Индивидуальный проект | Глава 44: Одна большая счастливая семья Уизли
День начался чудесно. Гермиона проснулась в постели от того, что Тео и Драко безуспешно пытались вести приглушённый разговор, не мешая ей спать, но её это нисколько не раздражало. Напротив, они обсуждали возможные места для второго этапа анимагического процесса, и то, что они относились к этому проекту так же серьёзно, как и она сама, согревало её сердце.
Несмотря на то, что держать лист во рту от полнолуния до полнолуния было утомительным первым шагом, он оказался проще, чем то, что предстояло дальше. Следующим шагом было вынуть листья под чистым, ничем не заслонённым светом полной луны, положить их в хрустальный флакон, затем добавить туда по волосу и серебряную ложку росы, собранной в месте, которого никогда не касались ни солнечный свет, ни человеческие ноги.
Им предстояло найти неизведанную пещеру, решила она.
Когда они оделись и спустились к завтраку, список возможных мест в пределах Великобритании, куда Драко разрешено было ездить и где можно было ожидать выполнить условия, сузился до очень короткого. На случай, если в этих местах не окажется достаточно росы, чтобы наполнить серебряную ложку для каждого из их флаконов, у неё с Тео были и другие варианты, находившиеся куда дальше, чем те, куда Драко мог отправиться с ними. Технически ему не обязательно было присутствовать при добавлении росы во флакон после того, как он положит туда свой лист и волос, но они не хотели делать это без него, если только не останется совсем никакого выбора.
Разговор об этом занимал её мысли до завтрака, а потом внимание отвлекли другие. Даже мать Блэйза была в хорошем расположении духа и встретила Гермиону теплее, чем та ожидала, учитывая их последнюю встречу.
Вскоре, однако, настало время чая, и Гермиона знала, что ей нужно отправляться в Нору. Простившись, она подошла к камину и даже набрала горсть летучего пороха, прежде чем замешкаться.
Поехать в Нору прямо сейчас, после ссоры с Роном, после кричалки от миссис Уизли, да ещё и в первое Рождество после войны, первое без Фреда, без родительской защиты и привычной предсказуемости… Это было ещё даже не рождественское застолье, но Гермиона уже знала, что будет непросто, и что она почувствует себя чужой. Как будто она никогда до конца не принадлежала этой семье. И в этом году это ощущение только усилилось.
В животе болезненно скрутило от тревоги, и она замешкалась слишком долго.
— Тебе не обязательно идти, если не хочешь, — тихо сказал Тео.
Гермиона моргнула и посмотрела на него, внезапно смутившись от того, насколько очевидным было её нежелание. Рядом были только он и Драко, пришедшие проводить её.
Остальные были заняты в другом месте, и это хотя бы избавило Гермиону от страха, что её слабость увидит вся компания. Она облегчённо выдохнула и ответила:
— Нет, я должна. Им будет неприятно, если я не приду. И всё будет хорошо, правда. Просто я чувствую, что никогда по-настоящему там не вписывалась.
Глаза Малфоя блеснули ледяным серым, и он резко спросил:
В голосе Драко Гермиона услышала насмешку, осуждение даже в этих трёх словах, и, хотя понимала, что исходило это из его стремления защитить её, всё же поспешила перебить:
— Они хорошие. Тёплые, любящие люди, и считают меня частью семьи. Просто… мне кажется, что для Молли идея, что мы с Роном будем вместе, значила больше, чем для самого Рона и для меня. А теперь, когда стало ясно, что это не временное расставание, у меня чувство, будто я разорвала отношения со всей семьёй. И я знаю, что мне придётся…
Гермиона замолчала, почувствовав вину, ведь источник её тревоги мог прозвучать для них не слишком приятно.
— Всё нормально, — мягко подбодрил её Тео. — Можешь сказать.
— Просто… мне придётся объяснять всё про вас двоих. Я знаю, что придётся. И мне это не в тягость, но если они не поймут, или не захотят понять… я знаю себя. Я разозлюсь, — неохотно, с извиняющейся ноткой сказала она.
Их это ничуть не смутило. Драко даже пробормотал:
— Да, мы в курсе этого твоего «праведного гнева».
— И это возбуждает, — добавил Тео.
Гермиона легонько хлопнула его, но уголки её губ всё равно дрогнули в улыбке.
— В любом случае, я не хочу злиться на них. Они все скорбят, и я не хочу испортить им Рождество. Они — самое близкое к семье, что у меня осталось.
Улыбка сползла с её лица при этих словах.
— Для многих это самое тяжёлое Рождество. Я просто… не хочу никому сделать ещё хуже.
Тео обнял её сзади, коснулся губами макушки и спросил:
Гермиона моргнула, с удивлением посмотрев на Драко. Вопрос задал Тео, но он стоял прямо за ней, и именно в лице Малфоя она искала ответ. Он выглядел абсолютно серьёзным. Здесь не было скрытой шутки. Они просто предложили, потому что видели её тревогу, даже понимая, как их встретят.
— Вы серьёзно? — переспросила она.
— Один из нас, или оба. Если это поможет. Если ты захочешь. Мы справимся с Уизли, хотя подозреваю, твою тревогу насчёт «испортить Рождество» это не развеет.
— Ну… я просто… это… — Гермиона запнулась. Выкрутилась из объятий Тео, чтобы видеть обоих, и сказала: — Это чудесно, что вы предложили. И я правда надеюсь, что однажды смогу привести вас на семейный ужин у Уизли. Просто не сегодня. Но спасибо. Знать, что вы готовы ради меня встретиться с Уизли лицом к лицу, это уже поддержка. Я справлюсь. Честно.
— Мы знаем, что справишься. Но это не значит, что ты должна проходить всё в одиночку.
Гермиона чуть растрогалась от этих слов и кивнула:
— Я знаю, как связаться с вами, если что.
— Хорошо, — сказал Драко. — Увидимся двадцать третьего?
— Да. С нетерпением жду, — ответила она, чувствуя себя чуть более готовой встретить неизбежный хаос и шум Норы.
Гермиона поцеловала каждого на прощание — только в щёку, конечно, клятые листья! — и шагнула в камин, бросив горсть летучего пороха.
В следующее мгновение она вывалилась из камина в Норе под оглушительные крики. На секунду её охватило напряжение, и, прежде чем успела обдумать, в её руке оказалась палочка.
Это была всего лишь Джинни. Она смеялась. И это был хороший звук.
Гермиона поспешно убрала палочку, надеясь, что никто не заметил. Но Джордж сидел в кресле со стаканом в руке и наблюдал за ней. Даже при том, что в другой комнате стоял дикий шум, перекрывающий грохот камина, её появление он не пропустил. Выражение его лица было понимающим. Он поднялся на ноги.
— Привет, Гермиона, — тёплым голосом сказал он.
Он осушил стакан, отставил его и шагнул, чтобы заключить её в дружеские объятия.
— Привет, Джордж, — ответила она, обнимая его в ответ. Возможно, он был немного пьян, но всё равно Гермионе было приятно, что именно он её встретил. — Ты в порядке?
Джордж сжал её чуть крепче, а потом сказал:
— Настолько хорошо, насколько могу. А ты?
Гермиона поняла, что он имел в виду. Если для неё нахождение всех Уизли в одной комнате сразу напоминало о том, кого не было, то для Джорджа это было ещё больнее.
— И у меня так же, — согласилась она.
— Честное предупреждение, — добавил Джордж, отпуская её и скосив на неё глаза с кривоватой улыбкой. — Рон уже раз пять ныл про ту историю в Косом переулке на прошлой неделе. Думаю, он нервничает. Ты же знаешь, как мы, мужчины Уизли, отлично справляемся с чувствами.
В подтверждение он поднял свой пустой стакан, ухмыляясь.
— Спасибо за предупреждение, — сухо заметила Гермиона.
— Пойдём. Нет смысла тянуть. Все на кухне, кроме Билла с Флёр, они ещё не приехали. Зайдём, поздороваешься, а я заодно налью себе ещё?
— Если и мне тоже плеснёшь, — ответила Гермиона.
Всё оказалось не так неловко. Молли её всё же обняла, Артур тоже. Гарри и Джинни встретили по-прежнему тепло, а Перси остался таким же чопорным, как всегда. Чарли обнял так крепко, что у неё аж спина хрустнула.
Только Рон держался иначе. Он не сказал ничего грубого, просто кивнул при встрече и держался в стороне.
Когда прибыли Билл с Флёр и обошли всех с приветствиями, Рон нарочно сел на самый дальний конец стола.
Когда все расселись и начали ужинать, дело пошло хуже. Больше не было ни приготовления еды, ни приветствий, чтобы отвлечь внимание, и Гермиона всё яснее ощущала, что кое-какие реплики за столом звучали с колкостью и явно были адресованы ей.
— Вчера вечером выбрался с ребятами из стажёров и с новыми коллегами. Там была одна девушка, Мелисса, она училась на курс старше нас, в Хаффлпаффе. Весёлая, умеет развлекаться, — сказал Рон и скосил взгляд на Гермиону так, будто хотел подчеркнуть, вот, мол, в отличие от неё, Мел умеет веселиться.
Гермиона промолчала, хотя сжала вилку чуть сильнее. Она понимала, что Рон сейчас может быть на неё зол, и хотя это было неприятно, не собиралась отвечать.
Но даже эту колкость было проще стерпеть, чем то, что сказала его мать.
— Тебе действительно не помешало бы немного веселья, дорогой. Надеюсь только, что она умеет принимать правильные решения.
И снова в её сторону метнулся многозначительный взгляд. Гермиона опустила глаза на тарелку. Она отлично знала, что миссис Уизли не считает её решения «правильными», несмотря на то что именно эти решения годами спасали Гарри и Рона. Но, похоже, выбор спутника жизни, который не нравился миссис Уизли, перечёркивал всё остальное.
— Не уверен, что то веселье, которое наш Ронни получает с ней, мама, можно назвать «правильными решениями», — вмешался Джордж.
— Эй! — возмутился Рон. — Не неси чушь. Мел хорошая.
— Да уж, я видел её. Очень даже хорошая, — поддел Джордж, вскинув брови. Он поднял руки и сделал в воздухе вульгарный жест, обрисовав женские формы, и добавил: — И умная тоже, если ты понимаешь, о чём я.
— Джордж! — одёрнула его Молли.
— Ну, раз работает в Министерстве, значит, должна быть умной, — вставил Перси, полностью проигнорировав смысл подколки. — В каком она отделе?
Повисла пауза, а потом Артур бодро сказал:
— Встречающие ведьмы очень важны. Они помогают людям чувствовать себя комфортно, когда приходят в Министерство, и находить дорогу.
— Разве это не сексизм? — вскинула бровь Гермиона. — Есть встречающие волшебники?
— Думаешь, Министерство так уж изменилось, Гермиона?
— Ну, я считаю, это прекрасно. Уверена, она очень милая, раз занимает такую должность, — поспешно вставила Молли, явно не желая вдаваться в политические темы.
И это было нормально. Гермиона не стала спорить, и разговор переключился на работу Чарли. Молли заметила у него новый шрам, начала причитать и, совсем не тонко, намекать, что ему стоило бы держаться поближе к дому. В её словах чувствовалась вина, особенно когда она добавила, что теперь хочет держать семью рядом как никогда.
— Разве ты не считаешь, что нам всем стоит держаться вместе, а не позволять себе отдаляться друг от друга?
Гермиона вздрогнула от этой фразы, и из-за своей эмоциональной отстранённости, и из-за физического расстояния. Чарли работал в Румынии, а Билл с Флёр недавно переехали во Францию. Чарли бросил ей напряжённую улыбку, и она почувствовала в этом что-то вроде солидарности.
Дальше настала очередь Джинни. Она рассказала о лагерях по квиддичу, куда хотела поехать на пасхальных каникулах. И если она покажет себя там хорошо, то, возможно, её подпишут сразу, и ей не придётся возвращаться, чтобы сдавать ЖАБА.
Молли тут же набросилась на неё с упрёками, а когда Джинни подмигнула Гермионе, та поняла, что сестра Гарри просто решила отвлечь внимание от неё самой. И пока спор о том, нужны ли Джинни ЖАБА, если она собирается стать звездой квиддича, шёл во всю, никто не отпускал колких комментариев в сторону Гермионы.
Пока Молли, выдохшись, не заявила:
— То, что Рону предложили работу без экзаменов, ещё не значит, что тебе они не понадобятся. Квиддич — это не профессия, Джиневра!
Что именно имела в виду Молли, что квиддич не профессия для Джинни, или не профессия, которую она хочет для дочери, Гермиона не знала. Но в любом случае Джинни недавно встала на её защиту против Рона, и теперь Гермиона почувствовала желание вернуть услугу.
Возможно, в этом было и немного вины за то, как она обошлась с Джинни после первого матча сезона.
— На самом деле, это одна из самых высокооплачиваемых профессий в волшебном мире, миссис Уизли. Успешный профессиональный игрок, особенно ловец, может заработать за пятилетний стартовый контракт столько же, сколько большинство других карьер принесут только за десятки лет. Хотя, конечно, дело не только в деньгах, — заметила Гермиона.
— Ну и что ты знаешь о квиддиче?
— Я в этом году рассматривала разные карьерные варианты. Не квиддич для себя, конечно, но он упоминался в одной из статей, — ответила Гермиона. И, быть может, чуточку мелочно добавила: — А ещё я до сих пор хожу на матчи, чтобы поддержать близких мне людей, которые играют.
— Ну, тогда наверняка ты читала и о том, как мало женщин добиваются успеха в профессиональном квиддиче, — холодно отозвалась Молли, явно недовольная вмешательством Гермионы. — Это непрактично и небезопасно.
— Дело не только в практичности, мам. Я люблю квиддич. И я очень хороша в нём, — парировала Джинни. — Я хотя бы хочу попробовать. А если не получится… Ну, Джордж ведь успешен и без ЖАБА. Они не решают всё.
— Джинни очень целеустремлённая. Она готова на всё ради победы. Она даже… — начала Гермиона, но вовремя прикусила язык. История её гонки за снитчем с Малфоем явно не то, что стоило рассказывать за столом у Уизли. Здесь никто не хотел бы слышать об этой части её жизни. — Она победила Слизерин в прошлом месяце, — тихо закончила она.
— Отлично, Джин! Вот так, поставила змеюк на место, — тут же подхватил Рон.
— На место? И какое же это место?
Горький вопрос вырвался у Гермионы прежде, чем она успела остановить себя, и тут же пожалела об этом. Она не хотела спорить. Не хотела превращать этот ужин в разборки из-за неё.
Рон же не испытывал никаких сомнений и резко ответил:
— На проигравшей стороне. Пусть пожинают то, что посеяли.
— То, что посеяли их родители, — поправила Гермиона. — А они лишь оказались втянутыми, обязаными, раздавленными под этим грузом, так же, как и мы.
— Хватит. Я не потерплю таких разговоров за этим столом, — резко оборвала её Молли. — Мы все ответственны за сделанный выбор, какими бы ни были причины. А они тем более, когда их решения стоили жизней и разрушили семьи.
Гермиона едва удержалась, чтобы не возразить, насколько несправедливо возлагать «двойную ответственность» хоть на кого-то, тем более на целую фракцию, в которую не у всех был выбор вступать.
— Молли, — мягко сказал Артур, накрывая её руку на столе своей ладонью.
— Грехи отцов не должны ложиться на детей, — тихо заметил Билл, легко процитировав Шекспира.
Гермиона всегда уважала Билла.
Молли посмотрела на старшего сына, на шрамы, пересекавшие его лицо, и резко сказала:
— У детей тоже есть свои грехи. Он впустил Пожирателей в замок. Именно из-за него у тебя эти шрамы.
— Эти шрамы работа Фенрира Сивого, — спокойно ответил Билл. В его голосе не было ни гнева, ни раздражения, только твёрдая уверенность. — Но я жив, а он нет. И всё это не имеет никакого отношения ни к квиддичу, ни к ЖАБА.
— Нет, это имеет отношение к последствиям сделанного выбора, — вставил Рон в поддержку матери. — Она просто говорит, что не всем можно всё прощать.
— Никому ничего просто так не прощают, болван, — резко бросила Джинни.
— Нет? А Гермиона как раз этим и занимается. Как ещё назвать то, что она спит с Пожирателем Смерти? — прошипел Рон.
— С бывшим Пожирателем Смерти, — отрезала Гермиона.
— Значит, ты и не отрицаешь, что спишь с ним.
Она вскинула подбородок и метнула в него ледяной взгляд:
— Это не ваше дело. Всё, что вам нужно знать, я встречаюсь с ним. Я простила ему то, что он сделал мне. Это не обязывает вас прощать его за то, что он сделал вам. Но уважать меня, значит уважать мой выбор.
— Так держать! — воскликнул Джордж, поднимая стакан в её сторону. — Отстаньте от неё, ясно? С кем она встречается, только её дело.
— Джордж! Это неприличные разговоры за ужином, — одёрнула его Молли.
— Рон сказал это дважды, и ты молчала, — пожал плечами Джордж, чуть заплетающимся языком. — То, что он зализывает раны, ещё не значит, что он может вываливать всё, что угодно, на неё. У нас у всех есть раны, и всем есть что зализывать.
Молли резко потянулась через стол, выхватила у него стакан и зашипела с оттенком злости, боли и печали в голосе:
— А ты лезешь не в своё дело. Я тоже могу констатировать очевидное, — парировал он.
— Всё в порядке, Джордж. Спасибо, но со мной всё нормально. Я знала… я знала, что будут разные мнения по этому поводу. Я не пыталась сама заводить эту тему, — тихо сказала Гермиона.
— Ты и не заводила, — заметила Джинни.
Гарри всё это время молчал, но улыбнулся Джинни, а затем и Гермионе.
Гермиона не удивилась, что он не вступился за неё перед Уизли. Гарри слишком дорожил тем, что наконец-то был частью этой семьи, чтобы раскачивать лодку. Она понимала, что дело не в личном отношении к ней. У него никогда толком не было семьи до Уизли, и она не хотела бы ставить это под угрозу. Тем более, Гермиона сомневалась, что даже слово Гарри Поттера могло бы прямо сейчас поколебать точку зрения Молли.
Джордж был прав. У всех были свои раны. И Гермиона не винила миссис Уизли за её боль, даже если принимать её было тяжело.
— Может, просто попробуем быть добрее друг к другу? Праздники ведь. Мы все здесь, вместе. Вот это и важно, — сказал Артур.
— Не все, — мрачно пробормотал Джордж. — Извините, я выйду ненадолго.
С этими словами он прихватил наполовину полную бутылку вина и вышел из-за стола. Гермиона сглотнула, чувствуя, что это её вина.
Она вовсе не хотела никого расстраивать, но и не знала, как этого избежать.
— Я пойду за ним, — предложил Чарли.
— Можно я? — спросила Гермиона, прочистив горло. — Мне и самой нужно немного свежего воздуха.
Чарли посмотрел на неё какое-то время, потом кивнул и снова опустился на стул:
— Ладно. Только крикни, если что.
Гермиона кивнула, положила салфетку рядом с тарелкой и поднялась.
— Ужин был чудесный, миссис Уизли. Спасибо.
— Да, конечно, дорогая, — рассеянно ответила Молли.
Кинув сухую улыбку всем за столом, Гермиона вышла в сад следом за Джорджем. Она нашла его на лавочке, вяло покачивавшего ногой.
— Конечно, Миона. Но только если выпьешь со мной, — сказал он и протянул бутылку.
Она взяла её, села рядом и сделала глоток прямо из горлышка, бокалов всё равно не было. Повисла тишина, потом Джордж вздохнул и привалился к ней, уронив голову ей на плечо.
— Я скучаю по нему, как по собственной конечности, понимаешь?
У Гермионы сжалось горло от боли в его голосе. Она лишь кивнула. Она не могла понять это впрямую, но у неё самой было достаточно горя, чтобы просто быть рядом.
Снова повисла тишина. А потом Джордж сказал:
— Ты храбрая, что пришла сегодня. Ты же знала, что мама и Рон будут выносить тебе мозг.
— Да, знала, — признала Гермиона. — Но как бы меня ни задевали их суждения… я понимаю, что это идёт из заботы и горя. А вы все самое близкое к семье, что у меня осталось.
— Не «близкое». Мы и есть твоя семья, — резко сказал Джордж, подняв голову и посмотрев ей в глаза. Его взгляд был немного затуманен алкоголем, но в выражении читалась искренность. — Неважно, что ты больше не с Роном. Ты часть семьи в том, что действительно имеет значение. Ты сражалась за нас. Вместе с нами. А мы за тебя. Вот и всё. Ты член нашей семьи. И никакая тупая болтовня это не изменит.
Гермиона кивнула, и, хотя старалась держаться ради него, почувствовала, как у самой предательски защипало в глазах от его напора.
— Спасибо. Ты правда ощущаешься как семья, Джордж. И некоторые другие тоже. Но я не могу… не могу притворяться, что всегда чувствую себя «своей», или что меня принимают так же, как Гарри. Иногда я слишком… другая.
— Да. Думаю, я даже понимаю это чувство, — хрипло ответил он. — Мама смотрит на тебя так, будто ты разрушила её план о «большой счастливой семье Уизли». Это несправедливо, но так она чувствует. А на меня теперь она смотрит так, будто я тоже сломанный. Будто я всего лишь половина того, кем должен быть, — Джордж машинально провёл рукой по рубцу, где когда-то было ухо. — И не только здесь. Весь мир теперь кажется другим. Каждую чёртову неделю кто-то новый удивляется, что я до сих пор управляю магазином без него. Будто мне теперь нельзя смеяться. И, конечно, без Фреда я развален до основания… но, чёрт возьми, он бы меня прикончил, если бы я позволил своей улыбке умереть вместе с ним, понимаешь?
Гермиона протянула руку и сжала его ладонь. Она знала, что слов, которые способны облегчить потерю близнеца, не существует. Всё, что она могла предложить, было:
— Как бы там ни было, я правда рада, что ты не сдаёшься и продолжаешь делать то, что любишь, несмотря на чужие взгляды. И для меня ты не «половина человека». Ты цельный. У тебя есть ты сам, и ни потеря уха, ни потеря брата этого не меняют.
Он сжал её руку сильнее, всхлипнув пару раз в тяжёлой тишине.
— Спасибо. В любом случае, семья ведь и должна сводить с ума. Не ворчали бы столько на наши выборы, если бы не любили, — с кривой усмешкой сказал Джордж, хотя оба понимали, что эти слова задевают.
Гермиона хотела промолчать, но это был Джордж, самый открытый из Уизли, пожалуй, и она всё же ответила:
— Любовь и контроль это не одно и то же. Я верю, что они меня любят, и сама люблю всех Уизли. Но это не значит, что кто-то имеет право управлять моими решениями.
— Нет, ты права, — согласился он. — Ты умнейшая женщина, Гермиона Джин Грейнджер, любящая трансфигурацию и фиолетовый цвет.
В его голосе прозвучала лёгкая насмешка, но это было куда лучше, чем вязкая скорбь, которая грозила поглотить их обоих, и Гермиона лишь закатила глаза:
— О, ещё как. Рон был в бешенстве. А я обхохотался, — ответил Джордж. — И да, я знаю твой день рождения. Даже подарок отправил. Уже пользовалась?
— Знаю. Пока не пользовалась, но всегда держу при себе на случай, если вдруг понадобится отвлечение, — призналась она.
— Вот и правильно. Никогда не знаешь, когда пригодится. Вечная бдительность и всё такое, — хмыкнул он.
Повисла пауза. Джордж выпрямился и посмотрел на неё, явно подбирая слова.
— Что бы у тебя ни было на уме, спрашивай, — сказала Гермиона, решив, что разговор сейчас наверняка будет о её личной жизни. Джордж же, несмотря на то, что заступился за неё, был любопытен по натуре.
— Ты сказала, что мы для тебя ближе всего к семье. А с родителями… совсем без шансов?
— Ох… — Гермиона выдохнула, ошарашенная. Лицо помрачнело. Она сделала ещё глоток вина, чтобы выиграть время, и попыталась проглотить ту резкую боль, что пронзила грудь от его вопроса. — Нет. Исправить не получилось. И лекари, к которым я обращалась, тоже не смогли восстановить их разум. Похоже, ничего уже не поделаешь.
— Эй, — мягко сказал Джордж и замолчал, дожидаясь.
Гермиона с трудом сглотнула, и только когда он не продолжил, поняла, что он ждал, пока она посмотрит на него. Она заставила себя встретиться с его глазами, и то, что он там увидел, подтолкнуло Джорджа заключить её в удушающе крепкие объятия.
Гермиона сдавленно всхлипнула, но обняла его в ответ не менее крепко.
— Это адская хрень, я знаю. Такая же потеря войны, как и любая другая. И уже никогда не будет по-старому. Для тебя это Рождество, наверное, такая же дрянь, как и для меня, — пробормотал Джордж ей в волосы.
Из её горла снова вырвался странный звук, на этот раз влажный смешок, вызванный его грубым языком.
— Да, это адская хрень. Иногда хочется орать в пустоту, понимаешь?
— О, ещё как, — кивнул Джордж, отстраняясь и совершенно без стеснения вытирая глаза. — Ори, если надо. Но Фред всегда говорил, что выпивка, танцы и перепихон лечат почти всё.
Он ткнул в бутылку, и Гермиона сделала ещё один глоток, прежде чем вернуть её.
— Я пробовала все три. Он не так уж и ошибался.
— Значит, ты и правда спишь с Малфоем.
Гермиона залилась краской, но, отбросив осторожность, призналась:
— Да. И с Теодором Ноттом. Я встречаюсь сразу с ними обоими, а они уже давно вместе. Всё очень прогрессивно, если спросишь меня. Кстати, в магическом мире есть довольно длинная история триад…
Он моргнул от неожиданности, и только поэтому ей удалось договорить хоть что-то про историю, прежде чем он громко перебил:
— Да ну на хрен! Гермиона, ты развратница! Я впечатлён. Ладно, ладно, ты должна мне сказать… слышала когда-нибудь о позе «Трёхглавый гиппогриф»? Потому что я…
— Джордж Уизли! Ты не будешь спрашивать меня о позах! — вспыхнула Гермиона, хлопнув его по руке.
Она покраснела ещё сильнее, но оба всё равно рассмеялись. И это сняло тяжесть момента так, как Гермиона сама не ожидала. Лёгкость была им обоим отчаянно нужна.
Когда смех стих и они поняли, что бутылка вина опустела, Джордж заметил её взгляд в сторону Норы, полный недоумения и тревоги.
— Слушай, если хочешь смыться, я прикрою. Мне даже изобретения свои для отвлечения не нужны, — предложил он.
— Будет невежливо уйти раньше, — уклончиво ответила она.
— И что с того? — отрезал Джордж.
Гермиона вздохнула и призналась:
— Честно, я просто боюсь испортить вечер всем остальным. Если вернусь туда, боюсь, именно это и сделаю.
— Но дело ведь не только в них.
— Я знаю. Но и мне самой будет плохо, — тихо сказала она. — Я просто… не чувствую, что принадлежу этому месту. Не сейчас. Не когда Рон и Молли считают, что мои отношения с Драко это предательство. Я чувствую себя нарушительницей в их семье в тот момент, когда им и так тяжело.
Джордж поднял ладонь перед собой.
— Не надо мне объяснять. Я понимаю. Но давай так, как-нибудь сходим выпить? Ты с парнями, а я с Анжелиной.
— Да, я бы хотела. У вас серьёзно?
— Да ну. Это у Анжелины со мной серьёзно. Ты что, башкой ударилась? Сириус тоже умер, — мрачно хмыкнул Джордж.
Гермиона закатила глаза, и они поднялись с лавочки, слегка покачиваясь, хоть и стояли на твёрдой земле. Джордж был явно пьян сильнее, но и Гермиона после ужина и этой бутылки вина чувствовала себя совсем не трезвой.
Они поддерживали друг друга, пока он выводил её за пределы защитных чар, и, отпуская, спросил:
— Ты в порядке, чтобы аппарировать? Могу прочистить путь к камину, если хочешь.
— Всё в порядке. Я буду осторожна. Просто передай всем спокойной ночи от меня и скажи Гарри, что увидимся в Гриммо.
— Передам, — уверил Джордж, а потом шагнул ближе и чмокнул её в щёку, оставив влажный след. — Ты моя любимая из всех бывших, что когда-либо были у моих братьев.
— О, прекрасно. Теперь я могу сказать Дафне, что у неё появилась серьёзная соперница за звание лучшей бывшей, — фыркнула Гермиона.
— Я готов отстоять твоё первенство перед кем угодно. Никто и близко не сравнится с тобой, Гермиона!
Она всё ещё улыбалась, когда аппарировала. Но едва оказавшись в темноте и тишине Гриммо, улыбка быстро сошла на нет. Быть наедине со своими мыслями было опасно. Ум Гермионы порой мчался быстрее, чем она сама могла уследить, и тогда её тянуло в самые тёмные закоулки сознания прежде, чем она успевала заметить, как близко подкрались тени.
В этот вечер, после разговоров с Джорджем о Фреде и её родителях, это ощущалось особенно остро.
Она нашла бутылку огневиски и, будучи уверенной, что та принадлежала Рону, села читать старые письма родителей. Какие-то были написаны ей в разные годы, а кое-какие её собственные, написанные в войну, но так и не отправленные, ведь родители уже тогда жили в Австралии.
По дороге в туалет Гермиона споткнулась и разбудила портрет Вальбурги Блэк. Та сразу разразилась криком, и хотя слова старой кровожадной аристократки были мерзкими, Гермионе отчего-то стало чуть менее одиноко, поэтому она, наполовину в шутку, закричала в ответ.
Спор длился ровно до тех пор, пока не опустела бутылка. К счастью, в ней изначально было не так много.
Даже под градусом и споря с портретом, Гермиона слишком поздно осознала, что Гарри домой сегодня не вернётся. Конечно, с чего бы? У Джинни в Норе своя комната, а миссис Уизли наверняка хотела держать поближе «настоящую» семью в эти праздники.
Гермионе следовало ожидать этого.
Она постаралась не думать о том, что её отсутствие за ужином, скорее всего, прошло почти незамеченным. Такие жалостливые мысли были бы слишком опасны в состоянии, когда она уже изрядно выпила.
И всё же, осознав, что Гарри не вернётся, она почувствовала, как дом сделался пугающе пустым. Часы показывали только девять пятьдесят. Для школьного вечера этого было бы достаточно поздно, но не с её нынешним состоянием.
Поэтому Гермиона решила выйти. Найти ближайший бар. Даже в воскресенье должен найтись тот, что работает после десяти. Очень хотелось верить, ведь в доме больше не оказалось ни капли алкоголя. А если пойти куда-то, то хотя бы не придётся пить в одиночестве.