Кхемджира | Книга спэшлов | Глава 4: Счастливого Хэллоуина
Тридцать первого октября наступил Хэллоуин.
Согласно христианским верованиям, это был день, когда царства живых и мёртвых соединялись. Из этого вырос обычай наряжаться в странные костюмы, чтобы отпугнуть духов, и шуметь, чтобы прогнать злых призраков обратно в загробный мир.
Но в наше время тридцать первое октября стало праздником, когда люди переодевались в призраков или разных персонажей и отправлялись на улицу веселиться. Таиланд тоже перенял эту традицию.
В городе проходил первый Хэллоуинский фестиваль. Кхем собирался вывезти семью на прогулку, чтобы попробовать вкусностей и посмотреть выступления артистов.
Скоро должны были приехать Джет и Чанвит, а также Качайн с женой.
В этот момент Кхем заканчивал грим для своей пары, наряженной Дракулой. Стоило лишь наложить светлый тон и пудру, как и без того бледное лицо Парана стало ещё бледнее. К счастью, красные линзы добавили каплю фантазии и снизили градус ужаса. Иначе кто-нибудь легко мог бы принять его за настоящего призрака.
Сам Кхем выбрал простой образ Джорджа из американского фильма ужасов, надев жёлтый дождевик и взяв с собой красный гелиевый шарик.
Оставалось только пригладить волосы партнёра, и они были бы готовы.
Но кое-кто ждать уже не хотел.
Четырёхлетние близнецы Суа и Сингх, которых Кхем и Паран усыновили год назад, вбежали в комнату и повисли у отца на ногах, умоляя скорее отвезти их в город.
Кхем взглянул на них. Сегодня они были наряжены в маленьких Куман Тхонгов — домашних духов из тайской веры. Один в зелёном тайском наряде, другой в красном. На груди крест-накрест сверкали цепочки, а волосы были собраны в забавные пучки.
[п/п: Куман Тхонг (กุมารทอง, Kuman Thong) — это тайские духи-дети, которых считают защитниками дома и семьи.]
— Мы готовы, но нужно подождать дядю Джета и дядю Качайна, — сказал он.
Близнецы дружно надули щёки и обречённо вздохнули.
Через миг они подняли головы и встретились взглядом с красными глазами второго отца. И тут же оцепенели, а потом раздался вопль:
Дети выскочили прочь, оставив родителей смеяться. Кхем только подумал, что будь это и правда привидение, а не его супруг, животы у близнецов точно были бы щедро отщёлканы за такие слова.
— Эй, а вы разве не говорили, что любите папу?!
Когда дома всё улеглось, приехали Джет с Чанвитом и Качайн с женой Айярой. Все четверо основательно подготовились к первому городскому Хэллоуину.
Джет явился в образе Чаки — куклы-убийцы. Он даже перекрасил волосы в красно-каштановый. Чанвит же был Виктором, женихом из мультфильма «Труп невесты». И был крайне недоволен, ведь изначально хотел просто прийти фотографом и вовсе не переодеваться. Но Джет убедил его, что сам станет невестой, и Чанвит согласился. В итоге возлюбленный его предал. Подозрения закрались ещё тогда, когда Джет настоял, чтобы они собирались отдельно.
— Перестань дуться! — Джет выбрался из машины и поспешил за любимым.
— Так не надо было меня обманывать, Джет!
— Я не хотел! Просто мысль пришла в последний момент!
— Какая ещё мысль? — прищурился Чанвит.
— Ну… Эмили, невеста, отпустила того, кого любила. А Чаки своих жертв никогда не отпускает, — невинно улыбнулся Джет.
— Так ты меня жертвой видишь?!
Качайн, шедший позади, поспешил открыть дверь для Айяры, хотя той помощь была ни к чему. Сам Качайн был в образе Джокера, а его жена в костюме призрачной монашки, выглядевшей скорее мило, чем страшно.
Близнецы с радостным визгом подбежали и бросились в их объятия. Качайн и Айяра присели и прижали малышей, утонув в объятиях и поцелуях. Вслед за ними в прихожую вышли Кхем и Паран.
Увидев друга в образе Дракулы, Качайн расхохотался, пока Айяра не дёрнула его за ухо.
На шум подтянулись Джет и Чанвит из кухни. Все шестеро немного поболтали, потом собрались на общее фото. Снимать, как всегда, вызвалась Айяра. Близнецы же упрямо отказались, бледное лицо и красные глаза Парана всерьёз их пугали.
Закончив с фотографией, все погрузились в машину и отправились в город.
Праздник превзошёл ожидания. Вдоль реки Мун стояли палатки с едой и сувенирами, сияла огромная карусель, работали колесо обозрения, дом с привидениями, «стена смерти» и сцены с выступлениями. Люди соревновались костюмами, и Кхем решил, что тайские призраки самые жуткие. Некоторые выглядели так реалистично, что ему, панически боявшемуся духов, хотелось немедленно увезти детей обратно.
— Папочка, Папа, хочу такояки! — старший поднял руку и показал на палатку.
— И я тоже! — тут же добавил младший.
— Хорошо, сейчас куплю. А ты, Пим, подожди здесь, ладно? — сказал Кхем, заметив, что Паран уже весь в поту, и даже стало немного его жаль.
— Ладно, пойдём вместе, — с лёгкой улыбкой сказал Паран, поднимая на руки старшего близнеца.
Кхем покачал головой на молчаливое упрямство супруга и поднял второго.
— Давайте разделимся и встретимся у «дома с привидениями», — предложил Качайн, идущий рядом с Айярой. Джет и Чан исчезли ещё раньше.
— Ты собираешься в «дом с привидениями»? — моргнул Кхем, заметив, как загорелись глаза Качайна.
— Конечно! Сегодня Хэллоуин, надо же проверить, действительно ли он страшный. Хочу сравнить с турецкими! — весело ответил тот. Родина Качайна славилась впечатляющими аттракционами.
— Тайские, безусловно, страшнее, — серьёзно заметил Паран.
Качайн криво усмехнулся, посмотрев на него свысока.
— Если я не закричу, ты должен мне полмиллиона.
Паран вскинул бровь. Он терпеть не мог азартных споров, но ещё больше чужую самоуверенность.
Кхем только раскрыл рот, чтобы вмешаться, но поздно, Айяра уже дёрнула мужа за ухо.
— Прости, Пхор Кру. Я с ним поговорю, — сказала Айяра, тут же уводя Качайна в сторону.
Разобравшись с этим, Паран и Кхем повели близнецов, ворчащих и строящих гримасы, к прилавку с такояки, не замечая любопытных взглядов вокруг. Их семья выглядела невероятно привлекательно, но Дракула с двумя маленькими Куман Тхонгами на руках… смотрелся слишком уместно.
В назначенное время все собрались у «дома с привидениями». На этот раз Качайн оплатил весь заход, чтобы не пришлось краснеть, если кто-то закричит при посторонних.
Сначала Кхем хотел остаться с близнецами снаружи, но малыши так упрашивали, что пришлось уступить. Условие было одно: дети всё время на руках, ни шагу самостоятельно. С этим все согласились и вошли вместе.
Внутри царил полумрак, поэтому все держались за руки.
Всё произошло слишком быстро. Стоило появиться женщине-призраку без головы, как Джет, шедший впереди, взвизгнул, вырвал руку из ладони Чанвита и сиганул вперёд. Близнецы, которых несли Паран и Кхем, в ужасе выскользнули из рук родителей и кинулись следом за Джетом.
— Сингх! Суа! — закричал Кхем, надеясь, что дети остановятся. Но тщетно. Он только тяжело выдохнул.
— Давайте разделимся, нужно их найти. А я скажу персоналу, чтобы включили свет, — предложил Чан. Все кивнули, решив, что скоро найдут малышей. Тем более, Джет наверняка заметил, что близнецы бегут за ним.
Паран нашёл детей, сидящих у стены, прижавшись друг к другу головами. Их кван покинул тела.
Паран стиснул челюсть. Что-то было не так. С тех пор как он стал реже соблюдать Восемь заповедей, его чувствительность притупилась. Женщина-призрак без головы была настоящей.
Он опустился на пол перед сыновьями, сложил руки и погрузился в медитацию, чтобы вернуть их кван.
Перед его внутренним взором возник собственный тайский дом. Тёплый солнечный свет, лёгкий ветерок, всё вокруг успокаивало. По лестнице спускались дед Сек и бабушка Си, ведя плачущих близнецов к двери.
Сердце Парана сжалось от тоски.
— Ну-ка, чьи это детишки? Иди, сам посмотри! — сказала Си, возвращая его к реальности.
Паран, замерший на мгновение, шагнул вперёд.
— Папочка! — закричали близнецы, бросаясь в объятия отца.
— Этот призрак посмел тронуть моих внуков, так что я заехал ему хорошенько! — гордо заявил Сек.
Си расхохоталась так звонко, что едва не поперхнулась своим бетелем.
— В самом деле, тот призрак так спешил, что запутался в своей юбке и рухнул! — смеясь, сказал Паран детям и велел им поиграть под манговым деревом, а сам усадил деда Сека и бабушку Си отдыхать на бамбуковую лежанку.
— Как вы сюда попали? — с искренним удивлением спросил он. После смерти Си показывалась ему лишь однажды, чтобы помочь справиться с кармическими врагами, и снова исчезла. А дед Сек и вовсе появился впервые с похорон.
Старики обменялись взглядами, и Сек ответил:
— Я давно хотел навестить, но не мог из-за тяжёлой кармы. Благодаря тому, что ты всё время посвящал мне заслуги, я не страдал сильно. Наконец смог прийти во время последней церемонии заслуг.
— Я не хотел, чтобы ты меня увидел.
— Приходил и плакал один, — с улыбкой добавила Си. — Он так скучал по детям, хотел поиграть с ними, но не мог.
— Зачем ты это сказала?! — вспыхнул Сек, а Паран лишь улыбнулся, наблюдая за их перебранкой. Сердце стало лёгким, словно перо. Он был рад увидеть родных, ушедших в мир иной, живыми и невредимыми.
Кхем очнулся от запаха еды и понял, что находится в своей детской комнате. Он вспомнил, что искал близнецов, и последнее, что видел, дверь, за которой всё растворилось, и он очутился в этом измерении.
Страха не было. За прошедшее время Кхем стал сильнее и смелее, готовым встретить то, что ждало за дверью.
— О, ты проснулся, малыш, — раздался знакомый голос.
Кхем застыл. Перед ним стояла женщина, готовившая еду. На столе располагались его любимые блюда: жареная китайская колбаска, стеклянная лапша с яйцом, лёгкий суп с косточками и зимней тыквой, свежевыжатый апельсиновый сок, который он пил каждое утро перед школой.
Даже если это был призрак, Кхем хотел верить в реальность.
— Это я. Не призрак, — с улыбкой ответила Кхэкхай. — Садись скорее, еда остынет и станет невкусной.
Кхем сел рядом, чувствуя не страх, а тепло и привычное родное спокойствие.
— Ешь, милый. Я готовила от всего сердца. Так давно не могла сделать для тебя ужин, — сказала Кхэкхай, улыбаясь и накладывая еду в его тарелку.
— Мне разрешили, — ответила она, легко показывая наверх.
— Да. Сначала я ничего не помнила. Но когда узнала, что ты мой сын, и почувствовала, как ты постоянно посвящаешь заслуги для меня, память вернулась.
Глаза Кхема наполнились слезами. Он обнял мать, ощутив настоящую теплоту её рук.
— И я скучала, поэтому пришла. Поешь со мной, малыш.
Кхем кивнул, сдерживая слёзы счастья.
После еды и короткой беседы он вспомнил, что искал своих сыновей.
— Близнецы испугались и убежали. Мы все их ищем. Я должен идти.
Но Кхэкхай покачала головой и ласково погладила его по волосам.
— Двое стариков уже помогли им. Ты увидишь их, когда вернёшься.
— Да. У тебя ещё есть немного времени. Кое-кто ждёт тебя, — сказала она и подвела к входной двери.
— Сам узнаешь, когда откроешь, — ответила мать.
Она нежно провела рукой по его щеке.
— Не могу обещать, но верю, что да.
Кхем прикусил губу, улыбнулся сквозь слёзы.
— До того дня береги себя, мама.
Он увидел её последнюю улыбку, и картинка исчезла. Очнувшись вновь, он оказался в большом тайском доме. Именно здесь зародилось множество историй и о любви, и о мести.
— Сюда, — позвал знакомый голос, уже не такой зловещий, как прежде.
Кхем обернулся и увидел Рампхэнг в человеческом облике. Её черты были светлы и прекрасны, длинные чёрные волосы контрастировали со смуглой кожей. Она протянула ему поднос с жасминами, бархатцами, орхидеями, иглой и нитью.
Неужели именно Рампхэнг и была той, кого упоминала мама?
— Что ты застыл? Подойди, а то время уйдёт. Нужно приготовить подношение монахам, — сказала она, и Кхем вздрогнул, будто его отчитали, поспешно взял поднос и сел рядом.
Кхем замер, встретился с ней взглядом. В её глазах не было ни боли, ни ненависти, ни обиды, только пустота, словно она отпустила всё.
Он опустил глаза и продолжил нанизывать цветы.
— Я понимаю вашу боль… На вашем месте я бы, наверное, тоже не выдержал. Поэтому и я хочу попросить прощения. То, что случилось, было слишком жестоко, — искренне сказал Кхем.
Для него Рампхэнг была всего лишь женщиной, раздавленной социальной несправедливостью, сломленной телом и душой, без защиты и права голоса.
И хотя Кхем тогда действовал ради защиты матери и самого себя, отрицать свою причастность он не мог.
— Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что излишняя доброта доведёт до беды?
Кхем моргнул, не понимая, сказал ли он что-то лишнее.
— Простите? — сердце его дрогнуло, когда он увидел лёгкую улыбку Рампхэнг.
— Не важно. Я прощаю тебя и всех, кто был замешан. И благодарю за заслуги, которые ты мне посвящал.
Кхем улыбнулся и кивнул. Его мать тоже упоминала об этом. Всякий раз, совершая добрые дела, он делил заслуги между ними обеими.
Возможно, поэтому они и встретились снова.
— Я тоже прощаю вас за всё, — тихо сказал он.
В этот миг подул лёгкий ветерок, и воздух стал свежее, словно все недосказанное наконец было отпущено.
— Пора. Приготовим подношения, — сказала Рампхэнг.
Кхем взял поднос с цветами и последовал за ней к деревянному мостику, где уже ждал монашеский челн. Он помог Рампхэнг уложить дары в чашу монаха, последними были две гирлянды. Затем закрыл глаза, слушая благословение.
— Пусть прибудут тебе четыре блага: долголетие, красота, счастье и плоды заслуг…
Знакомое пение заставило Кхема открыть глаза. Последним, что он увидел, было доброе лицо Луанг Пху Касема.
В это же время Джет, оказавшийся в измерении между живыми и мёртвыми, встретил дедушку и бабушку в своём деревенском поместье. Он не упустил случая многое им рассказать, прогуливаясь по саду.
— Я расширил яблоневый сад почти до гектара, — с гордостью сказал он.
— Что? Правда? — удивилась бабушка.
— Правда. Дедушка, бабушка, теперь вам не нужно волноваться за хозяйство. Я хорошо о нём забочусь. Сегодня меня все зовут Хозяин Джет. Знали об этом?
Старики рассмеялись, но на лицах их вскоре отразилась печаль.
— Как там твоя мама, Джо и Джейн? — спросил дедушка, голос его слегка дрогнул.
— Мы давно перестали волноваться за тебя и ферму, — продолжила бабушка. — Но переживали за других, кому не досталось должного ухода… включая твою маму.
Джет улыбнулся, остановился перед ними и протянул руки, беря их ладони в свои.
— Дедушка, бабушка, мы все знаем, что вы сделали всё, что могли. Никто на вас не в обиде. Никто не держит зла за то, что передали ферму мне. Они понимают, что вы больше беспокоились обо мне, потому что я нуждался в помощи. Они постоянно навещают хозяйство, относясь к нему как к общему дому.
На этот раз старики молча заплакали, будто тяжёлый груз спал с их плеч. Джет шагнул вперёд, обнял их и нежно погладил по спине.
— Мы будем скучать по вам. Но ни о чём не тревожьтесь. Я обо всех позабочусь.
С этими словами видение стало растворяться в белизне.
Тем временем Чан открыл глаза и обнаружил себя сидящим на белой скамейке в городском парке. Это место было глубоко в его памяти. Там он когда-то бегал ребёнком, ещё не знавшим суровых сторон жизни.
— Как ты, сынок? — рядом, в нескольких шагах, сидел мужчина средних лет.
Чан посмотрел на него и медленно отвёл взгляд. В чертах мужчины было слишком много сходства.
— Зачем ты пришёл? — тихо спросил Чан, не поворачиваясь, чтобы не видеть выражения его лица.
— Просто соскучился и захотел хоть раз взглянуть на тебя поближе, — ответил мужчина.
Чан едва заметно усмехнулся, глядя в траву.
— Ты не мог сделать этого, пока был жив, верно?
Мужчина замолчал, а потом дрожащим голосом заговорил:
— Я был эгоистом и трусом. Не мог открыто любить того, кого хотел, и выбрал неверный путь. Думал, что даже если правда всплывёт, у нас с твоей матерью есть сын, и она не уйдёт. С той женщиной я давно хотел развестись, хотел взять ответственность только за тебя, но она не согласилась. В конце концов, твоя мама оказалась слишком сильной, чтобы зависеть от кого-то. Она оставила письмо, в котором писала, что если я появлюсь, она уйдёт с тобой и прыгнет с моста. Мне пришлось отпустить вас. Я никогда не забывал ни тебя, ни твою маму.
— Знаю, — ровно ответил Чанвит. — Ты помнишь те тысячи бат, что приходили каждый месяц якобы от деда? Однажды перевод был с твоего счёта. Я давно знал об этом.
Он поднял взгляд, в голосе слышалась горечь.
— Мне всё равно, через что ты прошёл. Больше всего страдала мама. Пока у тебя была жена, двое других детей, стабильная работа, дом и машина, у неё были только мы с братом. Мы ютились в съёмной комнатушке, и бывало, мама сама не ела, лишь бы накормить нас. В отличие от тебя.
Губы мужчины дрогнули, но Чанвит не остановился:
— Я не принимаю твой трусливый способ. Я брал деньги только ради уважения к деду. Но ты правда думаешь, что на тысячу бат в месяц можно вырастить двоих детей?
Отец поперхнулся и замолчал. Потом, тихо, будто против ветра:
— Всё в порядке, — Чанвит медленно поднялся с лавки. — Считай, что те пять миллионов бат, что я получил, и были твоим возмещением. Больше между нами ничего нет. Так что ни в этой, ни в другой жизни, больше не ищи со мной встречи снова.
Он бросил последний взгляд на лицо отца и отвернулся.
Когда все открыли глаза, они оказались в медпункте при «доме с привидениями», приготовленном для посетителей, которые могли упасть в обморок от страха. Все, кроме Парана, который перенёс их сюда и теперь сидел на диване, держа на коленях спящих близнецов.
Никто не стал спрашивать лишнего. По взглядам было ясно, что каждый встретился с теми, кого давно носил в сердце. Просто выпустили наружу то, что слишком долго хранили.
Они остановились у реки Мун, чтобы полюбоваться фейерверками. Двое маленьких Куман Тхонгов крепко спали, не дождавшись этого зрелища.
— Я видел бабушку и дедушку. А ты кого? — спросил Джет, заметив необычное молчание Чанвита.
— Отца, — равнодушно ответил тот.
— А ты кого встретил? — Айяра обернулась к Качайну.
— Хочешь, расскажу?.. Ай! — он завизжал, когда жена привычно дёрнула его за ухо.
Шутки и смех понемногу вернули всем настроение.
— Ты в порядке? — спросил Паран у Кхемджиры, который держал на руках младшего близнеца и осторожно стирал с его щёк следы слёз. Красные линзы он уже снял.
— Всё хорошо. Я видел маму… и Рампхэнг.
На него тут же посыпались вопросы: был ли он ранен, как себя чувствует, не трогали ли его? Воцарился лёгкий хаос. Паран успел передать старшего сына Айяре, а Качайн ловко перехватил младшего.
— Успокойтесь! Со мной всё в порядке. Она лишь пришла попросить прощения, — поспешил объяснить Кхем.
Когда все убедились, что он невредим, вздохнули с облегчением.
В это время в небе развернулся яркий фейерверк.
— Пим, спускайся, хватит глазеть, — сказал Кхем мужу.
Паран наклонился, всё ещё бледный, но по-прежнему ослепительно красивый. Кхем встал на цыпочки и коснулся его щеки лёгким поцелуем.
— Бр-р… будто настоящего Дракулу целую!
— С днём всех святых, — улыбнулся Паран и сам наклонился к его губам.
Хорошо, что вовремя обхватил его за талию, иначе Кхем свалился бы в реку.