Пассажирское сидение номер Х | Глава 13: Долгий рейс
Говорят, многие мечтают бросить нынешнюю работу и стать бортпроводником.
Причиной является усталость от рутины.
Но кто вообще сказал, что работа стюардессы не рутинная?
Да, не всё повторяется день за днём, но определённые этапы остаются неизменными.
Например, предполетная подготовка, которую сейчас как раз проводили все члены экипажа.
Прежде чем самолёт сможет подняться в воздух, экипаж должен проверить всё до мелочей, чтобы убедиться, что полёт безопасен. Эти шаги выполняются до того, как пассажиры поднимутся на борт и увидят улыбающихся стюардов у входа.
Всё начинается с проверки списка безопасности.
Проверить, достаточно ли на борту кислородных баллонов и огнетушителей, в точном количестве, предусмотренном для этого типа самолёта, и в рабочем ли они состоянии.
Убедиться, что все демонстрационные комплекты безопасности (используемые во время инструктажа перед вылетом) на месте.
Выборочно осмотреть пространство под креслами, у каждого пассажира должен быть спасательный жилет.
Проверить аптечку. Она должна быть на своём месте, в сроке годности, с неповреждённой пломбой.
Туалеты чистыми, исправными, датчики дыма активными.
Осмотреть оборудование и инвентарь в бортовой кухне, убедиться, что всё цело и готово к использованию.
Проверить фонари, мегафоны, дыхательные маски, аварийные радиомаяки и ещё с десяток других устройств. Список длинный, как хвост воздушного змея.
После проверки безопасности идёт проверка безопасности от вмешательства. Необходимо убедиться, что никто не оставил на борту подозрительных предметов или забытых вещей.
Затем идёт этап сервиса. Нужно пересчитать количество закусок и горячих блюд, доставленных кейтеринговой службой. Может быть лишнее, но недостача строго запрещена. После этого готовятся сервировочные тележки для обслуживания пассажиров.
Даже у пилотов есть свой собственный чек-лист. Если будет обнаружена малейшая неисправность двигателя или другого узла, самолёт не получит разрешения на взлёт.
Всё это вместе и называется предполетной подготовкой.
К моменту, когда начинается посадка пассажиров, большинство стюардов уже успевают вспотеть, особенно те, у кого кожа склонна к жирности. Потому они торопливо припудривают лицо, освежаются перед встречей с десятками глаз.
Когда старший стюард объявляет о начале посадки, молодые мужчины и женщины экипажа встают по стойке смирно, расправляют форму, складывают руки перед собой и улыбаются.
Улыбка. Поклон. Приветствие. Приглашение рукой.
Улыбка. Плавный поклон. Приветствие. Предложение пройти дальше… Всё повторялось снова и снова.
Со стороны это выглядело как обычная церемония приветствия, но на самом деле взгляд каждого бортпроводника быстро скользил по посадочным талонам, проверяя, не перепутал ли кто-то рейс. Одновременно они оценивали пассажиров: есть ли слегка поддатые, подозрительные, те, кто толкает кого-то на борт против воли.
Особенно внимательно смотрели на детей, ведь на рейсах вроде сегодняшнего риск торговцев людьми всегда выше.
Слово дети, которое Бен использовал на брифинге, означало всех пассажиров старше двух лет. До двух это «младенец». А слово много на деле значило девятнадцать. Почти целый школьный класс.
Звучало не пугающе, но для некоторых бортпроводников и одного достаточно, чтобы улыбка стала деревянной.
За три года работы Сонг делил юных пассажиров на два типа: или это тихие, робкие малыши с розовыми щёчками, которые только смущённо улыбаются и избегают взгляда… или же это экземпляры, способные заявить на весь салон:
Дети сейчас были разговорчивыми и бесстрашными.
И вот минус один балл к самооценке.
— Здравствуй, красавчик! Рюкзачок оставь под сиденьем перед собой, ладноаа?!
У Сонга мгновенно встали дыбом все волоски на теле, ведь уровень фальцета подруга выдала восемь из десяти.
Ничто в этом мире не постоянно. Реальная жизнь Нид Ной и её рабочая маска отличались как небо и огненная преисподняя Нарока. И её фирменная улыбка уровня Всемирной торговой организации сверкала безупречно.
Сонг сдержал смешок и покосился на неё. Та только улыбнулась в ответ:
Посадка шла гладко. Пассажиры быстро укладывали багаж и рассаживались. Два молодых бортпроводника в хвосте салона помогали разместить сумки в верхних багажных полках. Когда свободного места почти не осталось, они закрыли все отсеки и приступили к подсчёту пассажиров.
Когда всё было готово, старший бортпроводник закрыл двери.
По громкой связи прозвучал чёткий, почти без акцента, голос Бенджамина:
— Бортпроводники, задействовать двери и выполнить перекрёстную проверку.
— Дверь переведена в аварийный режим, проверено.
— Дверь переведена в аварийный режим, проверено, — отозвались из хвоста. Сонг с Нид активировали механизм аварийного трапа на задней двери, проверили друг друга и обменялись поднятыми большими пальцами.
Всё шло по привычному, навязчиво знакомому алгоритму: шаг первый, второй, третий, четвёртый…
Повторение, доведённое почти до состояния рефлекса. Достаточно пропустить шаг, и организм сам включал внутреннюю тревогу.
Инструктаж безопасности тоже шёл, как всегда, пока самолёт ехал по рулёжке.
— Это ремень безопасности. Чтобы пристегнуть ремень, необходимо…
— В случае изменения давления в салоне кислородные маски автоматически выпадут из панели над вашими головами…
— Спасательные жилеты находятся под вашим сиденьем…
Каждое слово было знакомым. Каждое движение будто записано в мышечной памяти.
Но сегодня сердце стучало заметно быстрее.
И это делало обычный долгий рейс куда менее рутинным.
Особая инструкция для пассажиров, сидящих рядом с аварийными выходами на крыле, была почти такой же, как и у пассажиров первых рядов.
Основным отличием оставался способ открытия двери, нужно было потянуть рычаг на себя, а затем вытолкнуть дверь наружу. Кроме того, у этого выхода не было автоматически раскрывающегося надувного трапа, как у главных дверей. В случае чрезвычайной ситуации само крыло самолёта использовалось бы как путь эвакуации.
Сонг и его подруга вернулись в задний галлей после того, как проверили, что салон готов к взлёту.
Из кабины прозвучало объявление:
— Экипаж, занять места для взлёта.
После сигнала оба сели на свои выдвижные сиденья. Они находились друг от друга отдельно и сидели лицом к пассажирам, в отличие от сидений в передней части салона.
Многие могли бы спросить: чем занимается бортпроводник во время взлёта или посадки, сидя на этом сиденье? Теоретически он должен мысленно повторять все процедуры безопасности и действия в чрезвычайных ситуациях. Но на практике...
— Ну так ты расскажешь? Я сейчас лопну от любопытства, — прошептала CC3, озорно наклонившись к уху CC2.
Сонг рассмеялся, потому что заранее знал, что Нид Ной обязательно спросит.
— Осталось всего пару часов, и мы уже будем в Таиланде. Не умирай раньше времени от любопытства.
Услышав недовольное бурчание подруги, он ещё больше развеселился. Чтобы немного её утешить, он решил подбросить горячую тему:
— Я собираюсь снова сойтись со своим бывшим.
— Тише ты, тише, — Сонг поспешил одёрнуть её, когда Нид Ной чуть не выкрикнула это на весь салон. — Я только намекнул. Остальное после посадки.
— Ууу... Перед рейсом На́кник написала, что нам нужно ехать домой, поэтому мы не сможем поужинать вместе. Так что рассказывай сейчас… ну пожалуйста.
Сонг улыбнулся, с сочувствием глядя на подругу. По-видимому, планы «сожрать сом там» и устроить допрос после прилёта в Бангкок придётся отложить.
Та самая «На́кник», как её называла Нид Ной (на самом деле это была её старшая сестра), собиралась поехать домой в Чонбури.
Можно было не спрашивать, Нид Ной точно поедет к родителям, ведь редко удавалось собраться всем вместе.
В их семье обе дочери были красивы. Младшая работала стюардессой в тайской авиакомпании, а старшая в одной из крупных ближневосточных авиалиний.
— Передавай привет арабским авиалиниям. Уверен, сестра опять будет жаловаться.
— Будет, — Нид Ной мгновенно изобразила манеру старшей сестры:
— Меня снова поставили на галлей! Как будто моя судьба вечно жить на кухне самолёта!
Сонг не смог сдержать смех. Она действительно копировала сестру до мельчайших деталей: мимика, жесты, голос.
Он задумался, почему так получалось, что девушки из Юго-Восточной Азии, работающие в иностранных авиакомпаниях полного сервиса, часто оказывались именно в галлее.
Наверное, всё дело в том, что они невероятно организованные, быстрые и аккуратные, и старшие бортпроводники доверяли им такую работу. Скорее всего.
— Эй, прекращай увиливать. Говори про себя, быстро!
— По возвращении расскажу. История длинная. Обещаю, что расскажу всё.
— Хм, — Нид Ной скривила губы, одновременно злясь и ворча: — Это ещё что такое? Пи Корн к тебе клеится, Тайваньский Красавчик тоже огонь, а ты решил вернуться к бывшему?
— Этот «Тайваньский Красавчик» и был моим бывшим.
Губы Нид Ной цвета персика вытянулись в шокированную букву «О»:
— Да ты издеваешься! Такое надо пояснять сразу! Боже! Теперь я ещё больше хочу знать подробности!
Она извивалась на узком сидении несколько секунд, прежде чем снова усесться ровно:
— Теперь хоть понятно, почему ты так по нему с ума сходишь… при таком теле грех не сойти.
Её «теория» заставила Сонга тихо хихикнуть. Пять лет страдать по человеку только из-за фигуры? Ха!
Ну… отчасти, может быть, да. Но точно не это было главным.
На телефоне высветилось сообщение:
Потом расскажу, пора переодеваться.
После того как он достаточно подразнил «точку любопытства» подруги, Сонг оборвал тему, ведь сигнал «пристегнуть ремни» уже погас, пора было вставать и приступать к работе.
Одно из преимуществ международных рейсов заключалось в том, что у экипажа всё-таки оставалось время «подышать», а не носиться галопом по салону, как на внутренних рейсах. Но если бы кто-то задал Сонгу и Нид Ной классический вопрос: «Международные или внутренние? Какие любишь больше?»
Они бы оба ответили: «Внутренние».
Не из-за патриотизма. Просто… из-за кровати.
Кто любит закончить смену и рухнуть на кровать, тот поймёт.
Их участок начинался за «Синими креслами» и тянулся до самого хвоста лайнера. Переднюю часть обслуживали двое других бортпроводников.
A320neo не был крупным самолётом, его изначально не строили под полноценный бизнес-класс. Некоторые авиакомпании вообще ставили полностью эконом-класс, без всяких «наворотов». Другие немного расширяли переднюю часть, превращая несколько рядов в премиум-эконом или бизнес.
В Silver Lining Air было три ряда бизнес-класса, по два сиденья с каждой стороны — A, C и D, F. Больше места для ног, шире кресла, угол наклона приличный. Идеально для высоких пассажиров, которым иначе приходилось бы мучиться.
Но сегодня высокий пассажир ещё не попался. Сонг всё возился в экономе, плюс плотная голубая занавеска отгораживала передний салон, особо и не разглядишь.
Нид Ной толкнула его локтем, пока они вместе готовили сервис-тележку.
— Ты чего всё время косишься? Пытаешься разглядеть Пи Пхата?
Сонг чуть не подавился слюной прямо среди салона.
Рот у неё почти не двигался, а слышно, будто она кричала в мегафон.
Жаль, шоу Thailand’s Got Talent закрыли, он бы сам отправил её.
У неё был идеальный талант говорить, не открывая рта, и читать мысли коллеги.
— А я тут пока крутилась, так и забыла посмотреть на него. Хотела хоть одним глазком, чтоб жизнь не была такой безрадостной. Такой мужчина, будто джекпот в генетической лотерее!
— Ммм… да… — выдохнул Сонг, стараясь загасить панику.
Признайся сейчас и всё, преступление будет раскрыто по горячим следам.
Он уткнулся в салфетки и стаканчики, лишь бы отвлечься.
Но самообман держался недолго.
Голос в наушнике, знакомый и слишком близкий:
Подруга не просто болтала, не двигая губами, она ещё и напевала что-то, издеваясь над начальством, при этом её рот оставался неподвижным.
Они начали обслуживать пассажиров по рядам, сначала те, кто заранее заказал питание, потом закуски… и лишь затем продажи чипсов, напитков, лапши быстрого приготовления и всей прочей «вкусной ерунды».
— Девушка, вы такая красивая, можно мне Принглс?
— Мне, пожалуйста, банку Пепси.
— Можно я заплачу тайваньскими долларами? У меня осталось немного.
— Одну бутылку зелёного чая Delish.
— Почему так дорого? У нас Кола стоит шестнадцать бат, а тут аж шестьдесят!
— Девушка, а можно ещё бесплатных снеков? Остались же, да?
— Только Mama и WaiWai? Я хочу Самьянг!
Они проталкивали тележку вперёд, а пассажиры снова звали их назад.
Дети на этом рейсе покупали активно, хотя каждая фраза у них сопровождалась нытьём «дорого-о-о».
Сонг улыбался и спокойно объяснял, что «это же небесный магазин 7-Eleven», поэтому цены летели в стратосферу.
Некоторые пассажиры спали весь полёт, открывая глаза уже над Таиландом.
Продали еду, убрали, и сразу переходили к продаже сувениров.
Кто-то нажимал кнопку вызова мгновенно, кто-то долго расспрашивал, кто-то просто развлекался, спрашивая, спрашивая… и ничего не покупая.
На международных рейсах всегда так, то густо, то пусто.
И всё же… почти половина пути была позади, а Сонг так и не увидел ни единого волоска с головы пассажира 01А. Того самого бывшего, которого он собирался вернуть.
Да он даже только подумал об этом, а сердце уже чесалось, покалывало странным огнём.
Ответ внутри был известен давно.
Если другие узнают, всё перевернётся.
Как воспримут образ любимого мужчины?
Пострадает ли репутация всей компании?
Как изменятся взгляды окружающих, когда узнают, что он парень генерального?
Лучшим решением на данный момент было скрывать.
Они поговорят. Они найдут способ.
Потому что если сейчас кто-то скажет «нет», то он этого не выдержит.
Пять лет без Джирапхата уже были достаточной пыткой.
Духовка для разогрева еды издала сигнал.
Сонг натянул термоперчатки и достал два горячих сендвича с ветчиной и сыром купленный ещё в аэропорту, не для пассажиров, а для них двоих.
Один он оставил для подруги, которая бежала работать у самого хвоста, когда с той стороны прозвучала очередная кнопка вызова.
Он откусил большой кусок, жуя и напевая строчку из «Espresso»…
На самом деле он ещё не чувствовал голода. Но если дождаться посадки, поехать домой и только там поужинать, по тайскому времени уже будет поздно. Желудок бы не оценил. Поэтому перекус заранее казался разумной стратегией.
Знакомый голос прозвучал прямо за спиной.
Сонг обернулся и улыбнулся, хотя у него всё ещё был полный рот еды.
Люди будто бы улыбаются, когда счастливы. Если это правда… значит, счастье для него наступало чрезвычайно просто. Достаточно, чтобы этот мужчина появился рядом.
Джирапхат был в белой рубашке с длинными рукавами, закатанными почти до локтя. Верхние три пуговицы расстёгнуты. Брюки цвета шоколада сидели идеально. Лоферы как будто только что сошли с витрины. Он встал, прислонившись бедром к стойке, скрестил руки на груди и с улыбкой смотрел на своего собеседника.
— Очень вкусно. А… Ты что здесь делаешь?
Сонг скептически наклонил голову. Каким образом человек умудрялся «ходить в туалет» так, что оказался в самом хвосте салона?
— А? Правда? Я как-то не заметил.
Сонг тихо рассмеялся. Такой уверенный тон при такой наглой лжи — самый настоящий дар.
— Так зачем же ты пришел сюда на самом деле?
— Но в бизнесе ведь полноценный сет с едой подают. Ты уже голоден?
Один придумал оправдания одно нелепее другого. Второй получал удовольствие, разоблачая каждое из них.
— Ладно. Я просто гулял… и заодно проверяю, как идёт работа.
Сонг сузил глаза, сложив губы в немую насмешку.
Пхат держал лицо каменным, но глаза выдавали хитреца.
— Сейчас рабочее время, стюард. Если я скажу, что скучал… атмосфера, наверное, станет слишком подозрительной, да?
Положил сендвич обратно в коробку, хотя успел съесть от силы один кусок.
Он приподнял занавеску, проверяя, чем занимается Нид Ной.
Салон погрузился в полумрак, шторки на окнах закрыты, многие пассажиры спали. Но было видно, как подруга оживлённо беседовала с пассажиром 16D.
Этот мелкий опять нажимал кнопку, чтобы позвать «красивую стюардессу», ага.
Сонг вернулся взглядом к высокому мужчине и тихо прошептал:
— Ты проделал весь этот путь только для того, чтобы надо мной поиздеваться?
На самом деле говорить «далеко» было преувеличением. Airbus A320 не тянул на гиганта уровня A330, A350 или уж тем более A380. Но если пройти от первого ряда до задней кухни одним махом, то получалось дефиле сквозь весь спектр человечества.
— Так я что, мешал стюарду Кумпхе в рабочее время? Простите меня, преступника.
Высокий красавец притворялся виноватым.
— Тогда… увидимся после работы. Буду дразнить там.
Сонг рассмеялся, окончательно проиграв этому человеку, который явно держал его сердце в руках и всё равно продолжал флирт как ни в чём не бывало.
— Просто хотел заглянуть. Ты же сам сказал, что сегодня не CC4.
Пхат щёлкнул его пальцами по щеке, дразня:
— Так кто из нас кого дразнит, а?
— Пи Пхат, отпусти. Спереди звонок.
Он увернулся и шагнул к телефону над креслом:
Голос Бена гремел из трубки, и было слышно, как он давился смехом:
— Срочная ситуация. Пассажир 01A пропал. Проверьте, не завис ли он в задней бортовой кухне.
Бен, чертов комик, думал, что это жутко смешно.
Сонг покосился на своего генерального директора:
— Делать нечего, да? Иди перекуси, я о твоём здоровье забочусь.
Пхат вопросительно приподнял бровь.
— Ничего. Обычная проверка безопасности.
Пхат кивнул и бросил взгляд на сендвич:
— Просто перекусываю. Ты же уже ел?
— Только пил. Там не было аппетита.
— А сейчас есть? — Сонг поднял сендвич, намереваясь закончить мысль о правилах, но…
Пхат накрыл его запястье своей ладонью и… откусил кусок.
Такие жесты делали только те, кто… но да, этот человек уже целовал его в лоб у дверей номера. Какие ещё церемонии?
— Пи Пхат, по правилам я не могу делиться личной едой с пассажиром.
У всех авиакомпаний был строгий пункт: никаких личных продуктов или вещей пассажирам. Аллергии, ответственность, суды — не шутки.
Пхат улыбался, продолжая жевать:
Но в данном случае Сонг прикинул, что этот особенно важный пассажир вряд ли устроил бы скандал.
Джирапхат жевал и улыбался, и от одного этого у Сонга в груди становилось так тепло, что он почти потерял интерес к оставшемуся кусочку сендвича.
Однако услышав шаги подруги, стремительно закинул еду целиком себе в рот и сделал шаг назад, подальше от своего генерального директора.
Джирапхат ухмыльнулся на наглую попытку «делать вид, что всё по-рабочему».
— Мальчишка влюблён по уши… Ой, Пи Пхат! Здравствуйте!
Нид Ной приподняла шторку и шептала, будто собиралась рассказывать секрет, но, завидев генерального, моментально выровнялась и отдала честь.
В пассажирской части она не успела разглядеть того, кто резво прошёл мимо, как ниндзя.
— Здравствуй… — взгляд скользнул вниз к бейджу. — …Нилинда, — он чуть улыбнулся и поддел: — Часто пассажиры к вам клеятся?
— Не так уж часто. Не так, как к некоторым, — идеальный френч-маникюр выразительно ткнул в Сонга.
Тот почти подавился, глядя на подругу
— Пи Пхат, вам что-нибудь нужно? — спросила Нид Ной.
— Я просто проверял обстановку. Надеюсь, не мешаю.
— Совсем нет, сейчас спокойно, почти все спят, — она передала Сонгу немного наличных и достала из тележки ручку. — Я отдам записи тебе.
Кивнула старшему по званию и ушла обратно в салон.
— Что будешь делать после посадки?
— Наверное, поем один, чтобы не грустить. Подруга отменила встречу.
Они обменялись взглядами и еле сдержали синхронную улыбку.
Такой прозрачный намёк, что даже облака покраснели бы.
Раздался вызов из последнего ряда. Сонг глянул на экран, жестом показал Пхату нажать «удержать» и направился к женщине и девочке, которые спали почти весь полёт.
Мать лет сорока, девочке лет девять-десять.
У девочки лицо побелело и сморщилось, она держалась за лоб.
— Дочку укачало, а я забыла взять мазь с запахом, может, у вас есть?
Сонг присел, заглянул в глаза ребёнку:
— Пока нет… но кружится сильно.
Сонг быстро оценил ситуацию.
Обычно таких пересаживали вперёд, там меньше болтанки, лучше кондиционер и кресла откидываются.
Но свободных мест впереди не было. Только одно пустое рядом с матерью — тот же последний ряд, без шансов откинуть спинку.
Он подкрутил кондиционер, потом позвал:
— CC3, нужен бумажный пакет и холодная салфетка.
В аптечке самолёта никакой «зелёной звезды» не водилось, только аммиак и вата. Личные средства давать было нельзя, вдруг аллергия, а вся ответственность на экипаже.
Но когда ребёнку реально плохо, строгий регламент иногда отступал перед человечностью.
— У неё нет аллергии на мази? На мяту?
Сонг кивнул, уже принимая решение нарушить правило ради маленькой пассажирки с зелёным личиком.
Сонг протянул матери холодную воду, обёрнутую бумажной салфеткой, и пакет для рвоты:
— Если её начнёт тошнить, вот пакет. Или можете сходить в туалет, он прямо позади. Приложите холод ко лбу. Я скоро вернусь.
Он отступил в галлей, открыл шкафчик, достал личную сумку. Выкрутил пузырёк бальзама из тубы, капнул три–четыре капли на салфетку и ещё немного…
— Их нужно пересадить? — спросил Пхат, всё это время наблюдавший за ситуацией. И было непонятно к кому именно он обращался.
— Нужно попросить пассажиров поменяться, иначе девочке придётся лежать на коленях у матери, — ответил Сонг.
Он уже собрался выходить, но сразу остановился:
Он протянул салфетку Нид Ной, чтобы та передала пассажирке.
— Уверен. Это моё место, — Пхат взглянул на часы. — До Бангкока остался ровно час. Переживу.
Апгрейд до «эконом-класса плюс» собственной персоной.
И плевать, что младший бортпроводник явно шёл против инструкции начальства. Мать поддержала девочку, а он сам катил их чемодан.
Пассажир-герой следовал позади, чтобы забрать свои вещи.
На пути к бизнес-классу они разминулись с молодым парнем, направлявшимся назад, очевидно, в туалет.
— 29A и 29B меняем на 01A и 01B.
Бен и Бодж сразу взяли ситуацию под контроль.
— Спасибо вам большое, — девочка сложила ладошки и поклонилась Пхату, пока тот снимал чемодан с верхней полки.
— Не за что. Поправляйся, — ответил высокий мужчина и помог Сонгу убрать багаж.
Сонг заметил, как старший бортпроводник корчил драматическую рожу, держась рукой за сердце, будто вот-вот разрыдается, затем беззвучно прошептал ему:
Пи Бен, как обычно, неисправим.
Сонг вернулся к хвостовой части самолёта, наблюдая, как Джирапхат устраивается на своём новом месте. Сонг еле сдерживал ухмылку, когда увидел, что его колени упирались в спинку впереди сидящего пассажира, а тот, ко всему прочему, откинул кресло до предела и храпел так, будто хотел заглушить звук двигателей.
Если Пхат двинет коленом хоть на сантиметр, оно наверняка заскрипит.
Интересно, прилетит ли он в Бангкок с содранной кожей на коленях?
Сонг едва сдерживал смех, ведь длинноногий генеральный директор втиснулся туда, где слово «комфорт» звучало как издёвка.
Совсем как паук-долгоножка, запихнутый в коробок от спичек.
Организация нового места для Пхата заняла какое-то время, и завершилась тем, что он поднял все подлокотники, сдвинулся ближе к иллюминатору и поджал ноги, чтобы хоть как-то уберечь колени от пыток.
Сонг присел и перешёл на заговорщицкий шёпот, обращаясь к пассажиру, арендовавшему весь ряд 29ABC:
— Обычно, когда пассажир совершает доброе дело или помогает другим, авиакомпания вручает благодарственное свидетельство от имени руководства.
— Кто подписывает такие благодарственные грамоты? — вполголоса спросил Джирапхат, откровенно подшучивая.
Они оба прыснули, освещённые тусклым светом в хвосте салона.
— Неловко как-то получается, да.
Сонг хотел что-то ответить, и тут раздался резкий сигнал.
Он, кажется, за всю карьеру ни разу не слышал этот звук вживую.
Сонг сорвался с места и рванул к двери туалета. Пассажиры, которые ещё не спали, подняли головы, предчувствуя надвигающийся переполох.
Нид Ной, готовившаяся откусить бутерброд, швырнула его и побежала следом.
Кто вообще додумался курить в туалете на борту?
Если это не глупость, то чистое безумие.
Он не стал мешкать и сразу же провернул аварийный замок двери туалета снаружи.
Как он и ожидал, внутри стоял тот самый парень, который несколько минут назад шёл ему навстречу по проходу. Лицо побелело, взгляд метался, руки дрожали. В одной он сжимал электронную сигарету размером с ручку — под, дешёвый пластиковый вариант.
Экипаж сразу включился. Мальчишка собирался выкинуть вещдок в унитаз, но места там было мало, и всё превратилось в короткую возню плечами. Сонг вырвал под из руки, а парень попытался проскочить мимо, используя суматоху. Не успел, так как пассажир с крайне впечатляющими руками из последнего ряда схватил его за ворот и дёрнул назад, прямо в заднюю бортовую кухню.
Джирапхат сжал челюсти, удерживая нарушителя. На высоте бежать было всё равно некуда, но он не хотел, чтобы парень устроил панику. Люди уже загудели, кто-то достал телефон и начал снимать.
Сонг взял интерком и вызвал старшего бортпроводника, пока Нид Ной проверяла туалет на наличие дыма и повреждений.
— CL, — сухо говорил Сонг, глядя на под в руках, — сработал датчик дыма в туалете 2L. Пассажир курил электронную сигарету.
Ему оставалось только гадать, то ли этот подросток не знал про датчик, то ли не знал, что курить на борту запрещено… или знал всё и решил проверить систему на прочность.
Бен пришёл проверить обстановку и приказал закрыть туалет. В кабину передали доклад. Нарушителя пересадили в последний ряд, подальше от кабины пилотов.
Если уж случался ЧП, люди обычно сами помогали экипажу. Особенно когда пассажир с руками-щупальцами сидел в хвосте и контролировал ситуацию.
Парню дали место 29A. Пхат сел на 29C, чтобы глаз не спускать. Парень уже был не агрессивным, скорее испуганным и подавленным.
По приказу капитана Кунакорна Бен пошёл разговаривать с родителями шестнадцатилетнего «героя». Те мгновенно очнулись ото сна, узнав, что им светил штраф в двадцать тысяч бат.
Рейс SV3222 приземлился позже из-за турбулентности. Ничего серьёзного, но самолёт прыгал так, что той девочке снова понадобился пакет.
Плюс ливень и плохая видимость. Пилот сделал повторный заход, накинув ещё двадцать минут к этому бесконечному перелёту.
Два друга, сидя на своих раскладных сидениях, синхронно задрали головы к потолку. Казалось, этот полёт никогда не закончится.
Когда «железная птица» наконец коснулась земли, экипаж занялся высадкой пассажиров. В салоне остались только нарушитель, его семья и важный свидетель — Джирапхат.
— Курение на борту это прямое нарушение закона, — ровным голосом проговорил капитан Кунакорн, окружённый земным персоналом. — И нарушение приказа о безопасности гражданской авиации.
Родители стояли красные до ушей, одновременно злые и униженные из-за выходки сына.
— Если вы согласны оплатить штраф, авиакомпания отправит необходимые документы в Департамент эксплуатации полётов, — продолжал капитан. — А они уже передадут дело в управление гражданской авиации.
Отец с матерью быстро согласились заплатить, лишь бы поскорее закончить этот позор. Парень покорно покивал. Очевидно, урок усвоен.
Пока всё уладили, те, кто уверял, что не голоден, уже едва держались на ногах. Четыре бортпроводника вернулись пешком в терминал, позади шли два пилота, обсуждая только что случившееся с генеральным директором.
Сонг увидел то, чего никак не ожидал. Джирапхат и Кунакорн спокойно обменялись благодарностями, по-западному пожали друг другу руки, прежде чем CEO пошёл своей дорогой.
А старший бортпроводник шёл рядом и, прикрывая рот, театрально кашлянул:
— Машина у нас не помялась? — выдал он.
— Этот мелкий… я даже не успела попробовать свой бутерброд с ветчиной и сыром! — Нид Ной уже в комнате для брифинга завывала в полный голос. Стоило убрать пассажиров, и ангелочек превратился в демона.
— Съешь по дороге домой, — Сонг положил ладонь ей на плечо, чтобы чуть успокоить. Слава богам, дождь почти прекратился, иначе бы ей пришлось ехать в Бангсаен под ливнем и лечь спать лишь под утро.
Бен коротко подвёл итоги, похвалил всех за грамотную работу в стрессовой ситуации, выделив CC2.
Сонг точно знал, что Бен что-то уже понял. Уж слишком многозначительным был его взгляд.
И теория подтвердилась, когда после брифинга Бен обнял его за плечи и шепнул:
— Не переживай, бро. Твой секрет в безопасности.
Ну и ладно… узнал так узнал. Главное, чтобы не болтал и не строил комедию.
Сонг попрощался со всеми, выкатил чемодан на парковку. Остановился у водительской двери, замер… стоит ли звонить Пхату? Осталось слишком много недосказанного.
Решать не пришлось. Тот, о ком он думал, сам набрал его, и телефон завибрировал в руке.
— И чего у тебя на лице выражение под названием «длинный рейс»? — голос на линии звучал нарочито беззаботно.
Усталость в выражении лица Сонга заметно растворилась. Он оглянулся и увидел Джирапхата, прислонившегося к колонне вдалеке. Маска скрывала половину лица, но взгляд он узнавал даже под тусклым светом фонаря.
Этот высокий мужчина в полумраке творил с ним что-то неладное. Возникла пугающе сладкая мысль, как же было бы классно видеть его каждый день после работы.
На самом деле они стояли всего в нескольких метрах друг от друга, каждый с телефоном у уха. Но в голове Сонга он уже давно сорвался с места, обнял его крепко и ткнулся лицом в грудь.
Но форма, чёрт бы её побрал, не позволяла таким мечтам просочиться в реальность.
— Это лицо означает, что я голодный. Хочу сом там (салат из зелёной папайи).
— Вот это совпадение. Я тоже хочу сом там.
— Я не такой уж богатый, но у меня хватит на сом там для одной голодной пташки. Есть настроение?
Сонг засмеялся уже вслух. Такое чувство, что рейса в Тайбэй и правда не было, усталость как рукой сняло.
— Тогда иди на ту сторону. Я за рулём.
Разговор закончился, и Сонг убрал чемодан в багажник, обошёл машину и сел на пассажирское сиденье.
Спустя несколько секунд высокий парень в белой рубашке с закатанными рукавами открыл заднюю дверь, бросил туда свою сумку, захлопнул и сел за руль. Он снял чёрную маску, повернул голову и уверенно улыбнулся, будто всё вокруг было под его контролем.
Сонг улыбнулся в ответ. В какой-то момент он вдруг понял, что двадцать шесть лет словно дрейфовал по течению, делал то, что было логично, безопасно, удобно. Учился на бухгалтера, потому что хорошо давалась математика. Пошёл работать бортпроводником, чтобы заработать больше. Все решения были рациональными, но ни одно не шло от сердца.
Любовь никогда не была ориентиром. Да и где её искать? В приложениях? На улице? В случайных улыбках?
Но сейчас… вот он. Совсем рядом. И сердце даже не пыталось придумать оправдания. Оно просто выбрало.
Сонг посмотрел на Пхата так, как смотрят на единственно правильный ответ.
— По дороге есть классная забегаловка. Ты ешь такое?
— Я ем всё, — он уверенно откинулся назад и настроил сиденье, зеркала, руль. Затем поднял одну бровь и с хитринкой добавил: — Кроме креветок.
Сонг тихо рассмеялся и кивнул.
Джирапхат завёл двигатель. Машина тронулась и выскользнула с парковки, вливаясь в поток блестящих под дождём автомобилей: Honda, Mazda, Toyota, Ford, Benz, Audi, BMW…