Индивидуальный проект | Глава 50: Преданность и разрушение
Каким бы невероятным ни было пережитое, для Гермионы оно оказалось ещё и утомительным. После ванны оба мужчины не отходили от неё, вытирали, заботливо укладывали в постель. Драко, словно боялся, что она не сможет идти, поднял её на руки и отнёс в спальню. Конечно, Гермиона могла и сама, но позволила ему. Она помнила, как Тео объяснял, почему они не пригласили её в комнату Драко в первую же ночь. У него были слишком романтические представления о «первом» разе.
Она позволила им обоим ухаживать за собой, аккуратно наносить мазь на следы от ударов, не чтобы их стереть, а чтобы облегчить боль. Гермиона чувствовала, что Тео просто хотел коснуться каждой царапины. И он действительно не удержался.
Всё происходящее казалось ей чрезмерным и даже немного волшебным. Они ели прямо в постели (ужин и печенье, оставленные домовыми эльфами), а потом все трое переоделись в пижамы. Гермиона натянула своё белое хлопковое ночное платье, Драко ограничился нижним бельём, Тео шёлковыми брюками на завязках.
Они устроились втроём под одним одеялом, взяли книги и начали читать.
Это было похоже на сон, воплотившийся в жизнь, но усталость накрыла Гермиону слишком быстро. Книга осталась лежать на её груди, когда она уснула.
Проснулась она среди ночи, вокруг царила тьма и тишина. Оба мужчины спали рядом, дышали ровно и глубоко.
Кто-то убрал книгу, но неизвестно когда это произошло. Гермиона не могла понять, что именно её разбудило.
Она вспомнила сон, который был не о прошлом, а о будущем. И снова в голове прозвучал вопрос:
«Ты хоть представляешь, что значит быть Малфоем? Конечно, нет. Откуда бы?»
От этого воспоминания к горлу подступила тревога. Гермиона сглотнула, пытаясь унять гул мыслей.
Это было слишком преждевременно.
Всё ведь не дошло до этого.
Драко её не любил. Или, по крайней мере, не говорил об этом.
И она сама не произносила этих слов, хотя, наверное, чувствовала нечто похожее.
Что вообще такое любовь, если вдуматься?
Вопрос оказался слишком большим, чтобы разбираться с ним среди ночи. Поэтому она решила, что лучше заняться чем-то конкретным и найти ответ на тот вопрос, что прозвучал во сне.
У неё уже лежала стопка книг об истории семьи Малфоев, но вчера она вместо этого читала про структуру магического бизнеса и волшебное право и, как обычно случалось, знания помогали ей успокоиться.
Она понимала, что ни одна из этих книг не даст прямого ответа, но хотя бы подскажет, что значит быть Малфоем, какой у них образ жизни, обычаи… и, может быть, поможет ей осознать саму возможность оказаться частью такого древнего и благородного рода.
Тихо накинув халат, который висел на двери ванной Драко, просто чтобы не мёрзнуть от зимнего холода, просачивавшегося через каменные стены поместья, Гермиона вышла из комнаты и на цыпочках направилась в библиотеку.
Она вошла на верхнем уровне, но спустилась вниз, туда, где оставила растущую стопку книг у кресла, которое уже успела назначить своим.
Зажав в ладони светящийся шар, созданный с помощью кольца, сделанного для неё Тео, Гермиона устроилась поудобнее и открыла первую книгу.
Но та оказалась не совсем тем, что ей было нужно.
В ней рассказывалось об Арманде Малфое и родословной семьи ещё до того, как Малфои переселились в Британию во времена нормандского завоевания. Это было любопытно, но слишком далёко от того, что её интересовало.
Следующая книга оказалась полезнее. Она касалась генеалогического древа Малфоев, но, что интереснее, рассказывала и об их семейных традициях, не в сентиментальном, а в практическом смысле.
Какие обряды сопровождали их брачные союзы.
Какие обязанности ложились на патриарха и матриарха рода.
Как они защищали и воспитывали своих наследников.
Разумеется, подробностей почти не было, ради безопасности, видимо, но Гермиона увлеклась разделом, посвящённым магии верности.
«Наследники семьи Малфоев известны тем, что им даются все возможности и привилегии, но, как и во многих древних родах, эти дары сопровождаются ожиданиями. Как только магия наследника проявляется достаточно сильно, обычно в возрасте от шести до девяти лет, он приносит клятву верности действующему главе семьи, используя традиционные обеты верности».
Такой обычай возник после жестокой трагедии в 1728 году, когда сын главы рода Бёрков, страдая психическим расстройством, убил собственного отца, чтобы занять его место в возрасте двенадцати лет.
«Магия верности существует для того, чтобы защитить семью от насилия при смене власти, хотя в роду Малфоев её ни разу не применяли по этому назначению. Её используют как символ преданности. Одну из многих возможностей, когда отец может научить сына ценности традиции…»
Гермиона читала между строк, стараясь понять, что именно делает клятва верности. По описанию выходило, будто она магически принуждала к послушанию.
Неужели такое применяли и к Драко?
Неужели он был связан магией, не позволяющей ему ослушаться отца?
Почему вообще подобные чары над детьми считались допустимыми? Только потому, что так велела традиция?
Одна мысль об этом заставила её кровь закипеть.
Она представила маленького Драко, испуганного мальчика, которого заставляют давать обещания, смысл которых он, возможно, даже не понимал.
Обещания, способные управлять его поступками и лишать свободы выбора…
Это было так жестоко, так чудовищно несправедливо, что Гермиона ощутила настоящий жар злости, но прежде чем она успела окончательно разозлиться, в коридоре послышались какие-то звуки.
А потом двустворчатые двери библиотеки с оглушительным грохотом распахнулись.
На нём были только чёрные боксеры, открывающие всю бледную, изрезанную шрамами кожу.
Грудь тяжело вздымалась, дыхание срывалось, глаза дикие, испуганные.
Гермиона поспешно захлопнула большую книгу на коленях.
Не успела ни подняться, ни спросить, что случилось, как он подбежал к ней и рухнул на колени, прижавшись лицом к её бёдрам, цепляясь за полы халата, который она украла с двери его ванной.
Сказать, что Гермиона растерялась — ничего не сказать.
Она уставилась на него, ошеломлённая, потом перевела взгляд на Тео, который вошёл следом и выглядел встревоженным.
— Что… — начала Гермиона, но резкий, рваный звук заставил её умолкнуть.
Из груди Драко вырвался удушающий стон, настолько мучительный, что слова застряли у неё в горле.
Он дрожал, кулаки сжимались до белизны, видно было, как он борется сам с собой, пытаясь не сорваться.
Любой вопрос, который она собиралась задать, потерял смысл.
Гермиона осторожно положила ладонь ему на голову, провела пальцами по его светлым волосам и тихо прошептала:
— Всё хорошо. Ты в порядке, Драко. Всё хорошо.
Тео подошёл ближе, присел рядом, положил большую ладонь ему на спину.
Гермиона знала это состояние, паника и боль, идущая из самой души. Она сама просыпалась так после пыток.
Эти судороги, дрожащие пальцы, затруднённое дыхание… всё было до боли знакомо.
Но Драко, вероятно, испытал гораздо больше пыток Круциатусом, чем она сама.
Через какое-то время Тео едва слышно прошептал, чтобы объяснить, что произошло:
— Он сначала побежал искать тебя в гостиную.
Значит, он проснулся и, не найдя Гермиону рядом, побежал в ту комнату, где она почти умерла.
Драко застрял в кошмаре, не различая сна и реальности.
Гермиона почувствовала ком в горле. Она ненавидела, что стала причиной его паники, но понимала, что это не про неё. Это про его травму, его кошмары, от которых страдали все они.
Она чуть крепче сжала пальцы в его волосах и, не отводя взгляда, твёрдо произнесла:
— Это был всего лишь сон. Я здесь. Слышишь? — она провела ладонью по его щеке. — Я здесь, и со мной всё хорошо.
Эти слова, кажется, подействовали сильнее всего.
Дыхание Драко стало ровнее, дрожь постепенно стихла.
Всё так же, уткнувшись в её колени, он глухо, сдавленно заговорил:
— Я не знаю, как ты можешь меня простить… Я… я ничего не сделал. Я не остановил её. Мне так чертовски жаль. Я ненавижу себя за это. Всегда буду ненавидеть.
— Нет, — резко перебила его Гермиона. — Ты не будешь. Я не позволю. Посмотри на меня.
Наоборот, прижался к ней ещё сильнее, будто хотел спрятаться в её ладонях.
Тогда Гермиона схватила его за волосы и потянула вверх, заставляя поднять взгляд.
Выражение его лица было полно стыда и самоненависти, глаза покраснели от слёз, и от этого Гермиона не могла отвести взгляд.
Она никогда не видела его таким сломленным, обнажённым до боли.
И всё же в этом было нечто… прекрасное.
В его взгляде читалось насколько глубоко он чувствует, насколько по-настоящему ему небезразлично.
— Я принимаю твои извинения, Драко, — искренне сказала Гермиона. — Я прощаю тебя.
— Как… — прошептал он, не веря.
— Потому что я выбрала это, — перебила она. — Потому что ты не мог сделать больше, чем сделал. Потому что я видела, что ты не хотел, чтобы я умерла. И именно это помогло мне не сдаться. Потому что я благодарна тебе за то, что ты не погиб тогда из-за меня… иначе нас бы сейчас здесь не было.
Но по выражению его лица Гермиона поняла, что слова не доходят.
Он всё ещё смотрел на неё как человек, которого душат собственные демоны.
— Встань, — потребовала Гермиона, снова потянув его за руку. — Вставай, пойдём туда. Туда, где ты искал меня первым делом.
Даже Тео удивлённо расширил глаза, бросив на неё тревожный взгляд.
Но Гермиона была уверена, что лучшим способом избавиться от таких демонов будет лишить их силы.
Драко боялся и ненавидел то место, где всё случилось.
Так почему бы не показать ему, что она выжила, что он не потерял её, что прошлое теперь не имеет власти над ними?
Она ведь действительно это чувствовала. Её не пугал этот дом, не пугала даже та комната, пугали лишь воспоминания.
И сейчас Гермиона могла сделать это ради него.
А если он сам не встанет… что ж, она знала, что он последует за ней.
Гермиона отстранилась от него, выскользнула из кресла.
— Нет! — отчаянно выкрикнул Драко, не отпустив халат.
Тогда она просто вырвалась, позволив халату остаться у него в руках, и отступила назад, босая, в одной белой ночной сорочке, по полу библиотеки поместья Малфоев.
— Гермиона, — беспомощно окликнул Тео, тревожно глядя на то, как Драко вскочил, чтобы пойти за ней.
В арке огромных распахнутых дверей, залитая тёплым светом своего волшебного шара, парящего над плечом, она повернулась и спросила:
— Вы же не заставите меня пройти через это одной, правда? — едва слышно, но отчётливо.
Гермиона знала путь. Через главную галерею, мимо высокого фойе и парадной лестницы, в сторону столовой.
Прежде чем дойти туда, она свернула направо, к двери, через которую её когда-то втащила Беллатриса Лестрейндж.
Позади, за спиной Драко и Тео, тянулся коридор, уходящий к лестнице вниз, туда, в подземелья, где их держали.
Она вновь посмотрела на Драко.
— Тебе не нужно это делать. Со мной всё в порядке.
— А я не боюсь, — прошептала Гермиона.
Драко замер, потом всё же сделал шаг вперёд и положил ладонь поверх её руки, лежавшей на запертом дверном замке.
Голос его был хриплым, надломленным, и из двух простых слов, произнесённых почти шёпотом, прозвучало признание, которое Гермиона никак не ожидала:
Она молчала секунду, потом ответила:
Драко весь напрягся, но в этот момент Тео подошёл ближе, положил ладонь ему на спину и спокойно сказал:
— Может, стоит позволить. Я стараюсь, но… я ведь не был здесь. Вы были. Вы прошли это вместе. Может, она и поможет тебе отпустить.
Никто не двигался, только звук дыхания наполнял пространство.
Потом под их руками щёлкнул замок.
Гермиона сразу заметила, что эта комната была единственной в поместье, которую не тронули ремонтом.
Цепь, где когда-то висела люстра, свисала с потолка, голая.
Колонны в трещинах, оплавленные, с чёрными следами гари.
Комнату будто разорвали на части, но Гермиона не остановилась.
Она вошла внутрь, потянув за собой Драко.
— Это всё сделал ты? — тихо спросила она, проводя пальцами по трещине в стене.
Он посмотрел на неё глазами, полными теней, и кивнул:
Гермиона медленно шла вперёд, пока не остановилась на том самом месте, где Беллатриса прижала её к полу, вырезая на руке слово грязнокровка.
К этому моменту у неё тоже колотилось сердце, не от страха, а от нахлынувших воспоминаний.
Боль. Беспомощность. Холод мрамора под щекой.
Но она знала, что это не должно управлять ею.
— Я выжила. Это не сломало меня. Это не управляет мной. И в этом нет твоей вины, — сказала Гермиона, обнимая Драко за талию. — Я прощаю тебя.
Он всхлипнул, тело напряглось, голос дрожал:
— Не важно согласен ты с этим или нет, — спокойно ответила она. — Это не делает мои слова менее настоящими.
Я не виню тебя в том, что произошло.
Я даже… не совсем виню твою мать, хотя, если честно, ответственности на ней больше.
— Это неправда… — прошептал он.
— Ты был ребёнком. Тебя воспитали быть сыном своего отца. Это отвратительно, чудовищно, но ты не выбирал. Ты не мог остановить то, что со мной сделали. И даже твоя мать не могла, даже если бы захотела…
— Она хотела, — тихо перебил Драко.
Гермиона на секунду замолчала, вдумчиво кивнула и продолжила:
— Я верю. Вы оба просто выживали.
Как и я. И вот мы всё ещё здесь. Вот что важно. Я не хочу больше оглядываться назад. Я не хочу, чтобы ты ненавидел себя, и уж точно не из-за меня. Я не ненавижу тебя. Так что да, я прощаю тебя. Даже если мне нечего прощать, я скажу это столько раз, сколько тебе нужно услышать.
— Но я не защитил тебя, — прошептал он.
В комнате повисло напряжённое молчание, и Драко зажмурился.
— Я… — выдохнул он и наконец обхватил Гермиону за плечи, уткнувшись лицом в её растрёпанные от сна кудри. — Я не смог тебя защитить.
— Нет, не смог, — тихо ответила она. — Но со мной всё в порядке.
— Я никогда не перестану ненавидеть то, что тебя пытали здесь. Никогда. Я не смогу принять это, — процедил он.
Она едва заметно мрачно улыбнулась, хотя он не мог видеть её лица. Может быть, Тео, стоявший в дверях, видел.
— Хорошо, — прошипела Гермиона в ответ. — Я тоже не в порядке. Пока ты не ненавидишь себя, можешь ненавидеть это. Я тоже ненавижу. Ненавижу этот шрам, ненавижу твою безумную тётку и твоего отвратительного отца. Ненавижу Волдеморта. Многое ненавижу. Но не тебя.
— Если хочешь, можешь выплеснуть всё это, — сказал он. — Всю эту ненависть. Я прихожу сюда, чтобы делать именно это. Если тебе станет легче, сделай это.
— Я… нет, не могу. Я здесь гостья, не могу просто взять и разрушить что-то, только потому что мне хочется орать в пустоту, — возразила Гермиона.
— Ещё как можешь, — вмешался Тео с порога. — Он сам так делает постоянно. Даже скажет матери, что это был он, если ты переживаешь.
Она перевела взгляд с Тео на Драко, и тот кивнул.
— Разрушай, что хочешь. Я хочу, чтобы ты это сделала. Мне даже станет легче, если я увижу, как ты мстишь.
— У меня нет палочки, — прошептала она.
Драко подошёл ближе и встал за её спиной. Одной рукой он крепко прижал Гермиону к своему тёплому обнажённому телу, другой обхватил руку с кольцом, поднял её вперёд, а потом снова провёл ладонью по предплечью вверх, возвращая руку к телу, обнимая её.
Сначала Гермиона направила парящий шар света в камин, превращая его в устойчивое пламя, чтобы не нужно было удерживать заклинание. Впрочем, света и без того хватало, луна в полнеба и звёзды сияли в окнах.
— Подожди, но почему здесь вообще есть окна? Эта комната ведь не выходит наружу, — удивилась Гермиона.
— Эти два окна связаны с бальным залом, а два за нами с курительной, — объяснил Драко. — Видеть сквозь них можно только изнутри. Снаружи глухие стены.
Магия оказалась завораживающей, и Гермиона хотела бы расспросить подробнее, но вместо этого спросила:
— А что будет, если я их разобью?
— Те окна тоже разобьются, — спокойно сказал Драко. — Услышишь эхом звук разбитого стекла, если прислушаешься.
— Мы их починим. Это не важно. Когда отпускаешь всё, нельзя думать о сдержанности. Просто… отпусти ещё раз, ради меня, Гермиона, — почти прорычал он ей на ухо.
Она подняла голову и встретилась с ним взглядом через плечо. Его глаза, хоть он и успокоился, всё ещё оставались дикими, яростными.
Он хотел видеть, как она уничтожает эту комнату. Просил об этом так, словно ему это было необходимо.
Она могла дать ему это. Более того, могла позволить себе получить от этого удовольствие. Интересно было узнать, на что способно это кольцо.