Воспоминания в письмах | Глава 20: Следи за этим
Помнишь тот день, когда мы встретились…?
Сонгджам целый день приводил комнату в порядок. Он расторг договор с прошлым общежитием и переехал туда, где собирался прожить до конца старшей школы. Начать сначала ему уже было не в новинку. В конце концов, одиночество для него не новость.
Ещё один переезд… ещё одно пустое пространство.
С тех пор как родители оставили его в детстве, все места казались одинаковыми.
В тот вечер он задремал до сумерек. Проснувшись, включил свет и поставил на проигрыватель свою любимую пластинку, позволив мелодии заполнить ночную тишину.
Он налил воды в стакан и направился к прикроватной тумбочке за книгой. Но уставшие руки, ещё ноющие после часов переноски коробок, подвели.
Произошло нечто странное. В зеркале он увидел незнакомое лицо. Человека из другого мира.
В тот момент Сонгджам поверил, что параллельные миры существуют.
— Мы прошли через невозможные отношения… чтобы стать частью друг друга.
Тьма в комнате Аксона рассеялась, когда Сонгджам включил свет. Шум открывшейся двери испугал его меньше, чем бледная фигура в зеркале.
Хотя отражение было неясным, он узнал его.
— Это ты…? — встревоженно спросил он.
С той стороны старший сжался в темноте. Сдавленный голос в ответ только подтвердил его худшие опасения:
Он говорил, что собирается навестить отца. Сонгджам молился, чтобы всё прошло хорошо… но было видно, что всё пошло совсем не так. И теперь, через зеркало, он слышал приглушённые всхлипы Аксона.
Он так близко… а я ничего не могу исправить.
Сонгджам решил действовать. Его способ справляться с болью всегда был прост: смотреть фильмы. Если он не мог обнять Аксона, то был способен хотя бы дать прибежище.
Он устроил импровизированный киносеанс.
Проектор отобразил на стене романтический фильм. Сонгджам почувствовал облегчение, когда Аксон не отверг его компанию. Это был единственный способ, который он знал, чтобы сказать, что он рядом.
Сонгджам сел в угол, близ зеркала, следя, чтобы не заслонить экран. Фильм почти не привлекал его внимания, он наблюдал, в напряжении ожидая, появится ли на лице Аксона улыбка.
— Работает…? — прошептал он сам себе.
— Спасибо, что помог мне почувствовать себя лучше, Сонгджам, — раздался в ответ голос, тёплый, словно прикосновение.
Эти слова были как неожиданное утешение. Теперь утешал уже он.
— Я хотел бы сделать больше. Однажды… если это будет возможно… Я хочу вытереть твои слёзы своими руками.
Ты был моим первым и единственным партнёром по танцу.
Сонгджам с трудом верил, что встречает «соседа по комнате» из другого мира с такой простой фразой. И всё же он ощущал странное счастье от того, что дождался его.
Аксон выглядел уставшим, бормотал что-то о «проблемах», которые не хотел обсуждать. Но сердце Сонгджама подпрыгнуло, когда Аксон решил продолжить разговор:
— Есть фраза… Она крутится у меня в голове и сводит с ума.
— Сводит с ума? — Сонгджам нахмурился.
Как смеет какая-то фраза так его тревожить?
— Не то чтобы нравится. Просто… она меня задевает.
— Тогда запиши её. Ты же сам мне говорил, что писатели освобождают мысли, когда переносят их на бумагу.
То, что начиналось как совет, стало чем-то большим. Аксон взял тетрадь.
Сонгджам едва сдерживал волнение. День, когда он прочитает книгу, написанную Акcоном…
И в тот же день он сумел увлечь старшего в своё маленькое безумие. Уговорил Аксона выбрать пластинку, чтобы послушать её вместе. Когда пальцы, которых он так мечтал коснуться, указали на конкретный диск, Сонгджам улыбнулся:
— Это идеальная музыка для танца, — объявил он, ставя пластинку на проигрыватель и картинно поклонившись перед зеркалом.
— Потанцуй со мной. Всего один танец.
Господи. Сонгджам и представить не мог, что однажды использует межмировое зеркало, чтобы пригласить кого-то на танец.
Неловкие движения обоих вызвали смех. Сонгджам поклялся бы, что это была чистая радость и ни в коем случае не то тепло в груди, что он чувствовал, видя улыбку Аксона.
— Мне нравится эта музыка, — тихо пробормотал Аксон.
И ты тоже мне нравишься. Но, пожалуйста, позволь мне делать вид, что внутри я не горю.
— Отчасти… В последнее время всё стало странным.
Сонгджам пристально посмотрел на лицо, находившееся в каких-то сантиметрах от него. Если бы не зеркало, они бы дышали одним воздухом.
— Это самое странное из всего.
Аксон смутился. Сонгджам видел, как он отвёл взгляд, даже когда их окружала «идеальная» музыка.
И тогда он сказал то, что всегда хотел:
— Для меня это хороший вид странности.
Перевод: Потому что когда ты рядом, всё становится лучше.
Знаешь? С тех пор как я тебя встретил… …я забыл, как держать своё сердце под контролем.
♫ Santa Claus is Coming to Town ♫
Рождество с Акcоном стало бы первым настоящим подарком, который Сонгджам когда-либо получал.
Насвистывая рождественскую мелодию, он зашёл в канцелярию неподалёку от школы, тщательно выбирая материалы для подарка. Образ Аксона ни на секунду не уходил из мыслей.
Этот самодельный блокнот будет идеальным.
Но школьные дела задержали его. Когда он наконец вернулся в общежитие, уже стемнело. Всю ночь напролёт он искал инструкции, снова и снова терпел неудачу, пока наконец не получился почти безупречный блокнот в светло-коричневой обложке.
Мой первый подарок, сделанный своими руками…
Взглянув на часы, он похолодел. Почти полночь. Возможно, Аксон уже потерял надежду дождаться его.
Открыв дверь, он увидел Аксона, сидящего на кровати с выражением, которое заставило его почувствовать вину.
— Привет! Сегодня в школе… Я едва успел…
Аксон молча поднялся и взял два блюда со спагетти.
— Подожди! Мы же собирались встретить Рождество?!
Глаза старшего уже не были такими холодными. Сонгджам понял, что его умоляющий голос действует.
— Я рад, что с тобой всё в порядке.
И тогда он понял, что всё это время Аксон беспокоился о нём.
В тот момент они обнаружили, что время в двух мирах течёт по-разному. Плохая сторона? Это едва не развело их окончательно. Хорошая? Их Рождество продлится дольше двадцати четырёх часов.
Они сели друг напротив друга у зеркала, чтобы отпраздновать.
Сонгджам мог думать лишь о тарелке спагетти, что предназначалась ему, но теперь остыла. Томатный соус загустел и напоминал свёрнувшуюся кровь от долгого ожидания.
— Я опоздал, потому что делал это для тебя, — Сонгджам достал из рюкзака свёрток. Аксон удивлённо приподнял бровь.
Но этот подарок был как спагетти — вещь, которую можно подарить, но никогда разделить по-настоящему.
Сонгджам облегчённо выдохнул, увидев, что Аксон с неподдельным интересом рассматривает блокнот.
— Да! Чтобы ты записывал свои истории.
Их взгляды встретились в отражении, сердце Сонгджама забилось быстрее. Но он всё равно оставался самим собой. Сонгджамом, вечно улыбающимся своему Акcону, даже когда где-то вдали звенели рождественские колокольчики, словно только для них двоих.
— Пока мы не встретимся по-настоящему… — голос его дрогнул.
Руки тряслись, сжимая блокнот, и он едва сдерживался, чтобы не шагнуть к зеркалу прямо сейчас.
Аксон предложил выбрать следующую песню. Неудивительно, что Сонгджам замер, услышав хрипловатый голос, прозвучавший вслед за музыкой. Теперь он понял, почему Аксон так любил этого исполнителя.
— Никогда раньше её не слышал.
Аксон, только что сделавший глоток сока, улыбнулся:
— Так же, как я никогда не слышал твоих песен. И не видел твоих фильмов. Может, наши миры и правда разные… В моём есть Джон Леннон. В твоём нет.
Сонгджам не знал, кто такой Джон Леннон. Он лишь почувствовал, что вкус сливочного печенья исчез, когда увидел эту улыбку.
— Но теперь ты принёс Джона Леннона и в мой мир.
— Для других ты можешь быть кем угодно. Но для меня… можешь быть просто собой.
Сонгджам ощутил, как разрозненные части его души наконец соединились. Больше не было пустоты, был кто-то, кто принимал все его стороны. И взрослого Сонгджама, и плачущего сироту.
— Иногда я думаю… хорошо, что этот параллельный мир нас свёл.
Ведь без него он никогда бы не увидел ту улыбку по ту сторону зеркала.
И в тот миг он понял, что то, что ты хочешь видеть чью-то улыбку всю жизнь имеет имя.