Бесконечно | Спэшл #5: Наши дни
Воздух вокруг был пропитан грустью. Мальчик, которому только исполнилось тринадцать, сидел на полу, обхватив руками колени и тихо плача возле кровати прабабушки. Он не вставал, несмотря на уговоры няни Пхон. Слёзы текли по щекам без остановки.
— Каэвта, если будешь так плакать, прабабушка не сможет уйти спокойно, — тихо сказал ему Пхра Вут.
— Ты хочешь, чтобы прабабушка не попала на небеса?
— Нет! Почему прабабушка не попадёт на небеса? — мальчик поднял на него чистые, полные слёз глаза. Взгляд был таким погасшим и печальным, что у Пхра Вута сжалось сердце. Он нежно вытер пальцами слёзы с детских щёк.
— Потому что она будет слишком волноваться за тебя и не захочет покинуть этот мир.
— Тогда я не буду больше плакать. Так она сможет отправиться на небеса, да?
— Конечно, малыш. А теперь пошли вниз, хорошо? — Пхра Вут встал и протянул ему руку. Мальчик взял её, и они медленно направились вниз вместе.
После того дня, как Пхра Вут отвёз бабушку Руди в больницу, домой она так и не вернулась. Кхун Сон снова перебрался в большой дом, не желая оставлять сына одного, и взял на себя все обязанности, которые раньше лежали на плечах покойной.
Пхра Вут поставил на пол коробку со своими вещами и тяжело вздохнул. Вспоминая реакцию мальчика, он чувствовал угрызения совести. Но что бы он ни делал, он не мог избавиться от странного желания. Он стремился в этот Белый дом, испытывая какую-то необъяснимую тоску и чувство, что этот дом должен принадлежать ему.
Кроме того, бабушка Руди сама завещала ему Белый дом, чётко указав его имя как владельца. Но при этом в завещании было оговорено, что владельцами дома будут они с Каэвтой на равных правах.
Пхра Вут не понимал, зачем бабушка Руди приняла такое решение. Он несколько раз просил её продать дом полностью ему, но она категорически отказывалась. Кхун Сон чётко исполнял волю бабушки и тоже отказался продавать дом, торопя его с переездом. Осталось только дождаться, пока успокоится этот маленький ревнивец…
Узнав, что прабабушка завещала Белый дом кому-то ещё, Каэвта устроил настоящий скандал. Разговор по-доброму закончился полным провалом. Кхун Сон решил, что сначала они переедут в большой дом и лишь когда Каэвта успокоится, переберутся в Белый.
Пхра Вут вздохнул, вспоминая все годы, прошедшие с первой их встречи. Похоже, время не слишком помогло мальчику принять его, хотя он сам давно считал Каэвту своим младшим братом. Когда он вынимал одежду, чтобы сложить её в шкаф, на пол выпало что-то звонкое.
Молодой человек нахмурился, поднял золотое кольцо и внимательно посмотрел на него. Это было то самое кольцо, найденное им в день первой встречи с Каэвтой. Он повернул его и прочитал надпись, которая раньше была непонятна:
Слово, выгравированное на кольце, вызвало в нём странное чувство тоски и знакомой печали.
Тогда Каэвта был совсем маленьким, несмотря на свои десять лет — озорной, лукавый мальчишка с красными губами, бледной кожей и ясными, блестящими глазами. Он вспомнил, как тот впервые упал к нему на грудь. С тех пор почти ничего не изменилось. Каэвта просто подрос, его фигура вытянулась, а глаза стали чуть уже и выразительнее, сохранив, однако, прежнюю упрямую искорку.
При воспоминании об этом Пхра Вут улыбнулся. Найдя кольцо тогда, он надолго перестал приходить к Руэн Ромруди и совсем забыл о нём. Почему-то он не увидел его, когда собирал вещи в старой квартире…
Он покачал головой, спрятал кольцо в карман брюк и решил потом спросить Каэвту, не его ли оно.
Белый дом всё ещё был таким же прекрасным, как и при первой их встрече.
Пхра Вут долго разглядывал дом из добротного дерева. Огромный старый пикул перед домом выказывал свой почтенный возраст, хотя сейчас он уже отцвёл. Впереди располагалась белоснежная беседка с вьющимися цветами нежно-жёлтого цвета, и ворота, плотно закрытые, будто ими никогда не пользовались — обычно сюда попадали через живую изгородь со стороны большого дома.
С другого бока, обращённого к реке, была та самая беседка у воды, которую он тогда заметил с лодки. Но возле неё пустовало свободное место. Пхра Вут нахмурился. Там должно было что-то находиться… Небольшой домик?
Нет, не домик. Это был павильон для танцев.
Пхра Вут резко мотнул головой, пытаясь прогнать странные мысли, и направился к главной двери. Сердце билось учащённо, будто он шёл на встречу со своей возлюбленной. Сам посмеялся над собственными мыслями. Скорее всего, он просто волновался из-за того, насколько ревностно Каэвта относился к этому дому, и из-за того, что он впервые собирался войти внутрь.
Внутри дом не казался таким мрачным, каким его представлял молодой человек. В комнатах было просторно, светло и уютно, мебели стояло немного, и это создавало ощущение свободы и покоя. Высокие окна были распахнуты, впуская свежий ветерок, словно здесь всегда кто-то жил. Наверняка Кхун Сон регулярно отправлял сюда людей для уборки, выполняя указания бабушки Руди. Антикварная мебель из тикового дерева, хоть и выглядела старинной, по-прежнему сохранила свою красоту и благородство.
Пхра Вут заметил большой письменный стол, оливкового цвета диван для гостей и стеклянную витрину с тончайшим фарфором Бенджаронг.
Взгляд остановился на приоткрытой двери соседней комнаты, судя по стеллажам с книгами, это был рабочий кабинет. Подчиняясь необъяснимому порыву, он направился туда. Войдя, он замер, как громом поражённый, увидев большую фотографию, висящую на стене за столом.
На фото мужчина в официальной униформе сидел в кресле, чуть улыбаясь. Красивое лицо с острыми чертами выражало сдержанную радость, но в глазах была такая глубокая и безмерная нежность, что невозможно было отвести взгляд.
Рядом стоял юноша с почти женственной мягкостью лица, в простой одежде похожих тонов. Его застенчивая улыбка была очаровательна. Рука сидящего лежала на спинке кресла, пальцы его мягко переплетались с пальцами того, кто стоял рядом…
Пхра Вут почувствовал, как сердце с неистовой силой ударилось о рёбра, перехватывая дыхание. В голове резко вспыхнули и понеслись вереницей давно забытые образы, стремительно и болезненно ясные, как бурный поток. Он зажмурился, ощущая, словно кто-то резко ударил его по голове. Внезапно стало холодно, и спина покрылась потом.
— Ай!.. — высокий мужчина упал на колени, не в силах стоять прямо. Он схватился руками за голову, стараясь выдержать эту волну воспоминаний.
Его взгляд был прикован к фотографии, и он не мог отвести глаз. Тяжесть в груди неожиданно рассеялась, уступая место лёгкости и невыразимой радости. А затем сознание померкло.
— Очнулся! — няня Пхон подбежала к нему, чувствуя, как по телу расплывается облегчение.
— Я был в Белом доме… помню, что зашёл внутрь, — тихо проговорил он.
— Вы потеряли сознание. Пи Кла пошёл звать вас на обед и нашёл там без чувств, — ответила Пхон, с беспокойством заглядывая ему в лицо, и вдруг спросила шёпотом: — Или… вас напугал призрак?
— Ну что за глупости! — рассмеялся Пхра Вут. Он знал, как сильно она боялась таких вещей. — Наверное, я просто слишком устал на работе. Спасибо тебе, Пхон, и тебе, Кла, можете идти по своим делам. Мне уже намного лучше, — он улыбнулся и, отбросив одеяло, подошёл к окну.
Отсюда не было видно крыши Белого дома, но теперь это не имело значения.
На его губах появилась лёгкая, счастливая улыбка. Он сложил руки на груди, прислонившись к оконной раме, и задумался о том, что произошло днём. На самом деле…
Эти видения не были ему незнакомы. С детства он часто видел странные сны о местах, в которых он никогда не был, и слышал разговоры на старинном, непонятном языке. Просыпаясь, он почти сразу забывал эти сны, увлечённый повседневными заботами.
Пхра Вут достал из кармана найденное кольцо и улыбнулся ещё шире. Если бы тогда он не забыл о нём и сразу спросил Каэвту или бабушку Руди о значении гравировки, то давно бы понял, что то, чего он всю жизнь искал, было совсем рядом.
С таким простым и ясным значением, где же тогда второе кольцо? Может, оно уже у Каэвты?
Он внимательно рассмотрел кольцо, теперь показавшееся ему слишком маленьким, и, найдя в ящике тонкую цепочку, продел её через кольцо и надел себе на шею. Затем, спустившись вниз, попросил Пхон и Кла помочь перенести его вещи в Белый дом. Услышав это, Пхон открыла рот от изумления.
Представляю, какое будет лицо у Каэвты, когда он вернётся из больницы и увидит, что я занял его любимый дом, — подумал молодой человек и тихо засмеялся, воображая, как тот возмутится.
Вернувшись в Белый дом, он снова подошёл к фотографии и улыбнулся воспоминаниям. Каэвта тогда отчаянно сопротивлялся, не желая фотографироваться вместе. Его бледные щёки пылали от смущения или от раздражения, но в конце концов он уступил настойчивым уговорам и согласился запечатлеть себя рядом с ним.
Пхра Вут прошёл в главную спальню. Кровать с четырьмя высокими столбами и шёлковым покрывалом казалась уютной и манящей. Балконная дверь была открыта, лёгкий ветерок колыхал тонкие кружевные занавески. Листья старого дерева пикул тихо шелестели за окном. Он опёрся на перила балкона и закрыл глаза, вдыхая прохладный воздух с тонким ароматом цветов, которые тот, прежний Каэвта, сам когда-то посадил.
Наконец-то мы снова встретились…
И всё случилось именно так, как ожидал Пхра Вут: сразу после ужина он сообщил Кхун Сону, что переехал в Белый дом. И едва этот маленький ревнивец услышал об этом, как тут же поднял настоящий скандал. Молодой человек, откинувшись на спинку кресла, спокойно наблюдал за Каэвтой, который подпрыгивал от негодования и что-то оживлённо доказывал. Губы Пхра Вута тронула нежная улыбка.
Нынешний Каэвта всё ещё был ребёнком, и у него даже в мыслях не было испытывать к нему какие-то странные чувства. Но Пхра Вут был счастлив, ведь ему выпал шанс увидеть те моменты из жизни Каэвты, которые он раньше не застал.
Каким он был в детстве? Кого встречал, с кем дружил? Через что ему пришлось пройти? Он не знал этого, ведь тогда, в прошлой жизни, они встретились и полюбили друг друга уже взрослыми. Он всегда думал, что маленький Каэвта был очаровательным и милым ребёнком, и теперь, глядя на него, понял, что так оно и есть.
А теперь… Каэвта стал ещё более хитрым и своенравным, почти маленьким разбойником.
— Кто тебе разрешил переехать в мой Белый дом? — дерзко спросил Каэвта, уперев одну руку в бок, а другой бесцеремонно указывая на Пхра Вута.
— Каэвта! Опусти руку сейчас же! Кто научил тебя показывать пальцем на старших? — строго сказал Пхра Вут. Каэвта тут же застыл, испуганно опуская руку. — И почему ты обращаешься ко мне так неуважительно?
— Но… Но кто тебе разрешил туда заходить? Этот дом мой! Белый дом только мой! — продолжал кричать мальчик, несмотря на то, что его уже отчитали. Кхун Сон, сидевший рядом, лишь покачал головой, не вмешиваясь и позволяя Пхра Вуту самому разобраться.
— А кто сказал, что он только твой? Он наш общий, — спокойно пояснил Пхра Вут, улыбаясь. Каэвта нахмурился, непонимающе глядя на высокого парня. — Бабушка Руди велела нам вместе присматривать за Белым домом.
— Но… — Каэвта замялся. Он ревновал, конечно, но если бабушка действительно отдала дом им обоим, то он не знал, что возразить.
— А сейчас у меня нет другого дома. Или ты хочешь, чтобы я жил на улице? — спросил Пхра Вут. Мальчик тут же замолчал, прикусив губу и задумавшись.
— Я не хочу, чтобы ты жил на улице… — тихо произнёс Каэвта. Услышав это, Пхра Вут улыбнулся ещё шире.
— Тогда давай так, представь, что я временно прошу у тебя убежище. В качестве платы я буду заботиться о доме и саде. А когда ты вырастешь, дом будет только твоим.
— Правда?! — глаза Каэвты тут же засияли от радости, а лицо озарила широкая улыбка.
— Обещаю. Моё слово нерушимо, — подтвердил Пхра Вут с тёплой улыбкой.
— Но… — хотел было возразить Кхун Сон, слушавший их разговор, но Пхра Вут отрицательно покачал головой, дав понять, что лучше не обсуждать это при мальчике.
Каэвта, уже довольный, начал что-то тихо напевать, болтая ногами, и даже положил Пхра Вуту на тарелку с рисом немного массамана, чего никогда прежде не делал. Молодой человек не смог сдержать тихий смешок.
Последние шесть лет Пхра Вут так часто летал за границу, что казалось, будто он просто ходит в магазин на соседней улице. Иногда он проводил там несколько месяцев подряд, ночуя в отелях чаще, чем в Белом доме.
Белый дом по-прежнему хорошо содержался Руэном Ромруди, иначе за это время он бы уже пришёл в упадок, так редко хозяин появлялся дома.
Пхра Вут был занят развитием компании, совладельцем которой он стал вместе с Кхун Соном. Наконец, все дела пришли в порядок, и он смог облегчённо вздохнуть и вернуться домой, надеясь провести некоторое время в покое и тишине Белого дома.
Он не знал, как поживал Каэвта. После того, как Пхра Вут три месяца назад заселился в Белый дом, из-за загруженности работой он практически не виделся с мальчиком.
Теперь Каэвта, наверное, уже совсем взрослый юноша — прошло целых шесть лет, в этом году ему исполнится девятнадцать. Пхра Вут отставил чемодан и подошёл к окну спальни, которое, как и всегда, было широко распахнуто. Он вдохнул аромат свежих цветов, наполнявших сад.
Шорох ветвей заставил его открыть глаза. Прищурившись, он присмотрелся и удивлённо приподнял брови. Стройный молодой человек, неся стопку книг и тетрадей, шёл по дорожке сквозь изгородь из кустов золотого чая, направляясь к Белому дому.
Тот остановился и поднял голову. У Пхра Вута в миг перехватило дыхание.
Короткие чёрные волосы открывали лицо, на котором теперь отчётливо проступали точёные черты взрослого человека. Тонкие, изящно очерченные брови подчёркивали выразительность красивых глаз, прямой нос и чётко очерченные губы довершали образ. Светло-голубая рубашка контрастировала с белой, гладкой кожей. Пхра Вут замер, не в силах отвести взгляд от повзрослевшего юноши.
— Ты вернулся, — спокойно проговорил Каэвта.
Пхра Вут вздрогнул и быстро спустился вниз. Остановившись рядом с Каэвтой, он внимательно осмотрел его. Юноша девятнадцати лет едва доставал ему до плеча.
— Каэвта… — тихо произнёс Пхра Вут, чувствуя, как учащается сердцебиение.
Тот кивнул и молча направился к беседке у реки. Пхра Вут последовал за ним. Сердце билось громко и отчётливо, пульс отдавался в ушах, а лицо и уши горели так, что он ощутил жар. Ладони вспотели от волнения.
С того дня Пхра Вут стал видеть Каэвту намного чаще. В свободное время он даже помогал ему с учёбой, как когда-то в детстве. Несмотря на то, что открытая враждебность Каэвты к нему заметно уменьшилась, иногда он всё же проявлял её, особенно когда они собирались в главном доме за ужином.
— Что случилось с молодым господином Каэвом? — спросил Пхра Вут, садясь напротив парня с сердитым лицом и обращаясь к стоявшей рядом служанке. Он медленно поднёс стакан с холодной водой к губам.
— Он хочет пойти на ярмарку в храме, но Кхун Сон не разрешил, сказал, что занят, — сообщила Пхон.
Пхра Вут коротко кивнул, приняв быстрое решение:
— Ну, а ты не хочешь пойти со мной?
— Правда? — лицо Каэвты мгновенно расцвело радостной улыбкой, а глаза засверкали восторгом.
— Конечно. Только сначала я позвоню Кхун Сону и получу его разрешение, — не откладывая, Пхра Вут сделал звонок. Кхун Сон сразу согласился, попросив лишь не задерживаться до поздней ночи.
Пхра Вут взглянул украдкой на стоящего рядом юношу и удовлетворённо улыбнулся. Шум ярмарки окружал их со всех сторон: где-то играла традиционная музыка, слышались голоса актёров театра «ликай» и певцов народных песен.
Любопытство и восторг в глазах Каэвты при виде прилавков и лавок заставляли его сердце таять. Такие моменты были редкостью. Каэвта редко относился к нему дружелюбно, поэтому сейчас Пхра Вут был особенно счастлив, пусть даже причиной этой временной дружбы была всего лишь ярмарка.
— Хочешь что-нибудь, Каэвта? — ласково спросил он.
Юноша энергично закивал, так стремительно, будто его голова могла вот-вот отвалиться.
— Что? — услышав это, Пхра Вут застыл, нахмурив тёмные брови и пристально всматриваясь в чистое лицо парня.
— Нельзя, да? — лицо Каэвты поникло, и он с надеждой взглянул на старшего, от чего у того сердце болезненно сжалось.
— Почему нельзя? Конечно, можно, — быстро собрался Пхра Вут, улыбнувшись и выполнив просьбу.
Каэвта умолял отца отвести его на ярмарку, но Кхун Сон был вынужден отказать из-за важной поездки в Сингапур на следующий день. Юноша, не выдержав печального вида Каэвты, сам предложил сопровождать его на праздник. Служанка Пхон и две её подруги следовали за ними по пятам, нагруженные едой и с довольными лицами.
Пхра Вут осторожно взял запястье Каэвты и повёл его к прилавку с засахаренным ююбом. Красивые плоды, блестящие и аппетитные, притягивали взгляд. Видя, как загорелись глаза юноши, Пхра Вут купил сразу несколько порций.
— Нет, поделюсь с отцом, Пи Каном, тётей Пын и остальными, — весело ответил Каэвта.
— Да-да, ты по-прежнему очень любишь ююбу… — задумчиво пробормотал Пхра Вут.
— Ничего особенного, — уклончиво ответил он, заставив младшего нахмуриться, но уже через минуту его внимание отвлеклось на что-то другое.
— Колесо обозрения! — воскликнул он с сияющими глазами, словно мгновенно забыв обо всём на свете.
В этот раз он даже не стал ждать ответа. Взяв Каэвту за руку и перехватив у него пакет с засахаренными плодами, он сразу повёл его к аттракциону, купил билеты и встал в очередь.
— Какое высокое! А мы не упадём? — Каэвта поднял голову, заставив старшего в очередной раз растрогаться и улыбнуться.
— Нет, не упадём. Если боишься, можем не идти.
— Боюсь, но… с Кхун Яем мне не страшно, — тихо сказал Каэвта.
— Что?.. — сердце Пхра Вута дрогнуло, словно ударенное кнутом. Он почувствовал, как в груди волной поднимается безудержная радость от услышанного.
Кхун Яй. Неужели Каэвта осознавал…?
Нет, он явно не понимал, что это простое обращение заставляло сердце Пхра Вута бешено биться. Он хотел схватить его в объятия и расцеловать за столь милые и дорогие сердцу слова. Каэвта называл его «Кхун Яй», но всегда отказывался называть «Пи», хотя и Кхун Сон, и даже служанка Пхон давно просили об этом. Пару раз он всё же назвал его Пи, но потом снова вернулся к официальному «Кхун Пхра Вут».
Колесо медленно подняло их вверх. Взгляд Каэвты восторженно бегал по сторонам, наблюдая за людьми и огнями ярмарки, пока кабина внезапно не качнулась. Испугавшись, он схватился за поручень и крепко зажмурился.
— Оно качается! — дрожащим голосом пожаловался Каэвта.
Пхра Вут с улыбкой осторожно пересел ближе, заняв место рядом с юношей и тихо коснувшись его плеча, чтобы тот почувствовал себя в безопасности.
— А-а-а! — закричал Каэвта, когда кабинка колеса обозрения резко наклонилась в одну сторону. Пхра Вут быстро притянул его к себе, крепко обнимая.
— Тише-тише, не упадёшь, — мягко прошептал он, поглаживая мягкие волосы, успокаивая взволнованного юношу.
— Но мы же наклоняемся! Наклоняемся! — Каэвта продолжал протестовать, уткнувшись лицом в его широкую грудь.
— Всего-то чуть-чуть наклонилась.
— Нет! Кхун Яй, вернись на своё место, а то сейчас перевернёмся! — настаивал младший, но пальцы его с силой впились в ткань рубашки Пхра Вута.
— То есть уже не боишься остаться один, если я вернусь на своё место?
— Что?.. — маленькое личико отстранилось от его груди, и юноша вопросительно поднял глаза.
— Если я пересяду обратно, то тебе придётся остаться здесь одному...
Юноша быстро оглядел кабинку и, не найдя ничего лучше, снова уткнулся лицом в тёплую грудь, уже молча. Пхра Вут улыбнулся и осторожно обнял его ещё крепче.
Может быть, это было эгоистично, но даже понимая, как сильно боится Каэвта, он позволял колесу обозрения крутиться снова и снова, не торопясь просить остановить его. Он просто крепко обнимал юношу, не отпуская, и каждый раз, когда кабинку слегка потряхивало, острый кончик его носа едва касался мягких волос, оставляя нежное, полное тоски и ощущение собственничества.
Ночью, в кромешной тьме, обладатель светлых глаз всё ещё не спал, несмотря на то, что стрелки часов уже перевалили за полночь, отмечая начало нового дня. Он бросил взгляд на банку с засахаренным китайским фиником, стоявшую на прикроватном столике, и невольно улыбнулся.
Сладкий вкус всё ещё ощущался на языке. Вспомнив того, кто купил ему эти сладости, он тихо рассмеялся:
— М-м, так сытно... почти нетронуты...
Утром молодой человек остановился, заметив что-то на обеденном столе. Он поставил чашку с кофе и нахмурился.
— Пхон, это ты принесла финики? — спросил он у служанки, которая в этот момент накрывала на стол.
— Финики? Нет, господин, это не я. Наверное, молодой господин Каэвта. Сегодня утром, перед тем как пойти в школу, я видела, как он спустился вниз с банкой фиников и долго что-то делал на кухне.
— Конечно вкусно. Я довольно часто их ем, господин.
— Вот как? Тогда, может быть, Каэвта поделится со мной немного?
— Если вы хотели попробовать, почему вчера купили только одну палочку, господин?
— Даже если не поделишься, ничего страшного.
Пхра Вут медленно взял один засахаренный финик. Сладость коснулась кончика языка, и в его голове мелькнул яркий образ, заставивший счастливо улыбнуться. Он поднял чашку кофе, глотнул и придвинул к себе поближе тарелку с финиками.
Утренний кофе с засахаренными финиками оказался удивительно вкусным…
Каэвта был на втором курсе университета и вскоре переходил на третий. Приближалась страшная пора финальных экзаменов. Парень, обложенный книгами, тихо застонал, вспомнив свои жуткие промежуточные оценки.
Небо застилал моросящий дождь. Стройный юноша закрыл книгу, решив немного дать глазам отдохнуть, и случайно бросил взгляд вниз. Его тонкие брови нахмурились, когда он заметил, как кто-то высокий держит зонт над девушкой с весёлым лицом.
Он, практически никогда не появлявшийся в компании своего отца, не знал её.
Каэвта поднялся из-за стола в библиотеке, задумчиво склонил голову и направился вниз с книгами.
— Когда ты снова отправляешься в Китай?
— Тогда я могу поехать с тобой?
— Конечно, как пожелаешь, Кхун Фа.
Этот разговор заставил того, кто случайно услышал его, замереть на месте.
Почему так невыносимо больно стало в левой части груди?..
— Куда он запропастился? — прозвучал негромкий низкий голос. Пхра Вут огляделся, ища кого-то, а этот «кто-то» наблюдал за ним, едва сдерживая лукавую улыбку.
— Ой! — пушистый комочек, громко мяукнувший у него на руках, явно не ожидал, что этим напугает своего названного хозяина, и сам вскрикнул от испуга. Пхра Вут мгновенно поднял голову, посмотрел вверх на дерево индийского миндаля и улыбнулся.
На самом деле он уже догадывался, где мог спрятаться Каэвта, просто делал вид, что с трудом его находит, чтобы порадовать юношу. И тут котёнок, которого тот держал в руках, сам себя выдал, мяукнув и заставив его поднять голову.
Как и в тот раз, молодой человек улыбнулся, вспомнив прошлое. Как месяц назад, когда он хитростью заставил Каэвту прыгнуть в пруд с лотосами за большим домом.
— Спускайся, Каэвта. Кхун Сон зовёт тебя готовиться к ужину.
— Не хочу! Ой, кот! — Каэвта отказался и резко вскочил, потому что пушистый непоседа в его руках сделал вид, что собирается прыгнуть на стоявшего внизу человека, заставив Каэвту схватиться за него. Юноша совсем забыл, что был на дереве, и начал падать вниз. — Ой!
— Каэвта! — Пхра Вут мгновенно бросился ловить падающего. Сердце мужчины чуть не остановилось от страха. Он крепко прижал к себе хрупкого мальчишку, смягчив падение собственным телом. Боль была такая, что он едва мог подняться, и лишь через мгновение открыл глаза, тревожно глядя на того, кто был в его руках.
— Ай-ай-ай, больно, больно! — первым закричал Каэвта. От испуга ему на миг показалось, что сильно ударился, но когда пришёл в себя, понял, что поверхность, на которую он упал, была совсем не твёрдой.
— Вообще-то это мне больно, малыш, — низкий голос над его головой заставил Каэвту тут же поднять взгляд.
— Ах!.. — как и тогда, время будто замерло. Их носы едва не соприкасались, позволяя ощущать дыхание друг друга. Нежные щёки мгновенно покрылись румянцем, притягивая взгляд. Тёмные глаза слегка задрожали, столкнувшись с глазами того, кто лежал снизу. В тех глазах читалась печаль, смешанная с ещё каким-то чувством...
Чьё это сердце так громко стучало сейчас? Каэвта застыл на месте, пока сильная рука медленно не скользнула, обнимая его за тонкую талию. Другая рука мягко и осторожно коснулась его щеки.
— Совсем как тогда, — тихо прошептал низкий голос, прежде чем красивое лицо приблизилось настолько, что кончик носа слегка задел чужую щёку. Каэвта вздрогнул и попытался отстраниться.
Он нахмурился от этих слов и недоверчиво посмотрел вниз, на мужчину, который по-прежнему широко улыбался. В его взгляде не было ничего дурного, только искренняя радость при виде Каэвты.
— Пусти меня! — прошипел юноша сладким голосом, возвращая Пхра Вута из мечтаний. Однако руки по-прежнему не отпускали тонкую талию, и тогда Каэвта, сузив глаза, будто что-то задумав, наклонился и сильно укусил мужчину за плечо.
— Ай! — на этот раз тело юноши мгновенно освободилось, стоило захвату ослабнуть. Каэвта вскочил, упёр руки в бока и посмотрел сверху вниз, принимая надменную позу.
Щёки его покрылись румянцем — непонятно было, от гнева или смущения.
— Сам виноват! — с вызовом произнёс он и тут же убежал в сторону большого дома. Пхра Вут провожал его взглядом, пока Каэвта не исчез из виду, затем устало уронил голову на землю и тихо рассмеялся от удовольствия.