это была единственная возможность. Отказаться значило обречь семью.
— Ты помнишь Кхун Шейна? Тот, что приходил с Кхун Оатом?
— На самом деле, он хотел тебя с того самого дня. Но управляющий сказал, что ты не заинтересован в таком, и он отступил. Ему нравятся молодые парни с лицами школьников — простые, естественные, как будто их никто никогда не касался.
— Пи Скай, я никогда не занимался таким... Я ведь только вчера стал хостом, ты же знаешь. Я просто...
— Зачем ты всё так усложняешь? Многие этим занимаются. Некоторым даже нравится. Или тебя смущает, что клиент мужчина?
— Дело не в этом. Просто... я не хочу спать с клиентами, ни с мужчинами, ни с женщинами. Но... Пи Скай, ты не мог бы сам с ним поговорить?
— Жди здесь, — он махнул мне рукой и отошёл.
Через несколько минут вернулся.
— Я сказал, что ты новичок и никогда не делал ничего подобного. Кхун Шейн предложил тридцать тысяч бат. Вечеринка будет проходить в отеле, с семи до четырёх утра.
— Т-тридцать тысяч? — я распахнул глаза. Сердце забилось быстрее. — И что я должен буду делать? Я не употребляю наркотики и...
— Он не будет заставлять тебя, — спокойно ответил Пи Скай. — Но… он хочет использовать кое-какие аксессуары.
— Кожаная одежда, кошачьи ушки, юбки, каблуки… ролевые игры.
— Кроссдрессинг? Это мне нужно будет надевать или ему?
— Решай быстрее. Ему нужен ответ.
Я поджал губы. В голове был полный бардак. Но отчаяние страшная штука. Она выдавливает из тебя выбор, даже если ты к нему не готов.
— Хорошо... но... Пи Скай, сможешь попросить тридцать пять тысяч? — прошептал я, стиснув пальцы. Это была моя последняя надежда отдать хотя бы половину долга и выкроить немного времени на остальное.
Пи Скай что-то быстро напечатал в телефоне. Спустя пару мгновений он взглянул на меня:
— Кхун Шейн согласен. Я передал ему твой номер. Но запомни, никому ни слова. Сохрани лицо клиента. Если бы я не видел, в какой ты беде, даже не стал бы тебе это предлагать.
Я молча кивнул. Я и сам не хотел, чтобы кто-то об этом знал. Я вообще не хотел этого. Как только Пи Скай вышел, я пошёл в ванную, умыться и хоть немного привести себя в порядок перед вечерней сменой.
Зеркало над раковиной отражало усталое, ошарашенное лицо. Я не мог поверить, что действительно собираюсь это сделать. Я, весёлый парень из простой семьи, собирался перешагнуть грань и стать... проститутом. Даже само слово не укладывалось у меня в голове. Я никогда не думал, что доживу до момента, когда согласие на продажу тела станет единственным выходом.
Но вот он, тот самый момент. Моё сердце бешено колотилось, когда я поднимался на лифте к четырнадцатому этажу отеля, как и указал Кхун Шейн. Я взглянул на экран телефона, надеясь, что время остановится... хоть ненадолго. Но, увы, этого не произошло.
Не бойся, Вайю, — повторял я себе. — Просто один раз. Один-единственный.
Эти слова крутились в голове со вчерашнего вечера. И теперь, когда я стоял у двери с номером 1414, мне оставалось только глубоко вдохнуть, выкинуть из головы все моральные тормоза и поднять руку, чтобы постучать.
Дверь открыл сам Кхун Шейн. Он спокойно, по-доброму улыбнулся. Только вот глаза у него были влажные. Как у человека, который уверен, что сейчас его ждёт настоящее удовольствие.
— Добрый вечер, Кхун Шейн, — с натянутой вежливостью выдавил я.
— Вайю, ты как раз вовремя, — с улыбкой ответил он, отступая в сторону.
Изо всех сил стараясь не выдать своего волнения, я шагнул внутрь. Комната оказалась просторной, с большим диваном в центре. Одна из стен была полностью стеклянной, открывая вид на ночной город, мерцающий огнями под тёмным небом. В стороне я заметил ещё одну дверь, ведущую в спальню.
Моё сердце тут же забилось быстрее. Это произойдёт. Совсем скоро.
Кхун Шейн подошёл сзади и обнял меня, а затем склонился, чтобы поцеловать в шею.
— Хорошо пахнешь. Ты только что из душа?
— Тогда присядь, отдохни. Я тоже приму душ, — он протянул мне бутылку пива. — Можешь пока выпить.
Я сел на диван. Он нажал на пульт, включив телевизор, и, оставив поцелуй на моей щеке, ушёл в ванную. Из-за двери зазвучал шум воды.
Я открыл бутылку, сделал пару глотков, и невидящим взглядом уставился на экран. Всё внутри онемело. Но уже ничего нельзя было остановить.
Через некоторое время я услышал звук рингтона. Звонил телефон, лежащий на краю дивана. Я оставался неподвижным, пока звук не прекратился, а затем он возобновился. Я подождал, пока телефон не зазвонит в четвертый раз, а затем всё же решился войти в спальню. Я лёг на кровать, и тут же увидел сумку в изножье. Она была открыта, и я мог видеть некоторые вещи внутри. Это не было обтягивающее чёрное платье и высокие каблуки, как я думал. Внутри лежало много вещей, включая секс-игрушки, наручники, верёвки, шарики с рисунком для рта, довольно большой дилдо, который причинил бы мне боль, если бы его вставили в меня, потому что он мог бы буквально разорвать меня на части. И это лишь некоторые из вещей. Волосы на руках встали дыбом, когда я заметил среди прочего маленький нож и множество странных аксессуаров, которых совсем не ожидал увидеть. Неужели всё это предназначено для меня? Мысль промелькнула в голове, будто ледяная вода пролилась за шиворот. Прежде чем я успел осмыслить увиденное, дверь ванной открылась, и в комнату вернулся Кхун Шейн.
— Что это за вещи? — спросил я, сдерживая тревогу, которая уже начала стучать в висках.
Шейн подошёл ближе и, не дожидаясь моего согласия, мягко обнял. Его губы почти коснулись моего уха, и он прошептал:
— Это те вещи, что я приготовил для нас, Вайю. Если захочешь попробовать что-то из этого, просто скажи. Скай говорил, что ты раньше не пользовался такими штуками, но теперь вроде как готов.
Я дёрнулся, вырываясь из его рук, и отступил на шаг.
— Нет, я не соглашался на это. Скай говорил о кожаных костюмах, кошачьих ушках, повязках на глаза… о чём-то таком.
— За кошачьи ушки никто не платит тридцать пять тысяч! — вспылил Шейн. Его голос резко сорвался, словно он искренне был возмущён моим тоном. Он выглядел раздражённым и... опасным.
В этот момент в дверь постучали.
Я обернулся, собираясь её открыть.
— Вы вызывали обслуживание номеров? — спросил я, стараясь сохранить спокойствие, хотя внутри всё уже сжималось от тревоги.
— Нет, — голос Шейна стал жёстким. — Это не обслуживающий персонал. Всё по договорённости. Будет трое. Любые игрушки, любые игры, всё, кроме следов на теле. Я уже озвучил условия, и Скай сказал, что ты согласен.
Он сжал мою руку. Его взгляд был тяжёлым, властным. Я обернулся к лежащим на кровати предметам, и по телу пробежала волна холода. Верёвки. Кляпы. Нож. Всё это больше походило на инвентарь для допроса, а не для «весёлой» ночи.
Стук в дверь стал громче, и кто-то уже окликнул имя Шейна. Моё сердце колотилось так, будто вот-вот выскочит из груди. Я знал, что если впустят ещё кого-то, пути назад не будет.
В панике я дёрнулся, скинул его руку с плеча и бросился прочь, мимо кровати, к двери. Я надеялся, что успею выбежать раньше, чем он поймает меня.
— Эй! Думаешь, так просто меня кинуть?! — закричал Шейн и ринулся за мной.
Он схватил меня. Мы оба пошатнулись, ударившись о стену. С глухим звуком упала картина. Он пытался зажать меня, но я вырывался изо всех сил, не думая, не соображая, просто спасался. Мы снова потеряли равновесие и вместе рухнули на пол.
Я собрал остатки сил и со всего размаху ударил его ногой. Он отлетел назад, головой ударившись о стеклянный столик. Послышался звон.
— Тварь! — заорал он, держась за лицо.
Я обернулся, кровь текла по его виску, заливая глаза. Он выглядел страшно, дико. Я вскочил на ноги, как мог. Он был крупнее. Если поймает, я пострадаю гораздо больше, чем он.
— Помогите! — закричал я, бросаясь к двери. — Помогите!
Я почти добрался до выхода, когда он вновь схватил меня за шею и швырнул назад. Мы снова сцепились. Я бил туда, где видел раны. Я не ожидал, что он разозлится до такой степени, чтобы схватить вазу и ударить меня по голове.
Следующее, что я почувствовал, был удар. В виске загудело. Стеклянная ваза. Он ударил меня вазой по голове.
Я зажал ухо и застонал от боли. Пол подо мной качался, словно я стоял на лодке. Сознание мерцало. Всё происходило, как в кошмаре, из которого невозможно проснуться.