Мистика в зеркале | Глава 34
Одной рукой я держал трубку, а другой уже собирался набрать номер, когда Вин внезапно подбежал и схватил меня за запястье.
— Алан, если ты сделаешь этот звонок, всё уже никогда не будет прежним.
Я убрал руку от телефона и повернулся к Вину.
— Вин, я знал ещё до того, как тайком пришёл сюда, что ничего уже не будет прежним.
Вин говорил, что если я позвоню, всё изменится. Но для меня всё изменилось бы в любом случае, даже если бы я не стал звонить. С того самого момента, как я понял, что доктор Нин, мой отец и он сам скрывали от меня правду.
— Ты всё равно собираешься звонить?
— Разве наша жизнь сейчас недостаточно хороша, Алан?
— Нет, Алан, это одно и то же. Сейчас у тебя есть я, мы вместе, мы счастливы. Но если ты сделаешь этот звонок, всё изменится. Всё, что у нас есть сейчас, исчезнет.
Я замолчал, не вступая в спор, и мой взгляд скользнул к медицинскому делу рядом с телефоном, к причине этого звонка. Моё молчание было не согласием, а размышлением.
Я взвешивал слова Вина и свою изначальную цель, ради которой вообще пробрался в архив. Увидев моё колебание, Вин решил, что это его шанс продолжить.
— Тогда «нас» больше не будет… Ты уверен, Алан?
В этом хаосе мыслей его фраза пробудила во мне подозрение.
— Подожди, Вин. Почему ты говоришь, что если я позвоню, «нас» больше не будет? Что ты знаешь?
Выражение его лица мгновенно изменилось. Так смотрят люди, которых поймали на лжи.
Он не договорил, но этого и не требовалось. Даже при тусклом свете экрана всё было ясно с первого взгляда.
Страх опустился мне на сердце, словно занавес в театре, резко закрывающий сцену.
— Значит… это уже происходило раньше?
Конечно, Вин не ответил вслух. Но его лицо ответило за него. Он никогда не умел скрывать эмоции, с самой первой нашей встречи. Хотя теперь я даже не бы уверен, могу ли назвать её «первой».
Потому что я не знал, сколько раз мы с Вином уже встречались. Я не знал, на каком этапе нашей встречи и любви мы сейчас.
— В прошлый раз было так же, Вин?
— Алан, давай поговорим об этом в комнате.
— Я не хочу, чтобы всё снова повторялось.
— А почему ты решил, что в этот раз всё должно быть так же, как в прошлый? Всё может быть иначе.
— Алан, пожалуйста… давай вернёмся в комнату и поговорим.
Он не ответил прямо, но его молчание было ответом.
— Ты не отвечаешь. Значит, да.
Я отвёл взгляд от Вина и снова посмотрел на телефон, набирая незнакомый номер из медицинского дела, обозначенный как домашний.
— Ты всё равно узнаешь правду, так или иначе, верно, Алан?
На этот раз Вин не стал меня останавливать, хоть и явно был против.
И это было хорошо. Если бы он попытался, я уверен, всё закончилось бы ссорой, несмотря на мои романтические чувства к нему.
— Я люблю тебя, Вин. Но это не значит, что я могу простить тебе то, что ты скрывал от меня всё. Я доверял отцу, доверял доктору Нину, и оба меня обманули. Ты был последним человеком, от которого я ожидал предательства. Но ты тоже это сделал.
Я набрал последнюю цифру и поднёс трубку к уху, ожидая ответа.
— Даже если правда, которую ты ищешь, изменит всё, что у нас есть сейчас?
— Она может изменить всё, а может и нет. Это не значит, что прошлое обязательно повторится. И даже если всё изменится, одно я знаю точно, я всегда буду тебя любить.
Я подчеркнул эти слова взглядом. Наши глаза встретились. Я, уже принявший решение, и Вин, который знал, что сейчас произойдёт.
Между нами повисла густая, напряжённая тишина.
Медленный, размеренный гудок вызова подтвердил, что номер, который я набрал по информации из папки, был действительным. Я должен был почувствовать облегчение. Но вместо этого мой пульс сорвался, дыхание стало быстрым и неровным.
К счастью, руки у меня не дрожали.
Я надеялся, что голос тоже не дрогнет, когда на том конце наконец ответят.
Я посмотрел на часы, было двенадцать двадцать пять ночи.
У меня возникло чувство, будто всё это уже происходило раньше. Я не помнил этого, но остаточное ощущение застряло в теле (в руках, в лице, в глазах, в сердце), словно разорванные воспоминания, не сумев вернуться в сознание, рассыпались по всему телу.
Начали всплывать обрывки памяти. Нечто подобное уже случалось. Чуть раньше, но развивалось почти так же.
— Алло? — после третьего гудка кто-то ответил, и я сразу узнал этот голос.
— Как ты нашёл этот номер? И где ты сейчас?
— Подожди, где ты именно? Как ты вообще смог позвонить? Ты всё ещё в больнице?
— Тогда как ты смог позвонить?
— Я объясню позже. Сейчас мне нужно кое-что спросить.
Вопрос, который звучал у меня в голове, был предельно ясным. Но когда пришло время произнести его вслух, рот словно налился свинцом. Слова не хотели складываться. Мысли, ещё секунду назад упорядоченные, рухнули в хаос, и я не мог собрать их в одно связное предложение.
В тот самый миг, прежде чем с губ сорвался решающий вопрос, я посмотрел в зеркало.
Прозрачное стекло, служившее передней стеной архивной комнаты, в сочетании с темнотой снаружи и светом внутри отражало смутное изображение сбоку.
Перед стеклом стояли только мы с Вином.
Но в отражении был я, Вин и тот самый старик за моей спиной. Тот самый старик, с которого начался весь этот кошмар.
Я уставился в отражение старика, которого не существовало в этом физическом мире. Когда-то я боялся этого отражения. Именно из-за него отец отправил меня в эту больницу. Но теперь… теперь я больше не боялся.
Этот призрачный старик в зеркале был единственной зацепкой к моей настоящей личности. Той, которую я забыл, той, которую все пытались скрыть, той, что снова и снова возвращала меня в одно и то же место, даже если я не знал, сколько раз это уже происходило.
В этот момент всё словно прояснилось.
Будто каждый вопрос сам нашёл своё место и превратился в ответ. Один вопрос был ответом на предыдущий, и в конце концов они замкнулись в полный круг.
Точка в этом круге была передана без слов, через взгляд, которым мы со стариком в зеркале встретились в этот миг.
— Алан, что ты хотел спросить?
Я замялся, не отрывая взгляда от медицинского дела в своих руках, где моё имя «Алан Банналай» чётко стояло в четвёртой строке первой страницы.