Кхемджира | Глава 16
Паран взглянул на Кхема, который всё ещё дрожал от страха и не смел поднять головы.
— Наставник… прошёл уже час. Пожалуйста, возвращайтесь! — взмолился Джет.
Но Паран лишь отвёл взгляд от Кайоте, чья фигура начинала сливаться с окружающим пространством.
В этот момент застывшее тело Парана дрогнуло, и он открыл глаза. Голос прозвучал твёрдо, без тени колебаний:
В нос ударил едкий запах, исходивший от чёрной тени, извивавшейся в его руках. Джет сглотнул и бросился выполнять приказ. Уже через мгновение волшебный глиняный сосуд оказался у Парана. Чан, наблюдавший со стороны, только нахмурился. Он не понимал, что происходит, ведь не мог видеть того, что видели другие.
Паран не стал тратить время. Он распахнул крышку и, не медля, втолкнул духа Кайоте внутрь. Затем плотно закрыл, обернув его красной тканью и наложив ещё один слой заклятий. С этим делом он разберётся позже.
— За мной, — коротко бросил он, поднимаясь и спускаясь с крыльца.
Джет и Чан последовали за наставником в лес, раскинувшийся за домом, туда же, где другие искали группу Кораканта.
Они шли всё глубже, освещая путь фонарями. Джет и Чан не знали, куда именно ведёт их Паран.
К пяти часам утра наставник остановился, внимательно осмотрелся и сказал, что Кхем где-то рядом. Они разделились, чтобы обыскать местность.
Чан пошёл в противоположную сторону, ведомый непонятным внутренним ощущением.
— Куда ты? Если упадёшь с горы, разобьёшься насмерть, — нахмурился он, указывая в сторону.
— Это обычная тропа. С чего бы мне падать с горы? — удивился Джет. — А? — он прищурился, протёр глаза… и увидел, что отвесный обрыв превратился в узкую, но вполне проходимую тропинку.
Он недовольно скривился. Не ожидал, что призрак сумеет так ослепить его и сбить с толку.
Паран развернулся и пошёл в том направлении, куда указывал Чан. И вскоре за стволом большого дерева он заметил мягкое золотистое сияние.
Наставник подошёл ближе, Джет и Чан последовали за ним. Источником света оказалась священная верёвка, которой был связан Кхем.
— Кхем! — радостно выкрикнул Джет и, переполненный счастьем, кинулся к другу. Но Кхем лежал неподвижно, с потухшим взглядом, словно безжизненный. Как Джет ни пытался привести его в чувство, всё было без толку, симптомы были похожи на одержимость Прай Май.
— Сначала я его позову, — сказал Паран и отступил, чтобы зажечь благовонные палочки для подношения.
К счастью, Джет всегда носил сумку наставника — привычка, выручавшая не раз.
Когда палочки вонзились в землю, Паран сложил ладони, закрыл глаза и тихо произнёс молитву:
— Кван… эй, Кван… возвращайся. Пусть духи леса помогут тебе, защитят и сохранят. Вернись туда, где твоё место, и больше не убегай.
Глаза Кхема, прислонённого к дереву, медленно закрылись. Раньше застывшее тело расслабилось, он обмяк.
Теперь Кхем просто лежал без сознания. Джет хотел поднять его и унести, но сил едва хватало. За ночь он совсем вымотался.
Чан, видя его мучения, предложил помочь, но даже он был медлительнее, чем наставник.
— Оставь, я сам понесу, — сказал Паран, уловив взгляд Джета. Он опасался, что тот с другом и вовсе скатятся вниз по склону.
— Наставник… он будет в порядке? Я могу понести, чтобы вам не было тяжело, — предложил Джет.
Паран, хоть и давно жил в миру, вёл себя как монах и не видел в этом ничего предосудительного. Джет же никогда не видел, чтобы его наставник нёс кого-то на руках, ни мужчину, ни женщину.
— Вот… — Джет почувствовал холод в голосе наставника и поспешил передать Кхема.
Паран устало покачал головой, не желая снова заводить старый разговор, и обернулся к Чану, что стоял в стороне:
— Иди вперёд, — спокойно произнёс Паран. Чан кивнул, так и не поняв смысла, и двинулся с места.
Когда они выбрались из леса, наставник с Кхемом на руках направился к дому. Он был воодушевлён, но заметил, что жители деревни и ученики, отправившиеся на поиски группы Кораканта, ещё не вернулись.
Джет не мог просто сидеть сложа руки. Всё ещё изображая, будто ему нужен кофе, он схватил велосипед наставника, выехал и присоединился к поискам. Разумеется, он ловко перехватил парня с волей куда сильнее, чем у любого другого, оставив Кхема на попечение его наставника.
Паран вышел из спальни Кхема и направился прямо в комнату, где хранился сосуд с Кайоте. Он снял крышку, опустил руку в горшок и вытащил наружу голову, а затем и тело Кайоте.
Комната была защищена магическими печатями. Выйти из неё, находясь внутри, было невозможно, а извне — войти. Здесь дед и он сам когда-то держали духов, которых требовалось подавить.
Несколько свечей, стоявших вокруг на полу, вспыхнули ярким пламенем, но воздух в помещении остался ледяным. Одного взгляда Парана хватило, чтобы Кайоте ощутил, что исчезает, словно тень. От бессилия и страха на глаза духа навернулись слёзы.
Паран медленно разжал пальцы, отпуская голову своего бывшего брата, и, видя, что тот больше не сопротивляется, усадил его на деревянный стул напротив.
— Зачем ты это сделал? — спросил Паран.
Для Кайоте этот вопрос прозвучал так, словно его заставляли оглянуться назад и заново вспомнить давние события.
Призрак в выцветшей хаки-одежде опустился на колени, крепко упершись руками в штанины, и ответил:
— Я любил её так долго, что хотел, чтобы она стала моей. Ты не знал… В прошлой жизни, когда ты оставил её, она уже не любила тебя. Почему же всё должно быть только для тебя?
Паран не дал ему договорить. Резко подняв ногу, он со всей силы ударил Кайоте, повалив на пол. Этого показалось мало, наставник встал за ним, прижал его голову ступнёй к полу и посмотрел прямо в глаза. Кайоте показалось, что его душа сгорит в ту же секунду.
— Ты не любишь её, Кайоте. Ты любишь только себя.
Слова Парана пронзили его, словно острейшее копьё. Сердце сжалось от острой боли, в глазах потемнело.
— В прошлый раз, когда ты подделал письмо… она погибла. И даже этого тебе оказалось мало, ты снова захотел отнять её жизнь. Что ты собирался с ним сделать? — продолжил Паран.
— Ты не понимаешь, — всхлипнул Кайоте. — Я только хочу защитить Кхема от того злого духа. Если я получу его душу, моя сила возрастёт, и я смогу его защитить!
Он вскрикнул от боли, когда хватка Парана усилилась, заставляя поднять голову.
— А ты хоть раз спросил, хочет ли он твоей защиты? — голос наставника стал ледяным. — С твоей эгоистичной натурой, что в прошлом, что сейчас, ничего не изменилось. Думаешь, если ты кого-то любишь, он обязан любить тебя в ответ. Захотел, значит, должен получить. Даже делая что-то, ты умудряешься делать это плохо. Хватит оправданий. Говори, кто тебя надоумил.
Кайоте попытался вырваться, но чем больше сопротивлялся, тем сильнее вспыхивала давно забытая боль. Боль, которую он не испытывал со времени своей смерти.
— Ай! Больно! — завопил он. — Я боюсь! Отпусти меня!
— Ты его ранил, напугал, а теперь ещё смеешь говорить, что любишь… — голос Парана стал глухим. — Ты умер, стал призраком, пережил столько, но так и не понял простых вещей. Может, мне налить в котёл воды и утопить тебя там на десять, а то и двадцать лет?
Глаза Кайоте округлились от ужаса, он отчаянно замотал головой. Мысль о том, чтобы провести хотя бы один день в таком замкнутом пространстве, была невыносима, не говоря уже о десятилетиях.
— Нет! Нет, не делай этого! Я хочу быть с Кхемом! Этот призрак вернётся! Если не я, некому будет его защитить! — он рыдал и умолял о пощаде.
Паран молча смотрел на него. В его сердце мелькнула тень сомнения.
— Если не я, кто его защитит?.. — выдохнул Кайоте.
Глаза наставника опасно сузились.
— Это не дело для такого призрака, как ты. Запомни мои слова, сегодня ты спустишься в сосуд и покаешься. А если в следующий раз, когда я приду за тобой, ты всё ещё не поймёшь… тогда я действительно залью туда воду.
— Нет! Нет! — завопил Кайоте, но Паран уже снова затолкал его внутрь, обернул сосуд тем же красным полотном, крепко завязал и поставил на стол.
Утро встретило ясным, солнечным небом. Атмосфера резко отличалась от вчерашней ночи в Сиб Лап. Казалось, дождь сегодня должен был идти весь день, но около трёх часов ночи, ближе к четырём, мистер Чайя заявил, что сдаётся.
Люди всё ещё искали троих учеников, и когда стало известно, что они живы, у поисковой группы появилась новая надежда. Две тяжёлые тучи, висевшие над деревней, будто развеялись без следа.
Никто не мог сказать, кто был способен сотворить подобное.
Джет и Чан присоединились к поискам группы Кораканта ровно в шесть утра. Поскольку наверху уже было полно людей, они решили прочесать местность у подножия горы.
Друзья разошлись, но держались недалеко друг от друга, чтобы, если что-то найдут, можно было крикнуть и привлечь внимание.
Чан шёл вдоль водопада, пока не заметил в воде пивную банку. Он поднял её и направился прямо к ручью, сердце его учащённо забилось от предчувствия.
Чан сглотнул, увидев состояние троих, затем отвёл взгляд и крикнул Джета, который был на другом берегу.
Джет, наклонившийся под деревянным мостиком, поднял голову и, заметив Чана, который махал ему из-за большой скалы с расширенными от ужаса глазами, бросился к нему.
— Нашёл?! — крикнул он, даже не дождавшись ответа, и переправился на другую сторону.
Чан жестом подозвал его ближе. Когда Джет увидел находку, из его уст сорвались тяжёлые слова:
— Чёрт… — для обычного человека вид Прай Май прошлой ночью был бы ужасен, но состояние Чаторна, Кораканта и Пхумты в этот момент было куда страшнее.
Троих вытащило на берег вместе с несколькими мусорными баками, полными пива. Их одежда была грязной и разодранной, кожа бледной и в синяках, рты и глаза широко раскрыты.
От долгого пребывания в воде руки и ноги свело, но грудь всё ещё едва заметно вздымалась, значит, они были живы.
Картина была страшная и жалкая.
— Что будем делать? — спросил Чан.
Он не решался просто так схватить их, опасаясь, что у кого-то могут быть серьёзные внутренние повреждения. К тому же, без носилок и помощи их было не унести.
— Жди, я приведу людей, — сказал Джет и помчался прочь.
Через несколько минут он вернулся с несколькими деревенскими мужчинами и студентами, вооружёнными походным снаряжением и аптечкой. Никто особенно не удивился увиденному.
Некоторые даже сложили ладони в молитве, воздавая благодарность и прося прощения у святых сил, а затем принялись обмывать тела троих, чтобы оказать им первую помощь перед отправкой в больницу.
К вечеру поиски завершились. Джет вернулся, чтобы сообщить наставнику, что группа Корна найдена, но все трое в коме и отправлены на лечение. Чана, который пребывал в замешательстве, настояли оставить ночевать вместе с Кхемом, в качестве своего рода ответственности за его вчерашнюю оплошность. Тот не возражал.
Наставник заметил, что Чан притащил немало вещей, как будто собирался надолго, и лишь с лёгким кивком выразил своё согласие. Он не стал спрашивать, зачем ученик остаётся в одном из его любимых мест без разрешения. После этого Паран капнул воском в сосуд с водой, приготовив святую воду.
После душа ребята переоделись в пижамы и поднялись в комнату Кхема. Джет и Чан спали по разные стороны кровати, Кхем посередине. Наставник сказал, что Кхем вряд ли очнётся раньше утра, и, не видя причин для тревоги, они быстро провалились в глубокий сон.
Ночью дверь в комнату Кхема тихо приоткрылась. Паран наложил заклятие, чтобы оба стража спали крепко и не проснулись до утра, затем тихо поднялся на кровать.
Острый взгляд остановился на лице Кхема. На нём блестели крошечные капельки пота, тонкие красивые брови были чуть сдвинуты к переносице. Утром он уже извинился, и тётя Кэо помогла умыть и переодеть Кхема, но Паран хотел убедиться, нет ли у него жара.
Он чувствовал, что частично виноват, поэтому мягко коснулся его лба. Температуры не было, но тело было тёплым, а из уголков глаз всё ещё скатывались слёзы.
Наверное, ему снился дурной сон… И Паран мог догадаться, о чём он.
В своих сновидениях Кхем встречался с самим собой из прошлой жизни и с Параном, когда они были возлюбленными. Но их любовь не была ни сладкой, ни долгой. Работа разлучили их, а смерть навсегда прервала то чувство, о котором они мечтали. Обидно, что всё длилось так недолго…
Кхем видел собственные похороны и человека, который пришёл, опоздав всего на один шаг. В голове он кричал: «Почему?!»
Почему ты поддаёшься на уловки других?
Почему не можешь быть сильным?
Неужели тебе не хватает терпения?
Ещё чуть-чуть, и всё могло бы быть иначе…
Он уже тянулся обнять того, кто стоял на коленях и рыдал над телом, когда его будто вырвало из этих мгновений. Тело сдавило, дыхание перехватило. Кхем распахнул глаза, перед ним было лицо его Пи.
— Пхават… — прошептал он, всмотревшись в черты наставника, и тут же зарыдал. Боль в груди была такой сильной, что трудно было вынести. Теперь он знал, почему они расстались в прошлой жизни, и тяжесть этих воспоминаний снова легла на его плечи.
Кхем сел и быстро обнял Парана, переполненный тоской и нежностью, забыв, кто он и кто перед ним сейчас.
Паран сразу понял, какой сон видел Кхем, и, обняв его в ответ, не стал отталкивать, но и не ответил на это чувство. Вместо этого он тихо предостерёг:
— Сейчас, даже если ты меня обнимаешь, это всего лишь жест. Если хочешь плакать, поплачь. Но не забывай, я не Пхават, а ты не Кхемика.
Он на секунду замолчал и твёрдо добавил:
— То, что было в прошлом, закончилось давно. Теперь мы просто люди, которые знают друг друга, не больше. Понимаешь?
Сердце Кхема билось всё медленнее. Он плакал, вжимаясь в него, до тех пор, пока не остался без сил. Осознавая, что делает, он понимал, что устоять трудно. Он не был таким, как его наставник, который умел чётко различать, где что.
Но разве плохо будет, если я задержу этот момент ещё чуть-чуть?..
— Пи, пожалуйста, побудь со мной, пока я снова не засну, — попросил Кхем, всхлипывая, и слёзы всё ещё катились по его щекам. — Обещаю, я больше никогда не попрошу о таком.
Наставник молчал так долго, что Кхем уже почувствовал обиду. Но вскоре он услышал ответ, от которого слёзы будто кто-то перекрыл краном.
— Хорошо, — Кхем послушно улёгся, продолжая следить за Параном взглядом. Тот повернулся, открыл ящик деревянной тумбочки у кровати и достал книгу по Дхамме, собираясь читать, пока Кхем засыпает. Но, заметив его взгляд, наставник нахмурился:
— Ты сможешь заснуть с открытыми глазами?
Кхем поспешно зажмурился, но знал, что Паран добрый, и потому не мог не чувствовать тепла.
— Можно… можно я возьму тебя за руку? — робко спросил он.
Взгляд Парана ясно говорил, что он хотел бы отказать, и Кхем уже закрыл глаза, смирившись. Но через несколько секунд он почувствовал, как к его мизинцу прикасается чужой палец.
Он не раздумывал ни секунды, тут же схватил его, как котёнок хватает мышь. Сердце заколотилось так сильно, что казалось, вот-вот вырвется из груди. Кхем распахнул глаза и встретился взглядом с наставником.
Тот, казалось, собирался с удовольствием читать книгу по Дхамме, но теперь смотрел на него с лёгким раздражением: