Индивидуальный проект | Глава 48: Тайная комната
Помимо обеда с Гарри, одного очень важного поручения и короткой вылазки в магловские магазины за последними подарками, хоть всё это и заняло в сумме не больше трёх часов, весь день двадцать второго декабря Гермиона провела в библиотеке. Она уютно устроилась в кресле с высокой спинкой, окружённая целыми стопками книг, и с головой ушла в своё любимое занятие — впитывать знания столько, сколько возможно. Драко и Тео провели с ней большую часть дня, и всё это почти напоминало субботы, которые они привыкли проводить в библиотеке Хогвартса. Разве что эта библиотека была красивее, просторнее и полна редчайших книг.
И значительная часть её души совсем не хотела отсюда уходить.
Но ближе к вечеру Драко вместе с матерью отправился кататься верхом по территории поместья, а Тео воспользовался случаем и отвёл Гермиону на третий этаж. Там, в башенной комнате с наклонным потолком и множеством окон, находилась его мастерская.
Посреди комнаты стоял мольберт с картиной, накрытой тканью. Гермиона вопросительно подняла брови, и Тео сказал:
— Это один из твоих подарков. Я закончил его, пока ты была с Поттером, так что он, может, ещё не до конца высох. Можно показать?
— О да, пожалуйста, — без малейших сомнений ответила Гермиона, с нетерпением и радостным ожиданием.
И когда он снял покрывало, она не была разочарована.
На полотне была она. Но не так, как Гермиона привыкла себя видеть. Так, как её видел он. В картине было столько чувственности, красоты и тоскующей нежности, но не было ни капли откровенности, как в некоторых его набросках. Волосы были дикими, и у Гермионы сжалось сердце, когда она поняла, что он с любовью прорисовал каждый локон, каждую упругую прядь.
Стиль был тот же, что и в портрете Драко в их спальне. Впечатление, сотканное из спокойных акварельных оттенков и уверенных линий. Но краски для неё он выбрал другие. Те же чёрные контуры и золотые штрихи, знакомые ей, но под ними были глубокие тёплые оттенки. Густые коричневые в волосах, карамельные тона кожи, красноватые румянцы на щеках и губах, россыпь золотистых веснушек, словно пыльца корицы, на изгибах и линиях тела.
Оттенки были куда богаче и темнее, чем в картине Драко, по вполне очевидной причине. И потому фон Тео выбрал иной: светлый, сияющий, почти переливающийся, с едва уловимыми акцентами пастельных розовых, голубых, фиолетовых и жёлтых тонов, словно солнечные лучи разбились о призму и оставили в воздухе лёгкий радужный след.
Глаза Гермионы жадно бегали по этому произведению, и сердце наполнялось благодарностью. Тео вложил столько душевного тепла и мастерства в работу ради неё, о ней самой.
А когда она заметила маленькое скопление из трёх родинок на своей шее, то даже ахнула.
— Но это же… они настоящие. Мои, — прошептала Гермиона, коснувшись пальцами того места на коже. — Но я ведь не позировала для этой картины. Как ты…
— Я стараюсь запомнить все детали, из которых складываешься ты, — тихо ответил Тео, обняв её сзади, пока она не могла отвести взгляда от полотна. — Их так много, и все они чудесные. Я надеюсь находить их снова и снова, всегда.
Он прижался щекой к её виску и прошептал:
— Я хотел, чтобы ты по-настоящему поняла, какой красивой я тебя вижу. Это и есть мой подарок. Потому что, клянусь, у меня ощущение, что ты сама не до конца понимаешь, насколько мощна твоя красота. Она куда больше, чем просто внешность. Именно поэтому я написал за твоей спиной звёзды. В тебе есть нечто… космическое. Астрономическое.
Гермиона была благодарна, что он сейчас на неё не смотрел. Эти искренние комплименты, пусть и слегка преувеличенные, и слово «всегда», заставляли сердце биться чаще, а щёки заливаться румянцем. А его картина…
Она чувствовала себя настолько замеченной, настолько оценённой, что могла бы расплакаться прямо там.
Наконец, хотя слова казались слишком слабыми, ей удалось выдохнуть:
— Она прекрасна, Тео. Спасибо.
— Она такого же размера, как и та, что висит у Драко, — пояснил он. — Я подумал, там рядом есть хорошее место. Пока у тебя не появится своё… можно повесить её там. Получится, что это вроде бы и подарок Драко тоже. И… такой маленький знак принадлежности, понимаешь?
Гермиона повернулась в его объятиях и прижала лоб к его лбу.
— Мне нестерпимо хочется поцеловать тебя сейчас, Теодор Нотт. Ты такой милый, что я едва выдерживаю. И если Драко будет не против, то я не знаю лучшего места для этой картины.
На лице Тео расплылась такая широкая улыбка, что, казалось, должна была причинить боль щекам. Гермиона позволила себе провести пальцами по изгибу его губ, по складкам улыбки возле них, по ямочкам, прячущимся в небритой щетине. Она не могла, как он, запечатлеть всё это на холсте, но всё равно касалась его так, словно пыталась запомнить каждую деталь, так же, как он запоминал её.
Когда момент естественно подошёл к концу, Тео повёл её в длинный коридор, где летом развесил собственные картины или перенёс их сюда из родового поместья. От мастерской и вплоть до оранжереи тянулись полотно за полотном, каждое впечатляло по-своему.
— Ты когда-нибудь возвращаешься в своё поместье? — спросила Гермиона, внимательно рассматривая живопись.
— Только если совсем не остаётся выхода. Ненавижу то место. Честно, даже не знаю, что с ним делать. Могу продать, наверное. Но мне не нужны деньги, а это было бы всё равно, что навязать свои кошмары бедным душам, которые решат его купить. Если это окажутся хорошие люди, будет нечестно. Если плохие, то только обрадуются его ужасам. И в любом случае мне от этой мысли становится мерзко.
— Оно большое? — с любопытством уточнила Гермиона. — И какие там земли?
— Поменьше, чем у Забини над землёй, но под землёй подвал больше, чем у Малфоев, — спокойно ответил он. — На первом этаже с десяток комнат. Бального зала нет, для пышных приёмов оно не предназначено. Само здание обрамляет большой внутренний двор. За ним есть всего несколько акров земли. Не такое сельское, как здесь. Оно в Саутгемптоне, рядом с Cutbush Hidden Pond, и, к несчастью, слишком близко к магловской школе The Gregg School. Я бывало всерьёз боялся, что случится, если какой-нибудь ребёнок окажется слишком близко. Потому и сделал всё поместье Ноттов абсолютно непроницаемым для карт, чтоб никогда не узнать, что он предпринял бы.
Мрачная мысль повисла в воздухе. Но Гермиону зацепило совсем другое.
— Оно ведь рядом со школой? Школой, которая, можно догадаться, расположена в бывшем особняке? — спросила она.
— Да. Даже не одна. Я всё ещё перебираю в голове то, что сказала Нарцисса вчера. Пока не до конца продумала детали, поэтому делиться рано. Это скорее… надежды.
Он смотрел на неё несколько секунд, а потом сказал:
— Ты можешь забрать его. Я дарю его тебе. Чтобы помочь с любыми надеждами, какие у тебя есть. Но мне придётся провести там время, наверное, с парой настоящих Разрушителей Заклятий, прежде чем там будет безопасно для… тебя. Или вообще для кого-то, кто не старый ебучий пурист.
— Ты не можешь просто подарить мне дом, Тео.
— Во-первых, это не дом. Это поместье. А во-вторых, я могу делать что хочу. Оно всё равно пустует. Я его ненавижу. Если ты сможешь превратить его во что-то менее отвратительное, я буду только благодарен, — ответил он. — Ты не обязана соглашаться. Я просто хочу пояснить, что говорю серьёзно. Если это поможет твоим планам, то подумай над этим, ладно?
И, конечно, он не дал ей снова возразить, прижав к стене между двумя своими картинами и почти поцеловав.
— Не иметь возможности целовать тебя на Рождество, когда ты здесь, и всё такое чудесно домашнее, это особый вид пытки, — простонал Тео.
Домашнее. Для них, может, и так. Но для неё это было чем-то большим. Роскошным, почти нереальным. Но, наверное, именно так могла выглядеть «домашняя жизнь» рядом с ними.
Именно так могла выглядеть их общая жизнь.
Эта мысль слегка потрясла Гермиону. Слишком рано было думать об этом. Она ведь даже ещё не озвучила свои чувства вслух, а уже думает о будущем, о жизни вместе…
Слишком много. Она сосредоточилась на Тео и тепле его тела и на листе мандрагоры у себя за щекой. Подняла руку, снова провела пальцами по его губам, так же внимательно, как минутами ранее в мастерской.
— Придётся быть креативными, — тихо прошептала она.
Тео прикусил её пальцы, потом уронил голову ей на плечо и сказал:
— Есть ещё одна комната, которую я умираю от желания тебе показать. Но Драко захочет быть рядом.
— Ещё одна комната? — удивилась Гермиона, в глазах которой мгновенно загорелось любопытство.
— Тайная комната, — с озорной улыбкой прошептал он.
Гермиона заёрзала и дёрнула его волосы за то, что дразнит:
— Ты пропустил тайную комнату во время экскурсии? Как ты мог?
Медленно, с хитрой усмешкой, Тео сказал:
— Это не та комната, куда заглядывают, когда мама ждёт тебя к ужину.
— О, так у вас здесь есть целая комната для такого? — спросила Гермиона, и удивление было искренним, как и лёгкий, нетерпеливый восторг.
— Ага, — подтвердил он и слегка укусил её за горло, но тут же отстранился, оставив между ними пустоту, от которой рука Гермионы соскользнула с его волос. — У меня есть идея. А что если мы пойдём и что-нибудь испечём? Я знаю, ты умеешь. Ты делала то песочное печенье. А когда Драко вернётся с прогулки, держу пари, если дашь ему тёплое печенье и очень вежливо попросишь, он покажет тебе комнату.
Гермиона рассмеялась, но возражать не стала.
Она правда должна была догадаться, что Тео вовсе не собирался вести себя прилично. Он начал битву мукой, всё время мешался под ногами, менял рецепт, вытаскивал какие-то лишние ингредиенты и в целом был невозможным. Драко нашёл их меньше чем через час, оба были покрыты белым порошком, кухня выглядела как поле боя, а Гермиона тщетно пыталась вырвать из рук Тео деревянную ложку, чтобы перемешать тесто.
Они оба замерли, словно нашкодившие дети, когда услышали, как он прочистил горло. Гермиона обернулась и увидела его, облокотившегося на дверной косяк в своём костюме для верховой езды…
Взгляд сам собой скользнул вниз от изогнутой брови и поджатых губ до охотничьего сюртука, перчаток для выездки, бриджей, высоких сапог, и снова вверх. Его щёки порозовели то ли от зимнего воздуха, то ли от нагрузки, а глаза сверкали, острые, внимательные.
Гермиона почувствовала, как внутри мгновенно потеплело, и волна желания накрыла её так сильно, что она сама удивилась.
— Мы… пытались испечь для тебя печенье. Но Тео очень трудный партнёр по выпечке, — объяснила она.
Драко протянул руку ладонью вверх, молча требовательно. Гермиона едва не застонала, когда Тео наконец выпустил ложку, и она смогла вложить её в его ладонь.
— Живо наверх, щенки, — сказал он наконец, и его властный тон пробрал её до мурашек. — Фрик.
Сначала Гермиона решила, что он выругался, но тут с хлопком появился домовик.
— Фрик. Мисс Грейнджер и мистер Нотт очень сожалеют, что устроили беспорядок на твоей кухне. Заверши то, что они пытались испечь, принеси результат в мою комнату, когда будет готов, и предупреди маму, как только она закончит приводить себя в порядок, что мы будем ужинать там, — велел Драко.
— Да, господин Малфой, — пискнул Фрик, низко поклонился и тотчас занялся кухней, не сказав больше ни слова.
— Разве я не сказал идти наверх? Это значит сейчас.
Гермиона облизнула губы, пытаясь сдержать улыбку. Теперь она понимала, что это и был план Тео. Он вовсе не рассчитывал, что она «попросит по-хорошему». Он с самого начала намеревался втянуть её в неприятность.
Ну что ж, сейчас она хотя бы могла быть паинькой. Стряхнув с себя лишнюю муку, она извинилась перед Фриком и поспешила проскользнуть мимо обоих к лестнице.
Гермиона направилась в комнату Драко и Тео, ведь именно туда он велел нести печенье, а где находилась тайная комната, она и понятия не имела. Долго гадать не пришлось, Тео и Драко были прямо за ней.
Когда она заметила, что деревянная ложка оставалась в руке Драко, по её телу пробежала дрожь.
— За мной, — коротко сказал он и вошёл в ванную.
Его ванная напоминала Гермионе роскошные ванные для старост в Хогвартсе. Огромное зеркало, широкая мраморная столешница, гигантская купель. Несмотря на то, что они с Тео были все в муке, а Драко наверняка хотел смыть после прогулки пыль и пот, он не задержался там. Быстро пересёк комнату и кончиком пальца начертил свои инициалы на одной из плиток.
Гермиона ахнула, когда мрамор сдвинулся, словно вход в Косой переулок, и открыл тёмный проём.
— После тебя, Грейнджер, — низким, вызывающим голосом произнёс Драко.
Он не зажёг фонаря, так что Гермиона сделала шаг веры и вошла. Она моргнула, пытаясь привыкнуть к темноте, и в тот же миг почувствовала, как к ней приблизился Драко, склонился к уху и прошептал хорошая девочка. В этот момент по периметру комнаты сами собой вспыхнули бра в стенах.
Скамья. Крест. Стойка с множеством разных предметов. Полки с ещё большим их числом. Шкаф, в котором явно хранились тайны запретного характера.
И кровать у стены с наручниками на каждом углу.
— О боже… — выдохнула Гермиона и, не услышав запрета, пошла дальше, в восхищении оглядываясь во все стороны.
Некоторые вещи она узнавала, хотя большинство прежде видела лишь на страницах книг, а не вживую. Когда она открыла шкаф, ожидая найти там что-то совсем уж экстремальное, её почему-то ещё больше возбудило, что внутри оказались аккуратно развешанные разноцветные мотки верёвки и перекладина с подвешенной на вешалках одеждой.
Она протянула руку и провела пальцами по чему-то, состоявшему почти целиком из кожаных ремней и металлических колец, и не смогла не представить их в этом.
Почти наверняка вещь принадлежала Тео, и отверстие в центре предназначалось для того, чтобы плотно обхватить основание его члена. Колени Гермионы сами собой сомкнулись, а внизу стало влажно от одного лишь представления.
— Можешь задавать вопросы, если они есть, — лениво протянул Драко.
— Если, — фыркнула Гермиона, но, повернувшись, уловила в его лице лёгкий оттенок тревоги под холодной маской уверенности.
И это было вполне логично. Целая комната, посвящённая сексуальным играм, вещь, мягко говоря, на любителя. Даже после того как она сама призналась в интересе к подобному, естественно, что они боялись её реакции. А ещё было ясно, что это намного больше того, что Гермиона ожидала. Они явно не всё ей показывали. Или, вернее, давали ей возможность двигаться в своём темпе, в то время как сами уже давно имели и опыт, и ресурсы.
Она вдруг очень остро ощутила, что её реакция сейчас может повлиять не только на этот момент, но и на то, как будут складываться их отношения в будущем.
Закрыв шкаф, она подошла к стойке, где висели орудия, названия которых она выучила совсем недавно из своей вводной книги по БДСМ. Плётки, кнуты, флоггеры, паддлы, трости…
В книгах советовали начинать с флоггера, так как он мягче. Но хлыст был универсален и мог использоваться по-разному. А учитывая, как выглядел Драко в своей экипировке для верховой езды, Гермиона просто не устояла.
Она потянулась и взяла со стойки изящный хлыст. Кожа на рукояти оказалась удивительно мягкой и податливой. Проведя пальцами по его поверхности, она подняла глаза на них.
Их внимание было таким острым, что казалось, они даже не дышали.
Гермиона провела подушечкой пальца по кожаному наконечнику хлыста и спросила:
— Мы наказаны за то, что устроили бардак на кухне?
— Чёрт, Гермиона, — простонал Тео рядом с Драко.
Драко крепче сжал деревянную ложку, поднял подбородок чуть выше и ответил:
— Это самый важный вопрос, который у тебя есть сейчас?
Гермиона поняла, что он на самом деле спрашивал. Хотела ли она действий от него сейчас, когда он предлагал ей слова. Оба знали, насколько для неё важны объяснения, ответы и знания, что для неё сам разговор уже был прелюдией.
Но она доверяла им, знала, что ответы будут и после. А сейчас нетерпение и предвкушение били сильнее.
Гермиона кивнула и для убедительности тихо добавила:
— О, ты прекрасная зануда, — вздохнул Тео.
— Не думай, что я не понял, чьих рук это дело, Теодор, — произнёс Драко, забирая у Гермионы хлыст. — Вины твоей в этом куда больше, чем её. Раздевайся. Потом разденешь Грейнджер. А я пока решу, чего вы оба заслуживаете.
Сердце Гермионы стучало так быстро, что в ушах шумело. Она переводила взгляд с Тео, который поспешно подчинился, на Драко, изучавшего варианты на стойке. В руках он по-прежнему держал и хлыст, и деревянную ложку. Но глазами искал что-то ещё.
Тео вскоре стоял полностью обнажённый и возбуждённый, и уже тянулся к её одежде. Гермиона подняла руки, когда он снял с неё запорошенный мукой свитер, держалась за его плечи, пока он освобождал её от обуви и брюк. Она осталась в белье, и неудивительно, что Тео, уже стоя на коленях, потянулся сперва к трусам.
Неудивительно было и то, что его пальцы скользнули между ног прежде, чем ткань упала на пол.
Он поднял на неё взгляд, хищно улыбнулся и прошептал:
— Ты возбуждена, да? Уже влажная, а мы ещё и не начинали.
Щёки Гермионы вспыхнули, но она заметила, как Драко чуть наклонил голову, явно уловив её реакцию.
Ответила она скорее на это, чем на дразнящие слова Тео:
— Да. Вся эта комната… и всё в ней возбуждает.
— Всё? — поддел Тео, вставая и расстёгивая лифчик. — Тебя ничто здесь не смущает? Даже если так, это нормально, ты же знаешь.
— Я пока не уверена, что хочу попробовать всё, но ничего здесь не вызывает у меня отторжения. Даже если сама не захочу что-то использовать… всё равно хочу это увидеть.
Улыбка Тео стала шире, когда он снял с неё лифчик и позволил глазам неторопливо скользнуть по обнажённой коже. Глядя на неё, он обратился к Драко:
— Слышал, милый? Она хочет посмотреть, как мы играем.
Ответом стал резкий щелчок хлыста по его вытянутой руке, прямо перед тем, как пальцы Тео коснулись её груди, и холодный приказ:
— И увидит. Но я сказал тебе, что можно её трогать?
— Нет, сэр, — с привычным вызовом в голосе протянул Тео.
— На крест. Лицом к нам, — приказал Драко.
— Ты хочешь, чтобы я только смотрел? Только смотрел?! Да я не настолько уж и виноват!
Гермиона знала, что Тео это нравилось. Он сам говорил ей об этом, и она прекрасно видела ту лёгкую пружинистую походку, с которой он подошёл к кресту и встал на место. Как только его лодыжки оказались широко расставлены, а руки поднялись над головой, Драко произнёс Инкарцеро, и путы обвили каждую конечность, фиксируя его к перекрещённым стойкам.
Тео тут же дёрнулся, проверяя крепость оков, и Гермиона затаила дыхание, глядя, как его тело выгнулось, а член дрогнул, напрягаясь в предвкушении.
Драко посмотрел на неё и, сняв с полки металлическое кольцо, подошёл к Тео и надел на его эрекцию. Шёпот заклинания, и Тео простонал, а кольцо плотно обхватило и ствол, и яйца.
— Оно не даст ему кончить, — спокойно пояснил Драко.
Гермиона восторженно кивнула, а потом спросила:
— А он когда-нибудь кончал просто от того, что смотрел? Или у тебя… есть планы на него?
— Не уверен. Но это звучит как то, что мы могли бы исследовать однажды. А сегодня у меня для него уже есть планы, — ответил Драко.
Он вернул ей хлыст и деревянную ложку. Как только Гермиона взяла их, Драко снял с полки ещё одну вещь.
— Даже не дашь мне… ммф! — успел возразить Тео, но слова его тут же утонули в кляпе: шар между губ, ремни фиксируют сзади.
— Всё нормально? — тихо спросил Драко, изящными пальцами скользнув по груди и животу Тео. — Верёвки, кляп и кольцо сидят удобно?
Глаза Тео горели безумным огнём, но он кивнул, издав утвердительный звук. Драко на миг обернулся к Гермионе и явно остался доволен видом. Она стояла, крепко сжимая обе игрушки в руках, бёдра напряжённо сведены вместе, дыхание тяжёлое.
Драко снял с мизинца золотое кольцо с короной, которое ему подарила Гермиона, и вложил его в ладонь Тео.
— Что ты сделаешь, если нужно будет остановиться, а говорить ты не сможешь?
Кольцо звякнуло о каменный пол. Тео разжал ладонь. Драко тут же вернул кольцо обратно, почти мурлыча:
— Хороший мальчик. Видишь? Ты можешь им быть. Просто нужно напомнить, что бывает, когда позволяешь себе слишком много лишнего в публичных залах поместья.
Затем он повернулся к Гермионе и требовательно протянул руку. Она послушно вложила в неё и хлыст, и ложку. Его взгляд потемнел, и он прошептал:
— Умница. Но… ты уверена? Ты можешь просто смотреть, как я играю с Тео. Никакого давления.
Гермиона облизнула губы, вскинула бровь и ответила:
— Я тоже бросалась мукой. И я собиралась облизать эту ложку, как только закончу с тестом.
Драко на секунду посмотрел на неё так, будто не мог поверить в свою удачу. Но тут его выражение стало серьёзнее.
— Мне нужно, чтобы ты сказала это, — потребовал он.
Гермиона вопросительно подняла на него брови. Хоть она и не была уверена, какие именно слова стоит произнести, но никогда не делала ничего наполовину. Поэтому приподнялась на носочки и пальцами скользнула за пояс его брюк, крепко сжав ткань.
— Я хочу узнать, каково это, почувствовать щелчок кожи на своей. Я хочу… хочу ощутить боль, которую смогу выдержать и контролировать. Я человек сильных переживаний и хочу исследовать всю возможную глубину ощущений. И я доверяю это тебе, — сказала Гермиона, дотягиваясь до линии его подбородка и прижимая к нему кончик носа. — Ты не заставляешь меня делать это. Это моё собственное любопытство и желание.
Драко запустил руку в её тёмные кудри, всё ещё припорошённые мукой. Он заставил Гермиону приподнять лицо выше, но остановился в нескольких сантиметрах, не коснувшись губ. Она ощущала его дыхание на своей коже, и в животе заколыхалось волнение, когда он задержался рядом, коснувшись губами линии её челюсти. Он уткнулся лицом в изгиб шеи, проводя носом по коже от угла челюсти до пульсирующей жилки, и выдохнул так глубоко, что она ощутила эту дрожь своей кожей.
Гермиона откинула голову, принимая его близость, хотя и томилась от желания поцелуя. Она лишь перевернула во рту лист и подумала о том, что цель оправдает средства.
— Тогда для меня будет честью исполнить твоё желание, — с почти благоговейной интонацией прошептал Драко.
Он удержал её за волосы, направляя к скамье. Усадил так, что спина Гермионы оказалась обращена к Тео. Он уложил её, и голова устроилась на краю подушки. Стоило ей слегка повернуть шею, и она увидела распростёртое, связанное и заткнутое кляпом тело Теодора Нотта.
Выглядел он по-настоящему восхитительно. Длинный член был напряжён и торчал перпендикулярно линиям тела, подрагивая от возбуждения. Когда он заметил, что она смотрит на него, дёрнулся в оковах, и Гермиона прикусила губу от этого зрелища.
Она была так поглощена, что едва расслышала вопрос Драко.
— Можно мне связать твои щиколотки? Так будет проще положить их туда, куда я захочу.
Гермиона обернулась к нему, глаза расширились, пока она осмысляла сказанное, пытаясь уловить его намёк.
Но пояснений не последовало. Вместо того чтобы спрашивать, она просто подняла ноги на скамью и скромно скрестила их в щиколотках.
— Какое у тебя стоп-слово? — уточнил он, даже не взмахнув пока палочкой.
Гермиона улыбнулась и ответила:
— Хорошая девочка, — снова похвалил он, и в животе Гермионы снова предательски затрепетало от этих двух слов, будоражащих с каждой новой похвалой.
Хорошо, что он собирался её связать, потому что от нетерпения она едва могла усидеть на месте, а ведь они даже ещё не начали.