Воспоминания в письмах | Глава 26: Считая время
Даже если пройдёт много времени, я подожду.
Сонгджам наблюдал за отцом, играющим с сыном, который только начинал делать первые шаги, и улыбался. Сегодня небо было ясным, но солнце не жгло нежную кожу ребёнка.
Лёгкий ветерок ласкал всех, проходясь по саду перед домом.
— Эй... — вдруг произнёс Пхаллоп, обернувшись к нему.
— Я дочитал... «Songjam Nai Aksorn».
Сонгджам удивлённо приподнял брови. Пхаллоп, который редко интересовался книгами, не только прочитал ту историю, но и, судя по тону, что-то понял.
Прежде чем Сонгджам успел что-то спросить, слова друга лишили его дара речи.
— Теперь я понимаю, почему ты хотел, чтобы мы с Ликхит назвали его Акcоном, — тихо сказал Пхаллоп, глядя на сына, который возился с песком. — Это ведь тот человек, которого ты видел в зеркале, правда?
Сонгджам промолчал. Он никогда прямо не рассказывал ему об этом, боясь, что Пхаллоп не сможет принять правду.
— Прости, — прошептал он наконец.
— Да брось, — отмахнулся Пхаллоп. — Думаю, Ликхит тоже всё поняла. А я всегда уважал её решения.
Сонгджам не нашёлся с ответом. Он просто смотрел на отца и сына, пока Пхаллоп неожиданно не поднял мальчика на руки и не протянул его ему.
До этого момента Сонгджам избегал даже касаться ребёнка. Он слишком хорошо знал, насколько греховными были его чувства, чтобы позволить себе приблизиться к Акcону. Хотя всей душой этого жаждал.
Руки дрожали, когда он, наконец, осмелился принять малыша.
Он посмотрел на Пхаллопа, но тот только улыбнулся и шепнул:
И от этих двух слов дыхание Сонгджама перехватило.
Прошли месяцы. Ребёнок заметно подрос с того дня, как он впервые его увидел.
Глаза Аксона блестели, глядя на него с такой неподдельной нежностью, что сердце Сонгджама сжалось. Он улыбнулся и, наконец, заключил мальчика в объятия, о которых так долго мечтал.
Малыш непонимающе наклонил голову, а потом протянул маленькие ладошки, чтобы вытереть слёзы, стекавшие по щекам юноши.
Пхаллоп, наблюдавший за этой сценой, не смог сдержать улыбки.
— Он не хочет, чтобы ты плакал.
Сонгджам рассмеялся сквозь слёзы и ещё немного подержал ребёнка, пока тот не заснул у него на руках.
— И что ты теперь собираешься делать? — спросил Пхаллоп, когда уложил сына в кроватку.
Сонгджам всё ещё улыбался, хотя в этой улыбке уже звучало прощание.
— После этого, возможно, мы больше не увидимся. Я не хочу, чтобы он знал меня просто как друга своего отца. Но когда придёт время… я вернусь.
Пхаллоп почувствовал, как сердце болезненно сжалось, но, желая защитить сына, кивнул.
— Не волнуйся. Я позабочусь о нём как смогу.
— Я всегда буду наблюдать за вами. Особенно за тобой, Пхаллоп… Ты повзрослел.
Друг не сразу нашёл слова, но потом всё-таки ответил коротким кивком.
Время текло в тишине. Загадка, пожиравшая большую часть жизни Сонгджама, теперь казалась далёкой. Смотреть, как растёт Аксон, пусть и издали, было достаточно.
Его больше беспокоило, как отразится сходство отца и сына. Они были слишком похожи, чтобы не столкнуться. Но он знал, что Ликхит всё предусмотрела.
Чтобы однажды… он встретил мальчика из другого мира.
С самого детства ребёнок шёл по стопам матери, любил книги больше всего на свете, получал награды за сочинения и рассказывал истории, в которых пряталось нечто большее, чем просто слова.
Сонгджам гордился им так же, как и Пхаллоп, который, встречая его на улице, делал вид, будто они незнакомы.
Теперь всё, что ему оставалось, это счастливая улыбка. Единственный подарок, который старый друг мог подарить.
И вот настал день, когда Аксон стал юношей. Таким же, каким Сонгджам увидел его впервые.
Он стоял перед книжным магазином, наблюдая за рассеянной фигурой внутри.
Он знал, что отражение в зеркале было причиной всех тех лет ожидания.
Наконец-то мы снова встретились…
Он стоял долго, ноги словно приросли к земле. Это наблюдение ничем не отличалось от прежних, разве что теперь их разделяло не зеркало, а прозрачное стекло витрины.
Звон колокольчика над дверью прозвучал в тот миг, когда он решился войти.
— Добро пожаловать, чувствуйте себя как дома, — прозвучал знакомый голос.
Голос, который он мечтал услышать двадцать лет, звучал теперь всего в двух метрах от него.
Было невозможно оставаться спокойным. Сонгджам бродил между полок, делая вид, что ищет книгу, лишь бы не выдать, как сильно дрожит внутри.
Он просто хотел побыть рядом... хоть немного.
Он взял наугад какой-то том и подошёл к кассе, даже не глядя, что это.
И когда Аксон подошёл, чтобы обслужить его, Сонгджам едва не забыл, как дышать.
Он смотрел на улыбку юноши, затем на руки, аккуратно заворачивавшие книгу.
Я не могу просто уйти. Должен хоть что-то сказать.
— Можете посоветовать книгу? — выдавил он наконец.
— Какой жанр вы предпочитаете? — спросил Аксон.
— Без разницы, — ответил он, стараясь скрыть охватившие чувства.
— Тогда, может, вот эту? — предложил Аксон, протягивая книгу.
Даже если бы это была пустая тетрадь, Сонгджам всё равно нашёл бы её прекрасной, потому что она исходила из его рук.
— Вы легко доверяете людям, да? — тихо усмехнулся Аксон.
Сонгджам рассмеялся и на мгновение замер, желая, чтобы этот миг длился вечно. Потом протянул руку, принял свёрток и сказал:
Так состоялся наш первый разговор в одном времени, без зеркала между нами.
…что могу быть с тобой в это Рождество.
Притворяться постоянным клиентом книжного магазина было единственным способом, благодаря которому Сонгджам мог войти в мир Аксона.
Он знал, что между ними нет ничего, кроме этого. Аксон не интересовался никем, кроме того, кого видел в зеркале.
И всё же это делало Сонгджама безмерно счастливым.
Он внимательно прочитал книгу, которую Аксон ему порекомендовал, впитывая каждое слово. И, как сказал талантливый продавец, эта история действительно подходила ему.
В кабинете, закончив оформлять карточки пациентов, Сонгджам задумчиво крутил ручку в пальцах.
Он решил провести с Акcоном как можно больше времени, как с подарком самому себе на Рождество.
Только вот под каким предлогом?
Недолго думая, он отправился за ним, несмотря на усталость после дежурства. Упустить этот шанс он не мог.
Помнил ведь то, что Аксон когда-то написал в рождественском письме:
«Сегодня здесь шёл сильный дождь…»
Аксон нёс несколько пакетов, наверное, рождественские покупки. Возможно, для того, кого ждал в зеркале, кто снова опоздал и заставил его грустить.
Сонгджам подождал, пока тот выйдет из торгового центра, и коснулся его плеча.
— А, это вы! — Аксон обернулся с улыбкой, от которой сердце Сонгджама болезненно сжалось в груди. Он следил за ним уже несколько минут, но теперь их взгляды встретились. — Привет!
Он судорожно искал хоть что-то, чтобы не выглядеть подозрительным.
— Можно я угощу тебя кофе? — наконец вырвалось у него.
Секунда ожидания ответа казалась вечностью.
И в то Рождество мы наконец были вместе.
Он помогал Аксону во всём, не задавая вопросов, потому что уже знал ответы на многие из них.
Ему хватало просто быть рядом, неважно как, неважно кем.
Но однажды, во время дежурства в больнице, Сонгджам замер.
На каталке, ввозимой в отделение неотложной помощи, лежал Пхаллоп.
Ошибки быть не могло.
Пациенты ждали его, и он не мог бросить их, даже если разум трещал от тревоги.
Он метался по коридорам, находя хоть секунду, чтобы узнать состояние друга.
Только убедившись, что Пхаллоп вне опасности, Сонгджам попросил персонал позвонить его единственному сыну.
Он был в отчаянии, из-за Пхаллопа, который всё ещё не пришёл в себя,
и из-за Аксона, который наверняка испугается, услышав такую новость.
На следующее утро, выйдя с чашкой кофе, Сонгджам остановился в больничном саду.
Он поднял взгляд к окну палаты, где лежал Пхаллоп.
И вдруг увидел лицо, которое избегал последние дни.
Сонгджам не хотел, чтобы тот узнал, что он врач.
Он понимал, что тогда Аксон мог бы догадаться, что Кэйо, постоянный покупатель книжного, и Сонгджам, мечтавший стать врачом, один и тот же человек.
Ещё не настал момент раскрыться.
Удивлённое выражение на лице Аксона вызвало у него лёгкую улыбку,
не улыбку Кэйо, а улыбку Сонгджама, который так скучал по своему Пи.
Пока юноша не успел выйти и задать вопросы, он развернулся и ушёл.
Он не воспользуется этой случайностью, чтобы вмешаться в судьбу.
Когда придёт время, он сам скажет Аксону, кто он.
Посреди всей этой суматохи,
мы встречаем только добрых людей.
Поздней ночью, когда Аксон спал, Сонгджам вышел из комнаты, где они отдыхали, и увидел хозяйку дома, всё ещё не ложившуюся, окружённую кипами бумаг.
— Не спите? — спросил он, садясь напротив.
— Тоже не могу уснуть. Что вы делаете?
— Перепечатываю оригинал рукописи «Songjam Nai Aksorn». Хочу отдать его Аксону, прежде чем он уедет, — ответила она, аккуратно выравнивая листы.
— Если вы знаете, что у этой истории нет конца, зачем хотите её опубликовать?
Руки женщины остановились, словно застыли в воздухе.
Напа долго не отвечала, а потом всё же произнесла:
— Потому что не хочу, чтобы эта история исчезла вместе с ней.
Это была чистейшая правда, которую она носила в сердце.
— Я всё ещё надеюсь, что она вернётся и допишет остальное, — добавила Напа.
— Она больше не вернётся, — тихо сказал Сонгджам.
Его голос прозвучал жестоко, но боль в глазах выдавала всё.