Запах любви | Глава 25: Созвездие Джома
Дни проходили спокойно, пока мы продвигались по извилистой дороге под сенью деревьев, в окружении величественных гор.
Мой образ жизни в целом не стал ни лучше, ни хуже. Хорошей новостью было то, что я начал привыкать к путешествиям по лесу. Я научился различать съедобные дикие ягоды и разводить огонь с помощью старинной зажигалки. Засыпал я под мягкий гул голосов, уносимых вечерним бризом, и под непрерывный треск костра.
Просыпался — и любовался зарёй, окрашивавшей небо в оранжевый, пока свет не начинал струиться сквозь листву, превращая потемневший мир в тусклую слоновую кость — очарование, которое я начал по-настоящему ценить.
С той самой ночи под деревом, когда я говорил с командиром Яем, он больше не игнорировал меня. Теперь он чуть заметно кивал, когда я улыбался ему со своего места, пока он верхом ехал впереди. Иногда, если мы отдыхали рядом, даже в моменты, когда мы говорили о чём-то с другими, стоило нашим взглядам пересечься — его губы чуть приподнимались, словно в улыбке.
И это наполняло всё вокруг жизнью и красками.
Всё было так, как было. Хранить любовь в своём сердце и позволять вещам идти своим чередом могло показаться бессмысленным, но не всё в этом было напрасно. Пока я не боролся за то, чтобы завладеть его сердцем, это ощущалось как прохладный ручей, питающий мою душу. Была боль. Была радость. Порой — одиночество. Но, несмотря ни на что, я мог продолжать жить.
— Капитан Мун, как далеко мы до Сихасингкорна? — спросил я, постукивая кулаками по своим икрам, чтобы снять онемение.
— Как только пересечём эту гору, будем на полпути, — ответил он.
— Город как город. Дома, сады, рисовые поля, люди, рынки.
— Нет, — покачал головой капитан Мун. — Чиангмай — большой город, в нём много разных племён и народов. Сихасингкорн — маленький и тихий.
Я пробормотал что-то в ответ, и он продолжил:
— Хоть это и небольшой город, но вода у нас есть круглый год, земля плодородная. В сезон посадок рисовые поля тянутся зелёной пеленой до самого подножия гор. У нас добывают агаровое дерево и мёд в течение всего года. А на фестивале двенадцатого месяца мы зажигаем свечи и выстраиваем их вдоль реки в ночи. Мы приносим воздушный рис и цветы в подношение духу. Если в ту ночь девушка подарит тебе цветочную гирлянду для волос — значит, она отдала тебе своё сердце.
Командир Ин посмотрел на меня с каменным выражением лица, но в его глазах мелькала едва сдерживаемая насмешка.
— Ну, раз так, не дрожи, как цыплёнок под ливнем, — наконец сказал он. — Просто приготовься к аудиенции.
— Но… зачем? — Я всё ещё не мог успокоиться.
— Я не должен этого говорить, но, похоже, ты произвёл впечатление на одного человека, — произнёс он, подмигнув. — А может, и на двух. Кто знает.
— По какому поводу, командир Ин?
— Ну, а ты что натворил? — спросил он, не выказывая ни тени улыбки.
Его слова и тон поставили меня в тупик.
— Ничего, командир Ин! Я ничего дурного не сделал. Я был с капитаном Муном день и ночь, ни на шаг не отходил. Я ни в чём не виновен, клянусь любым священным деревом!
Командир Ин расхохотался, и его притворно суровое лицо расплылось в весёлой усмешке.
— Да это я так, пошутил. Ты настоящий пугливый котёнок, Джом. Раз не виноват, чего же дрожишь?
Но даже после этих слов мне не стало спокойнее.
— Если дело не в наказании… зачем тогда Её Высочество пожелала видеть меня?
— Её Высочеству захотелось взглянуть, как ты играешь в шахматы, — ответил он. — Я уже приказал приготовить доску и фигуры. Просто будь готов.
С этими словами он удалился, сияя от удовольствия, словно эта сцена доставила ему истинное наслаждение.
Как только капитан Мун узнал, что произошло, он сразу же нашёл для меня новый наряд для встречи с принцессой Ампхан. Это была лёгкая рубашка из тонкого хлопка нежно-сиреневого цвета и короткая набедренная повязка с тёмно-синим цветочным орнаментом. Он даже зачесал мои волосы назад и пригладил их кокосовым маслом, открыв лоб.
Ощущение было непривычным, но я должен признать — выглядел я весьма прилично.
— Этот лиловый цвет подчёркивает твою светлую кожу, — сказал он с удовлетворением, окинув меня взглядом. — Будь ты девушкой, я бы ещё и золотые браслеты на запястья и щиколотки тебе надел.
Я засмеялся. Капитан Мун напоминал чрезмерно заботливого отца, собирающего своего ребёнка в школу в первый раз.
— Спасибо, — сказал я с улыбкой.
Однако улыбка быстро исчезла, когда настал момент встретиться с принцессой Ампхан. Я последовал за командиром Ином, тревожно перебирая ногами. Ладони вспотели, ноги запинались о всё подряд.
— Джом, ты вообще дойдёшь? Или мне тебя на плечо посадить? — глубоко вздохнул командир Ин.
— Я просто… нервничаю, — пробормотал я. В моей жизни ещё не случалось встреч с особами королевской крови, разве что на вручении дипломов, да и то — я молчал, как рыба, и всё заняло меньше минуты.
— Командир Ин, а если я скажу что-то не так… неправильно употреблю титул или выражение? Её Высочество меня накажет? — спросил я с тревогой.
Королевский язык этого времени отличался от того, чему учили меня в школе. Даже если бы он и был таким же, вряд ли я блистал в этом искусстве.
— Ты слишком переживаешь, — с оттенком усталой насмешки произнёс командир Ин. — Я охраняю Её Высочество уже много месяцев и ещё ни разу не видел, чтобы она рассердилась и велела кого-то избить.
Если с речью будут проблемы, я или командир Яй тебя поправим.
Я кивнул и пошёл за ним в место, куда прежде никогда не заходил. Всего в нескольких метрах от того участка, где мы обычно отдыхали, начиналась территория совершенно иного мира. Атмосфера там ощущалась иначе — как будто воздух стал тише и светлее.
В нескольких шагах от дерева, с которого неспешно осыпались на траву оранжевые лепестки, под большой белой зонт-сомбройей с длинной рукояткой, частично закрытой тонкой тканью, оставляющей переднюю часть открытой, располагалась резиденция принцессы Амфан.
Рядом с сидением Её Высочества стояла придворная служанка и обмахивала принцессу веером с длинной ручкой. Остальные придворные дамы сидели поодаль в ряд, каждая в изысканном атласе, с волосами, уложенными в пучки и украшенными живыми цветами. Даже с расстояния до меня доносился аромат благовонной воды.
На противоположной стороне от придворных дам я заметил лекаря и… командира Яя. Он тоже увидел меня — и на мгновение застыл, будто потерял дар речи.
Я подполз на коленях и поклонился, опустив голову, не осмеливаясь поднять взгляда к лицу принцессы, как и велел мне командир Ин.
— Я привёл Най-Джома, как желала Её Высочество, — произнёс командир Ин, используя формулировки, принятые в этом времени при обращении к особам королевской крови.
Я не двигался, прижав лоб к земле, пока не услышал голос принцессы Амфан.
— Это он придумал эту игру? — её голос был ясен, как колокольный звон.
— Да, Ваше Высочество, — ответил командир Ин.
— Подними голову. В прошлый раз я видела тебя лишь мимолётно. Ты вынырнул из воды, словно рыба. Как любопытно.
Я поднял голову, как мне велели, — и застыл в изумлении.
Лицо принцессы оказалось словно у ангела с древней фрески. Великолепно изогнутые брови, мягкий взгляд, в котором, однако, читалась острая, врождённая гордость человека, рождённого с короной. Это лицо было мне до боли знакомо — я слишком хорошо его помнил.
Но даже это не потрясло меня так сильно, как то, что я увидел следом — то, от чего сердце бешено заколотилось.
— О, какая безупречная кожа. Если бы придворный лекарь не сказал, что ты, возможно, скрывающееся под личиной человека божество, я бы и сама так решила. Разве он не прелестен, мои фрейлины?
Принцесса обратилась к своим придворным, и те, прикрыв рты руками, захихикали.
Я опустил взгляд. Губы предательски задрожали, руки похолодели. Глаза меня не обманули. Помимо её красоты, всё в облике излучало утончённое великолепие — от наряда до украшений: золото на шее и запястьях… за исключением одного.
Та самая заколка с серебряными цветками, которую командир Ин когда-то купил и так бережно завернул в атласную ткань!
Остаток разговора пролетел мимо меня, как сквозь толщу воды. Я почти ничего не слышал, пока вдруг не услышал, как командир Ин вызвался играть со мной в шахматы.
— Я вызываюсь добровольцем, Ваше Высочество.
Я бросил на командира Ина взгляд исподтишка. Его лицо сияло радостью.
Он повернулся ко мне и, изображая отчаяние, сказал:
— Джом, пощади меня… иначе я опозорюсь перед всеми.
— Боишься быть опозоренным перед придворными фрейлинами?
— Боюсь — перед всеми, Ваше Высочество, — с притворной скромностью ответил командир Ин.
Он улыбался, смотрел с почтением вверх, как и подобает подчинённому.
Но стоило их взглядам встретиться — и в его глазах вспыхнули нежность и восхищение. Это было не просто уважение к вышестоящему. Нет… это было куда глубже.
Я начал объяснять правила шахмат, заикаясь и путая слова, но, похоже, никто не заподозрил неладного.
Вероятно, все решили, что я просто волнуюсь — обычное дело для простолюдина на аудиенции.
Во время партии с командиром Ином я никак не мог сосредоточиться. И всё же — я победил. Он, в конце концов, новичок. Хотя и проиграл с минимальным отрывом.
Но всё это время в голове крутился один вопрос — как он вообще осмелился? Откуда у него эта дерзость? Разве он не понимает, насколько рискованно такое поведение?
Закон в королевстве прошлого суров, независимо от страны. Простолюдину — даже мечтать о подобном непозволительно. Это безумие. За такое и казнить могут.
Командир Ин… что вы натворили?
Я вышел оттуда с полной неразберихой в голове. В руках у меня был мешочек с монетами — награда от принцессы Амфан, — но радости он мне не приносил. Мысли о том, что происходит между командиром Ином и принцессой, не давали покоя.
…Они, должно быть, влюблены друг в друга. Иначе голову командиру Ину давно бы отрубили. Принцесса Амфан, судя по всему, отвечала ему взаимностью — ведь она открыто носила ту самую заколку в волосах, хотя никто и не знал, что это был его подарок.
Время шло, и наступил вечер. Слуги и повара продолжали заниматься своими делами. В воздухе витал аромат варёного риса, от которого урчало в животе. Кто-то отдыхал, кто-то расставлял шахматную доску, чтобы поиграть. Женщины болтали и направлялись к ручью купаться.
Всё выглядело так же, как и в любой другой день, но я не мог успокоиться.
То, что я увидел, выбило меня из колеи. Я нервничал. Понимал, что это не моё дело… но в то же время чувствовал — это слишком серьёзно, чтобы просто пропустить.
Неожиданно я подумал о командире Яе. Он знает об этом? Неужели он позволяет своему брату гоняться за женщиной, до которой ему не дотянуться даже после смерти? Нет. Не может быть.Даже я понимал, насколько всё это опасно. Командир Яй бы никогда не позволил, чтобы дело зашло так далеко.
Встревоженный, я начал искать командира Яя. Хоть я и не имел ни малейшего понятия, как заговорить с ним об этом, мне просто нужно было его увидеть. Я обошёл группы солдат, заглянул в его палатку — она была совершенно тёмной. Это значило, что командира Яя там не было.
Я решил отойти от лагеря, прихватив с собой фонарь. Было слишком рано для того, чтобы он уже лёг спать.
Возможно, он патрулировал окрестности или уединился где-нибудь, как в тот день, когда на меня посыпались листья.
Лес в этом районе был густой, повсюду лежали сухие листья. Я шёл осторожно, следя, чтобы не споткнуться о корни или камни. Осматривал деревья, пока не осознал всю абсурдность своих действий... Кажется, я совсем сошёл с ума. Командир Яй ведь не обезьяна.
Почему ему вообще вздумалось бы сидеть на деревьях по ночам?
Когда я уже собирался развернуться и вернуться в лагерь, мой нос уловил лёгкий запах дыма.
Я поднял фонарь повыше, чтобы лучше разглядеть, и как только заметил что-то клубящееся над кустами, моё тело застыло.
Я замер от страха. Сердце бешено заколотилось, но спустя секунду я понял, что что-то здесь не так.
Нет… Это не тот туман, который переносил меня сквозь время. Я не чувствовал того неукротимого, мощного притяжения. Это был просто лёгкий дым с запахом гари в воздухе.
Я сделал шаг в сторону, откуда шёл дым, и обомлел — вдали над густой травой вспыхнуло пламя. Порывы ветра, должно быть, заставили ветки тереться друг о друга. Жар огня уже ощущался в воздухе. Ветер лишь подстёгивал пламя, которое вот-вот должно было охватить сухие ветки и листья, разбросанные по всей округе.
Я отпрянул в ужасе. Пламя с лёгкостью расползалось по сухим зарослям, и я не имел ни малейшего понятия, сколько времени пройдёт, прежде чем оно доберётся до лагеря. Я резко развернулся и бросился прочь.
— Командир Яй! — закричал я на бегу.
— Капитан Мун! Командир Ин! Пожар!
Я вздрогнул от звука горящей древесины за спиной. Оглянулся — и перед глазами вспыхнули сухие ветви и лианы.
Охваченный паникой, я мчался, не разбирая дороги, пока вдруг не остановился, ошеломлённый: я оказался посреди леса, а пламя надвигалось сзади. Где повозки? Почему их нет в том месте, куда я прибежал?
Моё сердце ушло в пятки, когда я понял — я заблудился.
Я огляделся, совершенно не представляя, куда идти… Это был кошмар. Почти так же ужасно, как сгореть заживо, — знать, что я не смогу помочь другим выбраться из огня вовремя. Я решил бежать по самой широкой тропе, крича изо всех сил:
— Командир Яй! На помощь! Пожар!
Мой голос эхом разнёсся по лесу. Я бросился через кустарники, словно от этого зависела моя жизнь, не обращая внимания на то, как ветки царапали кожу. И вдруг, среди страха и паники, чьи-то сильные руки подхватили меня с земли.
— Командир Яй! — вскрикнул я, осознав, что оказался верхом на лошади, управляемой именно им.
— Командир Яй, лесной пожар, — выдохнул я дрожащим голосом.
— Я видел, — произнёс он хрипло. — Услышал, как ты звал, и сразу поскакал сюда.
Лошадь неслась с головокружительной скоростью, и вскоре мы добрались до лагеря. В тот же миг начался хаос.
Командир Яй отдал приказ об эвакуации, и солдаты молниеносно начали собирать вещи. Отдельная группа повела женщин в противоположную сторону, подальше от зоны возгорания.
— Джом, — резко обратился ко мне командир Яй. — Следуй за королевским лекарем и поварами.
— Но ещё столько всего нужно собрать, командир Яй! — возразил я, окидывая взглядом суматоху.
Пока одна часть отряда покидала лагерь, слуги-мужчины лихорадочно пытались собрать припасы. Матрасы и подушки валялись на земле. Повсюду были рассыпаны рис и сухие продукты.
— Джом-Джао, не упрямься и делай, что тебе говорят! — резко одёрнул меня командир Яй. — Они сильные и взрослые. Такой щуплый парень, как ты, здесь ничем не поможет. Быстро иди за женщинами. Не создавай проблем!
Он развернул лошадь и поскакал в другую сторону, одновременно выкрикивая приказ всем бежать против ветра, чтобы избежать линии распространения огня.
В этот момент к нему подскакал командир Ин. Он выглядел сомневающимся.
— Яй, если мы отступим туда, нам придётся делать большой крюк. Это сильно замедлит путь.
— Я знаю, — процедил сквозь зубы командир Яй. — Но я не рискну идти через пламя. Ты забыл, кого мы охраняем? Уходи!
И в этот момент пламя добралось до повозок. Командиры Яй и Ин разъехались в разные стороны, чтобы справиться с ситуацией. Один направился защищать принцессу Амфан и остальных, другой занялся эвакуацией припасов и людьми, оставшимися позади.
Солдаты пытались успокоить вконец обезумевших лошадей и быков, в то время как слуги в спешке гнали животных к повозкам. Всё происходило в панике — животные боялись огня и не поддавались. Женские кареты уже уехали. Остались только телеги с припасами и багажом.
Я наблюдал за происходящим в ужасе.
Искра упала на крышу одной из повозок, и слуги бросились тушить огонь, одновременно вытаскивая припасы. Я колебался. Командир Яй строго-настрого запретил мне вмешиваться, но ситуация была критической, и он не смотрел в мою сторону. Решение пришло мгновенно.
Вместо того чтобы присоединиться к бегущим, я рванул к телеге.
Да… Я вёл себя как последний идиот.
Но, подождите. Я видел кучу фильмов и всегда ненавидел, когда персонажи начинали действовать бездумно, в итоге только усугубляя ситуацию. Некоторые доводили до травм или смертей — и своей, и чужой. Я не был настолько глупым.
Я мог бы смириться с рассыпанным рисом и разбросанными матрасами и подушками. Но вот соль… Нет, на соль я не мог закрыть глаза. В это время соль — богатство. Дорогая, незаменимая, жизненно важная. Она нужна для хранения пищи, важна в традиционной медицине. Соль обеззараживала раны, снимала воспаления, помогала при отравлениях — перечень бесконечен.
Я подбежал к повозке. Слуги, не справившись с огнём на крыше, всё ещё пытались спасти как можно больше припасов.
— Соль! — крикнул я. — Сначала вытаскивайте мешки с солью!
Один из слуг залез внутрь и вытащил мешок. Бросил его мне и другому парню, затем снова нырнул в телегу. Он выкидывал всё, что попадалось под руку. Когда мы вытащили ещё два мешка, я заорал:
Я прыгнул в заднюю часть повозки за мгновение до того, как пламя добралось до неё и могло меня обжечь.
Мы с мешками соли в руках выскочили оттуда и присоединились к другим мужчинам, которые загружали спасённые припасы в уцелевшую телегу, где ещё оставалось место.
Когда нам удалось оторваться от огня, мы все отправились искать новое место для лагеря. В итоге мы потеряли одну повозку и часть припасов. К счастью, никто серьёзно не пострадал.
После долгой ходьбы мы наконец нашли подходящее место и остановились на отдых. Я уселся с поварами, пытаясь перевести дух.
Большинство уже немного оправилось от страха, но все были измотаны до предела. Слуги начали снова ставить палатки, развели большой костёр.
Постепенно всё стало возвращаться к привычному укладу, хотя разговоры о недавнем пожаре не утихали.
Я вытянул шею, чтобы посмотреть, как мужчины проверяют уцелевшие припасы. Мне хотелось помочь, но я сдержался. Командиры Ин и Яй всё ещё находились возле палаток принцессы Амфан и её прислужниц.
Наконец командир Яй появился в нашей части лагеря. Я сделал вид, будто всё это время спокойно сидел здесь и даже не думал нестись к пылающей повозке.
Он посмотрел на меня пристально, нахмурился и хрипло спросил:
— О чём это вы? Когда это я вам не подчинялся? — соврал я, изображая невинность.
Он сделал шаг ко мне, провёл ладонью по лбу и щеке, а затем показал её мне.
Я сглотнул, когда увидел чёрные пятна сажи на его руке.
Без единого оправдания я моргнул и уставился на доказательства того, что вмешался в эвакуацию.
Не теряя ни секунды, командир Яй схватил меня за руку и потащил за собой.
— Куда вы меня ведёте, командир Яй? — спросил я с тревогой. Неужели он собирается наказать меня у костра на глазах у всех? Мы ведь только что выбрались из лесного пожара. Неужели нельзя хоть раз закрыть глаза на проступок?!
У меня не осталось выбора, кроме как повиноваться. Командир Яй помог мне взобраться на своего коня, и мы поскакали галопом.
На небольшом отдалении от лагеря он остановил лошадь у ручья, привязал её к дереву и повернулся ко мне.
— Умойся. И промой свои ссадины.
Я подошёл к воде, снял рубашку и оставил её на траве. Зашёл по щиколотку в ручей, зачерпнул ладонями прохладной воды и начал умываться, очищая лицо и руки.
Командир Яй последовал моему примеру и начал смывать сажу со своей кожи.
— Вы больше не думаете, что я шпион?
— Какой шпион будет заботиться о своём враге больше, чем о себе?
Я не смог сдержать улыбку. Похоже, он всё же увидел во мне что-то хорошее. Надеюсь, этого хватит, чтобы он начал относиться ко мне с теплотой — хотя бы на какое-то время.
Спустя некоторое время после того, как мы закончили умываться, командир Яй и я остались сидеть у ручья, отдыхая в тишине. Затем он повернулся ко мне и заговорил.
— Спасибо тебе, Джом. Если бы мы узнали о пожаре хоть немного позже, мы бы потеряли не только одну повозку.
— Не делайте вид, что теперь обязаны мне, — ответил я. — Я просто не хотел, чтобы кто-то пострадал. Капитан Мун, солдаты, слуги — мои друзья. Они хорошо ко мне относятся. Как и вы с командиром Ином. Я очень рад, что все в порядке и что смог хоть чем-то помочь.
Командир Яй задержал на мне взгляд, и в его глазах появилась мягкость. Он подошёл ближе и растрепал мне волосы.
— Пойдём обратно. Уже поздно. Когда вернёмся в лагерь, попрошу у придворного врача мазь для тебя. У тебя всё тело в ссадинах от веток. Наноси её утром и вечером, чтобы не осталось шрамов.
Его слова буквально растопили моё сердце. Понимал ли он, что каждый раз, когда говорил со мной так ласково, мне хотелось немедленно повиноваться каждому его слову? Мне хотелось, чтобы он заботился обо мне… и чтобы его голос никогда не умолкал.
Я поднялся на ноги и последовал за командиром Яем к дереву, где была привязана его лошадь. Пока он готовился к отъезду, я задумался: Интересно, почему командир Яй никогда не теряется в лесу, в отличие от меня?
— Как вы запоминаете дорогу, командир Яй? — спросил я с уважением, озираясь по сторонам. — Для меня все деревья выглядят одинаково. Особенно в темноте. Если бы мне пришлось возвращаться одному — я бы точно заблудился.
— Звёзды указывают не только время, но и стороны света, — ответил он, поднимая взгляд к небу. — В это время года вечерняя звезда появляется на западе сразу после заката и сияет до конца сезона дождей. А в двенадцатый месяц появляется утренняя звезда — на востоке, перед восходом солнца. Положение звёзд меняется от сезона к сезону. Наши предки знали это и передали свои знания потомкам.
— Знаете, в моём времени изучение звёзд — это целая наука. Их объединяют в созвездия и дают им имена, чтобы их было легче распознавать. Я знаю некоторые из них.
Командир Яй чуть приподнял бровь, и в уголках его губ мелькнула тёплая улыбка. Я, не теряя момента, поспешил поделиться знаниями — такие возможности выпадают нечасто.
— Посмотрите туда, — сказал я, указывая на север. Затем сложил пальцы в прямоугольную рамку, будто собирался сфотографировать участок неба. — Подойдите ближе, пожалуйста, командир Яй, так будет лучше видно.
Он приблизился, как я и попросил.
— Видите? Вон те семь ярких звёзд. Они образуют фигуру, похожую на животное — у него есть голова, тело и хвост. Это — созвездие Большой Медведицы.
Командир Яй некоторое время молчал, а затем тихо произнёс:
— Почему? — повернулся я к нему, чувствуя, как сердце начинает учащённо биться при виде его выражения.
Как бы это объяснить… Он вроде бы улыбался, но сдерживал эту улыбку, плотно сжимая губы. В его глазах играл озорной огонёк.
— Мы называем её «Большая Медведица», — наконец сказал он.
[п/п: "กลุ่มดาวหมีใหญ่" — «Большая Медведица». Слово "ใหญ่" (Yai) означает «большой» и пишется так же, как имя Яя].
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, о чём он говорил.
Я растерянно открывал и закрывал рот, прежде чем смог выговорить:
— Подождите… Вы ведь не подумали, что я нарочно назвал это созвездие в вашу честь?
Он ничего не ответил. Только самодовольно усмехнулся и отошёл в сторону, оставив меня стоять с открытым ртом.
Вот же самовлюблённый засранец!
— Ладно… Командир Яй, забудьте! Это не «Большая Медведица». Это Созвездие Джома! Я сам его только что назвал!
Он, конечно, не обратил ни малейшего внимания на моё негодование и лениво пробормотал:
— Разве я что-то сказал? Называй, как хочешь.
…Удивительно. Просто невероятно.
Убедившись, что спорить бесполезно, я крепко сжал губы — и от раздражения, и от смущения. Тем временем командир Яй делал вид, что разглядывает звёзды, но на его лице всё ещё играла та самая самодовольная ухмылка.
И вдруг мне почудилось, что я вижу двоих одновременно. Точно такую же улыбку я однажды видел у Кхун Яя, когда мы впервые ехали в его машине.
В тот день я вспылил из-за ревности к Кхун Бонкоч и наговорил ему резких слов. Он тогда тоже отвернулся к окну, пытаясь скрыть довольное выражение лица — потому что я, хоть и косвенно, но выдал свои чувства. И вот сейчас то же самое выражение застыло на лице командира Яя.
Моё сердце предательски екнуло.
Он хоть осознавал, какую надежду давали мне его действия? Ироничные, немного игривые слова, взгляд, в котором проскальзывало тепло... Куда мне девать своё сердце, чтобы оно не вырвалось из груди?
Нет... нужно остановиться. Эти мысли — болезненные иллюзии, свойственные тем, кто безответно влюблён. Немного доброты от любимого человека — и уже начинаешь надеяться. А потом остаётся только плакать в подушку, разбитым, опустошённым, ничего не добившись.
Я отвёл взгляд, отвернулся и направился к дереву, к которому был привязан конь.
— Вернёмся в лагерь, командир Яй. До рассвета осталось всего несколько часов… Глаза слипаются.
Командир Яй не стал возражать. Он помог мне забраться на коня, устроился позади и велел животному тронуться с места.
Физическая близость тут же пробудила во мне то самое странное чувство — нежелательное, опасное. Я понимал: если потеряю контроль и необдуманно выскажу свои эмоции, всё пойдёт прахом. Тёплое, хрупкое отношение между нами могло снова скатиться в отчуждение. Я не хотел, чтобы он чувствовал себя неловко и начал меня избегать. Хотел, чтобы он оставался таким же добрым ко мне, как сейчас — как можно дольше.
Чтобы укротить бурю мыслей, я постарался отвлечься и завёл разговор с командиром Яем — просто чтобы всё казалось как можно более обычным. Я старался говорить ровно:
— Мы ушли довольно далеко от пожара, но запах гари до сих пор ощущается.
Он помолчал пару секунд, затем спокойно сказал:
— Правда? — удивился я. — По-моему, запах довольно сильный. Вы точно его не ощущаете?
— Моя голова забита другим запахом. Он не даёт мне покоя.
— Хм? — Я втянул носом воздух. — Какой ещё запах?
Я повернул голову, как он велел, и вздрогнул — лицо командира Яя оказалось куда ближе, чем я ожидал.
Он смотрел на меня с той самой полуулыбкой — насмешливой, игривой, — от которой у меня мгновенно запрыгало сердце.
В следующее мгновение он скользнул большой ладонью мне за спину, обвивая талию, и наклонился ближе, так что я мог разглядеть каждую черту его притягательного лица.