В погоне за любовью | Глава 5: Красивая маленькая ложь
Чонгук просыпается с улыбкой на лице.
Он не помнит, когда в последний раз спал так глубоко, без тревог и мыслей.
Прошлая ночь кажется почти нереальной, будто лихорадочный сон, но синяки, что Тэхён оставил у него на спине, болезненно отзываются каждый раз, когда край халата задевает кожу.
Они как напоминание, что всё это было на самом деле. Тэхён всё ещё желает его. Всё ещё хочет его.
— Котёнок?.. — бормочет Чонгук, наугад протягивая руку в сторону второй половины кровати в поисках Тэхёна. Пальцы касаются прохладной простыни. Ответа нет. Ни мягкого урчания, ни звука дыхания. Только пустота. Он нехотя открывает глаза.
Постель рядом пуста. И холодна.
Сердце сжимается, но он старается не накручивать себя. Делает глубокий вдох. Убеждает себя, что дальше будет только лучше. Он поступил правильно, когда решил дать Тэхёну пространство, пока был в отъезде. Хотя очень хотел позвонить. Услышать голос. Попросить его снова засыпать его мессенджер глупыми мемами и теми странными вещами, от которых хотелось смеяться.
Сбрасывая с себя одеяло, Чонгук поднимается с кровати и направляется в ванную. Чистит зубы, плескает холодной водой в лицо, леденящий поток помогает прогнать сонную пелену. Он смотрит на себя в зеркало и замечает лёгкую щетину на подбородке, тени усталости под глазами. Пальцами стискивает край раковины. Побриться или сначала найти Тэхёна? В конце концов побеждает нетерпение. И тревога. Бритва подождёт.
Он быстро снимает халат, натягивает чистую футболку и спортивные штаны. И спешит вниз по лестнице. Мельком заглядывает в гостиную и замирает.
Тэхён сидит на диване. Поза напряжённая, колени сдвинуты, руки обхватывают их, словно он пытается сдержать дрожь. Он не смотрит никуда конкретно. Просто… в пустоту. Когда слышит шаги, резко поднимает голову. Глаза расширяются.
Губы Чонгука складываются в лёгкую, чуть озабоченную улыбку:
— Ага… Доброе утро, хён, — тихо отвечает Тэхён. И голос его дрожит.
Сердце Чонгука проваливается куда-то вниз. Он тут же направляется к нему, стремительно, с таким рвением, что в каждом шаге читается тревога. Он склоняется, чтобы поцеловать его, но… Тэхён отшатывается.
— Что случилось? — Чонгук старается говорить непринуждённо, будто всё в порядке, будто его не задело это отстранение. — С курткой с утра? Собрался куда-то?
— Я… хотел поговорить с тобой.
По выражению его лица Чонгук сразу понимает, что это не признание в любви. И не весть о том, что Тэхён выздоравливает. Это нечто тяжёлое. Нечто, что едва проглатывается. Руки Тэхёна дрожат, он стискивает колени, пытаясь скрыть дрожь.
И Чонгук… не хочет это слышать.
— Ага. Говори, — произносит он ровно, и голос будто рассыпается внутри.
Как только Чонгук делает движение, чтобы сесть рядом, Тэхён внезапно поднимается с места и нарочито отходит в сторону. Он поворачивается к нему спиной. На мгновение повисает тишина, натянутая, как струна. У Чонгука всё сжимается внутри. Сердце застревает в горле и раздувается с каждой секундой, перекрывая дыхание.
И только когда ожидание становится невыносимым, Тэхён наконец произносит:
— Я решил поступить в колледж.
— Ох, — с облегчением выдыхает Чонгук. — Ладно. Это здорово. А я уж подумал, что ты собираешься сказать что-то серьёзное. Не переживай, я устрою тебя в любой колледж, какой захочешь…
Чонгук замолкает. Лицо его мгновенно темнеет.
— Мне помогли некоторые люди, — продолжает Тэхён, поворачиваясь к нему. Но в его глазах нет тепла. Только холодная отстранённость, от которой по коже бежит дрожь. — Прости, что не сказал раньше.
Чонгук чувствует, как страх медленно поднимается в груди, будто змея, обвивающая желудок, горло, перекрывающая дыхание.
— Всё нормально, — с дрожащей улыбкой выдавливает он. — Когда начинается семестр?
— Управление бизнесом. И немного искусства факультативно.
— Интересный выбор, — тихо говорит Чонгук.
— Это всё?.. Если да, то я хотел бы поговорить о вчерашнем...
У Чонгука в висках начинает зудеть знакомое ощущение. Он остро хочет закурить. Горло пересыхает.
— Это важно?.. Я просто... схожу за стаканом воды, — говорит он, и в голосе слышна мольба. Он не дожидается ответа, разворачивается и делает шаг в сторону кухни. Чувствует себя жалко. Как будто сбегает.
Но Тэхён резко оказывается перед ним, преграждая путь. В лице решимость.
— Тогда говори, — рявкает Чонгук, сам не замечая, насколько резко.
Сердце обрывается и падает вниз.
Потом он вдруг смеётся. Глухо, надтреснуто.
— Конечно, — хрипло шепчет он. — Очень смешно, — он делает шаг назад, отводя глаза. Пытается держаться, но взгляд становится расфокусированным, в зрачках паника.
— Что?! — срывается Чонгук, резко поднимая взгляд. Глаза раскрыты, в них защита и злость. Гнев, что приходит, чтобы прикрыть дрожащую уязвимость.
Но Тэхён не отводит взгляда. Он смотрит прямо в глаза.
— Я серьёзно. Я действительно съезжаю. Я поступил в Сеульский национальный. Это больше часа езды. Прости, что не сказал раньше.
— Тогда… Я просто куплю квартиру рядом с твоим университетом, и мы сможем…
— Нет, — с усталым вздохом перебивает его Тэхён. — Я уже оплатил место в общежитии. Думаю, они не вернут деньги.
— Мне всё равно, Тэхён. Я не о деньгах.
Лицо Тэхёна искажается, в нём одновременно и злость, и что-то близкое к агонии.
— Хён, пожалуйста. Не усложняй мне и так непростой выбор.
— Я?! Это я всё усложняю? — Чонгук почти смеётся, в голосе сталь. — Это ты упрямишься до последнего.
— Что я, по-твоему, не понимаю?
— Что я, блядь, хочу уйти! — кричит Тэхён. Голос взрывается, словно граната в тесной комнате. В глазах сверкает ярость, зелёный цвет становится почти ядовитым. — Что я устал. Я вымотан. И здесь… здесь так душно, что мне кажется, я просто сдохну, если не выберусь.
Выражение Чонгука трескается по швам.
Опустошение проступает в каждом изгибе его лица, разрывая болью. Глаза наполняются страданием, таким глубоким, что Тэхёну становится страшно, вдруг оно выльется наружу и поглотит их обоих. У Чонгука приоткрыты губы, но звука нет. Он не дышит. Он будто перестаёт дышать совсем.
Тэхён тут же хочет забрать слова обратно. Он никогда не видел, чтобы Чонгук смотрел так… будто весь его мир рассыпается на осколки, и сердце разрывается прямо сейчас, здесь, у него на глазах. На самом деле и у самого Тэхёна внутри всё сжимается, как будто чьи-то пальцы вцепились в его сердце и сжимают всё сильнее, пока оно не треснет.
Но он умеет прятать чувства. Он должен их прятать. Потому что уже отчаянно старается держаться.
— Ты врёшь, — шепчет Чонгук, голос у него хриплый, словно скрип по ржавому железу.
Тэхён резко вдыхает. На секунду он замирает. На миг кажется, что Чонгук видит сквозь него. Видит, что всё это маска. Что правда ближе, чем кажется.
Но потом Тэхён понимает, что Чонгук просто тонет в боли. Он захлёбывается. Цепляется за любое «нет», потому что не хочет чувствовать того, что разрывает его изнутри.
— Это не ложь, — отвечает Тэхён, и глаза у него блестят. Он стискивает зубы, чтобы не дать слезам пролиться. — Ты знаешь это.
— Ты, блядь, врёшь, — рычит Чонгук и резко бросается вперёд, хватая Тэхёна за плечи. Пальцы врезаются в кожу, оставляя синяки. Тэхён вздрагивает, вскрикивает, пытается вырваться, но Чонгук не отпускает. Он тянет его ближе, их лица почти соприкасаются. Дыхание сливается, губы в сантиметре. — Если бы это была правда… — шипит Чонгук, обезумевший от боли. — Ты бы не целовал меня вчера. Не трахал бы. Не говорил, что скучал. Не смотрел бы на меня, как будто... любишь.
Он слишком долго молчит. И Чонгук хватает этот миг. Видит в нём надежду. Хоть крошечную искру. И вцепляется в неё всеми силами.
— Я прав, да? Скажи. Это ведь что-то значит. Ты же не просто так это делаешь…
— Нет! — резко выкрикивает Тэхён и с силой отталкивает Чонгука.
Тот отшатывается, почти падает, делает шаг назад. И Тэхёну тут же становится страшно, он делает полу-шаг вперёд, будто хочет поймать, но останавливается. Чонгук удерживает равновесие.
— С каких это пор для тебя поцелуй и секс нечто важное?! — выплёвывает Тэхён. — Я сказал, что скучал, потому что ты хотел это услышать. Потому что просто поддался моменту.
— А любовь?.. Я её давно уже не чувствую.
— Ложь. Враньё. Ты только и умеешь что врать! — срывается Чонгук. Его голос хрипит от отчаяния. — Посмотри мне в глаза. Скажи, что хочешь уйти. Скажи, что больше не любишь меня.
Тэхён встречается с Чонгуком взглядом и на миг теряет контроль. Он не открывает рот, целую минуту молчит, потому что чувствует, что стоит заговорить, и его голос предательски сорвётся в рыдание.
Чонгук склоняет голову и криво усмехается:
Тэхён собирается. Стягивает в кулак последние крохи храбрости. Тянет руки вперёд, хоть они и дрожат, но всё равно вцепляется в плечи Чонгука с отчаянием, тянет его ближе, шепчет в лицо:
— Я хочу уйти от тебя. И я… я больше не…
Он запинается. Голос начинает дрожать.
Чонгук застывает. Смотрит, как в замедленном кадре.
В груди Тэхёна что-то надрывно кричит.
— Я не чувствую её, — продолжает он. — Я чувствую всё остальное. И этого слишком много.
Чонгук резко сбрасывает его руки, будто прикосновение обжигает. Отступает назад, трясёт головой, в глазах шок, как будто всё, что он знал, рушится у него под ногами.
— Да пошёл ты, — выдыхает он, голос низкий, сломанный, наполненный предательством.
— Я сказал, пошёл ты, Тэхён! Ты просто сдаёшься. Бросаешь нас. Уходишь.
— А ты хочешь, чтобы я остался и ты смотрел, как я… медленно умираю?
Чонгук сжимает челюсть. Рукой проводит по волосам, пальцы дрожат.
— Я просто хочу жить своей жизнью, хён.
— Какой жизнью? — плюётся Чонгук, в голосе яд. — Той, которую я подарил тебе, когда взял за руку и увёл от помойки, где ты умирал?
Тэхён резко втягивает воздух. Его глаза сужаются.
— Что ты принадлежишь мне. Ты, блядь, мой.
— Вот это ты называешь любовью?
— То, что я к тебе чувствую… я не могу выразить словами.
— То, что ты ко мне чувствуешь, называется одержимость. Привязанность. Я стал для тебя привычкой. Как сигареты. Ты же не скажешь, что ты их любишь, да?
— Как ты можешь говорить такое… после всего, что между нами было? Ты же знаешь, что это не так.
— Неважно, — глухо отвечает Тэхён. — Давай просто… сделаем паузу. Дадим друг другу пространство.
Нижняя губа Тэхёна начинает дрожать. Он резко отворачивается, чтобы Чонгук этого не заметил.
Тэхён ничего не отвечает. Просто идёт к двери. Он не поворачивается, не говорит ни слова.
— Я уже собрал вещи. Их отнесли вниз. Так что… я ухожу.
— Как надолго?.. — хрипит Чонгук. — Сколько будет длиться этот… перерыв?
— Мы можем… встречаться с другими, да? — выпаливает Чонгук. Фраза звучит как вызов. Как последний отчаянный выпад, попытка удержать. Пошатнуть. Разбудить ревность. Он знает, что Тэхён всегда был собственником. Не может выносить даже мысль о ком-то другом рядом с ним.
Чонгук смотрит на него. Вся его душа в этих глазах. Сердце на ладони.
Раздаётся тяжёлый вздох. Ответ приходит глухо, почти шёпотом:
— Да. Конечно. Я ведь ничего не жду от тебя, хён. Было бы эгоистично с моей стороны.
У Чонгука перекашивается лицо.
Ты можешь... — хочется сказать. — Я отдам тебе всё, что хочешь. Только... пожалуйста. Пожалуйста, не уходи.
Но он не говорит этого. Вместо этого хриплый, надломленный смешок, полный боли и ярости:
— Да плевать. Убирайся. Уходи прямо сейчас.
И всё, мир разделяется пополам.
Тэхён рыдает. Горько, беззвучно, судорожно.
Чонгук издаёт пронзительный, звериный крик, наполненный отчаянием и гневом. Он с силой бьёт по стеклянному столику, тот взрывается осколками. Как и его сердце.
Из всех людей Чонгука, с кем Тэхён когда-либо сталкивался, только До Хван заслуживает его доверия. Возможно, потому что они провели вместе больше времени, чем с остальными, и между ними образовалась настоящая связь. Не просто обязанности, а дружба. Поэтому именно До Хван везёт Тэхёна в кампус ранним утром, под честное слово, что он никому не скажет, как тот всю дорогу до университета рыдает, с распухшими глазами и пылающими щеками.
— Ты точно справишься? — спрашивает он, обеспокоенно глядя на Тэхёна в зеркало заднего вида.
— Просто… дай мне минуту, — хлюпает носом.
До Хван поджимает губы. Он едва сдерживается, чтобы не напомнить, что «минуту» Тэхён просит уже почти двадцать. Но слёзы не кончаются. Руки всё ещё дрожат. В какой-то момент До Хван почти выходит из машины, чтобы дать ему пространство, но тут же передумывает, потому что одиночество сейчас последнее, что Тэхёну нужно.
— Я всё ещё могу развернуть машину. Мы можем вернуться домой, если ты захочешь.
— Нет, — мотает головой Тэхён. — Я… я не могу вернуться обратно.
— Прости. Я пойду, — бормочет Тэхён, вытирая лицо рукавом.
— Подожди, — До Хван открывает бардачок и порывисто роется внутри, пока не находит чёрную маску и кепку. Бросает их на заднее сиденье. — Если не хочешь, чтобы все узнали, что ты полдороги проплакал, прикройся.
Тэхён заливается краской. Быстро кивает. Пальцами приглаживает волосы, натягивает кепку и надевает маску. Потом поднимает глаза:
До Хван смотрит на него. Взъерошенные волосы скрыты, распухшие щёки под маской. Видно только покрасневшие глаза.
— Намного лучше, — улыбается он, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. Хотя в глазах всё ещё сквозит тревога.
— Ты не расскажешь Чонгуку… правда?
Тэхён открывает дверь и выходит.
До Хван открывает багажник, выскакивает, чтобы помочь:
— Не надо, — перебивает Тэхён. — Там немного. Я справлюсь.
Петляя по территории кампуса, Тэхён чувствует себя неуютно, он даже не решается спросить дорогу к общежитию.
Он ощущает взгляды. Тяжёлые, цепкие. Не может понять, смотрят ли на него из-за того, что он тащит два тяжёлых чемодана, или потому, что он гибрид тигра, наверное, единственный во всём кампусе. Люди просто смотрят. Никто не помогает. Никто даже не приближается.
Несколько человек, случайно встретившись с ним взглядом, тут же отводят глаза, как будто он не человек, а помеха, нечто неловкое.
И от этого он чувствует себя ещё более чужим.
Здание находится далеко от главного корпуса, поэтому добраться до своего общежития оказывается куда сложнее, чем он ожидал. К моменту, когда он наконец находит нужную дверь, он уже вымотан. А впереди ещё и стресс: жить с совершенно незнакомым человеком.
Но выбора у него не было, других комнат просто не осталось.
Сокджин предлагал помочь, воспользоваться связями и переселить кого-то, чтобы освободить для Тэхёна личное жильё. Но Тэхён отказался. Он и так чувствует, что занял чужое место. Он не хочет, чтобы стало ещё несправедливее.
Он вводит код и толкает дверь. Первое, что бросается в глаза, парень в центре комнаты, в одних только шортах. Но пугает не это. А то, что у него изо рта торчит банан. Он ест его странным способом: грызёт кончик, а остальное просто свисает. Тэхён замирает, моргает и сдерживает смешок.
Парень подскакивает от неожиданности. Глаза расширяются, губы размыкаются и банан с мягким шлепком падает на пол. Он смотрит вниз, потом снова на Тэхёна. Уши краснеют.
— Эм… привет? — выдавливает Тэхён, скривившись.
— Чёрт! То есть… привет! — заикается парень, хватая банан одной рукой и второй прикрывая голый торс. Он пытается вытереть пятно от банана на полу ногой, яростно трёт пяткой. — Прости, я не ждал, что кто-то уже заселится… семестр ведь только через неделю.
Тэхён не сдерживает лёгкий смешок и проходит в комнату:
— Всё в порядке. Я тоже не ожидал… особенно вот такого.
Лицо парня моментально вспыхивает.
— Я… сейчас надену что-нибудь, — бормочет он и скрывается в своей комнате. Спустя мгновение возвращается уже в сером свитшоте. Замечает, как Тэхён с трудом затаскивает сумки, и спешит помочь.
— Тебе, наверное, было сложно найти дорогу.
— Да, — кивает Тэхён, стягивая маску и снимая кепку. Его тигриные уши тут же расправляются. — Меня высадили у главного здания. А я и не подумал, что общежитие находится так далеко.
— Ну да, — парень запинается, будто захлёбываясь воздухом. Он застывает, уставившись на Тэхёна. Взгляд медленно скользит по лицу. Тэхёну становится не по себе. Наверняка тот замечает его красные глаза, влажные следы на щеках, засохшие полоски от слёз.
Он понимает, что Тэхён плакал. Но ничего не говорит. Просто моргает, приходит в себя и продолжает:
— Тут действительно далеко. Многие ездят на велосипедах, иначе устаёшь моментально.
— Ага. Логично, — кивает Тэхён.
— Ах, точно! — хлопает себя по лбу парень. — Совсем забыл представиться. Я Ан Джэ Хёк, но можешь звать меня Джей… или как угодно, правда. Рад знакомству!
В Джэ Хёке что-то напоминает Тэхёну самого себя, того, кем он был раньше: беспокойного, живого, с искрами в глазах. Он довольно симпатичный, тёмные волосы, прямой нос, пухлые губы. Под уголком рта у него родинка — мелочь, но чертовски обаятельная. А ещё ямочки на щеках, едва он улыбается. Судя по окрасу ушей, выглядывающих из-под волос, и хвосту, лениво покачивающемуся за спиной, он явно из семейства ягуаров.
Тэхён выдавливает лёгкую улыбку:
— Я Ким Тэхён. Рад знакомству.
— А сколько тебе лет? Мне двадцать два!
— Двадцать четыре, — с лёгкой усмешкой отвечает Тэхён.
— Чёрт. Тогда можно я буду звать тебя хёном?
— Конечно. Будет даже забавно. Меня ещё ни разу так не называли, вокруг всегда были только старшие.
— Хочешь, я покажу тебе весь дом, хён? — сияет Джэ Хёк.
— Если это вообще можно назвать «домом».
После дома, в котором он жил раньше, эта квартира кажется коробкой из-под обуви. Маленькая гостиная, спальня с двумя кроватями, втиснутыми к противоположным стенам, и по одному шкафу на каждого, и то места в нём едва хватит для вещей из одной сумки.
— Ага… — с виноватым видом отвечает Джэ Хёк. — И я уже успел там насвинячить. Обещаю, буду аккуратнее.
— Лучше бы, — мягко предупреждает Тэхён.
На мгновение повисает тишина. И Тэхён отчётливо чувствует, что Джэ Хёк смотрит на него. Пристально. Слишком пристально. Он облокачивается на дверной косяк, руки скрещены на груди, в глазах небрежная, но внимательная настороженность.
— Ты мне знаком, — говорит он наконец. — Уверен, что где-то тебя уже видел.
Сердце на секунду перестаёт биться.
У Чонгука целая команда следит за тем, чтобы лицо Тэхёна никогда не попадало в сеть. Если что-то утечёт — фото, видео — всё мгновенно удаляют.
Но… недавно было одно исключение, кадры из полицейского участка. Да, лицо там размыто. Но если очень захотеть и если ты знаешь, кого ищешь...
— Мне часто говорят, что у меня узнаваемое лицо, — как можно спокойнее отвечает он.
— А, да?.. Ну, ты же ещё и гибрид тигра. Вряд ли это у кого-то вызывает дежавю, — пожимает плечами Джэ Хёк.
Тэхён выдавливает короткий смешок:
— Точно. Слушай, можно я немного уединюсь? Мне нужно кое-что обдумать, мы можем поболтать потом. Я просто… очень устал.
— Конечно, конечно, — торопливо говорит Джэ Хёк, слегка смутившись. — Извини, я немного болтливый. Я сейчас выйду. Зови, если что.
Как только за Джэ Хёком закрывается дверь, Тэхён тяжело выдыхает. Он опускается на край кровати, зажмуривает глаза и прячет лицо в ладонях.
Пока Чонгук мотался за границей, умасливая зарубежных клиентов, он бегал с одного совещания на другое. Несмотря на все усилия, скандал продолжает давить на акции компании, они остаются на рекордно низком уровне. Юнги делает всё, что может, чтобы подтолкнуть продажи и вернуть бренду репутацию. Пресс-конференция почти ничего не дала, если и помогла, то только потому, что публике зашёл внешний вид Чонгука.
Теперь Юнги обратился к пиар-отделу. Они ведут постоянные консультации, совещания, мозговые штурмы, но пока ни одна из идей его не устраивает.
И Чонгук никогда на это не согласится.
Так что Юнги решает, к чёрту всё.
Он дома. Делает то, что любит, смотрит документалку про убийства. Сюжет увлекательный, полностью захватывает его внимание… до тех пор, пока не начинает звенеть телефон. Не отрывая взгляда от экрана, Юнги толкает ногой Чимина, который сидит на ковре и собирает дерево из Лего.
— Ммргх… — Чимин лениво тянется к телефону, смотрит на экран. — Это Чонгук.
— Думаю, тебе стоит ответить, — тихо говорит Чимин.
Юнги резко отрывает взгляд от телевизора. В выражении его лица недоумение, брови тут же хмурятся.
— Я сказал, что тебе стоит ответить, — медленно повторяет он и протягивает трубку.
Юнги резко выхватывает телефон, тут же жмёт на кнопку приёма вызова.
Юнги чувствует, как сердце учащённо бьётся.
Он слышит только прерывистое, тяжёлое дыхание.
Будто он хочет что-то сказать, но не может.
Юнги бросает взгляд на Чимина. Тот виновато кривится.
Ты у меня потом расскажешь всё, до последней детали.
— Ответь мне, Чонгук, чёрт побери. Я с тобой говорю.
Наконец Чонгук отвечает. Почти шёпотом. Надломленным. Пустым.
И тут же вопль, пронзающий ухо, как крик раненного зверя:
Следом грохот. Что-то разбивается. И линия обрывается.
Юнги чертыхается, вскакивает с места, накидывает пальто поверх домашней одежды и бросается к двери. Чимин тут же подрывается и бежит следом.
— А ты как думаешь?! Ты же знал, да?!
— Да, — тихо признаётся Чимин, опуская взгляд.
— Тогда почему, блядь, мне не сказал?
— Потому что… так хотел Тэхён.
— Да пошли вы оба, — зло шипит Юнги. В голосе сталь, яд и горечь. — После всего этого, если он вдруг решит вернуться, я его своими руками убью. Пусть лучше исчезнет, пока Чонгук не забудет, что он вообще существовал. И передай ему, что теперь я так хочу.
Дверь с грохотом захлопывается.
Юнги садится в машину и тут же вжимает педаль газа в пол. Усмешка искажается на его лице:
У него же ни гроша за душой. И он просто встал и ушёл?
Пальцами стискивает руль. Костяшки белеют. Внутри всё кипит.
Юнги добирается до квартиры Чонгука быстрее, чем когда-либо. Мчит по улицам, проезжая на красный, петляя между машинами, игнорируя сигналы. Останавливается у входа, резко выходит из машины и почти бегом влетает в здание.
В лобби он замирает, осматриваясь.
— Давно Тэхён ушёл? — бросает он мужчине у лифта.
— Тэхён-щи вышел рано утром, — вежливо отвечает тот.
Он вбегает в лифт. Сердце колотится, ладони потеют, несмотря на прохладные металлические стены вокруг. Каждая секунда пытка. Мозг забит тревогой, напряжением.
Когда двери лифта раскрываются, он не медлит ни на мгновение. Не звонит. Не стучит. Просто вбивает код дрожащими пальцами и распахивает дверь.
Чонгук в гостиной. Сидит прямо на полу, среди осколков стеклянного столика, разлетевшегося в стороны. Голова опущена. Лица не видно. Но Юнги не сомневается, что оно разбито. Как и стол. Как и он сам.
На полу валяется телефон. Треснутый, мёртвый.
— Сука, — шепчет Юнги, заходя внутрь, и сердце его ухает в пятки.
Он медленно приближается. Под ботинками хрустит стекло.
— Сколько ты так сидишь, Чонгук-а?..
Не двигается. Не смотрит. Просто дышит. Механически.
Юнги хмурится, приседает рядом. Хватает Чонгука за подбородок, поворачивает лицо к себе:
— Хватит быть таким жалким! — выкрикивает он.
Чонгук поднимает взгляд. Но он будто смотрит сквозь него. Глаза красные, зрачки дрожат. Щёки сухие. Ни одной слезинки.
Он словно затянут в мутную воронку чувств, слишком много всего, чтобы осознать хоть что-то.
Юнги внимательно осматривает его с головы до ног. Вздыхает с облегчением. Вроде бы… без ран.
Он может сейчас начать утешать. Обнять. Похлопать по плечу. Сказать, что всё будет хорошо.
Но это не их стиль. Никогда не был.
Юнги отпускает его лицо. Садится рядом. Прислоняется к дивану. Смахивает стекло с пола, вытягивает ноги. Устраивается.
А может, и больше, чем два часа, потому что небо за окном начинает светлеть, теряя остатки ночи.
Сдавленный всхлип срывается с губ Чонгука:
— Он сказал, что ему со мной… душно. Сказал, что умрёт, если не сбежит отсюда.
— Он сказал… — шепчет Чонгук, — …что больше меня не любит.
Юнги резко втягивает воздух. Он прикусывает язык, удерживая слова, что подступают к горлу: это неправда. Потому что, возможно, Чонгуку нужно услышать именно это, чтобы хоть как-то двигаться дальше.
— Ты веришь ему? — спрашивает он.
— Я не хочу, — выдыхает Чонгук, и в каждом слове сквозит отчаяние. — Но ты бы видел его глаза… Они были такие пустые. Холодные. Без капли тепла. Он никогда так на меня не смотрел. Мне страшно, что… в этот раз это не ложь.
— Ничего нельзя с этим поделать, Гук-а.
Чонгук закрывает лицо руками. Глухо стонет, уткнувшись в ладони.
— Он уходит в колледж. Встретит там кучу потрясающих людей… своего возраста, красивых, талантливых. У них не будет тёмного прошлого. Не будет насилия за плечами. Они будут добрыми, светлыми. И Тэхён поймёт, что именно такие люди ему нужны. Не я. Никак не я.
— Но ни один из них не будет Чон Чонгуком.
Чонгук поворачивает голову к Юнги, в глазах грусть. Он слабо улыбается:
— Без понятия, — с горечью усмехается Чонгук. — Может, нажраться до потери сознания?
— Нет. Я спрашиваю, что ты будешь делать со своей жизнью, Чонгук? Не забывай, что ты жил и до него.
— Конечно, нет. Но это… расставание. И оно будет причинять боль, пока в какой-то момент не перестанет. Ты пережил Соль Хи и это переживёшь, — говорит Юнги.
— Разве? Это то же самое. Возьми сколько нужно времени на пиздострадания. Но когда поднимешься, иди вперёд. И не оглядывайся. Не ходи за ним. Не пиши. Не звони. И не приказывай своим людям следить за ним.
— Должен! Я дал обещание. Это цена, которую я должен платить за то, что втянул его в свою жизнь. За весь тот мрак, из-за которого он теперь вынужден уходить и искать свет.
— Его жизнь и до тебя не была радужной, Гук. Ты не единственный, кто повинен. Ты не можешь брать всю вину на себя. Это тебя и погубит.
— Но я не могу… просто так сдаться. Как бы ни было больно. Как бы я ни злился сейчас. Я дам ему пространство. Уйду. Как он хочет. И… буду ждать. Ждать, пока он не вернётся, — говорит Чонгук и медленно крутит кольцо на пальце.
— А что, если он влюбится в кого-то другого и…
— Я просто убью его, — спокойно бросает он.
— Ну да, отличное решение… — он замолкает, глядя на Чонгука. И понимает, что в его глазах нет ни капли юмора. — Подожди… ты серьёзно?
— Нет, — отвечает Чонгук после паузы.
— Но… бывает ведь, случаются «несчастные случаи».
— Я бы убил любого, кто заставил бы его забыть обо мне.
— Он сказал, что то, что я к нему чувствую, это одержимость. Привязанность, — усмехается Чонгук и качает головой. — Но если бы это и правда было только одержимостью… он бы всё ещё был здесь. На поводке. Или в комнате под замком. Если бы я действительно был одержим, я бы сломал ему ноги. Чтобы он никогда не ушёл.
— Но я люблю его, — выдыхает Чонгук. — Поэтому и отпустил.
Поздно ночью, на следующий день после ориентации, для Тэхёна приходит посылка.
— Хён! Смотри, что тебе принесли, — радостно щебечет Джэ Хёк, закрывая дверь и заходя в гостиную с большой коробкой в руках.
Тэхён едва бросает взгляд. Он сидит, уткнувшись в телефон. В строке поиска Нэвер — «Чон Чонгук». Он медленно листает результаты, в надежде увидеть что-то новое.
Последняя новость — его возвращение в Сеул. Съёмки из аэропорта.
— Ты что-то заказывал? Тут не написано, от кого.
— Нет, — рассеянно откликается Тэхён.
— О, подожди! Вот же! Здесь написано: «от Чон…» — не успевает договорить Джэ Хёк, как Тэхён вскакивает. Почти падает, но успевает добежать и выхватывает коробку из его рук. — Что за… — восклицает он, потрясённо моргая, наблюдая, как Тэхён уносится в комнату и с грохотом захлопывает дверь. — Чего, блядь?..
Оказавшись наедине, Тэхён чувствует, как всё плывёт перед глазами. Сердце грохочет о рёбра, будто хочет вырваться наружу.
Он бережно прижимает коробку к груди, будто она нечто бесценное.
Он хватает ножницы, срезает ленту. Аккуратно открывает. Он не ожидал этого. Он думал, что уже никогда ничего не получит от Чонгука. Ни писем. Ни звонков. Ни весточек. А теперь сердце колотится, как предатель.
Он должен быть зол. Должен помнить всё, что наговорил ему. Все те слова, которые выдавил с болью, но всё равно произнёс.
А Чонгук… всё равно не отступает.
Первое, что он видит — записка.
Меня больше нет рядом, чтобы заботиться о тебе, так что, пожалуйста, ешь нормально, высыпайся и береги себя.
Мы расстались, но юридически я всё ещё твой владелец. Пока ты не станешь финансово независим, я всё ещё за тебя отвечаю. Поэтому я отправил тебе карту. Пожалуйста, используй её. Без вины. Без сомнений.
Я не хочу насильно надевать на тебя ошейник, поэтому я прислал тебе часы. Это просто подарок. Хочешь — носи. Хочешь — выкинь.
Я больше не буду тебе звонить. Не напишу. Не приеду.
Слёзы наворачиваются на глаза Тэхёна, когда он осторожно кладёт записку на кровать рядом с чёрной картой. Взгляд опускается на аккуратную коробку благородного коричневого цвета с выгравированным в центре логотипом бренда.
Пальцы дрожат, когда он открывает её.
Громкий вздох срывается с губ, как только он видит содержимое.
Это самые красивые часы, которые он когда-либо видел.
Он аккуратно поднимает их, замирая, как будто держит в руках что-то священное. Корпус круглый, тёплый, кажется, сделан из настоящего золота. Блестит, тяжёлый, ощутимо дорогой. Циферблат глубокого чёрного цвета, и на нём рассыпаны звёзды, складывающиеся в тонкий Млечный путь. В самом центре находится крошечная серебристая луна.
Это действительно самая красивая вещь, которую он когда-либо держал в руках.
Он застёгивает ремешок на запястье, наслаждаясь ощущением гладкой кожи.
Чонгук сидит в машине. В уголке губ зажата сигарета, он выдыхает дым сквозь приоткрытые губы, глядя на экран телефона.
На зелёную точку, что застывает на месте.
Нога закинута на ногу, он нервно постукивает пальцами по бедру.
И вот точка начинает двигаться.
И тут же телефон вибрирует в руке.
Губы Чонгука медленно растягиваются в улыбке.