Воспоминания Рати | Глава 13: Чрезмерное собственничество
Прошло пять дней, и наконец-то прибыла Мом Джем, которую вызвали специально, чтобы она помогала по дому. Встреча господина и служанки была искренней и трогательной, они обнялись с настоящей нежностью.
Просторный дом, который прежде казался слишком большим для одного человека, теперь наполнился жизнью. Еды хватало с избытком: если Мом Лек не готовила лично, то присылала свежие ингредиенты, чтобы Мом Джем могла приготовить всё на месте.
— Твоё самочувствие улучшилось?
— Пи Ти, почему ты так рано сегодня?— Рати быстро отложил книгу и вскочил, чтобы почтительно поклониться. — Разве сегодня не государственный праздник?
— Именно потому что выходной, я и пришёл. У меня появилось время навестить тебя. Ты уже ел?
— Да, я съел большую миску рисовой каши. Чувствую себя намного лучше, температура спала, — с радостью ответил Рати, бросив взгляд на Най-Мая. — А что ты принёс? Это ведь не очередной травяной отвар, надеюсь?
— Нет, что вы. Это десерт, который главный повар приготовил для бабушки сегодня утром. Я решил прихватить немного и для вас.
Най-Май поставил корзину на деревянный стол и тихо вышел, чтобы оставить их вдвоём.
— Что читаешь? Дай посмотреть.
— Повторяю тайский словарь. Не хочу, перевести что-нибудь неправильно и попасть впросак, когда начну преподавать французский.
— Если что не понимаешь, спрашивай меня. Я, конечно, не эксперт, но литературу знаю достаточно, чтобы помочь.
— Я просто повторяю, чтобы не наделать ошибок. Разве не ты говорил, что моё произношение хорошее, но не совсем по-сиамское?
Такие вещи он, конечно же, запоминает — усмехнулся про себя Тиратхон, открывая плетёную корзину и аккуратно расставляя чашу Бенджаронг и подходящие чашки.
Затем он вышел на кухню к Мом Джем, вскоре вернувшись с чайником горячей воды, чтобы заварить чай в фарфоровом сервизе.
— Раз ты в последнее время тянешься ко всему кислому, попробуй это, скажешь, нравится ли.
Рати быстро отошёл от письменного стола к другому столику, и глаза его загорелись при виде ярких фруктов в чаше Бенджаронг.
— Выглядит очень аппетитно! Кажется, я такого раньше не видел.
— Это называется сом чуун. Вот тебе стих о нём: «Личи с цитрусом смешались — зовётся сом чуун, будит воспоминания своим ароматом — освежающим, сладким, кислым — пир для чувств».
— А?.. — Рати удивлённо вскинул брови.
— Сом чуун. Этот стих из классической тайской поэзии Кап Хе Чом Кхруэнг Кхао Ван, где восхваляются кулинарные изыски. Это смесь разных фруктов с кисло-сладким вкусом. Сам я его редко ем, но он так освежает, что мне захотелось, чтобы ты попробовал.
— В таком случае, с благодарностью приму этот любезный жест, — ответил Рати, осторожно поднимая небольшую фарфоровую чашу.
Тиратхон аккуратно наполнил её и поставил рядом чай, оставив немного в кувшине для добавки. Как только Рати попробовал угощение, сладость и кислинка, как и описывалось, сразу подняли ему настроение.
— Это действительно вкусно! Лёгкий привкус имбиря прекрасно прочищает горло.
— Ешь, — Тиратхон подлил чаю и пододвинул чашку ближе. — Когда Мом Лек услышала о твоём состоянии, так разволновалась, что заварила несколько чаёв от тошноты и морской болезни. Я поручил Нанг Джем следить за всем.
— Ты так много для меня сделал, Пи Ти. Чувствую, что в долгу перед тобой.
— Почему ты всё ещё говоришь так формально? Мы же с тобой — Пи и Нонг. Если тебе будет тяжело, не держи всё в себе. Ты далеко от дома, рядом нет родных. С этого момента считай меня одним из самых близких тебе людей.
Рати замер с ложкой у губ, внимая искренним словам Тиратхона. Но вместо обычной благодарности в нём зашевелилось нечто странное — лёгкая тревога, ощущение неясной внутренней неустойчивости, которую он не мог объяснить. Почему бы ему могло не понравиться такое доброе братское отношение?
— Вот и хорошо. Есть много значит быть здоровым, — сказал Тиратхон и пододвинул почти пустую чашу к себе. — Но съешь ещё два кусочка.
— Такое редкое угощение нельзя оставлять. Это будет напрасной тратой, — мягко, но настойчиво произнёс он, поднеся ложку к губам Рати. — Ну же, всего два кусочка.
Рати нехотя открыл рот, больше не возражая. Жевал без особого энтузиазма, но всё же доел последние два кусочка. Удовлетворение от происходящего, казалось, целиком принадлежало тому, кто его кормил.
— Молодец, — похвалил Тиратхон, аккуратно вытирая уголок губ Рати тыльной стороной ладони, словно перед ним был ребёнок. — Через два дня ты выходишь на работу. Государственные чиновники часто держатся за свои ранги и могут вести себя не так, как следует. Потерпи и не обращай внимания на их слова. Сосредоточься только на своих обязанностях.
— А?.. — Рати удивлённо склонил голову. Увидев, как Тиратхон поднимается и идёт вперёд, он поспешил за ним, стараясь не отставать. — Куда мы идём? Я всё ещё сыт, так что, пожалуйста, не слишком быстро.
Когда они дошли до веранды, окружённой деревьями, среди которых цвели прекрасные цветы и зрели плоды, Рати не смог сдержать широкой улыбки, о сытости он тут же забыл. Он подбежал вперёд и с воодушевлением схватил стоявший неподалёку велосипед.
— Нравится? — любой, кто не улыбнулся бы в ответ на сияющее лицо Рати, был бы, пожалуй, слеп к красоте. Но Тиратхон не был таким человеком — его губы расплылись в широкой улыбке. — Я ведь обещал тебе перед отъездом: если мы снова встретимся, я позволю тебе кататься сколько захочешь. Но теперь это не просто развлечение — это твой транспорт. Дворец Виндзор прямо через дорогу. Так будет безопаснее и не придётся уставать от долгих прогулок.
— Но пообещай мне, что будешь очень осторожен. Если увижу хоть одну царапину от падения — заберу обратно и больше не дам.
Лицо Рати просияло от радости. Он светился от счастья — именно так, как Тиратхон и представлял себе. Его радостные крики, хоть и неразборчивые, были полны восторга, когда он вскочил на велосипед и стал кататься по саду. Тиратхон тем временем опустился на ступени веранды и наблюдал за ним, предаваясь смешанным мыслям.
Он уже открыто демонстрировал свою заботу, но Рати словно не принимал её по-настоящему — не отвергал, но и не принимал до конца. Фраза «Пи и Нонг» звучала разочаровывающе. Если тот, кого Мом Лек называла его «близким другом», — не брат… то кто тогда? Но слово «брат» теперь почему-то стало трудным для произношения. Даже сейчас он не мог понять, почему колебался, словно не хотел больше никогда употреблять это слово, хотя в нём не было ничего плохого.
— Пи Ти, пойдём кататься вместе! — Рати остановился перед ним на велосипеде, вырывая Тиратхона из раздумий. Тот поднял голову.
— Катайся сам. Только смотри, не врежься в дерево.
— Во Франции я всё время ездил на велосипеде. Даже младшую сестру в школу возил и забирал. Не волнуйся, я умею.
— Перестань хвастаться. Езди в своё удовольствие. Только не забудь хорошенько вымыться перед тем, как вернёшься. Я подожду внутри.
— Я хочу попробовать искупаться в канале, как местные жители… можно?
— Ты пересёк бурю и моря, чуть не утонул, но так ничему и не научился? Ты хоть умеешь плавать? Насколько хорошо? Если что-то случится, кто тебе поможет?
— Я же не нырять и не плавать собрался, просто немного искупаться!
— Если ты так беспокоишься, то пошли со мной. Возьми с собой Пи Куя и Най-Мая. Уж кто-нибудь из них точно не даст мне утонуть.
— В прошлый раз ты не был таким упрямым и спорщиком. Прошло всего несколько месяцев, ты уже снова тут, и всё ставишь под сомнение, — нахмурился Тиратхон. Рати поджал губы, опустил голову, и его радость тут же померкла. Увидев это, Тиратхон смягчил голос: — Иди собери одежду. Я подожду здесь.
— Эй, не беги, упадёшь на ступеньках.
Сколько же ему лет, если он до сих пор такой упрямый и озорной? Неужели он — преподаватель, который должен вести других за собой?
Они прошли к заднему двору, где протекал канал, опоясывающий всё поместье. Этот источник воды был жизненно важен для всей округи. Даже в дом Рати воду приносили в кувшинах — Най Куй наполнял их здесь каждый день.
Рати взял свою черпальную чашу и пошёл следом за Тиратхоном. Дойдя до канала, он снял рубашку и повесил её на ветку дерева, оставшись в одном саронге. Сел на краю, свесив ноги в воду. Стоило пальцам коснуться поверхности, как он вздрогнул от холода, но собрался с духом и опустил ноги глубже, опасаясь, что рыцарь рядом начнёт его отчитывать:
«Разве я не говорил, что вода холодная? Не стоит туда лезть.»
«Если будешь прыгать, как ребёнок, снова простудишься.»
Пока он лишь слегка бултыхал ногами, вода доходила до середины икр.
Если упаду, точно получу нагоняй, — усмехнулся он, прикрыв рот рукой, чтобы не расхохотаться.
— Ты не собираешься купаться, Пи Ти? Зря, что ли, мы так далеко шли.
Рати надул губы, прежде чем повернуться к своему слуге и приказать ему прыгнуть. Слуга, всегда готовый к службе, без колебаний нырнул в воду. Вскоре они оба начали развлекать Рати всякими нелепыми выходками, и тот смеялся до слёз, словно происходящее было поистине уморительным.
Однако видеть Рати таким счастливым принесло Тиратхону некоторое облегчение. Он боялся, что мальчик будет тосковать по дому, и потому старался говорить с ним как можно чаще. Даже написал письмо, чтобы перевести в помощь к нему человека из другого ведомства — того, кто был близок Рати раньше, чтобы тот не мучился, привыкая к новым людям. Най-Куй и Най-Май, не были лентяями, наоборот, ухаживали за Рати, возможно, даже с избытком.
Но чем больше окружающие заботились о Рати, тем чаще Тиратхон ловил себя на странной досаде. Он ведь тоже обо всём заботился: чтобы тот ел вовремя, хорошо спал… Может, всё это стоило оставить при себе, ведь если бы он высказался вслух, слуга бы наверняка ответил, что Тиратхон ничем не отличается — так же заботлив.
Смех Рати эхом разносился по окрестностям, пока он болтал с Най-Куи и Най-Маем, расспрашивая их и обмениваясь историями. Тиратхон открыл книгу и сел, прислонившись к дереву, погрузившись в чтение. Он так увлёкся, что потерял счёт времени.
— У тебя руки и ноги уже сморщились! — крикнул Тиратхон, подняв голову. — Ты там уже полдня, неужели ещё не надоело?!
— Я же просто сидел на краю, как они могут сморщиться? — отозвался Рати, поворачиваясь. Его обнажённый торс, бледная и нежная кожа, теперь была вся розовая. — Пожалуйста, можно я немного попрыгаю с Пи Куем? Совсем чуть-чуть, три-четыре минуты, не больше!
— Слишком жарко. Зачем тебе это?
Рати вскочил и подбежал к Тиратхону. Поправив саронг на талии, он сел перед ним, сложив ноги.
— Ну пожалуйста, дай мне поиграть хоть немного. Я потом умоюсь.
— Ты не знаешь здешней воды. Это может быть опасно.
— Пи Ти, Пи Ти, ну пожалуйста! — Рати склонился к нему и начал тянуть за край рукава, качая его вперёд-назад. — Если ты мне не разрешишь, как я пойму образ жизни деревенских жителей у канала? Я же просто хочу прыгнуть пару раз, и обещаю, больше не буду тебя донимать, Пи Ти.
— Пи Ти... мой любимый Пи Ти...
Тиратхон замер, глядя на мальчика перед собой. На его лице появилась лукавая улыбка. После очередной волны приторных слов держаться было уже невозможно.
Рати одарил его лучезарной улыбкой.
— Спасибо! — и тут же сорвался с места, не дожидаясь ни одного слова больше.
— Ну что, прыгнете, Кхун Рати? — крикнул Най-Куи, подплывая ближе, когда увидел, как Рати готовится к прыжку. — Только будьте осторожны! Если не умеете, можете пораниться.
— Пи Куи, отойди! — весело махнул рукой Рати. — Пи Ти, смотри сюда! Сейчас покажу тебе сальто — как во Франции!
— Подожди!.. — начал Тиратхон.
Рати отступил назад, разгоняясь, чтобы сделать сальто через голову, опираясь на скорость. Но в тот самый миг, как оттолкнулся от земли, край его саронга зацепился за другую ногу. Он не смог завершить прыжок и, потеряв равновесие, с грохотом плюхнулся в воду лицом вперёд.
Оба слуги в воде замерли, потрясённые. Тиратхон распахнул глаза, не веря в происходящее. Он и не думал волноваться о том, как приземлится его младший, но вот то, как саронг соскочил с него и полетел вслед — привлекло его внимание.
Слуги расхохотались, и их смех звучал в унисон — громкий, искренний, без капли сдержанности. Никто не пытался заглушить другого. Даже Тиратхон не выдержал: благородная осанка рухнула, и он, покраснев, разразился смехом.
Тем временем Рати поспешно выбирался на берег, слишком смущенный, чтобы по-настоящему плыть, боялся, что кто-то увидит его голый зад. Этот неловкий момент, казалось, будет преследовать его до конца дней. Он изо всех сил пытался закрепить саронг на талии, но ткань всё ещё плавала на поверхности воды, не давая ощущения защищённости. Он растерянно озирался, не зная, что делать.
Он поднял взгляд, перед ним стоял Тиратхон, уже по пояс в воде, обернув вокруг своей талии пурпурную ткань. Сделав шаг ближе, он встал перед Рати, заслоняя его.
Рати опустил голову от стыда, не зная, как себя вести. Он даже не осмелился посмотреть, как Тиратхон снимает свой саронг, а затем аккуратно оборачивает его вокруг талии Рати, плотно закрепляя ткань между ног, чтобы она больше не всплывала.
— Ну как тебе? Упрямился, вот и получил, что хотел.
— Не хочу ничего слышать. Я вернусь в дом.
— Ты не можешь злиться ни на кого, кроме себя. Сам не послушал, сам и виноват. Видел, как Най-Куй и Най-Май играют в воде? Не заметил, что они тоже заправили саронг между ног, чтобы не было неловких ситуаций?
— Как я теперь вообще смогу кому-то в глаза смотреть?
Тиратхон поднял его подбородок и заставил посмотреть ему в глаза:
Они встретились взглядами на одно короткое, но пронизывающее мгновение. Даже если Рати и не хотел смотреть, он всё равно увидел его глаза — тёплые, серьёзные. Это было хуже, чем если бы он просто стоял обнажённым на берегу. Один только вид его округлых ягодиц в полёте был уже достаточно унизительным. Но вот Тиратхон аккуратно развернул его обратно к воде и крепко завязал ткань, чтобы больше ничего не оголялось.
Даже если Рати ничего не чувствовал, вся ситуация была до крайности неловкой.
— В следующий раз, думаю, ты уже не захочешь играть у канала, правда?
— Ты что, издеваешься надо мной? Если не хочешь, чтобы я купался, так и скажи. Дом ведь рядом с каналом, в любой момент могу вернуться.
— Всё ещё упрямишься? — Тиратхон положил ладонь ему на спину, заставив приблизиться. Их тела соприкоснулись, грудь к груди. Он вытер воду с его лица, глядя серьёзно, и снова коснулся его щеки, чтобы заглянуть в глаза.
— Ты не можешь приходить сюда один. И с кем-то другим тоже.
— А ты откуда знаешь, как будет лучше?
— Ты до сих пор смеешь не слушать, даже после всего этого?
— Я не просто волнуюсь, я собственник, Рати. Я боюсь, что твоё чистое тело кто-то увидит. Мне хочется выцарапать глаза Ай-Куи и Ай-Маю прямо сейчас. Так что, прошу тебя… не веди себя так беспечно. Больше никогда.