Любовь в Силоме | Глава 10: Обними меня, чтобы уснуть спокойно
Именно этот вопрос первым всплыл в моей голове, как только я вышел из машины Крита.
Я был в ярости, глубоко ранен. Никогда не думал, что окажусь в подобной ситуации.
Шёл быстро по тротуару, почти не замечая ничего вокруг. В голове бушевала буря эмоций, ни одна из которых не была хорошей.
Я ничего не значу для Крита… никогда и не значил.
Ответ был простым, резким и настолько болезненным, что в глазах защипало. С первого дня нашего знакомства он ни разу не дал понять, что хочет установить со мной особенную связь.
Это всегда был только я: я стремился к нему, хотел видеть его в своей жизни. Но Крит никогда не выделял мне особенного места в своей. Он общался со мной исключительно по работе, так же, как и с бесчисленным множеством других людей, ежедневно проходящих через его жизнь. Моё существование было для него лишь временным явлением.
Именно я не дал ему пройти мимо. Именно я вцепился. Мои односторонние желания привели меня сюда. Я хотел винить во всём его. Ведь он никогда не говорил мне остановиться. Никогда не говорил, что любит кого-то другого. Позволял мне мечтать, хотя прекрасно понимал, что в его сердце мне нет места. Жалость была самой жестокой ловушкой. Его доброта оказалась жестокой иллюзией. Но, в конечном счёте, винить я должен был только себя.
Чувства настолько переполнили меня, что я остановился, отвернувшись к стене, чтобы никто не заметил слёз, готовых пролиться. Я закусил губу и стиснул зубы, стараясь удержать их. Плакать посреди улицы было жалко, а я не хотел быть жалким.
Пит… Тот, кому принадлежало сердце Крита. Как я мог сравниться с ним?
От сильного гнева, смешанного с грустью и обидой, я перешёл к состоянию, в котором уже не мог понять, что именно чувствую. Внезапно ощутил себя крошечным и ничтожным, словно уже ни для кого не имел значения.
Я опёрся рукой о стену, заставляя взять себя в руки. Как бы больно ни было, как бы ни хотелось рухнуть и разрыдаться, я не собирался ломаться. Ни за что. Я слишком долго боролся за то, чтобы крепко стоять на ногах. Нужно было больше ценить это.
Я втянул носом воздух и заставил себя поднять голову. Всё будет в порядке. Мне придётся двигаться дальше, независимо от того, каково мне внутри.
Счастье и тепло, которые я когда-то испытывал рядом с Критом, останутся в моём сердце. Он не обязан был любить меня, и мы не обязаны были любить друг друга.
Тем вечером я отправился на работу в бар, как обычно, но всё ощущалось мрачнее, чем раньше. Я посмотрел на себя в зеркало. Одежда, волосы, лицо – всё выглядело нормально. Но мои глаза… они были полны такой печали, что стало неприятно смотреть. Это настолько задело меня, что я резко повернулся к Тайю и спросил:
Тай удивлённо уставился на меня.
— Просто ответь. Сложно, что ли? — резко бросил я.
— Ладно уж, отвечу, только не груби мне, — проворчал он. — Ты красивый, милый, готовишь невероятно вкусную тушёную свинину с базиликом и… — он задумался, — у тебя хорошие манеры. Жена сказала, ты всегда поднимаешь крышку унитаза, когда пользуешься туалетом у меня в квартире.
— Если бы ты был геем, я бы тебе понравился?
— Если бы ты позволил мне быть сверху, тогда да, конечно.
Раздосадованный, я ушёл прочь, но всё ещё слышал, как Тай кричит мне вслед:
— В следующий раз напиши мне заранее, какой ответ хочешь услышать, и я скажу тебе то, что понравится, Вайю!
Я вышел из комнаты для сотрудников и прошёл мимо столиков. В баре ещё почти не было посетителей, всего лишь десять вечера. Я направился к зоне ожидания, просторному коридору возле входа. Впереди, около двери первого этажа, располагалась стойка регистрации, а дальше по обе стороны от внутреннего прохода стояли чёрные кожаные диваны. Я подошёл к тому, что был свободен.
— Ждёшь клиента? — спросил кто-то из коллег, увидев меня там. Обычно посетители предпочитали сидеть на другом диване, который был просторнее и располагался ближе к туалету, оставляя эту часть в основном для тех, кто встречался с клиентами.
— Да, — ответил я, слегка улыбнувшись.
Когда он ушёл, я откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза. Мне нужно было взять себя в руки. Пора избавиться от навязчивой одержимости Критом. Если он меня не замечал, если ему нравились такие идеальные и высококлассные, как Пит, это была его проблема. Почему это должно волновать меня? Я был самим собой, и если кому-то это не нравилось, какая разница? Пока я сам себе нравлюсь, этого достаточно.
Я глубоко вздохнул и выпрямился, решив посидеть здесь ещё немного, прежде чем вернусь обратно в зал.
Но тут мой взгляд упал на человека, идущего прямо ко мне.
Скай и ещё один коллега оживлённо болтали, проходя мимо. Но, увидев меня на своём обычном месте, Скай резко остановился. Здесь он обычно встречал клиентов, сразу приветствуя их, как только они выходили из машин. Судя по всему, сегодня у него была заранее назначенная встреча.
Наши взгляды встретились. Никто из нас не отвёл глаз. Взгляд Ская говорил ясно: «Вали отсюда, Вайю». Я ответил ему безмолвным вызовом: «Я сижу здесь. Если тебе не нравится — это твоя проблема».
По моему лицу Скай тут же понял, что что-то случилось. Сегодня явно не лучший день для того, чтобы со мной связываться. Покачав головой, он предпочёл отступить.
Я просидел ещё немного, ровно до тех пор, пока не убедился, что готов войти в рабочий режим. Как только почувствовал нужный настрой, поднялся, поправляя воротник и рубашку. Подняв голову, встретился взглядом с группой клиентов, только входящих в бар. Одна из них ахнула, прикрыв рот ладонью. Видимо, я был в её вкусе.
Я улыбнулся, слегка кивнув. В ответ раздался восторженный визг. Проходя мимо них, я уже был уверен, что этим вечером клиенты у меня точно будут.
И оказался прав. Через пару минут меня уже позвали за их столик. Я широко улыбнулся и приготовился выложиться по полной. Вскоре бар наполнился людьми, которые пришли весело провести вечер. Заиграла музыка, атмосфера ожила: мерцающий свет, звон бокалов, ритмичные песни, заставляющие всех танцевать и подпевать музыкантам. Я был среди них — одновременно танцор и завсегдатай вечеринок. Здесь я был в своей стихии, танцуя, выпивая, сталкиваясь бокалами с окружающими.
Моя клиентка была сексуальной, милой и игривой. Я танцевал рядом, обнимая её сзади, позволяя опираться на себя. Мы чокались бокалами, её щёки касались моих, и я разрешал ей всё: руки на плечах, поцелуи в шею — да что угодно. Я полностью отдался происходящему. Если клиентка довольна, доволен был и я.
Спустя час я извинился, мне нужно было готовиться к выступлению. Я вошёл в гримёрку, где несколько ведущих уже одевались. Выступления каждый вечер отличались. Иногда выходила другая группа: крепкие парни, сексапильные, без рубашек, демонстрирующие свои накачанные тела в соблазнительном танце.
У моей группы был иной стиль — у нас была своя, особая атмосфера, напоминающая бойз-бэнд. Мы сохраняли одежду… по крайней мере, большую её часть. Достаточно, чтобы держать публику в напряжении. Мы выступали впятером, и каждый добавлял в шоу что-то своё: красивый, стильный, притягательный — полный комплект.
— Готовы? — спросил координатор.
Я посмотрел в зеркало и рассмеялся. Ярко-красная помада отпечаталась на шее. На мне была рубашка с широким воротом, и когда я оттянул её вниз, увидел, что следы шли от ключицы до самой челюсти, почти до губ.
— Нет, случайность, — я потянулся за салфеткой, чтобы стереть. Но передумал и оставил всё как есть.
Мы вышли на сцену в тот момент, когда погасли огни. Музыка взорвалась, яркий свет осветил нас. Начав танцевать, мы увидели, как публика внизу присоединилась к нам, танцуя и подпевая во весь голос. Громкий бит заставлял кровь кипеть, сердце билось всё быстрее. Каждый раз, когда кто-то из нас по очереди приподнимал рубашку, демонстрируя грудь, пресс, татуировки или сексуальные движения бёдер, зрители взрывались восторженными криками.
Обычно мы завершали песню эффектной и сексуальной позой. Сегодня был мой черёд занять центр. Я резко развернулся, шагнул вперёд и стянул с себя рубашку, позволяя ей медленно соскользнуть к запястьям, а затем упал на колени, раздвигая ноги. Мои руки были сложены передо мной, будто связанные. Я встряхнул волосами, чуть склонил голову и с вызовом посмотрел в зал.
Публика буквально сошла с ума. Следы помады на шее и моя вызывающая поза создавали образ одновременно готовности и вынужденной покорности.
Я улыбнулся, наслаждаясь реакцией, прежде чем подняться и вновь надеть рубашку.
Стоило мне войти обратно в гримёрку, друзья принялись подкалывать, выясняя, кто оставил эти следы, шутя, что я украл шоу и оказался острее, чем чили. Только Тай молча поманил меня пальцем и увёл к шкафчикам.
— Есть что сказать — говори прямо, — заявил Тай.
— Что, не понравилось? Всем остальным зашло. Хорошее шоу требует внутренней эмоции, разве нет?
— По-моему, это была не внутренняя эмоция. Это выглядело как сарказм.
Он шагнул ближе, опираясь рукой на шкафчик, лишая меня возможности отвернуться или уйти.
Я был загнан в угол, и поэтому признался ему во всём: рассказал про меня, Крита и Пита. Когда я закончил, Тай громко присвистнул:
— Чёрт, дружище… Это жёстко. И что теперь?
— Всё, конец, — пожал я плечами. — С меня хватит.
— Верно. Если кто-то не любит нас, мы не обязаны любить его в ответ, — Тай легко хлопнул меня по плечу. — Сегодня пей сколько хочешь. Я прикрою.
— Это и был мой план, — улыбнулся я.
— Теперь моя очередь. Я много раз таскал твою пьяную задницу домой.
— Пошли. Сделаем то, что любим.
Когда мы выходили, я вдруг спросил его:
— Тай, ну так ты реально хочешь со мной переспать или нет?
Я рассмеялся в голос. Обнявшись за плечи, мы вышли в зал.
После шоу начался ещё один раунд торгов за напитки. Как только я появился, ставки на меня посыпались одна за другой. Это была настоящая война денег, и никто не собирался сдаваться. Начиная с десяти напитков, я быстро потерял счёт. Но мне было всё равно. Сегодня я собирался выложиться по максимуму.
Скажу прямо: этой ночью я был готов развлечь клиентов всеми возможными способами. Кем бы они ни хотели меня видеть, я мог им стать. Лучшим другом? Парнем? Пи? Нонгом? Мужем? Даже женой, да пожалуйста! Лишь одна просьба — никаких грустных историй сегодня. Я не был в состоянии никого утешать, а если бы кто-то начал рыдать, то, скорее всего, я бы сам поволок его мириться с тем, кто довёл до слёз.
После полуночи в баре зазвучал EDM. Глухой гул басов, вспышки света и мощные ритмы сделали ночь ещё ярче. Вот только почему-то я постоянно проигрывал клиентам в «камень-ножницы-бумага». Я уже потерял счёт выпитым шотам, хотя это и не имело большого значения. С начала работы здесь моя устойчивость к алкоголю сильно выросла, и я был уверен, что смогу выдержать ещё.
Это продолжалось до того момента, пока один клиент не бросил мне вызов — выпить целую бутылку прямо на танцполе в обмен на заказ ещё двухсот напитков. Именно тогда я осознал, что всё-таки не настолько крут, как мне казалось. После того, как я выпил, вернулся за столик и… всё погасло.
Очнулся я уже у себя дома, в собственной постели, одетый только в боксёры.
Последним моим воспоминанием было, как я сказал клиенту: «Прости, больше не могу пить», после чего, шатаясь, побрёл в раздевалку. На этом память обрывалась.
Я сел в кровати и раздвинул занавеску, но тут же закрыл её обратно — свет больно ударил по глазам. Голова раскалывалась. Интересно, который сейчас час?
Выбравшись из постели, я пошатываясь подошёл к двери и, открыв её, увидел Вай, сидевшую на полу у телевизора и игравшую с Сингто на моём старом планшете. Как только Вай заметила меня, она сказала:
— Я взяла твой айпад, ладно? Он всё равно лежал без дела.
— Да, конечно, бери, — ответил я, невольно улыбнувшись, глядя, как Сингто тыкает пальцем в прыгающую лягушку на экране и пытается квакать.
— Хочешь новый? Для Сингто. Там можно смотреть мультики или запускать развивающие игры.
— Нет, этот вполне подходит, — ответила Вай. — Кстати, твой друг, кажется, Тай, сказал, чтобы ты ему сразу позвонил, как проснёшься.
— Хорошо, — прохрипел я, прислонив голову к дверному косяку и прикрыв глаза. Меня всё ещё слегка штормило.
— Ты в порядке? — забеспокоилась Вай. — Выглядишь ужасно.
— Может, тебе чего-то принести? Имбирный чай, например?
Я дошёл до кухни, вскипятил воду и сел за стол, наливая себе стакан воды. Вчера я конкретно перебрал. Я абсолютно ничего не помнил после того, как вошёл в раздевалку. Даже понятия не имел, когда Тай успел доставить меня домой.
Допив воду, я приготовил кофе и вернулся с кружкой в спальню. Нужно было позвонить Тайю. Присев на край кровати, я сделал глоток, надеясь, что кофе ослабит похмелье, и стал искать свой телефон. Он должен был быть либо на столе, либо в карманах вчерашних брюк.
Не успел я подойти к корзине с грязным бельём, как заметил возле подушки странный предмет — синий полиэтиленовый пакет, тщательно обёрнутый вокруг чего-то.
Любопытство взяло верх. Я отложил кофе и принялся разворачивать пакет. Но едва развязал его, как обнаружил внутри ещё один, тоже плотно завязанный.
Развязал второй, но под ним оказался третий, затем четвёртый… ещё и ещё…
Я продолжал распутывать слои, пока наконец не добрался до последнего — прозрачного пакета, перетянутого резинкой. На нём было послание:
«Позвони мне. От Тайя, твоего папочки».
Этот мелкий негодяй замотал мой телефон в десяток слоёв полиэтилена и перевязал резинкой, будто древнюю реликвию. Как только я освободил телефон, сразу набрал его номер, готовый высказать всё, что думаю.
— Тай, твою мать, что за херню ты сотворил?!
— Я ограничивал тебе доступ к телефону, гений, — невозмутимо ответил тот.
— Какого хрена?! — я почти закричал, но голос сорвался и зазвучал ужасно хрипло.
— Чтобы ты сначала протрезвел, прежде чем прочтёшь сообщения, которые тебе отправили.
— Я не собирался читать их, — быстро оправдался Тай. — Но когда вёз тебя домой и взял телефон, чтобы отдать тебе, то увидел на экране уведомление. А так как я всё-таки могу читать на тайском, то заметил, что тебе писал твой любимый лейтенант Крит.
— Он мне никакой не «любимый», — я мгновенно напрягся.
— Ах, да? А кто тогда звонил ему посреди ночи, рыдая и вопя что-то вроде: «Прости меня, если ты любишь другого, зачем тогда давал мне ложную надежду?» — саркастично пересказал Тай.
Я широко распахнул глаза, похмелье улетучилось в одно мгновение.
— Ты серьёзно? Господи… — паника накрыла меня с головой. Что я натворил?
— Да, облажался ты по полной. Если бы я вовремя не отобрал телефон, было бы ещё хуже. Кстати, ты ещё и укусил меня за руку, придурок.
— Может, сначала спросишь, в порядке ли я?
— Ты в порядке, Тай? Извини, потом куплю тебе мазь.
— Не надо, — фыркнул тот. — У меня жена есть, сама намажет. Лучше думай, как разгребать свой собственный бардак. Ты немного наговорил лишнего. Хорошо, что я подоспел и быстро объяснил твоему лейтенанту, что ты пьян в хлам и я отвожу тебя домой. Уже позже увидел от него сообщение.
— Чёрт возьми, Тай… сейчас в моей голове полнейший хаос.
— Послушай, Вайю, — голос Тайя стал серьёзным. — Что бы он тебе ни сказал, хочу, чтобы ты сперва успокоился и хорошенько подумал перед ответом. И ещё: ты сегодня всё-таки приедешь в кондо?
— Сегодня нужно подписать договор аренды, помнишь?
— Ах, точно. Я быстро в душ и сразу к тебе.
После того, как мы закончили разговор, я ещё долго сидел, глядя в экран телефона, а слова Тайя эхом отдавались в голове.
— Твой любимый лейтенант Крит отправил тебе сообщение.
Пытаясь унять нервную дрожь, я нажал на экран. Сердце отчаянно заколотилось, как только я увидел последнее сообщение от Крита, отправленное вчера ночью:
[Вайю, нам нужно поговорить. Завтра я приеду к тебе домой.]
Это было после того, как я пьяным набрал его номер и нёс какой-то бессвязный бред. От отчаяния я схватился за голову.
Но каким бы унизительным это ни было, я должен взглянуть правде в глаза.
Прокрутив сообщения вверх, я нахмурился, заметив голосовое сообщение от Крита. Я нажал воспроизведение, и сердце снова заколотилось с бешеной скоростью, когда я услышал его голос:
— Вайю… прости за сегодня. Я всё уладил. И теперь хочу поговорить. Дай знать, когда будешь готов. Потому что я… уже готов.
Я подскочил на кровати, швырнул телефон на покрывало и сделал шаг назад.
Что это значит? Что вообще он имел в виду?
Готов к чему? И к чему я должен быть готов?
От полного замешательства я больше не мог ничего осмыслить. Схватив полотенце, я направился в душ. Нужно было освежиться и привести мысли в порядок.
Выйдя из ванной спустя полчаса, я почувствовал себя немного лучше. За это время я сумел собраться с мыслями и осознал, что слишком бурно отреагировал. Что бы Крит ни имел в виду под словом «готов» — будь то полное прекращение наших отношений или попытка сохранить общение — мне оставалось лишь принять это.
Я не «опускался» до чего-то меньшего, ведь у меня никогда и не было никакого статуса в его жизни.
Я ещё раз перечитал его последнее сообщение. Он собирался приехать сегодня, но это было невозможно: у меня были другие планы. Может, это и к лучшему — у меня появилось больше времени, чтобы всё обдумать. Я начал писать ответ:
[Крит, сегодня я занят. Давай поговорим в другой раз.]
Это звучало вполне зрело, и я надеялся, что это хоть немного сгладит впечатление от моей вчерашней позорной пьяной выходки. На всякий случай добавил ещё одно сообщение:
[Прости за вчерашнее. Я был пьян и просто нёс ерунду. Не принимай это близко к сердцу.]
Я собирался выйти из комнаты и отправиться к Тайю, но вдруг сердце едва не вырвалось из груди: Крит уже прочёл мои сообщения, и в тот же миг телефон зазвонил.
Я подпрыгнул от неожиданности и чуть не уронил его. Нервы были на пределе, но я всё-таки ответил:
— Как ты? Вчера ты был сильно пьян, — его голос был низким и заботливым.
— Сейчас уже лучше, — ответил я, пытаясь звучать спокойно.
— Мы можем поговорить с глазу на глаз?
— Сегодня правда не могу. Я подписываю договор аренды. Завтра переезжаю в кондо, туда же, где живёт мой друг.
— Нет, спасибо. У меня немного вещей, справлюсь на такси. Не хочу тебя беспокоить.
Он замолчал на несколько секунд.
— Вайю, нам нужно поговорить. Лицом к лицу.
От его голоса я почувствовал себя совершенно беспомощным. Он что, не мог дать мне немного больше времени? Совсем чуть-чуть? Впрочем, с другой стороны, сколько ещё я смогу избегать этой встречи? Рано или поздно придётся всё выяснить. Я решился:
— Хорошо. Завтра вечером, когда закончу переезд, сам приеду к тебе.
Как только я закончил разговор с Критом, сразу же позвонил Тайю, чтобы всё объяснить.
— Тай, Крит хочет встретиться. Я собираюсь прояснить всё до конца.
— Вайю, ты же говорил, что ненавидишь быть третьим в чьих-то отношениях. А теперь собираешься поступить именно так.
— Вовсе нет. Просто думаю, что мы оба взрослые люди. Когда я звонил ему пьяный, умоляя приехать и поддержать меня в худший момент жизни, он помог. Почему теперь я не могу спокойно с ним всё обсудить? Даже если мы не можем быть чем-то большим, мы хотя бы останемся друзьями.
— Ладно, ладно, я поддержу тебя, — усмехнулся Тай. — Разбитое сердце — штука заживающая, уж поверь.
На следующий день я вновь отправился в кондо к Тайю, которое отныне мне следовало называть своим. Сегодня я официально переехал. Всё самое необходимое поместилось всего в два чемодана и одну коробку, ничего особенного.
Я остановился посреди комнаты и внимательно огляделся. Это была студия: небольшая гостиная, кухня и отдельная спальня. Гораздо просторнее всего, где я жил раньше. А самое главное — моя квартира находилась на том же этаже, что и у Тайя.
В комнате всё ещё царил небольшой хаос, поскольку я не успел закончить разбирать вещи и ещё не докупил всё необходимое. Пока я вытаскивал одежду из чемодана, раздался стук в дверь. Открыв её, я увидел Тайя.
— Закончил разбирать вещи? — спросил он. — Я собираюсь вниз за едой и решил проверить, как у тебя дела. Что-нибудь принести?
Я шире распахнул дверь, но Тай замер на месте, оценивающе оглядывая меня сверху вниз.
— Чёрт, выглядишь шикарно, — прищурился он.
Тай шагнул ближе и демонстративно втянул носом воздух вокруг меня.
— Мало того, что выглядишь отлично, так ещё и весь чистенький, вкусно пахнешь, а лицо гладкое и свежее, как задница младенца. Признавайся, ты собираешься встретиться с Критом, чтобы разойтись по-дружески, или чтобы заставить его пожалеть о том, что он потерял?
Тай игриво коснулся воротника моей рубашки, хотя я всегда оставлял верхние пуговицы расстёгнутыми.
— Думаю, он и так уже пожалел, разве нет? Ты видел лицо его бывшего? Он в десять раз привлекательнее меня, — усмехнулся я.
— Нет уж, ты намного милее, чем этот Пит.
Я вздохнул и похлопал Тайя по плечу.
— Так ты уже выходишь? Ты ведь говорил, что встречаешься с Критом вечером.
— Я жду доставку обеденного стола. Должны были привезти в два часа, но сообщили, что грузовик попал в аварию и им пришлось менять машину. Так что пока жду.
Как только я это произнёс, меня охватила тревога. Время нашей встречи с Критом уже почти подошло. Несмотря на то, что кафе, где мы договорились встретиться, находилось неподалёку, грузовика с мебелью всё ещё не было.
— Я точно опоздаю. Нужно предупредить Крита.
Я достал телефон и набрал его номер. Когда он ответил, я сказал:
— Крит, я немного задержусь. Заказал обеденный стол, но доставку задержали. Обещают скоро приехать.
— Тогда я сам за тобой заеду. Уже в пути. Скинь адрес.
Я отправил ему адрес, и вскоре Крит уже подъехал.
— Тай, Крит уже здесь. Я спущусь, встречу его внизу, — сказал я, поскольку наш жилой комплекс требовал карточки доступа для верхних этажей.
Мы вместе спустились вниз. Как только вышли из лифта в вестибюль, через стеклянные двери я увидел, как Крит выходит из своей машины.
Сегодня он был одет в чёрную рубашку и брюки. Выглядел он настолько потрясающе, что у меня подкосились колени. Широкие плечи, длинные ноги и уверенная осанка даже Тайя заставили выдохнуть:
— Охренеть… это и есть твой Крит? Он же просто до неприличия хорош собой. Теперь ясно, почему ты ныл, будто мир рушится.
Я закусил губу, не зная, как реагировать. Видеть Крита таким — было невыносимо. Сердце взлетело куда-то вверх, и я с трудом верил, что именно он разбил его на части.
— Ты как? — спросил Тай, обеспокоенно глядя на меня.
— Я же сказал, что уже в порядке.
— Крепись, мужик, — поддержал он.
Я вышел навстречу Криту. Когда мы вошли внутрь, я представил его Тайю. Не успели мы подняться в квартиру, как приехал грузовик с моими столом и стульями.
— В квартире уже были шкаф и кровать, а стола не было, вот и заказал, — объяснил я Криту.
— Тогда давай сперва соберём стол, а потом пойдём.
— Хорошо, — неловко ответил я.
Тай демонстративно закатил глаза, но я сделал вид, что не заметил.
Мы втроём поднялись наверх. После того, как доставщики занесли коробки, Тай ушёл за едой.
— Немного беспорядок, я ещё не успел всё разобрать, — сказал я Криту, смущённо глядя на разбросанную одежду и недораспакованные коробки. Теперь к ним добавилась и мебель.
— Очень уютно, — отозвался он.
— Тебе необязательно помогать мне со столом. Можем уже идти.
— Не займёт много времени. Ты куда-то торопишься?
Мы принялись распаковывать коробки, доставая деревянную столешницу, металлическую раму, ножки и два стула.
Крит засучил рукава выше локтей, чтобы было удобнее работать. Он внимательно изучил инструкцию и начал собирать металлический каркас, на котором должна была держаться столешница.
— У тебя здорово получается, — заметил я.
— Привык уже, — ответил он, слегка улыбнувшись.
Я улыбнулся в ответ. Воздух между нами казался напряжённым, будто каждый из нас думал о чём-то своём, пытаясь при этом вести себя естественно, хотя ничего естественного в нашем общении сейчас не было.
Мы вместе собирали детали каркаса, почти не разговаривая, хотя обычно я болтал с ним без остановки. Крит с помощью ключа закручивал винты, а я молча подавал ему шайбы и болты. Когда каркас был готов, я повернулся, чтобы взять с пола ножки стола.
— Осторожно! — Крит быстро схватил ножку, которую я передавал. Острый край едва не задел мою щёку. — Не ударило?
Он опустил деталь на пол, затем приблизился и осторожно коснулся моей щеки, чуть повернув моё лицо, проверяя, нет ли повреждений. От этого прикосновения сердце бешено застучало в груди. Пальцы словно били током, а от него исходил невероятный аромат — свежий, чистый, будто он только что вышел из тропического леса. Мне хотелось податься ближе и вдохнуть этот запах глубже, но я лишь стоял на месте, стараясь не выдать своих желаний.
Убедившись, что всё в порядке, он отдёрнул руку:
Я с нескрываемой тоской смотрел на него, не желая, чтобы он отдалялся.
Он был так близко — и всё же недосягаем.
— Что случилось? — спросил Крит, заметив выражение моего лица. Голос был таким нежным, что я почувствовал себя ещё слабее.
Что вообще значит «отпустить ситуацию»? Потому что сейчас я полностью был выбит из колеи. Я не хотел его терять, но и не знал, что делать дальше. То, что происходило сейчас, причиняло мне настоящую боль. Дойдя до предела, я не выдержал:
— Зачем ты добр со мной, если ничего ко мне не чувствуешь? — выпалил я, теряя контроль. — Ты хочешь свести меня с ума?
Крит внимательно смотрел на меня, его взгляд был наполнен тысячей невысказанных слов, которые я никак не мог расшифровать.
— Как ты думаешь, зачем я сюда пришёл, Вайю?
— Не знаю, — мгновенно ответил я, чувствуя, как сдавливает грудную клетку. — Может, чтобы напомнить мне моё место и не давать пустых надежд. Или чтобы сказать, что вы с Питом снова вместе, и чтобы я не мешался под ногами, потому что твоему парню это не нравится.
— Это не так, — Крит покачал головой и тяжело вздохнул.
— Послушай, мы с Питом когда-то действительно любили друг друга, но это было очень давно. В тот день, когда ты приехал в участок вернуть мою одежду, там был и Пит. У него возникли серьёзные проблемы с бизнесом, он был на грани краха и обратился ко мне за помощью, не желая потерять репутацию. А потом он случайно увидел тебя, и устроил ту сцену.
Моё сердце рухнуло вниз, но не успел я что-то подумать, как он продолжил:
— Но после того, как ты тогда вышел из моей машины, я встретился с Питом. Мы договорились, что я решу его проблемы при условии, что мы никогда не вернёмся к прошлому. Между нами ничего нет, мы просто люди из прошлого друг друга. Пит больше тебя не побеспокоит. Я это гарантирую. Это всё. Теперь ты знаешь.
Я был ошеломлён и не мог произнести ни слова. Крит не торопил и не подгонял меня. Мы молча сидели рядом, пока наконец я не нарушил тишину:
— Что именно ты понял? — мягко спросил он.
— Ты не хотел сделать мне больно.
— Всё сложнее, — ответил он и придвинулся ближе. — Вайю, в тот день ты обиделся на меня, да? Когда Пит устроил сцену, а я бросился к нему, оставив тебя без объяснений?
От одних этих слов мои глаза защипало от слёз. Я закусил губу и не мог говорить, так сильно щемило в груди. Тогда мне было так больно, что я решил отпустить его навсегда.
— Прости меня, — с нежностью прошептал Крит.
Слёзы покатились по щекам, и я поспешно вытер их рукой.
— Знаешь, Крит, дело не только в том дне. Я всё время об этом думал. Никогда не понимал, что творится у тебя в голове, кем ты меня считаешь, что я для тебя значу. Это всегда было неясно. Но я упорно цеплялся за надежду. Никогда прежде никто не был так добр со мной, как ты. Ты ведь знаешь, насколько ты хороший? С того самого дня, когда мы познакомились, не было ни одного дня, чтобы я не думал о тебе. Но я никогда не знал, достаточно ли я хорош для тебя, и не завышаю ли я свои ожидания. А после появления Пита всё стало только хуже. Никогда не думал, что могу быть настолько разбитым.
Я выплеснул наружу все свои чувства, но понимал, что этого мало. Глядя в лицо Крита, я осознавал, что должен сказать ему самое важное. Должен признаться, чего бы это ни стоило.
— Но теперь я спрашиваю себя: готов ли я снова рисковать, снова переживать боль? Я осознал, что и сам не был с тобой честен. Всё это время я только злился, мучился в одиночестве, но так и не сказал тебе главного — что я тебя лю…
Мои слова прервались, потому что в этот самый миг Крит наклонился и коснулся моих губ своими.
Я застыл на месте, сердце забилось с такой силой, что казалось — вот-вот взорвётся. Крит меня целовал. Кто-нибудь, ущипните меня, это же сон?!
Он не стал настаивать, лишь мягко и осторожно прижался губами, а потом медленно отстранился. Я выдохнул почти неслышно:
— Я хотел сказать первым, — прошептал он, взяв меня за плечи и заглядывая глубоко в глаза. — Я люблю тебя, Вайю.
Его голос звучал уверенно, а в глазах читалась искренность. Я смотрел на него в полном потрясении. Именно этих слов я ждал всё это время — услышать признание его чувств ко мне.
Крит любит меня. Он только что признался в любви.
Шок уступил место чему-то другому — глубокой, тёплой волне, охватившей всё моё тело.
— Я тоже люблю тебя, Крит, — сказал я и наклонился, чтобы снова поцеловать его. Во мне не осталось ни капли сомнений.
Отстранившись, я улыбнулся ему сквозь слёзы. Я не хотел плакать, но они текли сами собой.
— Даже если я сказал это после тебя, это не значит, что люблю тебя меньше.
Крит кивнул и нежно вытер мои слёзы, затем крепко прижал к себе.
— Прости, что заставил тебя ждать так долго.
Я прижался лицом к его груди и крепко обнял. Грудь Крита была тёплой — как и все его действия. Я слушал биение его сердца, никогда бы не подумал, что просто быть в объятиях любимого человека и слышать, как бьётся его сердце, настолько приятно.
— Я так счастлив, — прошептал я.
Крит осторожно коснулся моего подбородка и поднял моё лицо к себе.
Мы улыбнулись друг другу. Крит ласково провёл ладонью по моей щеке и вновь наклонился для поцелуя.
Я с радостью подался навстречу, закрывая глаза. Его губы были нежными и тёплыми, а я словно стал невесомым от этого поцелуя. Мы целовались посреди разбросанных вокруг вещей, но поверьте — это было невероятно сладко и опьяняюще, будто мы целовались в пивной пене.
Мы просто сидели, прижавшись друг к другу. Собирать стол и стулья уже не имело значения. Пока Крит был рядом, мне ничего больше не было нужно. Я был настолько счастлив, что не хотел даже пошевелиться, мечтая провести в его объятиях весь день.
— Я думал, никогда не услышу этих слов от тебя, — признался я. — Даже начал готовить себя к разбитому сердцу.
Крит поцеловал меня в макушку:
— Мне потребовалось время. Если бы я не был уверен, я бы ничего не сказал.
— Ты ведь не влюбился в меня с первого взгляда, как я в тебя, правда?
— Я сразу что-то почувствовал, но скорее нежность и симпатию. Тогда я не думал об этом иначе.
— У Купидона просто ужасная меткость, — проворчал я. — Он сразу попал только в меня одного.
— Значит, пришлось влюбляться постепенно, незаметно для себя, — усмехнулся Крит.
От его слов мне стало очень хорошо, и я улыбнулся, целуя его в щёку.
— Чему ты так сладко улыбаешься? — спросил он.
— Еще как нравится. Только я начинаю ревновать.
— Не ревнуй слишком сильно. Я улыбаюсь и другим, но не так, как тебе. Потому что люблю только тебя.
— Какой ты прилипчивый, — проворчал он игриво, крепко обнимая меня и наклоняясь, чтобы слегка подразнить, как ребёнка. Но так получилось, что я был не таким уж маленьким, и когда попытался увернуться, мы оба свалились на пол.
Теперь я лежал на спине, а Крит оказался сверху, опираясь на локоть и перекинув ногу через мою. Положение оказалось идеальным для ещё одного поцелуя.
Очевидно, он подумал так же. Он наклонился ко мне, даря долгий, медленный поцелуй, одновременно нежный и провоцирующий, изучающий и страстный. Губы осторожно касались моих, языки переплетались. Я терялся в нём, не способный думать ни о чём другом. Кого тут винить? Меня — за то, что так легко поддаюсь, или его — за то, что так великолепно целуется?
Когда поцелуй прервался, я открыл глаза и прошептал:
— Мне это очень нравится. Я сейчас такой слабый… — чистая правда. Мой голос звучал легко, будто я парил в воздухе.
— Мы всё ещё идём куда-то позже? — спросил он тихо.
— Что ты имеешь в виду? Проголодался?
Крит усмехнулся, глаза сверкнули с игривой искоркой:
От этих слов я едва не растаял, но захотел его ещё немного подразнить. Я осторожно коснулся его губ кончиками пальцев:
— Вот об этом… — он схватил мою руку и прижал её к полу рядом с моей головой. Навалившись на меня всем телом, он слегка прикусил мою губу, а затем накрыл глубоким, настойчивым поцелуем.
Это был уже не нежный поцелуй — он был требовательным и горячим, почти грубым и невероятно волнующим. Он крепко удерживал моё запястье, а наши тела плотно прижимались друг к другу.
Я тут же потерял контроль над собой. Из груди вырвался тихий стон, и я вцепился в его рубашку пальцами. Когда он наконец отстранился, я с трудом мог дышать.
— Крит… — выдохнул я, открывая глаза и глядя на него сквозь полуопущенные ресницы. Голос звучал слабо и прерывисто.
— Да? Что такое? — тихо спросил он, а затем снова наклонился, проводя носом по моей шее, линии подбородка и ключицам. Вместо ответа я смог только тихо и прерывисто застонать.
Я полностью утонул в его прикосновениях — жаркие и чувственные губы покрывали поцелуями каждое место, к которому прикасались, посылая по телу волны горячего возбуждения. Под ухом, по шее и вниз по груди… Мои щёки горели, кровь прилила к коже, и я был уверен, что всё моё тело пылает.
Эмоции зашкаливали, заставляя меня отвечать на ласки. Я обнял его за широкую спину, крепко прижимая к себе, желая касаться кожи. Скользнув руками под рубашку, я ощутил рельефные мышцы, прочувствовал жар его тела под своими пальцами. Я слегка задрожал, когда он отвёл мою голову в сторону, открывая ещё больше кожи на груди, и начал осторожно целовать её, пальцами дразня чувствительный сосок.
Очередная волна удовольствия прокатилась по моему телу, охватывая его целиком. Я понимал, что больше не смогу себя контролировать, и, слегка надавив ему на плечо, тихо спросил:
— Крит… Ты правда хочешь этого?
— А можно? Ты тоже хочешь, Вайю?
Такие вопросы, наверное, требуют хотя бы секундной паузы на размышление. Но у меня уже не было никаких сил притворяться, особенно когда один лишь его взгляд сводил меня с ума.
Ведь это был Крит — человек, которого я так долго ждал, кого хотел видеть рядом с собой именно таким, каким он был сейчас. В этот момент я полностью потерял способность сопротивляться. Ответ был только один. Я кивнул:
Крит улыбнулся, в его глазах блеснуло удовлетворение. Меня охватило смущение, смешанное с нетерпением.
Он поднял меня и осторожно понёс в спальню, укладывая на свежезаправленную постель с чистым ароматом новых простыней.
— Новое постельное? — спросил он.
— Да, застелил сегодня днём. Ещё ни разу не использовал.
— Тогда давай используем его вместе прямо сейчас, — прошептал он.
Я смутился от его слов, но всё же тихо согласился. Крит поднялся с кровати и начал раздеваться.
Я глубоко вздохнул, глядя, как постепенно открывается его тело. Грудь была крепкой, пресс чётко очерченным, а линия мышц на талии спускалась ниже, к бёдрам, образуя чёткий и соблазнительный контур. Увидев, насколько он был возбуждён, я почувствовал, как жар мгновенно опустился в нижнюю часть моего живота.
Он действительно был… потрясающим. Уж точно знал, как хорошо выглядит, и нарочно демонстрировал это… И надо признать, это работало.
Крит приблизился и начал раздевать и меня тоже. Я приподнялся, чтобы помочь ему, и когда снял рубашку, вдруг сказал:
Крит посмотрел на меня с лёгким удивлением, слегка приподняв бровь, словно пытаясь угадать мои намерения.
Я переместился на край кровати, обхватил руками его талию и посмотрел ему в глаза снизу вверх.
— Я уже давно представлял себе, как сделаю это с тобой.
Наклонившись, я осторожно коснулся губами кожи чуть выше его живота, там, где начиналась тёмная полоска волос, ведущая вниз. Медленно начал подниматься вверх, покрывая живот лёгкими, почти невесомыми поцелуями.
Он напрягся, когда я нежно прикусил твёрдые мышцы его пресса, и продолжил двигаться выше, проведя языком по груди, аккуратно обведя сосок, а затем ласково втянув его губами.
Я знал, что ему это понравилось, потому что услышал тихий, глубокий стон. Крит осторожно положил руку мне на затылок, направляя мои губы к другому соску, и я с радостью подчинился, жадно изучая его губами и языком. Мои ладони скользнули по его бёдрам, чувствуя под пальцами твёрдые мышцы, а внизу живота нарастала тянущая боль, усиливая возбуждение.
Когда я отстранился, то посмотрел на него и улыбнулся, чувствуя, что губы всё ещё были влажными от поцелуев.
— И давно ты представляешь себе такие откровенные вещи? — спросил Крит с притворным укором, хотя по выражению его лица было ясно, что он более чем доволен. Он нежно коснулся моей щеки, и на его губах заиграла едва заметная улыбка. — Думаешь, ты один тут фантазировал?
Мои глаза широко раскрылись. Крит толкнул меня обратно на кровать и ловко стянул штаны с моих ног. Он посмотрел на мое обнажённое тело, взгляд был полон безудержного желания. Я почувствовал, как от его взгляда по моему телу прокатилась горячая волна.
— А каким ты меня представлял? — спросил я, голос дрогнул, в нём смешались волнение и любопытство.
— Сейчас покажу, — ответил Крит.
То, что произошло дальше, вышло далеко за рамки всего, что я мог себе представить.
Казалось, он исследовал меня до последней черты — будто пытался выучить наизусть карту моего тела. Ладони скользили по коже с такой уверенностью, будто знали каждую линию, каждый изгиб. Губы и язык оставляли за собой отчётливые следы — по груди, животу, бёдрам. Там, где он целовал, кожа в момент вспыхивала.
Я чувствовал, как трепещет грудь от его прикосновений, как пульс ускоряется от каждого лёгкого укуса. Его губы задерживались на самых чувствительных участках, а лёгкие следы от зубов на плече и пояснице отзывались в теле лёгкой дрожью. Он гладил меня пальцами, а язык коснулся даже чувствительной части между моими ягодицами.
К тому времени я уже не контролировал себя. Стонал и умолял его войти в меня. Крит отодвинулся, чтобы разорвать обёртку презерватива, пальцы, скользкие от смазки, двигались по моему анусу, который теперь был слегка растянут и расслаблен.
Я лёг на живот, закрыв глаза и поджав губы, когда он приставил головку члена ко входу, пытаясь расслабить меня, но мне всё ещё было немного больно. Он несколько раз пошевелился, прежде чем полностью оказаться внутри.
— Крит ... ах, медленнее, — на грани слышимости попросил я.
Сначала он и правда двигался медленно, но вскоре стал менее сдержанным. Он входил и выходил из меня, удерживая рукой за талию, контролируя мои движения. С каждым толчком моё здравомыслие угасало, и я выстанывал его имя.
Я знал, что долго так не продержусь. Всё было слишком — слишком хорошо, слишком ярко, слишком глубоко. Тело двигалось само, поддаваясь его ритму, щёки пылали, дыхание сбивалось. Каждое новое движение приближало меня к краю, и я уже чувствовал, как приближается волна оргазма, готовая накрыть с головой.
Резкая потеря контакта, столь неожиданная, что из горла вырвался крик:
Я сжал пальцы в простынях, уткнулся лицом в подушку. Всё тело дрожало, словно внутри разом сорвались все пружины. Я не мог ничего сказать — слова застряли в горле. Но где-то в глубине сердца я беззвучно просил его — не о пощаде, а о продолжении. Потому что именно в этот момент я понимал: я принадлежу ему. Полностью.
Крит осторожно перевернул меня на спину, раздвинув ноги и устроившись между ними. Взгляд, сосредоточенный и жгучий, заставил меня отвернуться, прикрыв глаза от слишком сильного возбуждения. Но его ладонь мягко, но решительно коснулась моего подбородка, заставив повернуться обратно.
— Смотри на меня, — произнёс он.
Слова звучали мягко, но в его действиях не было ни капли сдержанности. Они были наполнены страстью, будто он больше не мог прятать свои истинные желания. Крит скользнул руками под мои колени, прижал бёдра ближе к груди, и в этом жесте чувствовалась вся его решимость и сила. Он не отрывал от меня взгляда — открытый, прямой, полный чего-то древнего, почти первобытного. И когда он вошёл в меня — резко, полностью — я не сдержал громкий стон. Волна жара прокатилась по телу, расплескавшись внизу живота.
Он двигался без остатка, не давая передышки, а я — подавался ему навстречу. Звук касания кожи о кожу эхом отдавался в комнате, обостряя каждый момент. Я чувствовал, как напряжение росло, как внутри всё сжималось в преддверии освобождения… и когда оно пришло, мир словно на мгновение исчез.
А он не останавливался — пока сам не зарычал низко и глубоко, будто потерял контроль, отдаваясь полностью, до последнего вздоха.
После этого мы долго лежали, прижавшись друг к другу под одеялом, пока за окном постепенно сгущались сумерки. Крит обнимал меня, прижимая к своей груди, и снова и снова целовал мои щёки, губы. Я отвечал тем же — будто мы уже были абсолютно удовлетворены, но всё ещё жаждали прикосновений друг друга.
— Крит, ты всё-таки не хочешь выйти и поесть? — спросил я.
— А ты? Разве тебе не нужно на работу?
— Я взял выходной, чтобы заняться обустройством квартиры.
— Тогда почему ты так улыбаешься? — я нахмурился, заметив его хитрую ухмылку. В ней было что-то слишком игривое, почти заговорщицкое — словно он уже что-то замышлял.
— Я? Как улыбаюсь? Ты, похоже, что-то себе напридумывал, — протянул он, делая вид, что защищается.
— Правда? Ну, отлично. Потому что второго раунда не будет.
Он тут же наклонился и провёл рукой по моей груди и животу. Я заёрзал, потому что было щекотно, и в итоге начал умолять его прекратить, смеясь и сбиваясь с дыхания.
Вскоре мы легли рядом, на спину, укрывшись одеялом до пояса. Крит повернулся ко мне и тихо спросил:
— Можно я останусь у тебя на ночь?
— Если ты останешься, я так и не закончу разбирать вещи, — пошутил я.
Никогда раньше не видел, чтобы он просил с такой мягкостью — это было по-настоящему мило.
— Я не буду мешать. Давай так: я займусь распаковкой, а ты просто будешь сидеть на кровати и показывать, куда что положить.
— Ты и вправду готов на такое? — хихикнул я.
Он наклонился и поцеловал меня в лоб, прежде чем снова устроиться рядом. Мы стали обсуждать, не заказать ли доставку еды, вместо того чтобы куда-то идти. Крит предложил купить посуду, чтобы мы могли готовить вместе, когда он будет приходить в гости.
— Похоже, ты планируешь наведываться сюда часто, да?
— Всё зависит от того, разрешит ли хозяин квартиры.
— А ещё от того, в каком статусе ты собираешься приходить, — сказал я полушутя, но сердце стучало, будто я рискнул чем-то большим.
— А в каком ещё? Конечно же — в статусе твоего парня, — ответил он и ткнул меня в нос. — Вот он, твой полицейский парень.
Он поднял руку и ткнул себя пальцем в грудь.
— А вот здесь… живёт самый милый хост этой страны.
— Крит, хватит преувеличивать, — притворно проворчал я и оттолкнул его, хотя на самом деле краснел до ушей от счастья.
Он сказал, что он мой парень. Боже… я бы сейчас на весь мир прокричал об этом.
Крит снова прижал меня к себе:
— Сегодня я буду обнимать тебя всю ночь, чтобы ты хорошо выспался. Можно?
— Только не жалуйся потом, если у тебя затечёт рука. И не отпускай меня, — прошептал я, уткнувшись лицом в его грудь. Руки Крита были такими тёплыми, наполняли ощущением надёжности и покоя. Я хотел остаться в этом ощущении навсегда, несмотря ни на что.
Мой любимый Крит, тот, кто хранил в своём сердце всю мою любовь.
Я верил — это того стоило. Я улыбнулся самому себе, так, чтобы он не заметил, полностью уверенный в одном: этой ночью я усну спокойно.