Мистика в зеркале | Глава 38: Дарвин (2)
Я очнулся снова. На этот раз на газоне перед зданием больницы.
Поначалу я был дезориентирован и не понимал, что произошло. Моя смерть была всего лишь сном, и я только что проснулся? Но это казалось маловероятным, потому что, если бы я действительно видел сон, я должен был очнуться в теле дряхлого старика, прикованного к постели, которым был прежде.
Вместо этого всё моё тело переполняло ошеломляющее ощущение жизненной силы и молодости. Присмотревшись внимательнее, я понял, что снова стал собой — восемнадцатилетним юношей, в том возрасте, когда впервые признался Алану в любви.
Я ещё не успел осмыслить потрясение или задать себе хоть один вопрос, как увидел, что перед зданием больницы остановилась машина. Алану помогали выйти, и тот, кто привёз его, был Алекс, наш сын. Доктор Нин вышел им навстречу. Я бросился к ним, но, как ни странно, никто не заметил моего присутствия, ведь видеть меня мог только Алан.
Я последовал за ними, прислушиваясь к разговору между Алексом и доктором Нином, и тогда узнал, что после моего ухода у Алана началась неврологическая регрессия, и он стал терять память.
Сначала он забывал незначительные вещи — недавние события, мелкие детали. Постепенно он начал утрачивать более важные воспоминания. Он забыл, что я умер, и часто звонил мне. Доктор Нин предположил, что Алан может страдать от расстройства горя после потери партнёра и что у него есть риск развития болезни Альцгеймера.
Алекс решил забрать Алана жить к себе, несмотря на совет доктора Нина, что ему будет лучше оставаться в больнице. Алекс настаивал, говоря, что уже потерял одного отца и хочет провести как можно больше времени с тем, кто у него остался.
Однако смена обстановки, казалось, лишь ухудшила состояние Алана. Его память и поведение продолжали разрушаться. Алан больше не мог исполнять обязанности директора больницы, и потому доктор Нин — любимый ученик — был вынужден временно взять управление на себя.
И однажды Алан проснулся и позвал Алекса, нашего сына, словом:
Алекс отвёз Алана на повторный осмотр к Нину, где подтвердили, что симптомы соответствуют болезни Альцгеймера, а также присутствуют поведенческие и психологические проявления деменции.
Я стоял рядом, слушая всё это, невидимый и незамеченный, как уже говорил… никто не мог меня видеть.
— Почему мой отец называет меня «папой»?
— Думаю, воспоминания профессора Алана откатились к его юности, примерно к семнадцати или восемнадцати годам.
— Разве такое возможно? Я думал, это бывает только в кино.
— Такое возможно. Хотя это не совсем так, как в фильмах. Это называют условным термином. Мозг пытается подавить болезненные воспоминания, чтобы избавиться от них. Но проблема в том, что профессор Алан также страдает деменцией, из-за чего он не может формировать новые воспоминания, которые перекрыли бы старые. Поэтому мозг переносит его в период, когда он был счастлив.
— И что нам теперь делать, Нин?
— Пока просто плывите по течению. Если станет слишком тяжело, сообщи мне.
Так началась регрессия воспоминаний Алана к его юности.
Но на этом проблемы не закончились. Иногда, глядя в зеркало и видя собственное отражение, он не узнавал себя.
Это пугало его до состояния сильнейшего неврологического стресса, и Алексу пришлось снова привезти Алана в эту больницу на лечение. Возвращение в знакомую среду помогло ему успокоиться. Когда Алана госпитализировали во второй раз, он начал видеть меня…
Но он не узнал меня, для него я был просто незнакомцем. Он решил, что я просто мальчик, лежащий в соседней палате. Не спрашивайте почему, я сам не могу этого объяснить. Я всю жизнь изучал науку, включая неврологию, но до сих пор не понимал, почему после смерти обладал сознательным существованием, и почему Алан мог видеть меня, прикасаться ко мне и разговаривать со мной.
Это было так, словно круг замкнулся. Мы вернулись к самому началу наших отношений, к тому времени, когда Алан и я ещё не признались друг другу в любви. Я подыгрывал ему, надеясь, что это принесёт ему счастье… и мне тоже.
Но любопытство Алана и его страх перед отражением в зеркале заставили его копаться в воспоминаниях до тех пор, пока он не вспомнил, что на самом деле он и есть тот самый старик в зеркале. Доктор Алан, состарившийся и лишённый своего возлюбленного, то есть меня.
Каждый раз, когда он вспоминал, я исчезал… а когда он возвращался в свою юность, я снова существовал.
Он снова и снова возвращался в больницу, проходя через одни и те же события, пока не вспоминал, и тогда я исчезал. Чтобы затем появиться вновь, когда его воспоминания вновь откатывались к юности. Этот цикл повторялся бесконечно.
Мы сажали каучуковое дерево ещё в первом цикле. Во втором посадили снова. И в третьем, и в четвёртом.
Сейчас это был уже пятый цикл, в котором мы его посадили.
Когда мы сажали дерево, Алан был счастлив, а я внутри ощущал горечь, потому что знал, что пройдёт совсем немного времени, и история повторится. Алан начнёт подозревать всех, начнёт искать правду, вынудит доктора Нина и Алекса всё рассказать всё, и тогда я снова исчезну. Поэтому каждое мгновение рядом с ним было счастьем, которое я отсчитывал в обратном порядке.
Если бы это было возможно, я хотел бы, чтобы он ничего не вспоминал. Я хотел, чтобы для меня он всегда оставался тем восемнадцатилетним Аланом.
Именно поэтому я не мог рассказать ему то, о чём он просил. Не потому, что хотел скрыть правду, а потому, что сам не знал, кем являюсь. И если он осознает это, если вспомнит, он снова вернётся в мир без меня, с разбитым сердцем, а я рассеюсь, ожидая, пока он снова откатится назад.
Но с каждым новым циклом тело Алана разрушалось всё сильнее. Я не знал, сколько ещё он сможет выдержать. Я не знал, сколько раз смогу вернуться сам.
И теперь, когда Алан понял… теперь, когда он снова вспомнил, мне оставалось лишь готовиться к тому, чтобы раствориться ещё раз…