Индивидуальный проект | Глава 41: Снегопады и разговоры по каминной сети
— О, нет, — обречённо пробормотал Тео, когда они втроём вошли в гостиную после очередного утомительного дня в библиотеке.
— Что случилось? — быстро спросила Гермиона, напрягаясь. Она почувствовала, как напрягся и Драко.
Тео взглянул на них с виноватой ухмылкой:
Он кивнул в сторону двери на балкон, и они увидели, что снаружи по-настоящему метёт.
— О, нет, — эхом повторила Гермиона, подбежала к двери и прижалась носом к стеклу. — Посмотрите на этот буран! Он не утихнет ещё несколько часов! Мы не увидим луну сегодня.
Было третье декабря, и именно этой ночью они должны были вынуть мандрагорные листья изо рта.
— Должен быть открытый небосвод, свет луны должен быть чистым, иначе всё насмарку. Это просто неприемлемо, — фыркнула она и повернулась к Тео и Драко, уперев руки в бока.
Те наблюдали за ней с лёгкой усмешкой.
— Ну и что? Нам предложено изменить погоду, Грейнджер? — фыркнул Малфой.
— Мы бы с радостью достали тебе луну с неба, но, увы, это лишь красивая фраза.
— Я в курсе! Но вы хотя бы… разочарованы? Раздражены? Мне совершенно не хочется держать этот лист во рту ещё целый месяц, — проворчала она.
— Да, я тоже мог бы найти вещи поинтереснее, которые хотелось бы пососать, — пробормотал Тео с такой явной двусмысленностью, что у Гермионы вспыхнули щёки.
Она тут же хлопнула его по плечу.
— Что есть, то есть, — пожал плечами Драко. — Сплюнем их, повеселимся пару часов, и попытаемся снова. Полная луна нужна только для извлечения листа, а при закладывании новой облака роли не играют. Разве что… хочешь взять паузу?
— Нет. Я всё так же полна решимости, если вы тоже. Просто… я скучаю по поцелуям, — чуть смущённо призналась Гермиона.
— Да? А ещё по чему ты скучаешь? — с усмешкой уточнил Тео.
— Я знаю, по чему скучаю я, — сказал Драко и притянул её ближе. — Пойдём ко мне, я тебе покажу.
Гермиона рассмеялась и тут же залилась краской, осознав, сколько народу было в гостиной позади них. Она проскользнула мимо Невилла и Дафны, вновь спорящих из-за шахмат, мимо Дина и Мэйси, что перебирали струны гитар и кокетничали, и мимо Майкла с Сьюзен у него на коленях, рядом с Терри и Энтони, которые о чём-то болтали.
К счастью, Падмы с Эрни, частых наблюдателей и судей в гостиной, сегодня видно не было. Хотя, даже если бы и были, Гермиона вряд ли бы это заметила.
Она была слишком счастлива, возвращаясь в комнату Драко, где они втроём наконец-то выплюнули свои мокрые, пропитанные слюной листья и обменялись долгожданными поцелуями.
Было что-то невероятно опьяняющее в поцелуях с каждым из них по очереди, а потом в том, как они целовались друг с другом. Это учащало биение сердца Гермионы, особенно когда она видела ту страсть, что была между ними.
Пожалуй, ей действительно нравилось наблюдать. То, с каким желанием они прикасались друг к другу, волновало её ничуть не меньше, чем когда они прикасались к ней. Это… нормально? — вдруг подумала она. Испытывать возбуждение не только от того, как её желают, но и от того, как они желают друг друга?
Но вскоре всё внимание снова вернулось к ней.
— Я хочу показать тебе, что такое прерывание, — прорычал Малфой с низким, хриплым голосом, от которого по коже пробежали мурашки.
Она издала сдержанный, почти просящий звук, но всё же не сдалась без слов:
— Технически я знаю, что это такое.
— Я сказал показать, Грейнджер. На кресле.
Тео усмехнулся и стремительно занял кресло, на которое раньше указал Малфой, словно заранее знал, что оно предназначено именно для него. Она оказалась у него на коленях, укрытая его руками, как будто в гнезде. Откинула голову назад и чуть вбок, чтобы поймать его губы, и они погрузились в ленивые, изнеженные поцелуи до тех пор, пока прикосновение Драко не вернуло всё её внимание.
Он опустился на колени, прихватив подушку с голодным выражением на лице, которое не оставляло сомнений. Он собирался остаться там надолго и никаких возражений не принимал.
Гермиона едва сглотнула, когда он осторожно провёл руками по её бёдрам, ловко приподнял край юбки, словно разворачивая подарок, и взглянул вверх с выражением предвкушения, от которого по телу прошёл озноб.
Сначала он поцеловал её в губы, крепко, с нажимом, будто утверждая своё право, а потом опустился на колени, прижимаясь щекой к внутренней стороне её бедра, мягко целуя кожу, вызывая в ней дрожь и наэлектризованное ожидание.
Он не мешкал. И Тео тоже. Пока один сосредоточенно отдавался своему делу, другой ловко расстегнул её рубашку и приласкал грудь, изучая каждую реакцию. Их движения были слаженными, как будто заранее отрепетированными, но в них было слишком много живого, чтобы назвать это игрой. Скорее, наваждением. Они касались одновременно её, повсюду, с жаром, от которого кружилась голова.
Гермиона потеряла ощущение времени, растворившись в их ритме. Тело отзывалось мгновенно, без малейшего сопротивления, готовое отдаться первой же волне, но она так и не пришла.
В самый момент, когда она уже ощущала приближение разрядки, всё внезапно стихло. Язык стал мягким, едва ощутимым, пальцы остановились, ладони отпрянули. Тео отстранился от её шеи и перестал сжимать соски пальцами, оставив после себя разгорячённую пустоту.
Она чуть не застонала от недосказанности — не боли, нет, — от накала, сорвавшегося в беззвучный крик.
Этого оказалось достаточно, чтобы пламя внутри неё сменилось глухим, изматывающим жаром. Не стихло, а лишь притушилось, оставшись тлеть где-то под кожей. Гермиона не хотела, чтобы они замедлялись. Совсем нет. Она инстинктивно зарылась пальцами в волосы Драко, потянула, подбадривая, но даже когда их прикосновения вернулись, облегчения не последовало.
Вместо этого они снова и снова дразнили её, искусно и жестоко, пока влага не начала стекать по бёдрам, оставляя тёмное пятно на брюках Тео.
Серые глаза Драко потемнели, сверкали снизу с хищной сосредоточенностью, пока он наблюдал за тем, как Грейнджер медленно теряет контроль.
Она извивалась, стонала, хваталась за них, но это не приносило желаемого. Даже когда прижалась к Тео, чувствуя его возбуждённый член за спиной, он не сдвинулся ни на дюйм. Словно наслаждался её беспомощностью.
Пять раз. Пять раз они подводили её к краю и каждый раз отступали. И когда она снова запнулась о ту самую грань, не выдержала.
— Прошу… Я больше не могу… Пожалуйста, дайте мне…
— Пожалуйста что, Гермиона, — горячо и с нажимом прошептал Тео ей на ухо.
Она лишь заскулила, едва удерживаясь от слёз, ноги подрагивали от напряжения, дыхание сбилось.
— М-м. Звучит красиво… но что ещё? — вкрадчиво пробормотал он, удерживая её в подвешенном состоянии, где всё внутри вопило от желания.
Гермиона сглотнула, пытаясь вдохнуть, и, почти рыдая, прошептала:
— Пожалуйста… С-сэр… Можно мне кончить?..
Тео слегка сжал соски Гермионы, и по телу прошёл острый разряд, заставив её всхлипнуть от неожиданной вспышки чувств. Он наклонился к уху и с тихим восхищением прошептал:
— Вот это да. Какая же ты умница, что попросила так красиво.
Драко тоже издал одобрительный, низкий звук, и вибрация его голоса отозвалась горячим гулом где-то внутри неё, заставив дыхание сорваться окончательно. Она запрокинула голову, ударяясь затылком о плечо Тео, и рассыпалась.
Оргазм накрыл её мощной волной. Такой сильной, что мир перед глазами сузился до узкой полоски света, а по краям плыло мерцающее марево. Ей казалось, что если бы не руки Тео, удерживающие её, она бы просто рухнула.
Но он был там. Они оба были рядом. И пока она терялась в послевкусии, дрожа, теряя контроль над телом, словно расплавившаяся свеча, их ладони не отпускали её. Направляли, удерживали, гладили, позволяли раствориться в этом моменте до последней капли.
Некоторое время она просто лежала, тяжело и глубоко дыша, позволяя телу прийти в себя. В полузамутнённом взгляде отразился силуэт Драко, тот как раз поднимался с колен, двигаясь плавно, с почти звериной грацией. Она уже знала этот взгляд. Хищный, продуманный. Он явно ещё не закончил.
— Можно мне поблагодарить вас за это? — спросила она, не дождавшись, пока дыхание выровняется, и определённо раньше, чем он успел воплотить в жизнь свои следующие намерения.
Малфой приподнял бровь, но взгляд его оставался горячим, и в голосе проскользнула заинтересованность:
— Ну... — Гермиона попыталась сфокусироваться, чтобы звучать хоть немного собраннее, чем чувствовала себя на самом деле. — Я бы хотела с пользой провести нашу вынужденную паузу с мандрагорами.
Тео тут же усмехнулся, выразительно вскинув брови.
— Это не ответ, а уклончивый манёвр.
Она заёрзала у него на коленях, приподнялась, и, поймав опору, плавно встала на ноги. Сначала склонилась к Драко и поцеловала его глубоко, смело, будто требуя ответа. Язык легко скользнул внутрь, впитывая вкус, в котором угадывался её собственный.
Поцелуй длился чуть дольше, чем требовала приличие, если бы они тут вообще соблюдались.
Когда, наконец, оторвалась от него, повернулась к Тео, взяла его за руку, подняла и точно так же, не торопясь, подарила медленный, тягучий поцелуй.
— Я хочу использовать рот, — с уравновешенной дерзостью произнесла она, — на вас обоих. Одновременно.
Сделала паузу, будто бы серьёзно обдумывая нюансы, и добавила:
— Я понимаю, что это не самый... рациональный подход. Но, если вы не возражаете, мне бы хотелось попробовать.
— «Если мы не возражаем», — рассмеялся Тео. — Салазар, да ты потрясающая.
— М-м. Потрясающая? — невинно переспросила Гермиона, глядя то на одного, то на другого.
Малфой улыбнулся, всё ещё не отрывая от неё взгляда:
— Более чем. Вы поразительны, мисс Грейнджер.
Одним едва заметным движением Драко вернул подушку. Та мягко скользнула по полу и остановилась у его ног. Гермиона вздрогнула, когда оба начали расстёгивать ремни, не отводя от неё глаз.
Она опустилась на колени без единого слова, и уже в следующую минуту оказалась между ними — одна против двоих. Но и этого оказалось достаточно, чтобы доказать своё. Всё происходило быстро, куда быстрее, чем в её случае. Она не тянула время, не играла, просто делала то, чего хотела. И делала это хорошо.
Она ощущала, как их тела напрягаются, как дыхание сбивается, как они сдаются. Сначала один, потом второй. И это зрелище само по себе стоило усилий. Она почти справилась со всем, но даже то, что не удалось проглотить, не испортило картины. Напротив, судя по их взглядам, потемневшим и напряжённым, им это даже понравилось. Очень.
Гермиона провела языком по губе, чувствуя, как у неё внутри расправляются крылья.
После того как они заботливо привели её в порядок, троица вышла во двор, прямо в снег, и долго целовались на морозе, пока не продрогли до мурашек и не пришлось вернуться обратно в тепло. Только тогда каждый из них вновь положил себе на язык по листу мандрагоры. Травяной, чуть пряный вкус с еле уловимым мятным оттенком стал уже привычным, и всё же она начала его недолюбливать.
Разумеется, Гермиона всё ещё чувствовала возбуждение от той магии, что таился за этим ритуалом. Но когда Драко, не спрашивая, увёл её с Тео обратно в спальню и уложил между ними, поцелуев на ночь не последовало. А всё из-за этих листьев.
И всё же ей нравилось. Особенно как его рука обвивала её талию почти собственническим жестом, будто он не собирался отпускать. Это ощущение — быть между ними, быть с ними, — становилось всё более привычным.
Раньше такое случалось разве что по выходным, и то не всегда. Теперь по несколько раз в неделю.
Гермиона ощущала, как быстро привязывается.
— Мне трудно принять решение, — призналась она Амелии на следующий день после обеда.
С того самого случая в октябре они с Амелией встречались раз в неделю или две, обычно по пятницам. Связь держали через камин: международные порт-ключи были непозволительной роскошью, в отличие от Гарри, она не могла себе их позволить и не собиралась принимать его щедрые предложения снова. Директор МакГонагалл была достаточно доброй, чтобы разрешить Гермионе использовать свой кабинет для приватности.
Вот почему она теперь сидела на полу у камина в кабинете директора, задумчиво прикусывая нижнюю губу и глядя в пламя.
— Ты собираешься сказать, о каком решении идёт речь? Или мы снова будем говорить об этом в теоретических терминах? — поинтересовалась Амелия.
Гермиона замолчала всего на мгновение. Не из-за того, что не знала ответа, а потому что за ним стояло слишком многое. Простой вопрос вызвал целую бурю чувств. Она не собиралась скрывать правду, просто... нужно было собраться.
— Я не могу решить, где провести Рождество, — негромко произнесла она.
Амелия не взглянула на неё с жалостью. Не выказала ни капли сочувствия, от которого становилось только хуже. Лишь кивнула и спокойно сказала:
— Какие у тебя есть варианты? Давай разберёмся. Возможно, вместе мы сможем понять, где тебе действительно хотелось бы быть.
— Хорошо, — Гермиона слегка кивнула, втягивая воздух. — Первый — остаться в Хогвартсе. Немного поработать, заняться личными проектами. Технически, меня всё ещё приглашают в Нору, но, как ты понимаешь, Рон, скорее всего, будет проводить там все праздники. Так что если поехать к Гарри в Гриммо, мы будем почти всё время вдвоём. Это может быть приятно, мы в последнее время снова хорошо ладим. С Джинни тоже стало проще, думаю, она будет приходить. А есть мы, скорее всего, всё равно будем в Норе.
Во время её рассказа был слышен ровный шорох пера, Амелия что-то отмечала. Затем, всё так же спокойно, поинтересовалась:
— Хогвартс, Нора, Гриммо. Это все варианты?
— Нет, — призналась Гермиона. — Ещё есть Австралия. Там долгая история, сначала спор, потом конкурс... В общем, у меня есть международный порт-ключ и пара сотен галлеонов.
— Ты думаешь провести праздники там? — без всякого осуждения уточнила Амелия. — В одиночестве?
Гермиона отвела взгляд от пламени. Тео предлагал поехать с ней. Она даже пригласила его. Но... это ведь Рождество. И она не могла забрать его у Драко. Может, он и навестил бы её ненадолго, но в целом...
— Да. В основном одна, — выдохнула она. — Я просто подумала… что попробую ещё раз, и если ничего не изменится, тогда, может, я смогу наконец отпустить. Смириться с тем, что они не вернутся в дом в Хэмпстеде. Или… хотя бы провести с ними одно последнее Рождество. Даже если они не узнают меня.
Амелия кивнула, на этот раз чуть медленнее.
— Я понимаю, почему это для тебя важно. И думаю, что это будет очень больно. Боль неизбежная часть жизни, и я не говорю, что её нужно избегать, если ты чувствуешь, что должна через неё пройти. Но скажи, ты действительно хочешь провести праздники одна, наблюдая, как твои родители отмечают Рождество без тебя, чтобы приблизиться к принятию, к завершению? Или… ты наказываешь себя за то, что не можешь вернуть им память?
Гермиона поджала губы, затем, не поднимая взгляда, медленно выдохнула.
— Вот это вопрос… — грустно пробормотала она. — Можно я подумаю?
Амелия снова спокойно кивнула, с той самой твёрдой мягкостью, за которую Гермиона её так ценила.
— Конечно. Тебе действительно стоит подумать об этом. Потому что ты не заслуживаешь провести праздники одна, в одиночестве и печали. Твои родители счастливы. Они вместе. И ты должна помнить, что они не несут ту же боль, ту же вину, которую несёшь ты. Они не страдают из-за твоего выбора. Они живы и здоровы, потому что ты их защитила так, как могла. Теперь тебе нужно простить себя, Гермиона. Потому что у тебя есть люди, которые тебя любят.
Глаза защипало. Любовь. Да. Гарри любил её, это она знала. Тео сказал, что любит её тоже. А Драко... пригласил её в поместье Малфоев.
— Есть ещё один вариант, — прошептала она. — Малфой попросил меня провести праздники у него. С ним, Тео и его матерью.
— Хм, — задумчиво отозвалась Амелия.
Впервые за разговор на её лице мелькнуло удивление. Гермиона поёрзала, слегка смущённая. — Почему ты оставила этот вариант на конец? И что заставило тебя всё же озвучить его?
Гермиона прикусила губу, а затем, выдохнув, честно ответила:
— Я... сильно запуталась. Но я заговорила об этом, потому что… Тео сказал, что любит меня. А Драко... он не говорил, но, возможно, он… Впрочем, это неважно. Важно то, что, кажется, я… может быть, люблю их. Я не уверена. Я не знаю, как это должно ощущаться. Но точно знаю, что хочу быть с ними. И провести с ними Рождество, думаю, было бы… правильно.
Наступила тишина. Эти слова повисли в воздухе, наполненные значением. Гермиона только что вслух признала, что, возможно, любит. И при этом не знает, как любовь должна ощущаться. Разве она так сломана, что не может её распознать?
Гермиона сглотнула. Рука машинально потянулась к левому предплечью, к тому месту, где под одеждой прятался шрам.
— В поместье Малфоев со мной случились ужасные вещи. Меня пытали. Я была на грани смерти. Домовой эльф, Добби, очень храбрый и верный, погиб, чтобы спасти нас. Эти сцены до сих пор приходят ко мне в кошмарах.
Амелия молча переварила это. А потом произнесла:
— Но это не помешало тебе вернуться в Хогвартс.
— Ч-что? — Гермиона моргнула, не сразу поняв, к чему она клонит.
— Последняя битва войны тоже оставила у тебя глубокую травму. Ты делилась, что часто видишь сны о тех событиях, и все они связаны со школой. Но ты всё равно решила закончить обучение и вернулась туда.
Гермиона задумалась. В самом деле, почему? Но, промолчав, не найдя аргументов, услышала, как Амелия продолжила:
— Ты бы чувствовала себя в безопасности там?
— Есть другие причины, по которым ты не уверена, стоит ли ехать?
Ответ Гермионы прозвучал с неохотой, но в нём не было ни капли лжи:
— Да. Я боюсь, что проводить праздник с Тео и Драко, в его доме, знакомиться с его матерью слишком рано… Это серьёзный шаг. А я и так уже боюсь, что привязалась к ним больше, чем стоило бы.
— Вполне понятное беспокойство, — ответила Амелия. — Это новые отношения, и непростые, в которых уже было достаточно испытаний. Но я бы посоветовала попробовать вычеркнуть из уравнения слово «стоило бы». Потому что нет никакого определённого способа, какими именнодолжны быть твои чувства к ним. На самом деле, мне кажется, именно это «должна» и вызывает у тебя сомнение любишь ли ты их. Когда ты постоянно измеряешь чувства — достаточно ли их, слишком ли много — ты просто не оставляешь себе пространства, чтобы просто чувствовать.
Слова, запутанные и непрямые, попали точно в цель. Что-то болезненно дрогнуло внутри, да так сильно, что следующий вдох отозвался в груди звоном. Гермиона знала за собой привычку к бесконечным размышлениям, бесконечному анализу. Иногда она сама мешала себе жить.
— Я понимаю, — продолжила Амелия, когда та продолжала молчать, — что тебе важно рассмотреть все варианты, взвесить последствия, подумать о каждом «если». Это нормально. Ты рассудительный человек, Гермиона, и в этом нет ничего плохого. Но иногда… чтобы не было страшно, приходится просто позволить себе чувствовать, не осуждая себя за это. Если ты хочешь быть с ними, то не отбрасывай это желание. Хотя бы прими его всерьёз, так же, как ты принимаешь всерьёз всё остальное, что обдумываешь с таким упорством.
Гермиона кивнула. Без слов, но уверенно.
Амелия почти по-матерински улыбнулась:
— Ты мало говоришь. Ты подавлена?
— Да, — выдохнула Гермиона, но уголки её губ дрогнули в улыбке. — Ты дала мне слишком много пищи для размышлений… и, кажется, немного для чувств тоже. Это поможет, правда. Просто… слишком много всего сразу. И я, кажется, опять задержала тебя?
— Всего на пару минут. Но нам необязательно разбегаться сразу после таких разговоров. Хочешь обсудить что-то ещё?
Удивительно, но Гермиона улыбнулась шире:
— Не волнуйся обо мне, Амелия. Я ещё не решила, куда поеду, но, по крайней мере, теперь чувствую, что смогу принять это решение.
— Хорошо. Очень хорошо. Когда хочешь связаться в следующий раз?
— Я дам знать. Экзамены, каникулы, возможно, только когда вернусь в Хогвартс.
— Значит, один из вариантов ты уже исключила. Отличная работа, Гермиона!
Та закатила глаза, но уже без тени раздражения:
— Спасибо, Амелия. И счастливого Рождества, если мы больше не поговорим до него.
— И тебе, Гермиона. Береги себя.
Когда связь через камин оборвалась, Гермиона задержалась на мгновение перед затухающим пламенем. Затем мысленно добавила ещё один пункт в список дел: не забыть отправить Амелии подарок на Рождество. Потому что именно разговоры с ней, спокойные и честные, помогли ей пройти через многое в этом году. И она хотела выразить благодарность за это.