Кхемджира | Специальная глава 6: С Новым годом
Прошло четыре месяца со дня свадьбы, и до празднования Нового года оставалось всего несколько дней.
На самом деле для Кхема, Парана и их сыновей Новый год никогда не был чем-то особенно волнительным или богатым событиями. Для них это был просто ещё один день, который можно провести вместе в уюте собственного дома.
Но в этот раз всё было иначе. Паран пообещал мужу и детям впервые вывезти их за пределы провинции. Для Кхема и мальчишек предстоящее долгое путешествие по дороге стало настоящим поводом для радости, поэтому чемоданы начали собирать за неделю.
Однако планы грозили сорваться. В последние дни Паран был буквально завален работой: церемонии молитв, освящения новых домов, заговоры и благословения предметов. В общем всё то, что обычно выполняли монахи. Его заказчиками были влиятельные люди, отказать которым он просто не мог.
К тому же он хотел сэкономить как можно больше на будущую семейную поездку, и ради этого работал без устали, не жалуясь. В итоге слёг с высокой температурой. Пришлось Качайну приехать и забрать Суа и Сингху к себе, пока Паран не поправится. Но улучшения до конца года ждать было трудно, так как оставалось всего три дня.
— Папа, а можно мы останемся с тобой? — умоляюще посмотрел Сингх, крепко обнимая отца за ногу. Увидев это, младший брат тут же отпустил руку дяди Качайна и вцепился в другую.
— Пожалуйста, папа, я обещаю, что не буду капризничать. Даже чуточку!
Кхем вздохнул и покачал головой. Обычно близнецы без конца спорили, но в такие моменты их сплочённость поражала.
— Нельзя, милый. Когда папа болеет, это серьёзнее, чем у других. Я боюсь, что вы тоже заболеете, — попытался объяснить Кхем, но дети упрямо не сдавались.
— А если папе станет хуже, кто будет заботиться о тебе? — спросил Сингх.
— Да-да! Мы останемся, чтобы за папой было кому присмотреть! — подхватил Суа.
Кхем рассмеялся над этими трогательными спорами, уж слишком сильно они напоминали привычки своих опекунов — Джета и Качайна. Но сейчас нельзя было поддаться. Он присел на корточки и обнял обоих.
— Я обещаю беречь себя. Как только папа поправится, я сразу приеду за вами к дяде Качайну. Договорились?
Близнецы разом сникли, готовые расплакаться, но сдержались, чтобы не волновать отца. В конце концов, они смирились и, грустно потупив головы, взялись за руки Качайна с обеих сторон. Эта картина больно задела сердце Кхема, и он едва не изменил решение, но увидев, как Качайн с лёгкой улыбкой качает головой, только кивнул и сдержался.
— Не переживай. А ты береги Парана, дорогой, — ответил тот.
Когда роскошная спортивная машина скрылась за воротами, Кхем прибрал в доме, затем спустился на кухню. Он сварил рыбное рагу и, когда оно было готово, отнёс тарелку больному в спальню.
Паран понял, что заболел ещё прошлым вечером, поэтому настоял на том, чтобы Кхем спал в детской. Всю ночь, до самого рассвета, Кхему приходилось заходить в спальню, чтобы вытирать пот и ухаживать за мужем.
— Пим, съешь немного супа, чтобы можно было принять лекарство, — мягко настоял он. Лихорадка слегка спала, но острые черты лица Парана и обнажённый торс всё ещё блестели от пота. Чёрные, лихорадочно блестящие глаза молча вглядывались в лицо мужа.— Когда поешь, я поменяю простыни, чтобы тебе было удобнее спать, — сказал Кхем, занятый тем, что остужал ложку с рисовым супом.
— Ты не устал? — хрипло спросил Паран.
Кхем покачал головой и поднёс ложку к его губам.
— Пустяки. Ну же, открывай рот, милый.
Глаза Парана слегка дрогнули, а затем взгляд застыл, будто он задумался. В этот момент Кхем невольно поёжился.
За все годы вместе он никогда не кормил Парана с ложки, что бы ни происходило. Но недавно, когда оба близнеца почти одновременно слегли с температурой, Кхем, сам не замечая, начал относиться к мужу так же, будто к ребёнку.
— Прости, я слишком увлёкся, — пробормотал он, собираясь опустить ложку. Но Паран обхватил его запястье ладонью, останавливая.
— Всё в порядке. Так даже удобнее.
Паран редко говорил то, что думал, но в этот раз не сумел скрыть лёгкой ревности. Иногда ему было обидно, что муж уделяет детям больше внимания, чем ему самому, но признаться в этом казалось слишком постыдным.
Лицо Кхема порозовело, когда Паран наклонил голову и спокойно принял ложку супа. Некоторые глотки были слишком горячими, ведь Кхему было неловко остужать их прямо перед ним, но Паран не жаловался и виду не подал. Вскоре миска опустела.
Кхем поставил её на тумбочку и протянул стакан воды:
— Вот, выпей и прими лекарство.
Паран положил таблетку на язык, запил водой, после чего Кхем сменил пропитанное потом бельё на чистое. Затем принялся протирать тело мужа влажным полотенцем: шею, руки, спину, грудь, живот с чётким рельефом мышц. Каждый его касание было полным заботы.
Когда дошёл до нижней части тела, Кхем замялся и, слегка смутившись, спросил:
— Эм... может, ниже ты сам себя протрёшь, Пим?
Но тот покачал головой и, не к месту, произнёс:
— Ты ведь и за близнецами ухаживаешь. Разве ты не думал, что я могу немного приревновать?
Кхем застыл с открытым ртом. Он моргнул, нахмурился и растерянно пытался подобрать ответ. Никогда прежде он не слышал от Парана таких жалоб и обидных ноток. Он почти забыл, что за образом непоколебимого наставника скрывается самый обычный человек. Если бы не болезнь, он, возможно, так и не узнал бы, что таится у мужа в сердце.
С этой мыслью Кхем набрался смелости, наклонился и осторожно коснулся его губ поцелуем, не боясь заразиться.
Паран принял поцелуй, не закрывая глаз, очарованный смелыми действиями своего мужа.
Кхем не мог скрыть смущения, но всё же сумел изобразить лёгкую улыбку и мягко прошептать:
На вторую ночь состояние Парана не показало никаких признаков улучшения. Его мучила высокая температура и головная боль, тело горело, он страдал от рвоты. Всю ночь Кхем ухаживал за Параном, почти не смыкая глаз, думая, что если утром не станет лучше, придётся везти его к врачу.
Пение петуха в половине пятого снова разбудило его. Кхем, задремавший на онемевшей руке, медленно приподнял голову и увидел высокую фигуру, лежащую на боку лицом к нему.
Паран крепко сжимал его ладонь, будто боялся, что он исчезнет.
Красивое лицо блестело от пота, брови сведены к переносице, словно от боли. Кхем испугался. Он никогда ещё не видел Парана настолько больным. Он поднялся, но рука, удерживавшая его, сжалась сильнее.
Паран медленно приоткрыл глаза и, встретившись с ним взглядом, едва слышно произнёс:
Кхем глубоко вздохнул, чувствуя, что готов расплакаться, и попытался сдержать дрожь в голосе:
— Я только за мокрым полотенцем схожу, протру тебя.
Паран моргнул, словно угадывая чувства Кхема.
— Не плачь... через несколько дней пройдёт.
Младший улыбнулся и кивнул, прежде чем наклониться и поцеловать Парана в лоб.
Кхем вышел из комнаты, прихватив по дороге телефон. В этот момент сдержанные до сих пор слёзы неконтролируемо брызнули из глаз. Это была боль от болезни мужа и чувство собственной беспомощности.
Добравшись до кухни, он сразу же поставил кастрюлю с водой на плиту, хотя слёзы ещё не высохли. Но вскоре телефон, который он взял, чтобы проверить время, осветился входящим звонком. Кхем прикусил губу и ответил.
Голос на другом конце линии был тревожным, полным заботы. Услышав его, Кхем не выдержал и разрыдался:
— Джет... Джет, Пим всё никак не поправляется.
— Чёрт, Чан, жми быстрее! Эй, не плачь. Я буду через час. Держись, ладно?
— Х-хорошо, только аккуратнее, не спешите. Я подожду.
Кхем смешал горячую воду с холодной, проверил температуру и вылил её в тазик с чистым полотенцем. Затем поднялся наверх, чтобы снова обтереть Парана, как делал уже две ночи подряд.
Через час, как и обещали, прибыли Джет и Чан. Все вместе они помогли приготовить еду и для больного, и для себя.
После того как Паран принял жаропонижающее и заснул, Кхем бегом слетел по лестнице и вскочил на заднее сиденье старого мотоцикла, одолженного у одного из сельчан. За руль сел Чан, вызвавшийся вести, и повёз его к святилищу у входа в деревню. Узнав о болезни Парана, за ними отправились и односельчане, кто на велосипедах, кто пешком.
Джет, Кхем, Чан и деревенские жители выстроились вокруг святилища, каждый с цветочной гирляндой в руках.
Вместе они зажгли палочки благовоний и, сложив ладони у груди, вознесли молитву. У каждого было по шестнадцать палочек.
Джет возглавил чтение мощного защитного кхата под названием «Пхочонгкапарит», которому приписывают силу исцелять больных. С закрытыми карими глазами и ясным, мелодичным голосом он точно и размеренно произносил каждое слово:
— Эта великая защита, провозглашённая Благословенным, основана на истине Дхаммы и силе мудрости. Да пребудет стойкость и сила, да возникнет равновесие ума и спокойствие. Пусть все живые существа будут защищены. Силой Будды, силой Дхаммы, силой Сангхи, пусть исчезнут все страдания, опасности и болезни.
Лёгкий ветерок колыхал воздух, унося с собой аромат благовоний, а белые завитки дыма кружились и танцевали над святилищем. После завершения молитвы люди по очереди вешали цветочные гирлянды на деревянные перила перед святилищем и втыкали ароматические палочки в глиняные горшки, завершая обряд.
В ту же ночь болезнь Парана чудесным образом пошла на убыль, к великому изумлению всех. Несмотря на то, что вера могла сыграть свою роль, главным фактором, скорее всего, стала моральная поддержка и забота его мужа и учеников, которые сменяли друг друга, ухаживая за ним всю ночь.
Ближе к вечеру того же дня Качайн, который собирался встретить Новый год на севере вместе с женой Айярой, передумал. Вместо этого он привёз в дом Парана целую гору тайского барбекю, прихватив заодно близнецов.
Так Кхему не пришлось ехать самому, чтобы забирать детей.
Суа и Сингх застали отца, сидящего на бамбуковой кровати с охлаждающим гелевым пластырем на лбу, с мультяшным рисунком. Его бледное лицо и широкие плечи, укрытые тонким одеялом, заставили мальчишек надуть губы и броситься к нему в объятия.
— Папа! Только не умирай, папочка! — всхлипывал Сингх, и невозможно было понять, чего больше на лице — слёз или соплей.
— Папа! Если ты умрёшь, как мы с папой будем жить?! Уааа! — подхватил Суа, воображение у младшего оказалось не хуже, чем у брата.
И так уж было ясно, кто подсунул эти мысли детям. Паран наклонился, снял один башмак и метнул его прямиком в зачинщика, пока тот пытался разжечь костёр.
Тяжёлый ботинок просвистел в воздухе и угодил точно в голову Качайна, на глазах у Кхема, Джеттаны, Чанвита и Айяры, которые застыли на месте, потрясённые (в том числе меткостью удара).
Так весёлое празднование Нового года началось с барбекю, а завершилось прекрасным фейерверком, улыбками и смехом, как и всегда.