Запах любви | Глава 31: Обещание
Я стоял, ошеломлённый, наблюдая, как Хан Луанг уходит прочь, кинжал Хана Кэу был вновь засунут за его пояс.
Сердце яростно колотилось от ужаса.
Это не было пустой угрозой. Всё — его глаза, его движения — кричало мне: он сделает это. Сегодня ночью он вернётся и вонзит тот самый кинжал в мою грудь.
Время тянулось мучительно медленно, и с каждой минутой нервы мои натягивались всё сильнее. Хотя вечером уже прошёл дождь, над землёй вновь собирались тяжёлые тучи. В небе гремел гром, вспышки молний на мгновение рассеивали темноту, предвещая новый ливень.
Я отчаянно пытался придумать план побега, но его попросту не существовало. Нас остановили на окраине поля, недалеко от деревни.
Крыши домов маячили в отдалении — близко, но недостижимо.
Свита принцессы Афман, как обычно, разбила лагерь: кто-то поставил шатры, кто-то остался спать в повозках. Солдаты короля Кхама разделились на две группы. Сан Фахкум с несколькими офицерами укрылся в деревенских домах — вероятно, за плату или благодаря знакомству с местными жителями.
Остальная часть войска осталась на поле, охраняя лагерь и карауля повозки с пленными из Сихасингкорна. Меня изолировали — пленник без права даже на разговор.
Я решился. Подозвал проходившего мимо солдата.
— Солдат, можно попросить вас об одолжении? — позвал я, стараясь говорить спокойно. — Я хочу передать сообщение Сан Фахкуму. Это важно.
Он остановился, обернулся. В его взгляде плескалось презрение. Он сплюнул в грязь у моих ног.
— Пф! — фыркнул он. — Мне, что ли, носиться с приказами пленников? Ещё слово — и привяжу тебя к столбу посреди поля. Будешь мокнуть до утра!
Он развернулся и пошёл прочь, а я остался стоять, сжав кулаки от бессильной тревоги. С момента угрозы Хана Луанга прошло уже два, а может, три часа. Я поднял голову к небу: тяжёлые тучи скрывали луну, оставляя на земле тусклый, призрачный свет.
Грянул гром, в небе блеснула молния, и я вздрогнул от неожиданности. Где-то неподалёку один из часовых бросился искать укрытие от надвигающегося дождя. Я решил воспользоваться моментом и закричал:
— Солдат! Не мог бы ты повесить здесь фонарь?
Он повернул ко мне безликое лицо. На его губах медленно расползлась странная, неприятная ухмылка. В груди у меня всё похолодело.
Этот человек был заодно с Ханом Луангом.
Он ушёл, не сказав ни слова. Но этого взгляда и этой ухмылки мне было достаточно, чтобы понять: они готовят всё так, чтобы Хан Луанг мог убить меня ночью, незаметно для других.
Я подтянул колени к груди, обхватил их руками, держась подальше от двери, и с тревогой смотрел наружу. Телега, в которой меня держали, была накрыта покатой крышей с двух сторон, с решётчатыми стенками и дверью из металлических прутьев сзади. Мелкий дождь только усиливал гнетущее чувство опасности.
Это был самый страшный момент в моей жизни. Никогда бы не подумал, что окажусь в подобной ситуации.
Никогда не представлял, что кто-то перережет мне горло или воткнёт в меня холодное оружие. Я не знал, когда вернётся Хан Луанг, но был уверен: когда он появится — это будет моя смерть.
Сердце сжалось в груди. Я распахнул глаза в панике, увидев мужскую фигуру, появившуюся в темноте в нескольких шагах от двери. Человек был одет во всё чёрное, лицо его закрывал тёмный платок, оставляя открытыми только глаза. Он стоял под дождём и не отводил от меня взгляда.
— Джом, — произнёс он, прежде чем я успел закричать от страха.
Я застыл, сердце моё едва не остановилось. Я узнал этот голос. Даже по одному слову — узнал!
— Командир Яй! — Я бросился к решётке и вцепился в прутья. — Как ты сюда попал?
Я был одновременно счастлив и ошеломлён. Разве он не должен был быть со своей армией, возвращаясь в родной Сихасингкорн?
— Я ждал в лесу, — ответил он. — Один из наших солдат, переодетый в слугу, сумел выбраться и предупредил меня: он слышал, что Хан Луанг собирается убить тебя этой ночью.
Я вздрогнул. Даже зная о заговоре, подтверждение от командира Яя заставило меня вновь осознать, насколько тонкой ниточкой держится моя жизнь.
— Ты... ты заберёшь меня? — прошептал я. — Но тогда Сихасингкорн обвинят в похищении. Солдаты короля Кхама решат, что ты тайком меня увёл.
— Я не стану забирать тебя, — его голос прозвучал твёрдо. — Я спрячусь рядом с телегой. И если Хан Луанг появится, чтобы убить тебя, я пролью его кровь своими мечами.
— Почему ты здесь один? — я нервно огляделся по сторонам. — Где остальные? Они в лесу?
— Джом, это дело только между тобой и мной. Если судьба решит, что я должен пасть здесь, — погибну только я.
— Командир Яй, не говори так! — воскликнул я.
— Джом-Джао, не бойся. Смерть — всегда рядом с солдатом. Настоящий воин не имеет права дрожать перед ней. Я буду на страже. Успокойся, По-Джом. Пока я здесь, никто и пальцем тебя не тронет.
Командир Яй скользнул в темноту у стены телеги. Сердце моё рвалось на части от желания попросить его уйти и не рисковать собой ради меня. Но губы мои дрожали так сильно, что я не сумел произнести ни звука.
Прошло какое-то время под моросящим дождём. Я пытался прийти в себя и подавить страх, сжавший моё сердце в ледяные тиски. Наконец я смог заговорить:
— Командир Яй, я сомневаюсь, что доживу до утра. Даже если Хан Луанг не придёт убить меня, я могу исчезнуть раньше...
— Я провожу тебя, — произнёс он твёрдо и уверенно, и его голос каким-то образом успокоил мои дрожащие нервы, согрел сердце. Он явно собирался оставаться рядом со мной до самого конца. Безо всяких знаков взлома замков или разрушения оков — я должен был исчезнуть либо сам, либо исчезнуть на глазах у всех утром, оставив после себя лишь изумление и сказания о чудесном спасении.
Ветер усилился. Я подполз ближе к стенке телеги, за которой скрывался командир Яй, и, приложив ладонь к доскам, прошептал:
— Тебе не холодно, командир Яй?
— Этот дождь для меня — как росинка. Сердце моё согревается от мысли, что По-Джом рядом со мной, — ответил он.
Моё лицо исказила странная гримаса: я не знал, то ли улыбнуться, то ли разрыдаться. Даже в этой чудовищной ситуации командир Яй оставался для меня опорой. Я глубоко вдохнул, сдерживая слёзы.
Я промолчал, боясь, что голос меня выдаст. Командир Яй вернулся к решётке двери. Серое дождливое небо скрывало его фигуру от посторонних глаз.
— Хан Луанг не доберётся до тебя. Я обещал тебе это.
Я больше не мог сдерживаться. Я держался столько, сколько мог, но мои силы иссякли. Слёзы сами потекли по щекам. Голос дрожал, вырываясь из меня обрывками.
— Я боюсь... — прошептал я. — Боюсь не того, что он придёт... Боюсь, что больше никогда не увижу тебя. Боюсь, что с тобой что-то случится. Боюсь, что туман разлучит нас навсегда. Я не знаю, что будет дальше. Я боюсь всего...
— Джом-Джао, подойди ко мне, — сказал он.
Командир Яй просунул руку сквозь прутья и коснулся моей щеки. Его ладонь была холодной от дождя, но твёрдой и надёжной, как всегда.
— Джом-Джао, запомни. Даже если нам суждено быть разлучёнными, моя любовь не исчезнет. Она станет святым духом, охраняющим тебя. Куда бы ни забросила тебя судьба, какие бы опасности ни стояли перед тобой — пусть все беды падут на мой дух, а не на тебя.
— Я люблю тебя, командир Яй. Ты это знаешь, правда?
— Почему бы мне не знать, что у тебя в сердце? Не плачь. А теперь слушай внимательно.
Он убрал руку от моей щеки, снял с пальца кольцо и аккуратно надел его мне. Это было кольцо в виде львиной головы — эмблемой Сихасингкорна. Лев сжимал в пасти мутноватый драгоценный камень — символ отваги и чести. Это кольцо, которое однажды принц Сихарадж вручил командиру Яю за верную службу.
— Я отдаю тебе это кольцо в знак того, что моё сердце принадлежит только тебе, — сказал он.
Командир Яй скрестил руки на груди, его голос звучал твёрдо и ясно, в нём слышалась непоколебимая решимость.
— Я, командир Яй, клянусь всем святым, что буду любить только По-Джома во всех жизнях. Я влюблюсь в тебя при первой встрече и никогда не усомнюсь в своих чувствах, — произнёс он торжественно.
Слёзы, которые я изо всех сил сдерживал, хлынули потоком. Я крепко сжал его руку, будто это было единственное, за что я ещё мог уцепиться в этой жизни. Мой голос дрожал от рыданий.
— Если действительно существует что-то святое... если я останусь жив и не рассыплюсь прахом... если мне выпадет ещё один шанс встретиться с тобой, командир Яй... я надеюсь, мы не забудем друг друга. Надеюсь, мы узнаем друг друга. Надеюсь, мы вспомним всё, что было между нами, во всех жизнях. Я хочу, чтобы это желание сбылось.
Командир Яй улыбнулся мне с такой нежностью, что сердце сжалось от боли.
— Да исполнится твоё желание. Я буду жить ради своей чести и своей клятвы, держась за них, словно за саму жизнь. Я молюсь, чтобы По-Джом остался жив.
Я улыбнулся ему сквозь слёзы, одновременно чувствуя и счастье, и невыносимую печаль. Я хотел бы обнять его, но всё, что мог сделать — это держать его руку через холодные прутья решётки.
Дождь всё продолжал моросить, словно печаль самого неба проливалась на землю. Командир Яй вновь скрылся рядом с телегой. Я прижался к стенке со своей стороны, замерев в напряжённом ожидании.
Наконец появился Хан Луанг. Он стоял перед дверцей решётки, словно сам бог смерти, с кинжалом Хан Кэу на поясе.
Моё сердце стучало так громко, что я едва слышал шум дождя. Хан Луанг открыл дверь.
Я съёжился в своём углу, стараясь не шевелиться. Вспышка молнии озарила его лицо в тот момент, когда он вытащил кинжал и злобно уставился на меня. Он сделал шаг внутрь, подняв руку для смертельного удара.
В этот миг серебряная вспышка разрезала темноту.
Раздался пронзительный крик. Хан Луанг зашатался от боли — его пальцы были отсечены, и с кровью они упали в грязь у его ног. Кинжал выпал из его руки, а рядом перекатились три окровавленных пальца.
— Отступи, — приказал командир Яй суровым голосом. — Иначе я снесу тебе голову так же легко, как отсёк твои пальцы.
Хан Луанг в ужасе прижал окровавленную руку к груди. Кровь хлестала из обрубков, окрашивая ладонь в алый цвет.
— Кто ты такой?! — прорычал он.
— Я сказал: отступи, — холодно повторил командир Яй, направив на него меч.
Хан Луанг попятился, закричав своим людям, чтобы те шли на помощь.
Из темноты к повозке подтянулись солдаты короля Кхама. Хан Луанг, исказив лицо в ярости, взревел:
Солдаты, тяжело ступая, пошли в атаку.
Но командир Яй встретил их, как ураган. В каждой его руке сверкал меч, каждый взмах оставлял за собой глубокие кровавые раны. Плоть разрывалась, кровь смешивалась с дождевой водой, человеческие останки валялись в грязи.
Он стоял между мной и врагами, словно неприступная стена, никого не подпуская к моей тюрьме. Особенно Хана Луанга, который всё ещё надеялся выждать момент и убить меня в суматохе.
Но теперь Хан Луанг был без пальцев... и без большей части своих людей. Он не собирался отпускать нас просто так.
Его глаза метали молнии ярости, полные ненависти и злобы.
Командир Яй вращал мечи в обеих руках, каждым ударом стремясь забрать чью-то жизнь. Ужасный звон скрещивающегося металла не смолкал ни на секунду. Солдаты короля Кхама один за другим падали на землю — кто-то стонал, а кто-то оставался лежать навсегда без головы. Я зажал рот руками, широко распахнув глаза от ужаса перед происходящим.
Но в одиночку сражаться против десятков человек было невозможным без ран. Яй не мог избежать всех ударов. Я вцепился зубами в собственную руку, чтобы заглушить крик, когда меч одного из солдат глубоко рассёк плечо командира. Из раны хлынула алая кровь, заливая его бок. Яй отбросил врага прочь, но на плече зияла глубокая рассечённая рана.
Гром гремел над головой, молнии вспарывали небо, сотрясая землю. На мгновение вспышки освещали поле.
Командир Яй стоял, не отступая. Он сражался, беспощадно сбивая врагов с ног. Клинки противников, хоть и не наносили смертельных ударов, оставляли на его теле кровавые полосы. Кровь струилась по нему, сливаясь с алыми лужами, где уже лежали мертвецы.
Я весь дрожал. Сколько он ещё выдержит? Его боевые навыки превосходили солдат короля Кхама, он мог бы прорваться, если бы захотел... но он оставался, чтобы защищать меня.
Рыдая, я съёжился в углу повозки, когда внезапно до моих ушей донёсся гул топота — люди и лошади. Моё сердце замерло. Всё тело сковал страх.
Это была кавалерия Сан Факхума. Те самые, что прятались в домах на окраине поля. И теперь они шли сюда.
Если они объединятся с солдатами, командир Яй погибнет!
Слёзы ручьями катились по моему лицу. Я бросился к открытой решётчатой дверце, выбежал под безжалостный ливень.
...И именно в этот момент увидел его.
Он собирался под дождём, но не смешивался с окружающим миром.
Белая дымка стелилась по земле, медленно ползя к моей повозке, словно не подвластная законам природы. Всё вокруг оставалось неизменным — только меня туман выделил своим холодным прикосновением.
Через несколько секунд густой туман окутал меня целиком. Он удерживал меня на месте, толкал и одновременно тянул, как это уже было однажды на Каучуковой дороге в 2471 году.
Сквозь рёв грозы я хрипло прошептал:
Он резко обернулся. Его глаза широко раскрылись, когда он увидел, как туман поглощает меня. В тот миг, когда наши взгляды встретились, я без слов всё понял. Хотя его лицо было наполовину скрыто, глаза передали ясное послание — прощание.
Командир Яй повернулся обратно. Ему больше не нужно было беспокоиться.
Молния ударила в деревья на краю поля, воспламеняя их вершины. Дождь лил, как из ведра. Моё тело уже больше не подчинялось мне — туман уносил меня прочь.
Последнее, что я увидел: командир Яй, несущийся сквозь толпу врагов, размахивающий мечами. Солдаты падали у его ног, словно опавшие листья.
И тогда передо мной всё исчезло.
Мир после этого погрузился в полную тьму. Я свернулся калачиком, как ребёнок, беззвучно рыдая, пока моё тело сотрясали судороги. Здесь не было ни звука, ни света. Всё застыло, словно я оказался в мёртвой бездне. Я парил в пустоте, чувствуя, как жизнь ускользает из меня. Слёзы всё ещё текли из моих глаз — хотя я не знал, испарялись ли они сразу или каплями падали где-то рядом.
Впервые я подумал, что смерть — не такая уж страшная штука. Если смерть действительно ставит точку, возможно, это даже к лучшему для меня. Мне больше нечего было хотеть. Некем было стремиться быть.
Куда бы тебя ни забросила судьба, какие бы беды тебя ни настигли — пусть всё это падёт на мой дух, а не на твой...
Слова командира Яя раз за разом звучали в моей голове. Я обнял себя руками, стараясь удержать в сердце эту невыносимую боль. Где-то в груди вдруг возникла лёгкая вибрация, будто эхом откликнулся невидимый источник. Когда странный ритм повторился, я понял.
Он напоминал вибрацию телефона во время звонка.
Я распахнул глаза — и сцена передо мной заставила меня замереть от шока. Я оказался на дороге, затянутой дымкой, через которую едва что-то было видно. Рядом медленно текла широкая река в тусклом свете сумерек.
Парапет ограждал обочину. Телефон вибрировал в кармане моей куртки, а руки судорожно сжимали руль.
Я вернулся в свой мир — в ту самую ночь, когда вылетел в реку Пинг!
Сердце в груди забилось быстрее, когда я вспомнил, что должно было случиться через секунду на следующем повороте.
Сквозь туман сверкнули яркие фары встречной машины. Оглушительный сигнал клаксона расколол тишину, и автомобиль рванул прямо на меня. Но всё было иначе. Теперь я не отвлекался на телефон, пытаясь запихнуть его в карман, как в прошлый раз. Я держал взгляд прямо и крепко вцепился в руль.
Я резко вывернул, чудом избежав лобового столкновения, но машина всё равно зацепила парапет, точно как тогда. Капот врезался в металлическое ограждение, разрывая его. Машина сорвалась вниз, к реке. На этот раз я со всей силы ударил кулаком по кнопке стеклоподъёмника.
Машина пробила поверхность воды и начала погружаться в тёмную глубину.
Ледяная вода мгновенно хлынула в салон через опущенные окна. Я пытался прийти в себя после удара, чувствуя, как ремень безопасности удерживал меня на месте.
Пространство вокруг с пугающей скоростью наполнялось водой. Я задержал дыхание и начал бороться с защёлкой ремня, пока машина медленно уходила ко дну.
Наконец мне удалось вырваться наружу. Под водой течение оказалось куда сильнее, чем на поверхности. Холод пронизывал до костей.
Удерживать дыхание становилось всё труднее с каждой секундой. Я распахнул глаза в кромешной тьме и судорожно осматривался, не понимая, где верх, а где низ.
Нестерпимое желание вдохнуть нарастало с каждым мгновением. Моё тело молило о глотке воздуха, но повсюду была только тёмная, ледяная вода.
Я не мог поверить, что в этот фатальный момент в моей голове всплыли теории о червоточинах и путешествиях во времени. Где-то вдали, сквозь толщу воды, до меня доносились голоса, сплетаясь с тонким ароматом плюмерий.
...Клянусь всем святым, что буду любить только По-Джома во всех жизнях...
...По-Джом... Мой Джомкван, неужели это я насильно заставил тебя полюбить меня?..
Эти два голоса звучали удивительно спокойно. Я собрал остатки сил и попытался плыть вверх, против течения, которое тянуло меня ко дну.
Я не смог достичь поверхности. Моё тело больше не слушалось. Я невольно сделал вдох. Вода хлынула в лёгкие, и я захлебнулся, мучительно закашлявшись. Боль пронзила грудь, словно в меня воткнули тысячу игл.
Боль вспыхнула снова — всего на несколько секунд, — прежде чем мой мозг содрогнулся, будто его ударило током.