Кхемджира | Глава 7
— Этого духа зовут Кайоте. Но в прошлой жизни он был моим братом… и убил мою возлюбленную, — вспоминал Каран.
Призрачный дух насторожился, услышав эти слова. Он понял, что человек перед ним помнил ту далёкую историю. Глубокие, как ночное небо, глаза смотрели на него как зверь, уставившийся на добычу. В воздухе витал аромат магии, разливаясь, словно адское пламя, способное испепелить саму душу.
И всё же Кайоте не дрогнул. Он лишь распахнул глаза в страхе быть уничтоженным и мгновенно растворился в своём укрытии. Скрылся в иной плоскости.
Каран не стал удерживать его. Что бы он ни чувствовал к своему бывшему брату, было бы жестоко оставлять двух детей под открытым небом, под холодной росой. Он посмотрел на студентов, что стояли друг напротив друга, и, не проронив ни слова, повернулся и направился обратно к дому.
— Что, душа тебя покинула? — Джет похлопал друга по плечу. А Кхем поджал губы, будто собирался расплакаться.
Наставник оказался куда страшнее, чем представлял себе Кхем.
Они поднялись на второй этаж, на балкон. Наставник снял фонарь с крюка и протянул его Джету.
— Идите умойтесь. И спать. Из комнаты не выходить, пока я не скажу, — приказал Каран.
В его взгляде было что-то тревожное, отчего Джету стало не по себе. Но он молча кивнул, боялся, что если станет спорить, наставник может передумать.
— Э-э… здравствуйте, — пробормотал Кхем, воспользовавшись моментом и подняв руки в вежливом приветствии.
Каран огляделся. В свете фонаря блеснули его чёрные глаза. Он кивнул и молча удалился, оставив Кхему возможность в тишине проводить взглядом его широкую спину, с тем странным ощущением опустошения, которое невозможно было выразить словами.
— Пошли, Кхем. Наша комната вон там.
Кхем прикусил губу, отвёл глаза и, стараясь не думать, двинулся следом за другом, который нес перед собой фонарь, прокладывая путь в темноте.
Комната, в которую они вошли, находилась в левом крыле тайского дома. Это была просторная спальня с одной большой кроватью. Ванная находилась на нижнем этаже.
Разобрав чемоданы, они заправили постель, затем по очереди приняли душ, как и велел наставник. Всё происходило быстро, будто они боялись нарушить хоть одно из его указаний.
А сам Каран, оставшись один, вернулся в центр дома, туда, где обычно совершал обряды.
Он сел на тёмный ковёр рядом с алтарём Будды. Поставив фонарь так, чтобы свет падал вниз, сложил руки на коленях и, погрузившись в медитацию, впервые позволил себе вернуться в прошлое.
Тысяча девятьсот тридцать девятый год. В центре города возвышались тайские дома на высоких сваях. Один из них принадлежал семье Вонг Прамола, в которой жило четверо: отец — военный, мать — государственная преподавательница, старший сын — врач, младший — вот-вот должен был получить назначение в школу.
Старшего звали Пхават. В нынешней жизни — Каран. А младшего брата — Кайоте. Тот самый, кто теперь бродит по свету в виде духа и преследует Кемджиру.
Каран хотел понять, почему? Что произошло между ними? Если между ними и впрямь есть карма, то он найдёт способ её развязать. И освободит душу. Пусть отправится туда, где ей суждено быть.
Перед ним всплыла первая картина: семья за столом, в тишине, наслаждается домашней едой. Всё спокойно, по-домашнему. И среди них девушка с лицом, так похожим на Кемджиру. Её звали Кхемика. Она была дочерью окружного начальника, близкой подругой Кайоте и возлюбленной Пхавата.
Они встретились на дне рождения чиновника, в тот момент, когда оба отчаянно скучали. И, спасаясь от скуки, вышли прогуляться по саду… и случайно столкнулись.
Пхават вспоминал, как Кхемика была ему близкой подругой. Она училась в той же школе, что и Кайоте, и он не раз видел её издалека. Поэтому в тот день, на празднике, он решил заговорить с ней, чтобы узнать поближе. Беседа получилась лёгкой, непринуждённой, и они болтали, пока не пришло время возвращаться. И вот, на полпути к залу, раздалось жалобное мяуканье, а за деревьями что-то с шумом грохнулось.
Кхемика моментально сняла туфли на каблуках и ловко взобралась на дерево, даже не задев юбку. Пхават окликнул её, но она не слушала.
Котёнка — рыжего и перепуганного — она всё-таки спасла. Спустившись, протянула малыша Пхавату, который ждал её внизу. Но вот сама застряла на ветке, не сумев найти путь вниз.
Пхават рассмеялся, пошёл за лестницей и помог ей. Но сам не прикоснулся, постеснялся.
После праздника Пхават вернулся домой, но не мог сомкнуть глаз. Он скучал по Кхемике и внезапно понял, что влюбился. Так начались годы ухаживаний, полные романтики и верности. В конце концов Кхемика приняла его чувства, и на дне рождения самого Пхавата, под одобрительные аплодисменты родных, они объявили о помолвке.
Каран, наблюдая за прошлым в облике Туанджита, видел, как вдали глаза Кайоте горели мучением. Взгляд его, налитый красным, был устремлён на влюблённых. И теперь Каран начал понимать, что Кайоте тоже любил Кхемику.
Неужели он влюбился в неё ещё до того, как Пхават вошёл в её жизнь?
Пхават и Кхемика были вместе шесть лет. Они собирались пожениться после её окончания магистратуры. Пхават даже начал строительство деревянного дома цвета яичной скорлупы, чтобы жить в нём вместе с любимой.
Свободное время они проводили вдвоём, вместе с одной горничной. По деревне ходили слухи, языки злословили, как водится.
Через три месяца Кхемика должна была получить диплом. Она грезила о свадьбе, которая уже маячила на горизонте… Но однажды Пхавату, как врачу, пришлось срочно отправиться в военный лагерь на границе, где шли ожесточённые столкновения из-за территорий. Приказ командира.
Свадьба была отложена на неопределённый срок.
— Как же мне вернуться пораньше? — в отчаянии говорил Пхават младшему брату.
— Пи Пхават, не переживай. Я позабочусь о Кхемике. Это всё, что я могу, — с улыбкой ответил Кайоте.
Пхават не заподозрил в этих словах ничего дурного. Просто обнял брата напоследок. И уехал.
А после Кайоте стал всё чаще появляться рядом с Кхемикой. Он вёл себя как Пхават, говорил так же, делал те же жесты. Но Кхемика оставалась непоколебимой. Она любила Пхавата и не могла ответить Кайоте взаимностью.
Каждый день она жила в ожидании писем. Пхават писал ей постоянно, и она хранила каждую строчку, перечитывая.
Тело Кхемики было слабым, не в пример её жизнерадостному характеру. Тоска по любимому, волнение, одиночество, всё это подтачивало её изнутри. Болезнь стала прогрессировать. Она начала кашлять кровью.
Кайоте, глядя на её мучения, чувствовал душевную боль, которую не мог вынести.
А письма всё не приходили. Сколько бы Кхемика ни писала, в ответ тишина.
И вот однажды к ней домой пришло письмо… от Королевской армии Таиланда.
«Уважаемая Кхемика, невеста доктора Пхавата. С сожалением сообщаем, что доктор Пхават погиб в результате попытки покушения…»
Дочитать до конца она не смогла, захлебнулась кровью. Горничная закричала от ужаса. Кхемику срочно доставили в больницу.
Узнав о случившемся, Кайоте бросился туда. Он надеялся, что теперь, когда Пхават мёртв, Кхемика сможет отпустить свою тоску, начать всё заново. С ним.
От шока у Кхемики случился сердечный приступ. Она умерла той же ночью.
Первые секунды Кайоте не мог поверить в происходящее. Будто по голове ударили. Он вошёл в дом… и увидел её тело. Сердце оборвалось. Ноги подкосились, он рухнул на колени, крича, будто рушилось небо.
Он никогда не думал, что она умрёт… из-за него.
Но вот ведь горькая ирония судьбы, человек, которого все считали мёртвым, Пхават, вернулся. В день похорон Кхемики.
Каран всем своим существом почувствовал ту душевную боль, которую переживал Пхават. Он видел в его глазах отчаяние и бессилие, и это вызвало внутри чувство, которое невозможно сдерживать.
Он постарался сосредоточиться. Оставил за собой страдания прошлого, стараясь думать о настоящем. И понял скрытый смысл происходящего. Всё это дело рук Кайоте. Именно он обманул семью. Именно он ввёл в заблуждение Кхемику, заставив её поверить, что Пхават погиб, и добился свадьбы.
Он же перехватывал письма, тайно подкупал чиновников, чтобы те уничтожали всё, что приходило от Пхавата, прямо на почте, прежде чем письма попадали в руки адресата.
— Как ты мог быть таким жестоким, Кайоте?! Я твой брат! А она была твоей подругой! — закричал Пхават сквозь слёзы.
Он сжал в руке фальшивое письмо, и его высокое, мускулистое тело дрожало от ярости.
— Если бы ты не был моим родным братом… клянусь, Кайоте… я бы убил тебя собственными руками!
Кайоте стоял на коленях и рыдал, вознося руки к небу, умоляя о прощении. Но всё было напрасно.
Пхават, с глазами, налитыми кровью, взглянул на младшего и дрожащим голосом произнёс:
— Всё, что принадлежит мне по отцовской линии — имущество, наследство — теперь твоё. С этого дня между нами нет ничего общего. Я вернусь на базу. Если я погибну, то пусть буду призраком без рода и имени. Не нужно даже проводить обряд. Если ты останешься в этом доме, меня в нём больше не будет.
С того дня Пхават больше не смог взглянуть Кайоте в лицо. Но и не стал выгонять брата на улицу. Вместо этого ушёл сам. Навсегда.
В глубине своего сознания Каран увидел образ себя из прошлого, как он кланялся, прощаясь с родителями… перед тем как душа вернулась в тело настоящего. Он медленно открыл глаза.
В темноте мигал только свет фонаря. Вдалеке сидела молодая девушка в белой рубашке и парео, молча ожидая, когда он очнётся.
— Здравствуйте, мастер. Меня зовут Кхэкхай. Я мать Кхема. Спасибо, что позволили мне пробудиться.
Призрак, выглядевший как юная девушка, сказал, что она мать слуги из его дома.
Лицо Карана немного смягчилось. Он уже догадывался, кто перед ним.
Он молча кивнул. Эта душа всё ещё была жива. Она охраняла своего ребёнка с чистым сердцем. Её силы слабы, и она не представляла опасности.
— Вы знаете о духе мужчины в хаки, который преследует Кхемджиру? — спросил он вежливо.
Именно это стало причиной, по которой он дал согласие принять её в дом.
— Да, знаю. Раньше он всегда защищал Кхема от призрака Румпхэнг.
Каран ничего не ответил. Его взгляд стал пронизывающим. Он словно заглядывал в самую суть её души, подталкивая к продолжению.
— Призрак Нанг Румпхэнг — это дух из прошлого, — тихо начала она. — Жил около четырёхсот лет назад, в эпоху, когда рабство ещё не было отменено. Я не знаю всех подробностей… знаю лишь, что она затаила злобу на членов моей семьи. Прокляла их и отняла жизни у всех потомков. Они все оказались под её властью.
— Мы также узнали, что её сопровождают другие духи. Некоторые из них это наши умершие родственники, — добавила Кхэкхай.
С тех пор как Кхемджира пришёл в этот дом, кроме призраков Кайоте и его матери, Каран не ощущал присутствия других. Но дух Кайоте не тот, кто стремился убить Кхемджиру. Он не способен подчинить себе лес. И не он стал причиной почти произошедшей аварии с туристическим автобусом, в котором ехал Кхемджира.
Куда делся тот, настоящий враг?
Каран закрыл глаза и погрузился в медитацию. Сознание растеклось во все стороны, восемь направлений света. Он мысленно полетел над лесом… и внезапно открыл глаза, что-то увидев.
Он взял зачарованный глиняный сосуд и поставил перед духом матери Кхемджиры.
— Спрячьтесь здесь. Снаружи слишком опасно, — тихо сказал он.
Кхэкхай встретилась с ним взглядом. Он был сильным, уверенным и не вызывал страха. Она без колебаний вошла внутрь сосуда.
Каран накрыл крышку, поднял сосуд одной рукой, другой взял лампу и прошёл в комнату, где хранились изображения предков и урны.
Он поставил сосуд в свободный угол, поднял руки над головой и попросил духов предков помочь ему оберегать эту душу. После чего вышел из комнаты.
Он достал священную верёвку и начал обматывать ею деревья по определённому порядку. Так он очертил защитный круг вокруг всего дома.
Когда закончил, вернулся к алтарю Будды. Зажёг большую постную свечу, стоящую перед образом.
И тут вдруг налетел сильный ветер. Над домом закружилась стая сов.
Часть из них опустилась на крышу, каркая и переговариваясь так громко, словно пыталась сбить его с концентрации.
Но Паран не отводил взгляда от пламени. Он сосредоточился. Его сила удерживала огонь, не позволяя ему колебаться.
Он собрал мысли, поднял руки и начал произносить заклинание:
— Пусть рассеется зло. Да придёт очищение. Да укрепится свет и защита повсюду…