Кхемджира | Глава 30
Джет отвёз Кхема и Чана домой, рассчитывая потом вернуться и разобраться, что именно произошло в доме бабушки Си. Он попросил Чана приглядеть за Кхемом в доме наставника.
Как только они прибыли, Кхем заперся у себя в комнате. Единственное, что оставалось Чану, это сидеть у двери и слушать, как друг кричит, захлёбываясь рыданиями. Всё было настолько тяжело, что даже мантра молчаливого утешения не помогала. Оставалось только молиться, чтобы боль утихла как можно скорее.
По всей деревне зазвучала погребальная музыка.
В ту же ночь прошли похороны бабушки Си. На траурную церемонию собрались многие. Её тело должно было пролежать в доме только одну ночь, а уже на следующий день его предстояло кремировать в храме, как она сама и просила при жизни.
У бабушки Си не было ни детей, ни внуков. Она не хотела обременять деревенских жителей. Хоть многие и не соглашались с такой поспешной церемонией и хотели соблюсти все традиции, считая, что не в силах отблагодарить бабушку Си за всё то, что она сделала. И всё же, под тенью дерева Бодхи и баньяна, её последняя просьба была исполнена.
— Наставник… может, вам стоит вернуться, принять душ и переодеться? Надо хоть как-то позаботиться о себе, — пробормотал Джет, осторожно обращаясь к наставнику, всё ещё сидевшему в окровавленной, мокрой рубашке после того, как нырнул в пруд с лотосами. С тех пор прошло уже больше двух часов, а он даже не пошевелился. Джет боялся, что тот простудится.
Аура вокруг Парана была такой гнетущей, что никто, кроме Джета, не осмеливался подойти и заговорить. Когда Паран, не глядя, кивнул в ответ, Джет тут же отступил, не желая больше мешать.
Что бы ни происходило вокруг, хаос или молчание, наставник продолжал сидеть на земле, глядя на тлеющие палочки благовоний у гроба. Одна за другой они догорали и гасли.
Каждая минута тянулась мучительно долго, а вместе с ней возвращались воспоминания, беспощадно переворачивая всё внутри. Для Парана бабушка Си была как мать. Той, кто дал ему первое тепло после утраты настоящей матери. Первой, кто обнял, кто покормил, кто приготовил для него сладость от всей души.
Даже понимая истину жизни, что всё живое рано или поздно уходит, Паран не мог не чувствовать печали и сожаления.
До прибытия монаха, который должен был провести ритуал милостыни, Паран вернулся домой, чтобы принять душ и переодеться. Каждый шаг, что он делал по дороге, казался тяжёлым, как будто земля под ним раскалывалась надвое.
Призраки и духи леса разбегались, даже древние духи-хозяева здешних земель отступали. Гнев, что витал в воздухе, был пугающим, такого не испытывал никто в этой жизни.
Вернувшись домой, он медленно поднялся по ступеням. До его слуха донеслись два громких рыдания из левого и правого крыла дома. Он остановился в центре, прислушался и направился направо.
Паран вошёл в комнату. Не говоря ни слова, прошёл к алтарю с благовониями и водой, поставил перед деревянной статуэткой две бутылки красной газировки. В центре стояла вырезанная вручную фигурка, а рядом фотография двух мальчиков, стоящих, держась за руки.
Раздался отчаянный плач того, кто потерял своего брата-близнеца и знал, что больше никогда его не увидит.
Перед ним тут же возник мальчик в синем морхоме. Он бросился к наставнику, вцепился в край его брюк и зарыдал ещё сильнее.
— Наставник, Тонг… Тонг… — он прижался лбом к ноге Парана, всхлипывая.
Тот мягко погладил его по голове, прошептав:
— Я… Я не могу… без Тонга, — хрипло выдавил он, — наставник, а вы… вы можете вернуть мне Тонга?
Паран даже не позволил себе выдохнуть. Он знал, что не сможет исполнить такую просьбу. Знал, как больно терять того, кто значил для тебя всё. Но если ты всё ещё дышишь, значит, нужно продолжать жить. А с теми, кто умер… всегда можно встретиться вновь.
— Я не смогу вернуть его. Но если хочешь… я могу отправить тебя к нему, — тихо ответил Паран.
Эк медленно поднял голову, вглядываясь в лицо наставника.
— Ты всё ещё хочешь остаться здесь? Или пойдёшь туда… где вам с Тонгом и следовало бы быть изначально?
Потому что, если быть честным, эти двое с самого начала не должны были быть призваны стать хранителями шамана, вроде Парана, если это было не то, чего они на самом деле хотели.
Ещё с тех пор, как он учился в Департаменте общего образования в подростковом возрасте, они уже давным-давно могли бы переродиться вместе.
Эк, услышав это, задумался о всех прожитых моментах, поджал губы, заплакал и кивнул, а затем медленно отступил и уважительно поклонился к ногам своего наставника.
Множество воспоминаний, связанных с этим тайским домом, стали для сиротских душ, как у Эка и Тонга, ценными и важными, ведь им не на кого было опереться. Но в конечном итоге самым дорогим для Эка был его брат-близнец. Он с глазами, полными слёз, сказал наставнику:
Когда он договорил, Паран медленно опустился на колени, протянул руку и коснулся головы мальчика, с которым он провёл столько лет, читая молитву, способную гармонизировать душу с будущей судьбой. Постепенно тело Эка превратилось в мягкий жёлтый свет, парящий над ладонью. Наставник Паран поместил его в деревянную шкатулку. Завтра он отнесёт её в храм вместе с монахами, чтобы помочь душе обрести покой рядом с бабушкой Си.
Он двумя руками вернул шкатулку на место и несколько минут спокойно смотрел на неё, прежде чем сказать:
— Надеюсь, в следующей жизни вы родитесь как двое детей в семье, которая будет вас любить, заботиться о вас и хорошо к вам относиться.
Кхем встал, приготовил еду и сложил её в контейнер для обеда, а затем вместе с Чаном отправился в дом бабушки.
Добравшись до места, они первым делом поклонились телу и зажгли палочку благовоний, чтобы попросить прощения.
— Бабушка Си, простите, что вам пришлось уйти так... Это моя вина.
Если бы я с самого начала сюда не приехал, многого бы не случилось.
Пока я дышу, я буду часто делать добрые дела для вас, бабушка.
Мне очень жаль.
Закончив, он воткнул благовония в урну и медленно поклонился, затем достал еду из контейнера и преподнёс её как подношение, после чего сел слушать, как монахи читают Абхидхамму. Он устроился в задней части зала, в углу, где никто его не замечал.
Кхем почти не разговаривал и стал тише, чем прежде, настолько, что человек, наблюдавший за ним в этот момент, ощущал тяжесть в груди. Хотя Кхем всё время полагался на помощь наставника, тот всё равно часто на него смотрел.
Но Кхем боялся, что слишком много думает и винит себя, хотя сердце его наставника по-прежнему оставалось добрым.
Это уже совсем другой вид беспокойства. Может, лучше отдалиться?
Джет не знал, что именно наставник теперь думает о Кхеме, после того как тот потерял столь дорогого человека, подобного матери, из-за его кармы. Но пока Джет здесь, Кхем не один, у него есть друг Чан, который не покинет его просто так.
— Подожди, Кхем, — думал Джет. — Я поговорю с наставником, чтобы он понял, что ты ни в чём не виноват.
Когда настал благоприятный час для церемонии кремации бабушки Си, её тело погрузили в пикап и отвезли в деревенский храм. Десять мальчиков и племянников приняли участие в ритуале посвящения перед погребальным костром бабушки. Были приглашены десять монахов, чтобы они произнесли молитвы, получили подношения и прочитали проповедь.
После этого монахи совершили последний траурный обряд, преподнесли тайскую Дхамму и окропили водой.
После совершения подношений и передачи заслуг настоятелю или ушедшему монаху, Суа повёл траурную процессию. Староста деревни нёс кадило, за ним шёл наставник Паран, одетый полностью в чёрное, с фотографией бабушки Си в руках.
Далее шли дядя Чайя, дядя Ла, дядя Мек и ещё двое мужчин, неся на плечах гроб, за которыми следовала процессия сельчан, пришедших проститься с бабушкой Си.
После трёх кругов вокруг крематория гроб был установлен для кремации, и во время рассказа об истории жизни бабушки Си и её добрых делах для деревни в воздухе изредка слышались приглушённые всхлипывания.
Когда были завершены все обряды, жители деревни один за другим поднимались и клали на основание костра сандаловые цветы, палочки благовоний и свечи, готовясь к поджогу.
Первым подошёл наставник. Помимо подношений, он также положил деревянную шкатулку с душой Эка рядом с бабушкой Си и тихо, на языке исан и с такой же глубокой, как всегда, интонацией попросил:
— Поговорим потом, бабушка. Остальное теперь ваша обязанность.
Когда он положил цветы и отошёл, чтобы сесть рядом с главой деревни, к алтарю начали подходить остальные, среди которых были Чан и Кхем.
Последним этапом стало зажигание погребального огня. Гроб бабушки Си был помещён в крематорий. Светлый серый дым поднялся вверх. Это зрелище испугало многих, и люди инстинктивно сложили ладони в вай, склонив головы.
С этого дня в деревне больше не будет лекаря вроде бабушки Си, ждущей, чтобы защищать и заботиться о детях. Пусть же она будет рядом с любимыми и обретёт новый, светлый мир.
Когда всё закончилось, Чан внезапно почувствовал, что рука Кхема, которую он всё это время держал, изменилась. Повернувшись, он увидел, что это вовсе не его друг, а парень, один из потомков жителей с другого берега, который смотрел на него с озадаченным выражением лица.
Чан тут же отпустил руку, извинился и ушёл. Осмотревшись, он понял, что Кхема нигде не было. Он исчез, и Чан даже не заметил, когда. Тревога, уже поселившаяся в его сердце, лишь усилилась.
В этот момент Джет, посчитав, что выполнил свою обязанность сопровождать наставника, поспешно подошёл к Чану с нахмуренными бровями, увидев, как тот стоит бледный и в поту, озираясь по сторонам.
Чан, всё ещё нахмуренный, обернулся не сразу.
Джет поднял руку, расчесал волосы в тревоге и тут же схватил Чана за руку:
— Пошли! Давай поищем его в доме!
Он надеялся, что Кхем просто устал, вернулся домой и ждёт их там. Он молился, чтобы всё было именно так и чтобы Кхем никуда не ушёл.
Но, к сожалению, его молитвы не были услышаны. Кхем собрал свои вещи, покинул деревню и оставил только одно письмо, испачканное слезами:
«Я ухожу, чтобы выполнить то, о чём было договорено. Благодарю вас за всё, что вы для меня сделали. Прошу прощения за все беспокойства. Прошу прощения у наставника и у всех жителей деревни. Мне жаль, что я оказался таким трусом и причинил вам столько боли. Надеюсь, в будущем у всех вас будет хорошая жизнь.»
Когда Джет закончил читать письмо, он аккуратно положил его на место и бросился из комнаты, но Чан схватил его за руку.
Джет с недоумением посмотрел на него и, почти со злостью, ответил:
— Ты правда думаешь, что я не пойду искать Кхема? Что за странный вопрос?! Если мы его просто отпустим, он точно погибнет!
— Я понимаю, что ты чувствуешь. Я тоже за него переживаю. Но мы не можем просто так сорваться и побежать.
Они оба понятия не имели, где Кхем находится сейчас. Так куда идти? Без плана они бы только потеряли время и, возможно, усугубили ситуацию.
— Пойдём сначала к наставнику, — предложил Чан.
Джет глубоко вздохнул, немного успокоился, кивнул и согласился.
Когда они вышли из комнаты, то увидели Парана, сидящего посреди дома. Он словно уже знал, что произошло.
Джет и Чан тут же опустились перед ним на колени, сложив ладони в знак почтения, и заговорили:
— Наставник, Кхем ушёл из деревни, — сказал Джет, нервно опуская чашку с кофе, которую держал, и, взглянув на наставника, продолжил: — Что делать?
— Ну и что? — спокойно отозвался Паран.
Джет сглотнул и, дрожащим голосом, сказал:
— Наставник, если он уйдёт вот так… он точно погибнет. Пожалуйста, помогите...
Паран перебил его, не позволив договорить:
— Я же с самого начала говорил, что не стоит вмешиваться в чужую карму. Теперь видишь, к чему это привело? Или тебе нужно, чтобы умер кто-то ещё, прежде чем ты это поймёшь?
Эти слова ударили по Джету словно молния. Он сглотнул, прокручивая в голове сказанное. Сердце сжалось от боли за свою самонадеянность.
Да, именно он пошёл к Кхему. Именно он привёл его сюда, и из-за этого начались все проблемы. Именно его действия в итоге привели к смерти бабушки Си, ведь всё началось с кармы Кхема. Это была его ответственность, его ошибка.
Но при мысли о том, чтобы просто оставить Кхема и позволить ему погибнуть, сердце Джета разрывалось, словно в него вонзили копьё.
Кхем был его лучшим другом. Он любил его и был готов защищать ценой жизни. Хотел, чтобы они прожили долгую жизнь рядом. И он не мог с этим смириться.
Медленно опустив голову, Джет сквозь слёзы сказал:
Он и Чан вышли из дома Парана с уже собранными сумками, но даже не успели дойти до каучукового леса, как у края деревни заметили белую машину рядом с другим автомобилем, а возле неё стоял глава деревни.
— Дядя, вы куда? — спросил Джет, сбитый с толку.
— Да просто ждал вас, ребята. Нельзя же просто так дать Кхему уйти. Пора ехать.
Глаза Джета и Чана распахнулись от удивления и шока. Они переглянулись, и Чан переспросил:
Глава деревни кивнул, но не стал уточнять, что на самом деле не заметил, когда именно Кхем исчез из деревни или куда мог направиться, пока кое-кто не рассказал ему об этом.
— Запрыгивайте в машину, а то совсем его потеряете, — сказал он.
Джет и Чан сразу бросились в авто.
В доме вновь наступила тишина.
После того как оба ученика ушли, Паран взял горшочек со святой водой и аккуратно опустил в него священное растение, как бы возвращая его на место. Затем поставил сосуд в волшебный чан, чтобы он стоял там всю ночь.