Богиня благословит тебя от смерти | Глава 43: До встречи, Шри Сукхван
Ужас, произошедший два дня назад, всё ещё обсуждали на каждом углу. Семь убийств, связанных между собой и с рядом других преступлений, которые происходили каждые пять лет — с первым случаем в одной из провинций северо-восточного Таиланда.
По данным следствия, в деле фигурировали двое преступников. Один — бывший уважаемый настоятель монастыря, погибший на месте во время задержания. Второй — участник команды YouTube-канала по охоте на привидений. Он получил серьёзные ожоги и в данный момент находился под стражей в больнице.
Предварительные оценки указывали на около пятидесяти жертв.
Расследование также показало, что все преступления были связаны с мрачными верованиями и ритуальными жертвоприношениями. Во время задержания многие сотрудники правоохранительных органов получили ранения, включая следователя центрального управления, Сингху…
Тхап нажал на кнопку пульта и выключил телевизор. За последние два дня он пересматривал эти новости снова и снова. До тошноты. До истощения.
После того как состояние Сингхи стабилизировалось, его наконец перевели в обычную палату. Тхап съездил домой, чтобы собрать вещи — он решил круглосуточно дежурить у его койки. Он мотался между процедурными и палатой, не давая себе остановиться даже на минуту.
Кинг, который восстановился быстрее всех, взял дело под свой контроль.
Вместе с ним они продолжили расследование и раскрытие деталей — всё, что касалось этой цепочки убийств. Судмедэксперты были направлены на место происшествия, а также налажено сотрудничество с полицией во всех провинциях, где побывали отец и сын — подозреваемые в деле. Так всё это обрастало подробностями и превратилось в национальную сенсацию.
Дарин, чьё состояние оставалось тяжёлым, до сих пор находилась в соседней палате. К счастью, пуля не задела жизненно важные органы, а преступники перевязали её рану — им она нужна была живой к началу ритуала. Это и спасло ей жизнь. Она пришла в себя только вчера — в слезах, дрожа от страха. Сэй не отходил от неё весь день и всю ночь. Когда Тхап навестил их, он застал их за очередной ссорой — как будто ничего не изменилось.
Всё отделение охранялось полицией.
Убийца всё ещё был жив — и опасен.
Бом, несмотря на то, что сгорел почти дотла, выжил. Его тело оказалось крепче огня, но теперь его жизнь превратилась в сущий ад. Третья степень ожогов покрыла всё его тело. Ни единого волоса не осталось. Кожа была почти полностью уничтожена. Её пришлось замотать в плотные бинты, чтобы защитить от инфекции. Тхап часто замечал, как вокруг палаты Бома кружит дух Самбавеси.
Только теперь он начал по-настоящему осознавать — в тот день, когда он встретил Бома, он увидел не человека, а нечто иное. Кхун Чана упоминала слово «Лао Г», что на кхмерском означает «дух». Она говорила не о себе, не об абстрактных призраках — она говорила о том, что именно вселилось в Бома.
Если бы не кровавый обряд жертвоприношения, Бом давно бы умер. Он уже и не человек вовсе. Тот, кто был внутри — это дух, мёртвый и живой одновременно…
Каждый день с тела Бома сдирали омертвевшую кожу и гнойные повязки, открывая всё новые раны. Никто не знал, доживёт ли он до суда.
Родственники убитых не сдерживали проклятий — его ненавидели всей душой, проклиная по нескольку раз на дню.
Семьи начали забирать тела погибших, чтобы проститься и похоронить с честью. Однако многие из тех, кто стал жертвой в прошлом, до сих пор числились пропавшими — полиция продолжала обыскивать возможные места, где отец и сын могли оставить тела. Это была трагедия, которой не должно было случиться. Слишком поспешный и жестокий уход для стольких людей. Всё это теперь считалось делом первостепенной важности — как если бы расследовалось новое преступление.
Паман Кхуэна, который считался подозреваемым в соучастии, удалось задержать при попытке пересечь границу. Все средства, снятые со счетов храма, а также редкие амулеты были конфискованы. Он признался, что растрачивал деньги на азартные игры. При этом отрицал любую причастность к убийствам. Клялся, что ничего не знал о действиях настоятеля — ведь тот выглядел больным и почти не двигался. В глазах жителей он всегда был примером добродетели и моральных принципов.
Все старые дела, оставшиеся нераскрытыми, грозили повториться.
Люди, которых раньше сделали козлами отпущения, теперь получат шанс на новое разбирательство.
Полицейских, допустивших халатность, ждал суд. Спустя время, когда всё успокоилось, правосудие начало восстанавливаться. Каждая несправедливость теперь поднималась вновь, чтобы быть исправленной.
Тхап молча смотрел на человека, лежащего на больничной койке, и положил голову на его ладонь. Каждое утро он возвращался домой, чтобы приготовить еду — с надеждой, что его Пи наконец проснётся и съест хоть пару ложек. Но каждый раз всё заканчивалось тем, что он ел в одиночестве.
— Я так скучаю по тебе, Пи Синг...
— Тхап, — раздался голос от двери. Тот обернулся и, увидев вошедшего, слабо улыбнулся.
— Иди спать. Если он проснётся и увидит тебя в таком виде, будет ворчать до посинения — мои уши первыми пострадают, — проворчал Сэй, закатив глаза. Он подошёл к кровати и встал рядом, глядя на друга, укутанного в бинты, словно в кокон.
— У тебя под глазами мешки глубиной с пропасть. Не «немного», а как следует.
— Хм. Призраков, что ли, видишь? — Сэй вопросительно вскинул бровь.
— Нет. С тех пор как я надел амулет и остался в палате с Пи Сингом, не видел ни одного. Только когда возвращаюсь домой… и ещё кое-где в больнице, — он продолжал гладить тыльную сторону ладони старшего большим пальцем. — Пи Сэй, ты как? Лучше? Ты ведь тоже в больничной пижаме, но всё ходишь туда-сюда.
Тхап прыснул, засмеявшись, и покачал головой.
— Мне скучно в своей палате. Не знаю, чем заняться. Ай-Мек вернулся, чтобы разгрести документы. Хоть помощник настоятеля и дал показания, теперь все доказательства нужно проверить заново.
Когда Мек впервые заглянул навестить их, Сэй целый час ворчал, что из-за ран без должного ухода чуть не умер. Но в конце концов добавил — лучше уж так, чем сидеть сложа руки и потерять кого-то окончательно.
— Да, — тихо ответил Тхап, снова посмотрев на лицо Сингхи.
— Так ты за моим другом бегаешь?
— Ч-что?.. — лицо тут же покраснело. Он даже чувствовал как пылали его уши.
— Ты уверен, что справишься? Он, знаешь ли, крепкий орешек.
— А ты... с таким мягким личиком… — Сэй подцепил пальцами его подбородок и чуть наклонил к себе, прищурившись. — Ты с ним не сможешь тягаться.
— Пи Синг меня не любит. Он и так меня терпел, а как поправится — может вообще выставить из дома...
— Тогда я просто вернусь в свою квартиру.
Тхап тяжело вздохнул. С тех пор как он переехал к Сингхе, он всё ещё продолжал платить за свою квартиру. Просто на всякий случай — он не знал, когда его попросят уйти. И не знал, станет ли Сингха останавливать его… или просто молча отпустит.
Они ещё немного поговорили с Сэем, пока тот не сказал, что вернётся в свою палату. В комнате остались только он и человек, что всё ещё лежал под капельницей, укутанный в бинты.
— Я хочу так много тебе рассказать, Пи Сингха… Я правда очень хочу поговорить, — прошептал Тхап, вновь положив голову на его руку. И, не успев договорить, уснул. У него было слишком много нерешённого внутри. Слишком много того, что он держал в себе — и всё это он хотел рассказать лишь одному человеку. Тому, кто сейчас лежал прямо перед ним.
День постепенно сменился сумерками, и вот уже за окнами наступила ночь. Его разбудил стук в дверь. В палату вошла медсестра — как и каждый вечер, она пришла проверить состояние Сингхи и сменить повязки.
— Кровотечения больше нет. И признаков заражения тоже, — спокойно ответила она.
— В течение нескольких дней. Но нужно подождать повторного осмотра врача.
— Спасибо, — Тхап встал, поклонился ей и сел на диван, чтобы не мешать перевязке и обработке. Пока она занималась Сингхой, парень нащупал под рубашкой амулет на шее и крепко сжал его в кулаке.
Через пару минут он поднялся, вызвал такси и поехал туда, где не был уже давно.
Он вышел перед центром медитации, в который когда-то его привёл Сингха. Глубоко вдохнул воздух, расправляя грудную клетку, и вошёл внутрь. С того самого дня, как Сингха оказался в больнице, он звонил его матери — сообщил обо всём. Но она так и не появилась. Ни разу.
Через пару мгновений дверь открылась, и перед ним появилась женщина с мягким, спокойным лицом.
— Я... Я Тхап. Мы с Пи Сингом приходили сюда... как-то.
— Пи Синг... он сейчас в больнице. Ему лучше. Но он ещё не пришёл в себя.
— Присядь пока на скамейку. Я сейчас выйду.
— Хорошо, — он уважительно поклонился и отошёл, чтобы сесть неподалёку. За последние дни Тхап почти не отдыхал. Усталость съедала его не только физически, но и ментально.
На стол перед ним поставили поднос с композициями из листьев банана и цветами — Бай Си и нити Сай Сай. Он взял их в руки и задумался.
— После всего, что случилось... Нам стоит провести обряд для укрепления духа.
— Тётушка... Вы сделаете это для нас?
— Я не могу покинуть это место, — по-прежнему спокойно ответила она.
— Что? — переспросил Тхап, ничего не поняв.
— Синг ведь рассказывал тебе о Мессе? — мягко напомнила женщина.
— Да. После того как она умерла, Синг всё время винил себя. Не хотел учиться. Отказывался играть. Не ел рис… или рыбу. Он говорил, что это всё его вина. А потом начал болеть. Его положили в больницу. Но врачи так и не нашли причину, почему ему не становилось лучше.
Голос матери Сингхи был ровным. Спокойным. Почти умиротворённым.
— Я тогда пошла к Тао Весувану. Попросила его защитить моего сына. Попросила заботиться о нём, если я приму духовный сан. Я была готова оставить всё — уйти в Дхамму и жить моральной жизнью. Без сожалений. И с того самого дня Синг начал поправляться.
— Понятно… — Тхап кивнул, чувствуя, как всё в его голове постепенно становится на свои места.
— Я хочу сказать тебе, что обряд для возвращения духа не обязательно должен быть пышным. Сделай то, что сможешь. Всё, что по силам.
— Синг всегда был сильным ребёнком, потому что считал, что должен быть главой семьи. Но в стремлении заботиться обо всех, он забывал о том, кто на самом деле важнее всего.
Она взглянула на Тхапа. С нежной, едва уловимой улыбкой.
— О себе. Он забыл, что сам тоже человек. Что он — важен.
Он кивнул. Слишком уж хорошо понимал её слова. С тех пор как они стали жить вместе, Тхап не раз видел, как Синг изматывал себя. Работал, как сумасшедший. Не ел. Не отдыхал. Как будто у него не было права на слабость… или на счастье.
— Ты сможешь позаботиться о нём? — спросила она вдруг.
— Я... я уже стараюсь, — растерянно пробормотал он.
Женщина тихо рассмеялась. Ветер зашевелил листву, и небо вновь сменило свой цвет. Лёгкий ветерок пронёсся между деревьями, оставляя ощущение чего-то светлого и тёплого.
— А я — буду заботиться о нём тогда, когда он забудет заботиться о себе, — сказала она.
Он вернулся домой, приготовил ужин и принёс его в больницу. В комнате было темно — только прикроватная лампа отбрасывала мягкий свет. Тхап поставил коробку с едой и достал поднос с выложенными на нём свёртками из банановых листьев. Комната наполнилась тонким ароматом.
Он поднял над головой поднос Бай Си и прошептал, глядя на лежащего перед ним человека:
— Где ты, Кван? Где ты спрятался?.. Останься с ним. Вернись домой. Поживи с нами. Не бойся… Не плачь. Где бы ты ни был, Кван… возвращайся.
[п/п: Кван — это дух человека — его жизненная энергия. Она покидает тело, когда человек находится на грани — между жизнью и смертью, или в бессознательном состоянии. Именно тогда Кван может блуждать вне тела, теряться… или исчезнуть]
Нн произнёс мантру трижды — над самой головой Сингхи. Завершив последний круг, Тхап медленно подошёл ближе и мягко коснулся губами лба старшего.
— Возвращайся ко мне, Пи Синг.
Он бережно поставил поднос с Бай Си на прикроватную тумбочку, потом на мгновение взял тёплую, безжизненную руку мужчины и завязал на запястье белую нить — священную, полученную от матери Сингхи. После этого Тхап устроился на диване и, не отрывая взгляда от него, заснул.
Он сделал всё, что мог. Осталось только ждать.
Ночь была долгой. Утром, проснувшись, он как обычно поехал домой готовить еду. Закончив дела, вернулся обратно в больницу.
Когда он подходил к палате, то замер. Из комнаты только что вышли врачи и медсёстры, Тхапу стало нехорошо. Он протиснулся между ними и почти вбежал внутрь. И в ту же секунду его колени подогнулись — он едва не упал.
— Эй, щенок… — голос был хриплым, но всё ещё до боли знакомым.
Тхап медленно подошёл. Он встретился с тёмными глазами, наполненными слабым, но живым светом.
Тёплая рука — с повязанной нитью — поднялась и осторожно стерла слёзы с его лица.
Он не сказал ничего в ответ. Просто продолжал плакать, уткнувшись лбом в ладонь Сингхи.
Слов больше не было. Только тихий плач и судорожные всхлипы того, кто провёл столько дней в ожидании этого момента.
Прошло какое-то время, прежде чем Тхап смог прийти в себя. В тот момент в палату вошли Сэй и Дарин. Он уступил место друзьям, позволив им обменяться новостями, а сам молча сел на диван и стал наблюдать.
Тхап не сводил глаз с Сингхи, но теперь его лицо расслабилось. Он больше не пытался изображать улыбку — он действительно улыбался.
С тревогой в душе он простился. Осталась только усталость. Веки отяжелели и сомкнулись сами собой.
— Сэй, уложи его, пусть нормально поспит, — сказала Дарин.
— Можешь перестать ныть? — буркнула она, пока Сэй поднимал Тхапа и аккуратно укладывал на кушетку. — Он только что пережил грань между жизнью и смертью.
— А моя машина перевернулась, и я чуть не погиб!
— Вот уж правда, весёленькая у нас троица. Все в больнице. Кинг опять взял дело в свои руки и раскидал его в клочья, как всегда.
— Уже сказали, что делом занимался Сингха, — напомнила Дарин.
— А кто тогда каждый день светится перед журналистами? — фыркнул Сэй.
— Призрак, твою ж мать, Сэй! — Сингха недовольно посмотрел на него. — Если ты ещё раз брякнешь такую чушь, клянусь, как только выпишусь, обойду с пожертвованиями сотню храмов. И тебя с собой потащу!
— А ты уверен, что тебя вообще пустят в храм? — подначил друг.
— ...Давай опустим этот вопрос, — проворчал тот, отводя взгляд.
— Ладно, что дальше, Синг? — Сэй вдруг стал серьёзным. — Что ты планируешь?
— Закончить дело... и вернуться в Сисакет.
— Завершить расследование. А тут теперь есть Кинг.
— Про мать Тхапа... Ты просил Мека разобраться?
— Жалко его, — тихо сказала Дарин, глядя на юношу, спящего на диване. — У него сейчас, похоже, вообще никого не осталось.
— Угу, — кивнул Сингха с той же мягкой грустью.
— Ты сначала выздоравливай, ладно? Я не хочу снова торчать перед отделением интенсивной терапии, — буркнул напоследок Сэй и вытолкал Дарин из палаты.
Сингха медленно приподнял изголовье кровати и взял стопку документов, оставленных на тумбочке. Это были отчёты, собранные во время его бессознательного состояния: показания, протоколы обысков, материалы по делу. Взгляд скользнул к белой нити на запястье. Он положил бумаги на колени и повернул голову к Тхапу.
Он не знал точно, что делал этот мальчишка всё то время, пока он сам находился на грани между жизнью и смертью. Но поднос с подношениями, «Бай Си» у изголовья и неизменное присутствие говорили о многом. Даже несмотря на то, что дело завершено, сам он оправдан, а тело почти восстановилось — Тхап вполне мог бы вернуться к своей жизни.