Мистика в зеркале | Эпилог
Снова пробило девять тридцать.
В этот вечер в комнате отдыха оставалось всего несколько человек.
Когда часы показали девять тридцать, они поднялись, забрали у Пита свои лекарства и разошлись.
В девять тридцать пять остались только Пит и я…
Точнее, Пит, я и доска для «Скрэббла».
Я вернулся к своей одиночной партии, чтобы скоротать время, спать пока не хотелось. Заодно это помогало мне вспоминать слова, которые когда-то прочно сидели в голове. Журнал Continuum of Neurology писал, что когнитивный резерв способен замедлить снижение функций мозга, а языковые игры вроде этой отлично подходят для его тренировки.
— Хотите снотворное, профессор?
— Хорошо. Тогда я сначала разнесу лекарства пациентам. Потом вернусь и провожу вас в палату.
— Не спеши. Если вернёшься и не застанешь меня здесь, значит, я уже ушёл к себе.
— В какой палате вы будете сегодня, профессор? В двести третьей или наверху?
— Я возвращаюсь в свою комнату. В ту, что всегда была моей.
Не уверен, понял ли меня Пит, но он энергично кивнул и ушёл.
Я снова посмотрел на фишки «Скрэббла» и продолжил выкладывать буквы, как подсказывала память.
Буква M позволяла продолжить слово, и я добавил:
Этот голос заставил меня осознать, как сильно я по нему скучал.
Я поднял голову, не ожидая никого увидеть, решив, что разум снова играет со мной злую шутку. Но прямо передо мной стоял он.
— Прости. Меня так долго не было.
Я не смог закончить фразу, слёзы хлынули сами собой, без всякого стыда. Вин подошёл, обнял меня и утешал так же, как делал это бесчисленное количество раз за всю нашу жизнь.
— Я вернулся, Алан. Я правда вернулся. Прости, что исчез. Мне пришлось слетать в Гималаи за Трипитакой, как в «Путешествии на Запад». Прости меня, Алан.
— Ты сумасшедший… — рассмеялся я сквозь слёзы.
Все сомнения исчезли. Мне было всё равно, был ли Вин галлюцинацией, призраком или чем-то ещё. Сейчас он был единственным, что имело значение. Человеком, которого я любил и по которому тосковал больше всего.
— Пойдём в нашу комнату, Алан.
И мы пошли, как делали это бесчисленное количество раз прежде, окутанные знакомым чувством, которое было одновременно оглушающе радостным и пугающе правильным.
Мы вернулись в палату двести три, сами не зная почему. Ноги будто сами привели меня туда, хотя Вин и я уже целую вечность жили на третьем этаже.
Войдя, я сел на кровать, а Вин занял своё привычное место у изножья, точно так же, как в тот самый первый день, когда мы познакомились в этой комнате. Я не помнил, всегда ли мы сидели так в других циклах.
— Обычно, когда ты приходишь в себя… то есть когда вспоминаешь, я исчезаю.
— Полностью растворяюсь. Как сахар в кофе. В этот раз я готовился исчезнуть снова, когда ты вспомнишь, когда снова станешь тем самым Аланом. Но… этого не произошло.
— Согласен. Должна быть причина, по которой мы всё ещё здесь.
Я посмотрел в сторону ванной. Свет там был выключен, но освещения спальни хватало, чтобы увидеть зеркало. Его заменили на новое, целое, без трещин. Оно ясно отражало меня самого.
— В конце концов, призрак, который, как мне казалось, меня преследовал, всё это время был всего лишь мной. А образ, который я принимал за себя, оказался иллюзией. А тот призрак… — я усмехнулся, — это просто человек, который всегда был рядом со мной.
Вин тихо рассмеялся, покачав головой:
— Ты даже не спросил, правда ли я мёртв или всего лишь призрак. Потому что если бы спросил, я сказал бы тебе всё прямо.
— Ха. Я бы всё равно тебе не поверил. Ты же всегда меня разыгрываешь.
Он расхохотался и рухнул на кровать:
— Ты знаешь меня лучше, чем кто бы то ни было в этом мире, Алан.
— Конечно. Мы же вместе с самого детства… Вин, когда тебя не было, мне было невыносимо одиноко и бесконечно грустно. Когда я забывал, что ты ушёл, я просто беспокойно искал тебя, думая, куда ты мог подеваться. Но когда я вспоминал, что тебя больше нет, сердце разбивалось. Потом оно собиралось снова, стоило мне забыть… лишь затем, чтобы снова разлететься вдребезги, когда я вспоминал, что тебя больше нет. Снова и снова. В бесконечных циклах.
— Прости, что ушёл первым, — с искренним раскаянием сказал он.
Вин всегда так делал, извинялся первым, неважно, была ли на нём вина. Он говорил, что ненавидит ссориться со мной. Если между нами возникала ссора, значит, он где-то был виноват, и потому извинялся первым, лишь бы снова увидеть мою улыбку.
— Всё хорошо. Главное ты вернулся ко мне, — искренне ответил я.
Я ни разу в жизни не отказался его простить.
И именно в этот момент всё встало на свои места. Последняя загадка, которую оставили мне мои прошлые циклы, наконец получила ответ.
— Что ты имеешь в виду, Алан? О чём ты? — Вин выглядел растерянным.
— Вин… ты обещание. Ты то обещание, которое ты дал мне. А старик в зеркале… это обещание, которое дал тебе я.
Я пообещал ему, что, где бы ни находился я и где бы ни находился он, я никогда его не брошу. Я найду его. Моё место рядом с ним.
Когда я забывал, меня не было рядом с Вином. Тогда часть моей памяти, угасающая и распадающаяся, пыталась вернуть меня сюда…
Это и был тот старик в зеркале.
Вин пообещал мне, что, что бы ни случилось, мы всегда будем вместе. И перед смертью он пообещал, что останется рядом и придёт за мной, когда настанет подходящий момент.
Поэтому, когда я вернулся сюда… в наше место, он появился снова…
И возвращение Вина, и образ старика в зеркале на самом деле были нашими обещаниями друг другу. И, возможно, именно поэтому в этот раз, когда я всё вспомнил, Вин не исчез. Потому что раньше, каждый раз, когда я вспоминал, я продолжал жить дальше.
Но теперь, вероятно, всё иначе…
Я слишком хорошо ощущал усталость своего тела и сердца. Я уже много раз переживал эту боль. Как я говорил, у меня деменция. Каждый раз, когда я вспоминал, что любимого человека больше нет, моё сердце разбивалось.
Другие оплакивают потерю любимого человека один раз. А для меня это было так, словно я видел его смерть десятки раз подряд. И эта тяжесть была такой, что превращала моё сердце в пыль.
Меня по-настоящему удивляло, что оно всё ещё продолжало биться, вплоть до этой ночи…
— Вин, кажется, я хочу поспать. Я устал.
— Устал? О чём ты, Алан? Ещё рано, даже восьми нет, — поддразнил он.
— Вин, я уже старик. Пожилым людям нужно ложиться пораньше.
Он скрестил руки на груди и посмотрел на меня, приподняв брови:
— Старик? Где ты тут видишь старика? Посмотри на себя как следует. Серьёзно, посмотри. Ты совсем не старый, Алан.
— Нет, Алан. Я говорю серьёзно. Посмотри на себя.
Морщины, следы возраста, всё исчезло.
Я направился в ванную. Там было темно, но отражение в зеркале было чётким, словно у меня появились новые глаза. И человек, который смотрел на меня оттуда, был уже не старым Аланом… а восемнадцатилетним.
Я посмотрел на Вина, но прежде чем успел что-то сказать, он наклонился ко мне и больно ущипнул за щёки.
— Нужно быть уверенным, что это не сон.
— Если это не сон, то как мы помолодели?
— Потому что это точка отсчёта, Алан.
Ответ Вина был не прямым, но выражение его лица и взгляд дали мне понять, что он имел в виду.
Странно… В молодости я боялся этого. Чем старше становился, чем больше ответственности появлялось, особенно после того, как у нас появился сын, тем сильнее я боялся этого момента. Я не хотел, чтобы он наступил слишком рано. У меня было слишком много обязательств.
Но теперь, когда это действительно происходило, когда Вин был рядом, я почувствовал, что всё случилось вовремя. Всё сложилось так правильно, что я не просто не испугался, а принял это с распростёртыми объятиями. Я был искренне благодарен за то, что этот момент пришёл именно сейчас.
Мне больше не о чем было беспокоиться.
Госпиталь находился в надёжных руках моего ученика, доктора Нина. Наш сын Алекс жил хорошей жизнью и имел многообещающую карьеру.
Все наши друзья и близкие уже ждали нас по ту сторону. Когда приходит время, смерть похожа на поезд, который увозит нас обратно. Туда, где мы снова встретим всех, кто ушёл раньше… вот и всё.
— Пойдём, Алан. Пора, — Вин протянул мне руку.
— Хм… пообещай, что мы пойдём вместе до самого конца.
Я сжал его руку, переплетая наши пальцы.
— Это уже обещание. Мы будем вместе навсегда.
Он притянул меня к себе и снова поцеловал.
И тогда мы вдвоём вышли из палаты двести три. Мы шли по коридорам, прошли комнату отдыха, столовую, медпункт, главный вестибюль госпиталя и вышли через парадный вход.
Мы остановились, чтобы в последний раз взглянуть на вывеску:
И рад, что заканчиваю свою жизнь здесь.
Я сжал руку своего напарника по проделкам всей жизни крепче.