Кхемджира | Специальная глава 3: История Чана и Джета
После страшного опыта на грани жизни и смерти, когда им открылись картины прошлых жизней, Джет стал избегать взгляда Чана и постепенно отдаляться.
Чан же оставался невозмутим и продолжал жить, как обычно.
Для Джета всё это оказалось слишком запутанным, и он не знал, как справиться с нахлынувшими чувствами. Он любил свободу. С детства его воспитывали в атмосфере вседозволенности, что сделало его эгоцентричным и ненавидящим всякие ограничения. Джет прекрасно понимал, что найти человека, который смог бы терпеть его непостоянный нрав, более непредсказуемый, чем гроза, это большая редкость, сродни поиску иголки в стоге сена. Он и сам не собирался легко уступать кому-либо… разве что по-настоящему полюбил бы. Поэтому он никогда прежде не состоял в отношениях.
После того дня Чан напрямую спросил его, что они будут делать с их отношениями? На что Джет смог ответить лишь:
— Мне нужно время, чтобы всё обдумать.
И до того дня Чан должен был терпеливо ждать. Он согласился, и это далось ему несложно. Они жили каждый своей жизнью. Джет часто избегал оставаться с ним наедине и почти всегда ходил по барам вместе с Качайном. В итоге Кхем чаще оставался в комнате с Чаном, ведь ни одному из них ночные гулянки не были по душе.
Со временем Кхем заметил неладное. Однажды он спросил Чана, который сидел перед тарелкой и даже не притронулся к еде:
— Чан, ты хочешь мне что-то рассказать?
Когда их взгляды встретились, Чан понял, что лгать уже бессмысленно. Он рассказал Кхему всё, и о видениях прошлых жизней, и о своих чувствах к Джету.
Кхем, переживший немало всего, не был особенно удивлён. Напротив, ему казалось, что он прекрасно понимает эту ситуацию.
Что до их отношений, Кхем давно уже замечал, что у обоих есть взаимные чувства. Только в последнее время Джет начал отдаляться, боясь поставить Кхема в неловкое положение.
Огорчился ли Кхем оттого, что друзья так долго держали это в секрете? Нужно признать, немного. Но чувства его друзей были для него важнее. Он кивнул и похлопал Чана по плечу, выражая сочувствие.
— Я понимаю. Я тоже через это проходил. Это правда непросто.
Чан опустил взгляд, охваченный чувством вины.
— Прости, что столько лет держал это в тайне.
Кхем лишь улыбнулся и покачал головой.
— Всё в порядке. Но я хочу спросить тебя кое-что. Ответь честно, ладно?
— Между Джетом из прошлой жизни и нынешним… кто тебе ближе?
Чан задумался, поправил очки и прямо сказал:
Кхем чуть не подавился воздухом. Слова прозвучали чётко и без двусмысленности. В этой жизни Чану нравились мужчины. Джет был женщиной в прошлой жизни, но теперь он мужчина. Для Чана было естественным тянуться к нынешнему Джету. К тому же их характеры сильно изменились по сравнению с прошлым, и Чану стало проще различать свои чувства.
Проблема оставалась лишь в одном, Джет по-прежнему не мог принять свои собственные чувства.
— Прошло уже три года, Чан. Что ты собираешься делать? Ты и дальше будешь ждать вот так?
Чан вздохнул, открыл банку алкогольного сока, сделал глоток, поставил её на стол и посмотрел прямо в глаза Кхему.
— Я не знаю, сколько ещё смогу ждать Джета.
Взгляд из-за стёкол очков вновь встретился с его глазами, и Чан поделился тем, что очень долго скрывал от друзей.
Эта безвыходность и подтолкнула Кхема и Чана пойти вместе выпить в баре, как это обычно делал Джет.
Перед тем как решиться на это, Кхем написал Парану, но по определённым причинам ничего не сказал Джету. Вместо этого он сделал фото Чана: чёрная футболка, короткая стрижка, волосы зачёсаны назад, без очков, только контактные линзы, боковой профиль в свете сцены, в руке бокал виски. Снимок он выложил в сторис с подписью: «Мой друг свободен».
Улыбка Кхема, которую он считал самой коварной в своей жизни, чуть тронула его губы после публикации.
Оставалось только ждать.
Спустя несколько минут Джет прислал сообщение, спрашивая, где он. Кхем увидел, но решил не отвечать.
Без пяти одиннадцать к ним подошёл старший однокурсник Чана и пригласил присесть за стол неподалёку, где уже сидели парни и девушки. Чан хотел отказаться, так как беспокоился за Кхема. Но тот лишь кивнул и сказал, что присоединится чуть позже.
— Что ты затеял, Кхем? — Чан прищурился, чувствуя неладное.
Кхем только усмехнулся среди грохочущей музыки и наклонился к его уху:
— Подожди немного и всё увидишь.
Он подтолкнул Чана, чтобы тот пошёл следом за старшим, и тот занял свободное место за столом. В компании было несколько участников клуба общественных инициатив, так что разговор шёл легко, особенно под алкоголь. У Кхема в стакане, впрочем, был лишь сок.
Потом он сделал снимок Чана, беседующего с девушкой постарше, сидевшей рядом. Тема разговора была чисто учебной, но ракурс фото мог навести совсем на другие мысли.
Кхем выложил ещё одну сторис с подписью: «Какая милота».
Спустя пару минут Качайн, который, видимо, был вместе с Джетом, ответил на сторис:
«Ты что, прикалываешься над другом, тыковка?»
Кхем тихо рассмеялся и отправил в ответ стикер хитрого кота.
Он посмотрел на часы, которые были подарком Парана на день рождения, и приготовился к обратному отсчёту.
Когда пришло ещё одно сообщение от Качайна, Кхем толкнул Чана локтем и прошептал:
— Подожди секунду… — начал Чан, но не успел договорить, как Кхем уже поднялся и быстро отошёл. В этот же момент на место перед столом упала чья-то тень.
Чан обернулся и встретил прямой взгляд Джета. Несколько долгих секунд они смотрели друг другу в глаза, пока Джет наконец не спросил:
Джет не стал дожидаться ответа. Он поздоровался со знакомыми лицами за столом, проигнорировав только женщину рядом с Чаном. Затем наклонился, схватил Чана за ворот и рывком поднял с места, сразу потащив за собой.
Добравшись до парковки, Джет протянул руку и спокойно сказал:
Чан тяжело вздохнул и всё же передал ключи, после чего пошёл к пассажирскому сиденью. Он уступил, потому что сам начинал пьянеть, а Джет оставался трезвым.
Когда они добрались до кондоминиума Джета, его ярость, казалось, поостыла, тогда как у Чана раздражение только крепло. Чем больше он прокручивал случившееся в голове, тем меньше понимал.
— Сегодня останешься здесь. Я переночую с Кхемом, — бросил Джет, заталкивая его в комнату. Но когда он собрался уходить, Чан схватил его за запястье и резко потянул обратно.
Вопрос застал Джета врасплох. За всё время их знакомства Чан ни разу не говорил с ним таким тоном.
— Я же только что сказал. Зачем ты спрашиваешь? У тебя что, проблемы?!
— И зачем ты притащил меня сюда? Я просто пил с друзьями, как ты сам любишь выпивать с Качайном. Что я сделал не так?
— И почему ты сидел рядом с этой девушкой?! — вспыхнул Джет, и в комнате воцарилась долгая тишина, прежде чем Чан наконец заговорил.
— Ты понимаешь, что я чувствую то же самое каждый раз, когда ты садишься в машину с Качайном? Я не знаю, что было между вами в прошлом и почему вы так близки, но слишком боюсь спросить. Как бы мне ни было неприятно, я вынужден терпеть. Каждый раз, когда ты бежишь к нему, мне хочется остановить тебя и сказать, чтобы ты не ходил… но ты ведь всё равно не послушаешь, да?
— Я… — Джет хотел возразить, но слова застряли в горле, и он только запнулся.
От этого Чан чувствовал себя ещё более злым и раненым.
— Как бы то ни было, я иду туда, куда ты меня тянешь, делаю то, что ты говоришь, и жду, что ты однажды скажешь, что тебе нравится держать меня как питомца. Но даже у питомца есть сердце и свои пределы.
Джет нахмурился, сердце сжалось от этих слов.
— Джет… у тебя есть время подумать до выпуска. После этого я не смогу ждать тебя дальше.
Глаза Джета расширились, сердце дрогнуло, и он схватил Чана за ворот, с отчаянием спросив:
— Почему ты не можешь ждать? Куда ты собрался? Или ты болен?
Чан взял его за запястье и убрал руку, продолжая держать её, глядя в глаза, словно ища там ответ, прежде чем сказать правду:
— Я никуда не собираюсь и не болен. Но я должен жениться на девушке, которую выбрала для меня мать.
Шанс, который создал Кхем, чтобы они смогли помириться, рухнул. Узнав, что Чан женится после выпуска, Джет был потрясён и растерян. Он вышел из комнаты, не сказав ни слова.
Чан остался стоять на месте и почти час смотрел на закрытую дверь.
Так как наступил период практики, они отдалились друг от друга, взявшись за свои обязанности.
Джет всё оставался самим собой. Несмотря на то, что его терзала сильная тревога, он делал вид, что с ним всё в порядке рядом с Кхемом, и не хотел вовлекать его в личные проблемы, предпочитая нести груз в одиночку.
Чан же, проходивший практику в более отдалённом месте, с того дня почти исчез из поля зрения.
Прошло два месяца, и практика наконец подошла к концу. Сегодня Джет остался у Кхема. С виду всё было как обычно, но Кхем замечал, как изменился его друг. Тот похудел за эти две недели, тёмные круги под глазами говорили о постоянной усталости, а рассеянные взгляды выдавали его состояние ещё сильнее.
Кроме того, с того самого дня Джет больше не проводил времени с Качайном так часто, как раньше.
Кхем слегка поджал губы, прежде чем заговорить:
— Джет, хочешь сходить поесть?
Тот, уткнувшийся в телефон, вздрогнул от неожиданности.
— Я спрашиваю, ты хочешь поесть?
— А, да, конечно. На самом деле я довольно голоден.
Кхем покачал головой. Он слишком хорошо знал, что Джет врёт. Просидев целый час, ковыряясь в тарелке, откуда взяться голоду? Но Кхем не хотел, чтобы друг в выходной снова сидел запертым в комнате, и потому предложил вытащить его поесть.
Когда они приехали на рынок возле станции, Джет, окружённый толпой, мягким светом фонарей и запахом вкусной еды, постепенно оживился.
Кхем надеялся воспользоваться этим моментом и поговорить с ним о Чане.
Но прошло всего несколько минут, как Джет застыл на месте, заставив и Кхема резко остановиться.
Перед ним стоял Чан, нагруженный пакетами с едой. Рядом шла красивая девушка, крепко державшая его под руку.
После их ссоры Джет целых два месяца перебирал в голове, чего он на самом деле хочет. Он решил, что хочет ещё раз поговорить с Чаном, убедиться. Но всё откладывал, цепляясь за гордость, ожидая, что тот сделает первый шаг.
Но оказалось, что слишком поздно.
Острая боль пронзила грудь, словно сердце вот-вот расколется на куски. Он невольно прижал ладонь к груди.
Но Джет уже бросился прочь, даже не услышав крик друга. Кхем остался стоять растерянный, не зная, что делать. Лицо Чана, полное недоумения, перемежалось с удивлением девушки. Оба молчали. Всё, что оставалось, это поднять вещи, которые Джет уронил, и побежать за ним.
Джет сидел в машине, дожидаясь Кхема. Как бы ни болело сердце, он не мог позволить Кхему возвращаться одному. Он сам не знал, что делать, боялся, что его лицо выдаст настоящие чувства.
Когда Кхем сел в машину, его большие глаза светились тревогой. Но Джет никогда ничего не рассказывал ему напрямую, и Кхем не осмелился ни спросить, ни выговорить вслух свои догадки.
И только когда они доехали до квартиры, Кхем, стараясь сдержать дрожь в голосе, сказал:
— Джет, я волнуюсь за тебя. Если с тобой что-то случилось или я могу чем-то помочь, пожалуйста, скажи мне.
Джет онемел, встретившись с этим печальным взглядом. Он понял, что Кхем всё знает, просто ждёт, что он сам признается. Джет был близок к тому, чтобы сорваться, но не хотел ранить близкого друга ещё больше и снова ухватился за гордость.
Не сказав ни слова, он лишь проводил Кхема домой и ушёл.
Оставшись один, Кхем несколько часов сидел неподвижно, глядя в экран телефона, ожидая, что Джет сам напишет. Время тянулось, близилась полночь. И вот, когда он уже почти отчаялся, телефон ожил. На экране было то самое имя, от которого он невольно широко улыбнулся.
— Если бы я пригласил тебя на что-то рискованное, ты бы согласился?
Кхем машинально взял ингалятор, глубоко вдохнул и выдохнул, а потом тихо сказал в трубку:
Он зажмурился изо всех сил, собираясь с мужеством, и наконец произнёс:
Повисла тишина. Ответа не последовало. Сердце Джета сжалось, и он медленно открыл глаза, чтобы увидеть озадаченные лица родителей.
— И что? Ты приехал из Бангкока только чтобы это сказать? Какая трата времени!
— П-подождите… вы не сердитесь на меня?
— Наша работа воспитать тебя, а не управлять тобой. Быть геем не делает тебя убийцей. С какой стати я должна злиться? — сказала мать.
Отец кивнул, соглашаясь с её словами.
— Да, если я скажу тебе перестать быть геем, ты разве перестанешь? Ты ведь даже простых приказов не слушаешь.
Кхем прыснул со смеху, а Джет надул губы, краснея от смущения.
— И что дальше? Есть ведь ещё что-то, верно?
Джет кивнул и начал рассказывать родителям о своей связи с Чаном. Кхем слушал вместе с ними.
Закончив, он тут же бросился на колени, вцепился в ноги отца и, с умоляющим лицом, посмотрел на мать.
— Мама, папа, пожалуйста, пойдите к его матери и сватайтесь. Если будем тянуть, он точно женится на другой. Пожалуйста, пожалуйста!
— Вот ведь сын, постоянно ищет способ упечь меня за решётку. Ты хочешь, чтобы я вдруг явился к ним с процессией Кхан Маак? А если его семья полицию вызовет?
[п/п: Процессия Кхан Маак — традиционное свадебное шествие с дарами, символами удачи и музыкой, которым семья жениха приходит в дом невесты.]
— Ой, пап, ну ты же большая шишка. Кто осмелится тебя арестовать?
— Всё, сейчас я тебя сам поколочу. И нет, хоть мы идём свататься к ним, хоть они к нам, стороны должны договориться. Как можно решать в одностороннем порядке?
— Никак нельзя! Но если тянуть, будет поздно.
— Не будет. Сегодня я свободен, вот и обсудим. Решим всё прямо сейчас.
— Боже правый, как мы можем обсуждать это здесь?
— Просто обернись и поговори с ним, неблагодарный мальчишка.
У Джета отвисла челюсть. Он медленно обернулся и увидел Чана, стоявшего позади. Кхема рядом уже не было.
— Просто разберитесь. Мы с отцом подождём снаружи. Пойдём, дорогой, — сказала Джинда, взяла мужа за руку и увела.
— Чан… — вырвалось у ошеломлённого и растерянного Джета. Но прежде чем он успел что-то спросить, Чан подошёл, опустился перед ним на колени и вытер слёзы, стекавшие по его лицу.
Стоило Джету услышать это, как он пришёл в себя. Он замотал головой и вцепился в запястье Чана так крепко, словно боялся, что тот исчезнет.
— Это мне нужно извиняться. Прости, что заставил тебя ждать так долго, что был эгоистом и думал только о себе. Теперь я понимаю, как плохо с тобой обращался, — рыдая, сказал Джет и рукавом вытер слёзы и сопли, льющиеся без конца.
— Подожди, сначала дай мне договорить, — перебил он сквозь рыдания. Чан кивнул, возможно, поражённый, потому что впервые видел его плачущим так сильно.
— Что касается Качайна… когда я впервые познакомился с Мастером, я и правда восхищался им, как айдолом. Он был богатым и имел крутую ауру. Я уважал наставника за его опыт в магических искусствах, но Мастера уважал за то, как он прожил свою жизнь. Когда мой отец впервые вошёл в политику, ситуация была довольно опасной, поэтому меня оставили под опекой Парана и жителей деревни в обмен на бюджетную поддержку для развития деревни. Когда отец сам был подростком, его тоже оставили на попечение Сека. Паран мог быть строгим, но заботился обо мне как о собственном сыне. Правда, выйти куда-то я почти не мог, потому что он держал всё под контролем. Отчасти ещё и потому, что он боялся из-за своего характера я ввяжусь в неприятности, если буду слишком много гулять. Но когда я познакомился с Качайном, он, каждый раз, когда наставник был занят, брал меня с собой, то на детскую площадку, то в торговые центры, то даже в пабы и бары. Он показал мне то, чего я никогда раньше не видел. Когда мне исполнилось семнадцать, я попробовал алкоголь, сигареты и даже пережил свой первый случайный роман на одну ночь.
Услышав это, Чан невольно приподнял бровь, с трудом скрывая раздражение, и прямо спросил:
Джет, не уловив его мыслей, задумался на мгновение:
— Просто с какой-то девушкой. Качайн помог мне выбрать. Прошло так много времени, что я уже и лица её не помню. Знаю только, что она тоже была подростком. Но, слушай, я использовал защиту, ладно? И каждый год сдавал анализы на ИППП, так что тебе не о чем волноваться.
— Меня волнует не это… В любом случае, продолжай.
— Ладно. Во все эти моменты Качайн был рядом со мной. Он многому научил меня, и я стал уважать его как наставника. Но когда Паран обо всём узнал, он пришёл в ярость. Запретил Качайну общаться со мной, пока не придёт подходящее время. Иными словами, пока я не стану взрослее. А теперь скажи, кто была та женщина, которую я видел в тот день?
— Кхун Нан, жена моего брата. Моя невестка.
Глаза Джета распахнулись, и он выкрикнул:
— Да. В тот день Чет повёз Нан в больницу на плановый осмотр, но у него внезапно возникло дело, и он попросил меня отвезти её домой. По пути мы заехали на рынок, вот она и решила купить еды.
— Я… никогда её раньше не видел.
— Нан работает стюардессой. Дома бывает всего несколько дней в году. Но после беременности бросила работу. Теперь, наверное, ты будешь встречать её чаще.
Джет нахмурился, покраснев от смущения, и кивнул.
Но прежде чем они успели обменяться нежностями, их прервал чужой голос.
— Вы уже всё обсудили, дети? У меня сегодня днём срочная встреча.
Говорила красивая женщина лет сорока, в лёгком тайском костюме нежно-розового цвета. Никто не знал, как давно она там стояла.
Её звали Аранья. Она владела гостиничным бизнесом среднего масштаба в провинции Чонбури. И, что самое главное, была матерью Чана.
Джет вылупил глаза, будто они собирались выпрыгнуть из орбит, и воскликнул:
Аранья поджала губы. Для неё будущий зять всё ещё оставался тем самым мальчишкой, которого нужно как следует проучить, потому что он совсем не меняется.
— Хорошо, иди, пригласи взрослых, мне надо поторопиться с делами. А те, кто прячутся в комнате, выходите немедленно.
На этот раз Джет был так ошарашен, что едва не упал в обморок, ведь вышел не только Кхем, но и Паран, Качайн, младший брат Чана вместе со старшим братом и невесткой, и даже…
— Джейн, и ты тоже тут? Что, чёрт возьми, происходит?!
Джейн уперла руки в бока, на её лице читалось раздражение.
— А ты что думал? Мой младший брат собирается обручиться, естественно, я должна присутствовать.
— ОБРУЧИТЬСЯ?! — Джет чуть не рухнул без чувств от шока, но Чан спокойно всё объяснил.
Вкратце, после недоразумения на рынке Чан позвонил Кхему, чтобы всё объяснить, и попросил о помощи. Тот, в свою очередь, обратился к Парану и Качайну.
Паран сел на последний рейс до Бангкока и вместе с Качайном отправился в провинцию Чонбури, чтобы обсудить дело Чана и Джета с Араньей.
Всё оказалось не так уж сложно. Хотя Аранья была строгой и очень заботилась о своей репутации, больше всего на свете она любила сына. Чан всегда был примерным ребёнком, послушным и никогда не возражал против идеи брака, поэтому она даже не подозревала, что её средний сын уже нашёл того, кого любит и на ком хочет жениться. И это оказался мужчина.
Услышав впервые о его влечении к собственному полу, Аранья не могла поверить. Когда Чан официально признался, она была потрясена, и ещё долго не находила слов. Но, зная, что её сын никогда не был упрямым или капризным, она в конце концов смирилась.
Кроме самого Чана, принять ситуацию ей помогли ещё два фактора: присутствие грозного наставника-мага Пхор Кру Парана и невероятно богатого Качайна.
Ну а если посмотреть на всё со стороны, она поняла, что здесь нет никакого вреда, а пользы даже больше. Поэтому в итоге согласилась. Вся семья заранее купила билеты и прилетела с самого утра, появившись почти на полчаса раньше Кхема и Джета.
Однако, так как Чан всё ещё не был уверен в чувствах Джета, он задумал спрятаться и дождаться, пока тот сам признается.
В глазах Джета пылал настоящий огонь. Кхем, стоявший за Параном, мог лишь виновато улыбнуться, а Качайн, наоборот, испытал облегчение, ведь его любимый ученик наконец-то нашёл себе пару, и прилипчивый характер Джета перестанет мешать ему наслаждаться холостяцкой жизнью.
Церемония обручения продолжалась в таком ключе, Джет всё ещё был в шоке, эмоции сталкивались внутри.
— Джет, ты в порядке? — с тревогой спросил Чан, собираясь надеть подготовленное матерью кольцо на безымянный палец будущего жениха.
Джет метнул в него злой взгляд.
— Быстрее надевай! Остальное потом разберём!
После этой стремительной церемонии обручения, в присутствии столь важных свидетелей, хоть Чан и Кхем и получили несколько синяков за то, что устроили заговор против Джета, связь между ними троими стала только крепче.
За то, что всё закончилось так красиво, им стоило поблагодарить силу Пхора Кру Парана и богатство Мастера Качайна.