Бесконечно | Спэшл #8: Забытые воспоминания
Однажды, много лет назад, он помнил…
Мальчик с милым лицом сидел, уткнувшись лицом в колени, и тихо плакал перед дверью приёмного отделения. Белокожий, будто сделанный из молока, десятилетний ребёнок время от времени бросал взгляд в сторону палаты, где на кровати лежала его прабабушка. А затем, не выдержав, выбежал на улицу, чтобы спрятаться от неё и от самого себя.
Молодой врач-интерн, только что осмотревший ту старую женщину, поспешил за ним.
— Почему ты плачешь здесь один? — присел на корточки рядом с заплаканным мальчишкой, чтобы их взгляды оказались на одном уровне.
— Потому что… если я буду плакать там, прабабушка увидит, — всхлипнул тот.
— А почему ты боишься, что она это увидит?
— Потому что ей становится хуже, когда я плачу. Поэтому я вышел поплакать здесь, — слабо улыбнулся он сквозь слёзы.
Прем тоже улыбнулся и мягко коснулся щеки ребёнка, вытирая слезу.
— Плакать — не значит быть слабым.
— Знаешь, тебе стоит быть рядом с прабабушкой, — тихо проговорил он. Ему хотелось, чтобы ребёнок снова взял её за руку. Пока ещё не стало слишком поздно. Старушка уже была на грани — возраст, истощённый организм — но она всё равно больше всего переживала за этого мальчика.
— Доктор, прабабушка поправится?
Он замолчал. Это был вопрос, на который не хотелось отвечать. Но и солгать он не мог.
— Как так? Вы же доктор! — глаза мальчика округлились от непонимания.
— Наверное, я должен стать лучшим доктором, — вздохнул он.
— Может быть… когда ты подрастёшь. К тому времени я точно стану лучше, — он провёл ладонью по его мягким волосам, стараясь утешить.
— Тогда ждать ещё долго, — серьёзно ответил мальчик. Прем улыбнулся и мягко подтолкнул его обратно в палату, к старенькой пациентке.
Спустя несколько дней прабабушка Каэвты умерла. Мальчик плакал навзрыд, дрожа всем телом в объятиях отца. Прем, который должен был уже привыкнуть к таким прощаниям, почувствовал невыносимую тяжесть.
Он видел смерть не раз, но именно лицо этого ребёнка, искажённое болью, оставило в его груди незаживающий след, будто он сам когда-то плакал так же.
— Спасибо, что пришли, доктор Прем, — сказал Кхун Сон, встретив его после того, как тело бабушки Руди увезли в крематорий.
— Да, — коротко ответил он, прежде чем опуститься на корточки перед другим человеком. — Привет, Каэвта.
— Здравствуйте, — мальчик сложил ладони и вежливо поклонился.
Прем улыбнулся и снова вытер слёзы с его щеки. Взгляд мальчика был настолько тёмным и глубоким, что сердце защемило.
— Ты так много плакал, что у тебя опухли глаза.
— Доктор Прем, вы останетесь поесть с нами? — спросил Кхун Сон.
— Нет, не хочу вам мешать. Мне нужно в дорогу, — ответил он, вставая.
— В дорогу? А куда вы едете? — удивился Кхун Сон. Он хорошо знал этого врача, ведь тот целый год наблюдал за бабушкой.
— Правда? Ну, вы только не забывайте нас навещать, если будет возможность.
— Обязательно, — Прем снова наклонился к Каэвте, который всё ещё крепко держал отца за руку. — Каэвта…
— Когда я вернусь… ты всё ещё будешь помнить меня?
Он сам не знал, зачем задал этот вопрос. Он просто… хотел услышать.
— Конечно, буду. Каэв никогда не забудет Пи Према.
От этой простой, но твёрдой фразы у него защемило в груди. Серьёзный, искренний взгляд ребёнка врезался в память навсегда.
Когда-то Каэвта спросил его, когда он станет хорошим врачом. И теперь Прем знал ответ. Он уезжал, чтобы стать именно таким. Но не только ради медицины. Отчасти и ради того, чтобы подождать.
Подождать, пока этот кто-то подрастёт.
Чтобы рискнуть и отдать ему своё сердце, когда настанет время.
— Доктор Прем, пожалуйста, помогите, — обратился Кхун Сон с тревогой в голосе. Предстояло важное мероприятие, но его упрямый сын наотрез отказывался отпускать отца в поездку из-за состояния здоровья. Кхун Сон уверял, что это всего лишь недомогание, но Каэвта был непреклонен.
Наконец он позвонил Прему, подумав, что если поедет в сопровождении врача, то, возможно, упрямец хоть немного успокоится.
— Конечно, если вы на этом настаиваете, Кхун Сон, — Прем улыбнулся, заметив, как у того отлегло от сердца. А вот сам Каэвта нахмурился.
— Упрямый здесь ты! — отрезал Кхун Сон, и тот нахмурился ещё больше. Прем не смог сдержать лёгкий смех.
Каэвта вырос. Мальчик с округлыми щёчками превратился в стройного, высокого юношу. Голос его стал ясным, уверенным. Черты лица резкими, изящными. Он уже хотел поздороваться, открыть рот... как вдруг зазвонил телефон.
— Прем, сынок, когда ты вернёшься домой?
— Через пару дней. Что-то случилось?
— Я хотела, чтобы ты навестил Фа… помнишь её?
— Мам, можно мы потом об этом поговорим? — мягко, но решительно оборвал он.
Он хотел подойти к Каэвте, заговорить с тем, кто теперь стоял у лодки, помогая отцу подняться. С другой стороны Кхун Сона поддерживал высокий юноша, которого Прем не знал. Каэвта поднял глаза на него и мягко улыбнулся. В ответ незнакомец — красивый, с печальными глазами — взглянул на него с такой ясной, ничем не скрытой любовью, что в груди Према всё сжалось.
— Мам, я тебе перезвоню. Мне нужно садиться в лодку.
Он стоял в нерешительности. Сколько всего он сделал — учёба, работа, путь домой… ради этого человека. Но теперь он был здесь не для того, чтобы ждать. А чтобы любить. По-настоящему. Открыто.
Он глубоко вдохнул и сделал шаг.
— Пи Прем! — раздался знакомый голос.
Сердце Према подпрыгнуло от радости. Эта улыбка предназначалась ему.
Позже вся группа остановилась в отеле на острове, где и проходило мероприятие. Был вечер. Кто-то отправился гулять, кто-то отдыхать. А Прем остался присматривать за Кхун Соном. Он взял витамины и постучал в номер.
Дверь открыл тот, кого он так долго хотел увидеть. И сердце снова дрогнуло.
— Да. Я велел ему отдохнуть, но он ужасно упрям… Хорошо, что Кхун Яй его уговорил.
Каэвта замер, словно проговорился. Прем бросил взгляд в сторону комнаты. Там действительно был высокий, серьёзный мужчина, с той же загадочной улыбкой.
— Он правая рука моего отца, — ответил Каэвта, и тут же покраснел.
Прем почувствовал, как сердце болезненно сжалось, но в то же время с нежностью.
— Спасибо, что приехал, Пи Прем, — сказал Каэвта, проводя его в небольшую гостиную и ставя перед ним стакан воды.
— Не за что. Я приехал… ради тебя, Каэвта.
— Знаю, может, момент неподходящий. Но я должен был сказать. Думаю… ты и сам чувствуешь. С той самой первой встречи было что-то особенное.
— С тех пор, как ты был вот таким, — он показал рукой примерно до груди, улыбаясь. — Тогда мне казалось, что я просто привязался к тебе как к младшему брату…
— Каэв… — прошептал он, вставая.
— Тогда это не была любовь. Но сейчас… увидев тебя сегодня… я понял, что влюблён. Пожалуйста… дай мне шанс, — он взял его за запястье, разворачивая лицом к себе.
— Я… — глаза Каэвты затуманились, голос дрогнул.
— Прости, Пи Прем. Прости, — прошептал он и бросился в его объятия, уткнувшись лицом в грудь, разрываясь от рыданий.
— Не плачь, Каэв, — Прем аккуратно взял его за плечи, вытирая слёзы. Ему невыносимо было видеть его страдание.
— Ш-ш, тише… тише, мой милый, — Прем снова заключил его в объятия, позволяя плакать столько, сколько потребуется. Его рубашка быстро промокла.
Через мгновение он почувствовал взгляд. Кто-то стоял в тени и наблюдал. Не сказал ни слова. Только печально улыбнулся… и ушёл.
Почему он посмотрел так?.. Прем не знал. Но и не отпустил Каэвту. Он только сильнее сжал его в объятиях.
Чтобы ещё чуть-чуть просто побыть рядом.
Высокий мужчина стоял на балконе, ловя прохладный ночной ветер. Услышав голос, он обернулся и вошёл в комнату, неся в руке бокал бренди с остатками янтарной жидкости на дне.
— Вы всё ещё не спите, Кхун Прем?
— Я… — Прем хотел что-то сказать, но и сам не знал, что именно. Его прервали раньше, чем он успел сформулировать.
— Простите, — голос дрогнул, слишком похожий на другой голос, что недавно тоже просил прощения.
— За что вы извиняетесь, Кхун Яй?
— Это было давно… Возможно, вы и не помните, Кхун Прем.
— Но я хотел сказать это ещё раз. Простите... и спасибо.
Он всё так же ничего не понимал, но больше слов не последовало. Только взгляд — покрасневшие глаза, полные сдержанных слёз и сожаления. Прем ощутил, как в груди сжалось от этой боли.
— Кхун Яй, достаточно. Если будете пить дальше, завтра точно сломаетесь. А у нас ещё дорога, — сказал он, когда тот вновь налил себе бренди и залпом выпил.
— Идите отдыхать, Кхун Прем. Я побуду здесь ещё немного.
Прем тяжело выдохнул, повернулся к двери.
Он остановился с ключом в руке, потом вдруг подумал, не принести ли Кхун Яю обезболивающее, иначе утром ему обеспечена головная боль. Он повернулся... и замер.
На диване, в тишине, спал Кхун Яй. Его лицо было спокойным, глаза закрыты. Рядом был Каэвта. Он сидел с ним, смотрел на него, и выражение его лица... было неуловимо нежным. А затем, медленно, почти благоговейно, он склонился и легко коснулся губами переносицы спящего.
И в тот момент Прем словно перестал дышать.
Он и раньше знал, что не любим. Но видеть это своими глазами было словно шагнуть в пустоту. Он сглотнул ком в горле и сделал шаг назад.
Да, возможно, он не получил любви в ответ… но он ни о чём не жалел. Потому что любил по-настоящему.
— Ай! — Каэвта оступился и чуть не упал. Прем подскочил и поймал его.
— Спасибо, Пи Прем, — прошептал тот с улыбкой.
Прем взглянул вниз, с ноги Каэвты текла кровь. Порез.
— Сильно болит? — спросил он, усаживая его на стул.
— Нет… Пи Прем! — Каэвта удивлённо вскрикнул, когда тот опустился и аккуратно поднял его ногу себе на колени.
— Сначала остановим кровь. Потом схожу за аптечкой, — Прем достал носовой платок и нежно протёр рану, затем аккуратно обмотал палец.
— Я всё понял, — тихо сказал он. Пальцем стёр слезу с его щеки.
— Я знаю, кому принадлежит твоё сердце.
— Что?.. — Каэвта растерянно моргнул.
— Простите... Простите меня, — плечи Каэвты затряслись от новых рыданий.
— Всё хорошо... Пожалуйста, не плачь, — прошептал он, удерживая его.
— Спасибо... и простите, — снова те же слова.
Он сходил за аптечкой, обработал рану, наложил повязку и заклеил пластырем. Осторожно опустил ногу на пол. Руки задержались на коже чуть дольше, чем нужно. Потом он встал, вздохнув.
— Всё в порядке. Я в порядке, — ответил он, складывая аптечку.
Он поднял глаза и заметил Кхун Яя. Тот стоял у двери, не заходя.
— Тогда… позаботьтесь о Каэвте. Пожалуйста.
— Позаботьтесь о Каэвте. И за меня тоже… хорошо, Кхун Яй?
— Это не значит, что я исчезну, — Прем усмехнулся, увидев растерянность в его глазах, и направился к выходу.
— Мам? — ответил он на звонок. — Я согласен. Навещу Фа, как ты просила.
Он знал, что опоздал. Всё началось слишком поздно. Сердце Каэвты уже было занято.
Но, несмотря на боль, он не чувствовал злобы. Не ревновал. Он был благодарен, что у Каэвты есть кто-то, кто любит его так же… а может, и сильнее.
Он отошёл не потому, что разлюбил.