Пассажирское сидение номер X | Глава 5: Изменения
Всякий раз, когда эта фраза звучала из уст его подруги за обедом, она имела только одно значение, Нид Ной уже начинала наедаться. А когда человек наедается, он автоматически начинает подкладывать еду другим.
— Нет, оставь, я тоже уже наелся, — ответил он.
Стол на кухне стоял без дела, так как они решили поесть на полу, за низким столиком возле дивана. Когда желудок наполнился настолько, что держать спину прямо стало невозможно, оба откинулись на спинку дивана, тяжело вздохнув.
На столе был настоящий гастрономический хаос: маленькая пицца, лазанья, салат из мангостина, сашими из лосося, рисовая лапша с южнотаиландским карри и даже тайский десерт лодчонг из Ват Чета.
Когда заказывали, оба были голодные и хватали всё подряд. А теперь, доев едва половину, только безнадёжно смотрели друг на друга.
— Главное не оставлять еду, — сказала Нид Ной.
— Ага. Будем доедать потихоньку.
Они кивнули, как будто заключили пакт, хотя каждый в душе больше вообще не хотел смотреть на еду.
Сегодня был не выходной, но и не полноценный рабочий день. В расписании стояла отметка SB-M — Standby Morning, утренняя дежурная смена. Это значило, что с четырёх утра до двенадцати тридцати им запрещено куда-либо выходить и быть на связи. Если кто-то из экипажа опоздает, заболеет или внезапно исчезнет, отдел Crew Movement может позвонить и отправить на замену.
Так как у обоих стояла одна и та же смена, девушка осталась у него ночевать, надеясь, что их не вызовут и они смогут провести день как маленький отпуск.
И вот уже час дня. За всё это время не прозвучал ни один звонок, ни одно «поздравляем, вы выбраны». Значит, пронесло.
А «пронесло» в этом случае значило, что работы нет, зарплаты тоже нет, зато на еду потрачено мама не горюй.
Сонг отвернулся от горы недоеденных блюд и посмотрел в окно. Если бы не часы, можно было бы подумать, что ещё утро. Солнца нет, небо затянуто серыми тучами, с самого рассвета моросит мелкий дождь.
Прошла уже неделя с того злополучного «сэндвич-апокалипсиса» на рейсе. Сонг пришёл к выводу, что раз он всё ещё жив и работает, значит, генеральный директор не собирается устраивать разборки за «незабываемое обслуживание» того дня.
Жизнь стюардов текла своим чередом: работа, сон, прогулки по торговому центру, иногда массаж или спа. В дни, когда не выходили из дома, они залипали в TikTok, заказывали еду и валялись, смотря сериалы.
Подписок было столько, что хватило бы на полгорода, но каждый раз, когда решали посмотреть что-то, начиналась война за платформу. А потом за сам фильм. И всё равно в итоге побеждала Нид Ной, выкидывая свой коронный аргумент:
Сонг так и не понял, зачем вообще спорить, если спустя пять минут после включения они всё равно начинали болтать, а фильм тихо шёл сам по себе.
Так и проходили его дни, вроде бы как раньше, но всё же… не совсем. С тех пор, как он почувствовал то тёплое касание (всего на пару секунд) во время турбулентности, это ощущение будто осталось с ним.
А ещё запах Dior Sauvage, смешанный с корицей зубной пасты Marvis, до сих пор витал у него под носом.
Как бы он ни старался забыть, стереть, ничего не получалось.
Даже сняв кольцо, он не почувствовал ни капли облегчения.
И всё же он пытался утешить себя мыслью, что прошла всего неделя.
Рим ведь не за один день построили, значит, и отпустить кого-то за одну ночь невозможно.
Хотя… подождите. А сколько же дней всё-таки строили тот Рим?
Почему же его собственный «Рим» выглядит так, будто никогда не будет достроен?..
— Куда завтра летишь? — спросила Нид Ной, отрывая его от затянувшихся мыслей.
Сонг потянулся за телефоном, открыл приложение для экипажа и стал просматривать расписание. Сколько бы он ни летал, запомнить все рейсы было невозможно.
Брови невольно нахмурились, когда он увидел завтрашние данные:
SV3110: BKK–KKC–BKK: 06:25–08:55 (A320) SV3124: BKK–HKT–BKK: 09:45–13:05 Экипаж: Кунакорн А. (Капитан [PIC]) Виракит Дж. (Второй пилот [FO]) Намтип А. (Старшая бортпроводница [CL]) Кумпха С. [SCC] Суниса П. Пимчанок М. (Стажёр [OJT])
— Утренний рейс, Эйрбас, сначала в Кхонкэн, потом в Пхукет, — ответил он, хотя мысленно уже строил план лечь пораньше. Вставать-то придётся в три утра, чтобы успеть к половине пятого на базу.
Однако расписание было не единственной причиной для тревоги.
— А я завтра лечу утренний рейс Удон-Сураттхани, — сказала Нид Ной, зачерпывая ложкой тайский десерт лодчонг. — Почему у тебя такое напряжённое лицо?
— Завтра лечу с капитаном Пи Корном… — протянул Сонг.
— Серьёзно?! Ха-ха-ха! — Нид Ной так расхохоталась, что Сонг едва не испугался, что десерт вылетит у неё через нос. — Эй, ты замечал, что каждый раз, когда он летит с тобой, он становится в два раза красивее?
— Нид Ной… — устало простонал Сонг.
— Правда! Каждый раз, когда у вас общий рейс, Пи Корн вылизывается до блеска. Волосы уложены, форма выглажена, настоящий принц из рекламы авиалиний!
Сонг молча ковырял вилкой кусочек мангостина, не соглашаясь, но и не отрицая.
— Ну, скажи честно, — продолжала Нид Ной. — В нём вообще есть хоть один минус? Красивый, добрый, ездит на BMW… Я таких пилотов в Silver Lining Air больше не видела.
Сонг продолжал медленно жевать, прокручивая всё в голове.
Да, капитан Корн был безупречным.
Проблема заключалась не в нём.
Потому что сердце всё ещё цеплялось за другого.
И каким бы хорошим ни был Корн, это ничего не меняло.
— Пи Корн ещё и улыбается красиво, приятно разговаривает, заботливый какой! — не унималась Нид Ной, подражая его баритону: — Сонг, я заказал для тебя фирменный сэндвич, попробуй, если понравится, возьмём для всех. Сонг, как доберёшься домой? Один на машине? Давай я подвезу. О, небеса, самый красивый и идеальный мужчина авиакомпании Silver Lining Air! И кто же его получит? Твой напарник Кумпха! — театрально вздохнула она.
— Пи Корн тебе заплатил, да? — прищурился Сонг.
— Две тысячи бат! — хихикнула она, сложив пальцы у щёк.
— Шучу! — отмахнулась Нид Ной. — Никогда он мне не платил. Просто… я болею за тебя от всей души. Ты же ни с кем толком не был серьёзен. Пусть хоть кто-то нормальный появится.
На самом деле, в её словах был смысл.
Он давно жил один, давно не подпускал никого близко. Может, пора перестать строить стену?
Корн действительно хороший человек. Может, стоило хотя бы дать шанс.
Если он и правда хочет выбраться из прошлого, может, пора начать что-то новое…
— Ладно, про Пи Корна потом поговорим, — он отвёл взгляд. — А ты завтра с кем летишь?
— Завтра я лечу на Боинге с капитаном Сингом, — с довольным видом сказала Нид Ной, но тут же помрачнела. — А знаешь, кто будет старшей бортпроводницей? Пи Бу́а!
Она протянула последнее слово, будто сообщала о конце света, и на лице у неё отразилось полное отчаяние.
Хозяин квартиры с жалостью посмотрел на подругу. Пи Буа была одной из самых строгих старших бортпроводниц в компании.
Перфекционистка до мозга костей, придирчивая, любящая всё контролировать. Иногда, когда у неё было настроение, она устраивала молодым стюардессам внезапные проверки знаний и спрашивала всё подряд, словно на экзамене.
Сонг понимал, что основа профессии бортпроводника заключалась в безопасности пассажиров, и потому знания действительно должны быть отточены и применимы на практике.
Но вот с методами Пи Буа он категорически не соглашался, ведь та слишком давила словом и тоном, особенно на новичков.
Некоторые после пары таких смен запирались в туалете, чтобы поплакать. Другие спешили поменять рейс, лишь бы не работать с ней.
Он даже не хотел представлять, что бы случилось, окажись на том самом рейсе Бангкок-Чиангмай, где произошла «сэндвич-катастрофа», не Пи Намтип, а Пи Буа.
Одной только мысли об этом хватало, чтобы по спине пробежали мурашки.
— Если она тебе не нравится, — сказал Сонг, направив вилку прямо в лицо подруги, — то, когда сама станешь старшей, только не превращайся в такую, ясно тебе, Нилинда?
— Поняла, муж мой! — протянула та, весело подмигнув. — Давай-ка доедай, любимый.
Нид Ной отправила в рот кусочек сырого лосося, словно ничто на свете не могло испортить ей настроение.
Солёное сменялось сладким, сладкое солёным, всё вперемешку и без малейшего порядка.
Сонг всякий раз ощущал странное чувство, глядя, как она ест. Количества еды, которое девушка могла проглотить, хватило бы на троих, но при этом фигура у неё оставалась стройной, без изменений.
Форму ей никогда не приходилось перешивать, в отличие от многих коллег.
Он слышал, что пока тебе нет тридцати, обмен веществ всё ещё твой верный друг, а не предатель.
Но если продолжать жрать без меры и при этом не тренироваться, то старость покажет, кто из вас победит.
— Кстати… — Нид Ной подняла голову от тарелки, покусывая конец палочки. — Ты ведь обещал мне рассказать ту историю. Ну? Всё ещё хочешь поделиться?
Сонг замер на секунду, глубоко вдохнул и медленно выдохнул.
— Да нечего рассказывать… просто на рейсе случайно встретил бывшего.
— Что?! — вскрикнула Нид Ной так, что палочки с грохотом упали на стол, а кусочек мангостина вместе с сушёной рыбой подлетел и плюхнулся обратно в миску с салатом. — На том рейсе? В каком ряду он сидел? Боже, ведь тогда салон был почти полный!
— Да, — кивнул Сонг. — И, честно говоря… даже не сразу понял, кто это.
Аура Кхун Пхата светилась так ярко, что я больше никого не замечал.
— Забудь, — добавил он после паузы. — Это ничего не значит. Просто немного растерялся.
— «Немного»? — подруга скептически прищурилась. — Судя по твоему лицу тогда, это было далеко не «немного».
— Это ведь тот самый бывший, который подарил тебе кольцо? — спросила Нид Ной, кивнув на бледный след на его безымянном пальце.
— Да. Но я снял кольцо… и выбросил.
И вместе с ним постарался выбросить прошлое.
Для него всё это должно было закончиться именно здесь. Копаться в прошлом только утяжелило бы атмосферу между ними.
Пусть уж лучше Нид Ной и дальше с восторгом визжит от обожания к Пхату. Это хотя бы безопасно.
Но… если спросить «ты точно уверен?»
То нет, не до конца.
— Это было бы здорово, — сладко протянула Нид Ной. — Бывший остаётся бывшим, а новым любимым будет капитан Корн! Нет никого круче капитана Корна, — засмеялась она, но в голосе слышалась искренность.
Дело ведь не в том, кто лучше. Поменяй их местами, и он всё равно любил бы капитана Пхата.
Потому что то, что он пережил с Пхатом, было чем-то особенным. И до сих пор Сонг воспринимал это как нечто особенное, поэтому и не мог открыть сердце, чтобы построить что-то такое же с другим человеком.
— Скажи честно… ты всё ещё так одержим этим человеком? Сколько лет прошло, а ты всё не отпускаешь?
Она не получила никакого ответа, кроме кивка и потемневшего взгляда Сонга.
— Если вы так любили друг друга… почему расстались?
Наблюдая за смущённым и растерянным лицом друга, Нид Ной сама начала догадываться:
Он глубоко вдохнул, наполняя грудь воздухом, и выдохнул:
— Боже мой, это что за мелодрама с морализаторством, с какого канала?! — возмущённо вскрикнула Нид Ной.
Но, увидев, что друг молчит, смягчилась и спросила:
Девушка откинулась на спинку дивана, покачала головой, как будто не верила… хотя на самом деле верила.
Потому что если бы оказалась на его месте, возможно, поступила бы так же.
Пришлось признать, что реальная жизнь иногда куда жестче сериалов.
Все, кто говорит, что «любовь побеждает всё», наверное, слишком наивны в мире, где, сколько бы ни прошло эпох и насколько бы ни продвинулись технологии, разница между богатыми и бедными оставалась такой же очевидной, как день.
Сонг молча смотрел на подругу и решил рассказать в краткой форме то, что произошло пять лет назад.
— Тогда его отец был депутатом парламента. Он не хотел, чтобы репутация рода пострадала только потому, что сын встречается с другим парнем… — голос Сонга задрожал. — Он сказал, что заставит сына жениться на девушке. Наверное, хотел проложить ему путь в политику, как у себя.
Несмотря на то, что бывший депутат Адисак Киратитаворн умер больше двух лет назад, жестокие слова, сказанные им тогда, до сих пор преследовали Сонга как тень, не отпуская.
— Какую пользу вы принесёте моему сыну? С вами его жизнь станет лучше? И в чём же?
В то время Сонг был всего лишь студентом третьего курса.
Он думал, что слишком молод и неопытен, чтобы ответить на этот вопрос.
Но ирония заключалась в том, что даже теперь, спустя годы, ответа у него всё ещё нет.
— А твой бывший… он что, даже не защитил тебя? Как позволил отцу так с тобой обращаться? — Нид Ной разозлилась по-настоящему.
— Он ничего не знал, — тихо ответил Сонг.
В очередной раз слушательница не могла поверить.
Нид Ной только раскрыла рот, застыв на месте.
Оставалось лишь чесать голову своим свеженьким маникюром, не зная, что ещё сказать.
— И что ты тогда ему сказал при расставании?
— Сказал, что у меня появился другой. Что я влюбился в кого-то ещё.
— Боже, чем дальше, тем больше как в сериале! — Нид Ной схватилась за голову, потирая виски, будто её настигла мигрень. — Почему не сказал правду?
— Если бы сказал, он бы не согласился на расставание.
Нид Ной сидела, связывая воедино всё, что услышала, и чувствовала такую боль в сердце, что сама не знала, кого ей жальче в этой истории.
— Значит… он тоже любил тебя очень сильно, да?
Теперь он мог лишь глотать боль, застрявшую в горле.
Наверное, всё, что лежало на столе, стоило бы убрать в холодильник. Всё равно ничего уже не лезло.
Он и сам не знал, как это измерить.
Ведь у любви нет мерила. Особенно у той, которая уже не принадлежит тебе.
«Много» это сколько? А «мало»?
Но если изменить вопрос и спросить, было ли Пхату больно, то он с полной уверенностью мог бы ответить: Да. Очень.
Потому что то был первый и последний раз в жизни, когда Сонг видел слёзы Джирапхата Киратитаворна.
Он опомнился только тогда, когда почувствовал, что к его щеке прилипла салфетка.
Лишь в этот момент понял, что сам плачет, а Нид Ной сидит напротив, сжатые губы дрожат, будто она тоже вот-вот заплачет.
— Ну же, — прошептала она, — не плачь… не надо, слышишь? Всё хорошо…
У самой голос дрожал, будто она тоже уже на грани.
И именно это заставило Сонга улыбнуться сквозь слёзы.
Вот почему он не любил плакать при людях. Не потому, что боялся выглядеть слабым, а потому, что боялся заразить этой болью других.
Особенно таких людей, как Нид Ной.
— Всё, больше не плачу, — сказал он, усмехаясь сквозь слёзы. — Только ты не вздумай рыдать за компанию.
Она фыркнула, вытирая глаза, и тихо рассмеялась.
— Раз уж я уже спросила… можно задать ещё один вопрос, последний?
— Если ты так его любил… зачем отпустил?
— У него уже есть кто-то другой.
Не успел он договорить, как Нид Ной метнулась вперёд и обняла его.
— О, Господи… Можно я напишу яой-роман для фандома, а? — сказала она, поглаживая его по спине с таким сочувствием, что стало даже смешно. — Но ничего, — добавила она. — Всё, что прошло, пусть остаётся в прошлом. Это хорошо, правда. Ты наконец решил отпустить. Раз у него теперь есть кто-то, то и у тебя может быть. Любовь всё равно где-то ждёт. Только другая, светлая.
Сонг тихо усмехнулся, почувствовав, как в груди разливается тёплое спокойствие.
По крайней мере, в этот дождливый день, когда он всё ещё не мог забыть бывшего, он был не один.
Сонг решил отогнать грусть, чтобы не тянуть подругу за собой.
— Эй, ну и как выглядит вот эта «светлая любовь», о которой ты говоришь?
Нид Ной откинулась на спинку дивана, сделала вид, что задумалась, и серьёзно ответила:
— Высокий, красивый профиль, ослепительная улыбка… и он пилот самолёта.
Сонг только покачал головой, поражаясь неиссякаемому энтузиазму своей подруги.
Казалось, её «операция по сватовству с капитаном Корном» длилась уже несколько месяцев, но она всё ещё поддерживала боевой дух, будто в первый день.
Их телефоны одновременно загудели.
Они переглянулись, и Нид Ной первой схватила свой, посмотрела на экран и закричала так, что Сонг чуть не подпрыгнул:
Стюард чуть не выронил телефон, словно тот обжёг ему ладонь.
Потребовалось несколько секунд, чтобы собраться, открыть сообщение и прочитать.
От: jirapat.k@silverliningair.com Кому: All
Одно только имя в адресной строке заставило сердце Сонга грохотать.
Тема: Приветствия и изменения в Silver Lining Air
Рассылка для всех сотрудников от самого генерального директора.
Сонг, дрожа, почувствовал смесь тревоги и трепета.
Но, увидев, как Нид Ной, читая, широко улыбается, он понял, что волноваться не о чем.
Содержимое письма было длинным и занудным, но чем дальше Сонг читал, тем шире становилась его улыбка.
Сначала лёгкая, едва заметная, потом тёплая, а к концу письма она расцвела во всю ширь.
Надеюсь, это письмо застанет вас в добром здравии и в готовности принять интересные новости!
Прежде всего, как человек, недавно присоединившийся к компании, хочу поприветствовать всех официально. Здравствуйте!
Надеюсь, вы будете добры к новому человеку вроде меня.
В последние недели я вместе с несколькими коллегами инкогнито побывал на рейсах Silver Lining Air и обнаружил некоторые важные детали, которые стоит улучшить. После обсуждений с руководством я рад сообщить об изменениях, которые помогут нам подняться на новый уровень:
1. Переименование кресел VIP в «Синие кресла»
Мы изменим название пяти первых рядов и двух рядов у крыла с «VIP Сидения» на «Синие» по двум причинам:
Равенство. Слово VIP подчёркивает разницу между пассажирами, что противоречит принципам нашей компании. Мы не хотим, чтобы само название мест вызывало ощущение, будто кто-то важнее других.
Единство бренда. Синий — основной цвет нашей авиакомпании. Он символизирует небо, свободу, воображение и разум. Всё, что лежит в основе наших ценностей.
Что делать: – Команде веб-разработчиков: обновить интерфейс сайта и приложения. – Всем сотрудникам: с гордостью рассказывайте пассажирам, что они сидят не просто в «VIP-зоне», а в наших «Синих креслах».
2. Обращения без гендерных форм.
Мы больше не используем фразы вроде «уважаемые дамы и господа». Мы стремимся к инклюзивности, ведь на борту каждый — наш гость.
Что делать: – Используйте нейтральные фразы вроде «Дорогие пассажиры» или «Просим всех обратить внимание».
3. Новая упаковка для закусок.
Мы заменяем пластиковые коробки на белые бумажные пакеты с нежно-голубым логотипом компании. Это сэкономит место в тележках, упростит обслуживание и будет более экологично.
Что делать: – Ничего. Просто наслаждайтесь результатом.
Все изменения вступают в силу немедленно. Если появятся новые обновления, я сообщу отдельно.
Спасибо всем за сотрудничество и за то, что вы помогаете нам делать «каждый полёт особенным моментом».
P.S. Спасибо экипажу за тёплый приём и великолепное обслуживание. Не знал, что у нас на борту подают такие вкусные сэндвичи с курицей терияки. Великолепно!
Джирапхат К. Генеральный директор Silver Lining Air»
— Какое классное письмо! — сразу прокомментировала Нид Ной, и Сонг только кивнул, не переставая улыбаться. — Почему у нас раньше не было такого современного генерального, а? Я обожаю всё, что он написал!
Читать письмо от Джирапхата и в тот же день вспоминать сурового, консервативного бывшего депутата было почти как сравнивать два мира.
Он прокрутил письмо обратно вверх и перечитал его снова. На этот раз по-тайски.
И чем дольше читал, тем шире становилась его улыбка, пока щёки не начали болеть.
И только сейчас Сонг по-настоящему понял, что такое улыбаться от души.
Теперь официально было подтверждено, что генеральный директор действительно лично поднимался на борт, чтобы наблюдать за работой экипажа, о чём раньше многие только догадывались.
— Мне нравится вот это, — Нид Ной ткнула пальцем в экран. — Заменить коробочки на бумажные пакеты. Почему мы не сделали этого раньше?
— Потому что коробки красивее, — ответил Сонг.
— Красиво, но ужасно неудобно! — воскликнула она. — Когда убираешь мусор, эти громоздкие коробки еле помещаются в тележку!
— И правильно, что убрали «Ladies and gentlemen». В тайском же мы говорим просто «Kính thưa hành khách» — «уважаемые пассажиры», без деления по полу. Пусть и по-английски будет так же. Обожаю!
Пока друзья обсуждали нововведения и восторгались новым руководителем, Сонг снова и снова перечитывал письмо.
Тёплый тон и лёгкий юмор отправителя звучали у него в голове, словно он слышал Пхата прямо сейчас.
С каждой строчкой сердце билось быстрее, а улыбка становилась теплее.
Пхат всегда был умным, внимательным, неординарным.
Сонг соглашался со всем, что было написано в письме, и даже мысленно пообещал автору, что будет выполнять всё до последней детали.
Только вот последняя строчка...
«Я и не знал, что у нас на борту подают такие вкусные сэндвичи с курицей терияки».
Не слишком ли самоуверенно думать, что это скрытый намёк именно ему?
Может быть, и да. Но от этой мысли сердце всё равно дрогнуло, а щёки вспыхнули румянцем.
Обычно было и так тяжело отпустить человека.
А теперь, после такого письма, кто знает, сколько лет ещё придётся строить свою «римскую империю» заново...