Богиня благословит тебя от смерти | Глава 40: Последняя схватка
Тхап продолжал тянуться к осколку стекла, не отводя глаз от девушки-призрака, что склонилась перед ним.
Если что-то должно было случиться — пусть случается, но только после того, как он добьётся своего.
Белые, безжизненные глаза крутились в глазницах, а затем резко остановились, уставившись чёрными зрачками на его руку, сжимавшую стекло.
— Что ты собираешься резать? Глаз? Рот? Руку или ногу?
Он стиснул осколок в ладони и пополз обратно к Кингу. Но тут взгляд зацепился за нечто ужасающее: тот самый назойливый призрак снова завладел телом Дарин и теперь медленно впивался длинными, острыми когтями в её живот.
Она перевела взгляд на когти, идущие по коже Дарин, и едва заметно кивнула.
Призрак скользнул к лейтенанту Кхему, ласково погладив его по щеке, расплываясь в широкой, хищной улыбке.
— Кого ты собираешься ранить?..
— Отпусти их, — сказал Тхап, медленно поднимаясь. Боль пронизывала всё тело, но он стиснул зубы и встал. Он не дрогнул.
— Кого? Кого ты убьёшь? Кого ты убьёшь? Кого ты убьёшь? Кого мне выбрать?
— Меня, — чётко и уверенно ответил Тхап.
Улыбка призрака, и без того чудовищно широкая, стала ещё шире. Она получила, чего хотела. Её пальцы соскользнули с других тел, и теперь она сосредоточилась на нём.
Пронзительный взгляд впился в лицо Тхапа.
Тонкий палец указал на его тело. Он понял: это — сделка. Это — плата.
Дрожащей рукой он потянулся к амулету на шее. Тому самому, что когда-то носил Сингха. Он снял его, сжал в ладони и посмотрел в лицо своему страху. Лицо того, кто всю жизнь преследовал его. Дух. Тень. Зло, которое должно было исчезнуть вместе с телом, ушедшим в землю. Он боялся, что это вернётся.
Тхап метнул амулет в призрака с точностью метателя ножей.
Жуткий, пронзительный визг наполнил зал — вопль боли и ярости, прежде чем всё стихло.
Тхап бросился к Кингу, и, дрожащими руками, начал перерезать верёвки осколком стекла.
— После этого — беги! Быстро! — скомандовал Кинг, заметив, как отец и сын тащат задыхающегося Джампа обратно к алтарю.
— Я сказал: беги! Позови на помощь. Найди Сингху!
— Пи Синг… — Тхап замер. В глазах его плескалась боль, ярость, отчаяние. Кровь, пробившись сквозь повязку на руке, снова хлынула.
— Эй! — заорал Бом и рванул к нему, словно дикий пёс.
— Беги! Уходи сейчас же! — вновь крикнул Кинг, но мальчишка даже не отреагировал.
— Ещё чуть-чуть, и всё закончится, — Тхап сцепил зубы, вцепившись в осколок стекла. Он начал пилить верёвку. Медленно, больно, с каждым движением словно по живому. Снова. И снова. С силой. Со злобой.
Когда Бом почти схватил его за горло — верёвка лопнула.
— Помоги остальным! — крикнул Кинг, отпинывая Бома ногой в грудь. Тот отлетел, с глухим стоном рухнув на спину.
Тхап тут же кинулся к Дарин. Она тихо стонала — каждый вдох давался с трудом. Он должен был быть осторожным.
Тем временем Кинг прижал подошву к телу Бома, а затем схватил его за ворот и потащил обратно к алтарю, где до сих пор неподвижно сидел бывший настоятель.
— Ложись на землю, или твой сын умрёт.
Кинг навалился и сжал горло Бома. Всё крепче. Всё сильнее. Тот начал хрипеть.
— Отец… ещё немного… помоги… мне…
— Твой сын сейчас сдохнет! — Кинг почти сорвался на крик.
Настоятель лишь бросил взгляд — равнодушный, мёртвый. Затем отложил нить, взял в руки глиняную статуэтку — сиакбан.
С хрустом он переломил статуэтке руку.
Кинг взвыл от боли, согнувшись пополам. Тхап резко обернулся.
— Пи Дарин, сиди здесь. Если у тебя есть силы — уходи. Беги. Поняла?
Дарин кивнула. Взгляд её был сосредоточен.
— Вот, держи, — Тхап вложил в её ладонь осколок, уже весь в трещинах. А сам бросился обратно — к Кингу, который корчился на полу, сцепив зубы от боли.
— Кхун Кинг! Что они с тобой сделали?!
В его глазах отразился ужас — в руках у настоятеля была статуэтка, покрытая письменами, вся испачканная кровью.
— Как ты посмел ударить меня, ты, сраный коп!
Бом вышел из себя. Глаза его налились кровью. Он шагнул вперёд и отшвырнул Тхапа в сторону. А затем со всей силы ударил Кинга по лицу.
— Позови свою мать, — произнёс Айсун — бывший настоятель — спокойно, почти ласково.
Сморщенная, словно засушенная, рука нежно коснулась плеча сына. В этот момент Бом резко остановился, опустил руку и выдохнул:
— Почему? Разве ты сам не говорил, что всё должно происходить по дням?
Тхап попытался отступить, но едва успел сделать шаг назад — его схватили за волосы, резко дёрнули и потащили к алтарю. Там его руки и ноги привязали к вбитым в землю кольям. Голова была зафиксирована. Кто-то обмакнул палец в кровь и начал вырисовывать символ прямо у него на лбу.
— Не смей прикасаться к моему сыну!
— Подними голову, проклятый смутьян.
— Ма… мама… — Тхап поднял взгляд.
У его ног стояла женщина. Худощавая, с бледной, почти прозрачной кожей, в порванном саронге. Её длинные чёрные волосы слиплись, а один глаз был зашит алой нитью. Другой — зиял, наполненный болью, злобой и невыносимой тоской. На губах — следы той же красной нити, разорванной посередине.
Это была она. Та, которую он видел всю свою жизнь. Та, что стояла вдалеке, молча наблюдая. Та, чьего взгляда он избегал и которую боялся сильнее всего.
— Я должен был прикончить тебя… В тот день, когда нить порвалась. Тогда я мог бы завершить обряд.
Явно взволнованный Айсун выхватил магический нож и полоснул по плечу Тхапа. Парень рухнул наземь, скривившись от боли.
Крик, рвущийся откуда-то из глубин, пронёсся над алтарём. Ветер взметнул вверх лепестки цветов и травы, рассыпав их во все стороны. Бом прикрыл лицо рукой от пыли и запаха, а затем шагнул за спину отцу, словно собственная воля покинула его.
— Убей его, отец! — крикнул он, в тот момент как ветер взвыл так сильно, что алтарь затрясся, всё, что стояло на нём, полетело в стороны.
Тхап пытался отползти с площадки обряда, но не успел.
— К чёрту всё! Убьём их всех разом! — заорал Бом, вытащив пистолет из сумки отца и направив его на Кинга.
Но прежде чем он успел нажать на курок, порыв ветра подхватил чашу с алтаря и швырнул прямо в его руку. Пистолет вылетел. — Ты сдохнешь здесь! — взвизгнул Бом, запрыгивая на Кинга с ножом в руке. Но прежде чем он смог нанести удар, его шею сзади сжали так сильно, что боль прорезала кость.
— Я рожала тебя. Я ткала для тебя покрывало…
— Саба… — спокойно произнёс мягкий голос. Небо задрожало.
Две мёртвые женщины — безжалостные духи — появились за спиной Мэй Руэ. Они схватили Бома за руки и оттащили от тела.
Бом с грохотом отлетел и ударился об один из каменных столбов.
Крики всё усиливались, а затем вдруг наступила тишина.
Айсун начал шептать молитвы, держа в руках тканевый амулет. Он готовился поместить душу в глиняный горшок. Кашель сотряс его грудь — ритуал приближался к кульминации.
Встав в полный рост, он сжал в руке магический нож и вонзил его в шею лейтенанта Кхема. Кровь брызнула на пол. Несмотря на болезненный вид, Айсун имел силу волоком перетащить тело офицера к себе. Он зажёг благовония и начал зашивать глаза и рот — чтобы душа не видела, не говорила, не сбежала.
Чтобы дух не выкрикнул правду. Чтобы прошлое осталось мёртвым.
— Ты не сможешь убежать. У тебя нет магии. Тебе нечего защищать. Ты сам станешь машиной, — заговорил Тхап, отвлекая Айсуна. Тот не заметил, как одна из верёвок уже была сорвана.
— Ты правда так думаешь? Посмотри на этих двух духов. Видишь, как они смотрят на тебя?
Тхап продолжал тянуть вторую руку, в то же время подсыпая яд в его разум:
— Они не видят в тебе вождя. Они видят жертву. И когда ты больше им не понадобишься — они заберут и твою душу.
— И не хочу знать. Я только знаю, что у тебя не осталось сердца.
— Ты хоть знаешь, как мой сын болел? Почти умирал. Никому не было дела. Даже моя жена сказала, что лекарства нет. А теперь он жив. И ты знаешь почему?!
Он снова вонзил иглу в губы Кхема, продолжая зашивать рот. Кровь стекала по алой нити, делая её ещё краснее.
— Что ты сделал с моей матерью?
— Твоя мать станет призраком и больше никогда не возродится. Я затопчу её душу, пусть гниёт под моими ногами. Это — моё проклятие!
— Из-за него мой ребенок так заболел!
— Моя мама не могла этого сделать.
— В день, когда она сбежала, она пожелала мне сдохнуть, как псу под забором! Это она прокляла мою семью!
Тхап разорвал оставшиеся путы, схватил Кхема и со всей силы ударил его телом о ноги Айсуна.
— Проклятие! Ты — весь в мать! Точно такой же! Я не должен был
Сзади, внезапно и без предупреждения, Тхапа скрутил Бом, который, несмотря на кровь, текущую с виска, и явную потерю ориентации, снова подчинился отцовским приказам.
— Молчи! — прошипел он, заламывая руки юноше.
Тхап попытался вырваться, но его тело было слишком измотано. Раны, боль, кровь — всё снова навалилось на него.
Прежде чем темнота смогла окончательно поглотить его сознание, у входа раздался выстрел.
— Если ты шевельнёшься — я всажу пулю прямо в лоб.
На глазах Тхапа выступили слёзы. Он увидел того, о ком молился каждый раз. Того, кто пришёл, когда он уже терял надежду.
— Почему ты никак не сдохнешь?! — завопил Бом, заметив Сингху. Он был уверен, что тот давно мёртв.
Но Сингха стоял. С пистолетом в руке. С холодной решимостью в глазах.
Когда отец и сын не подчинились, Сингха устало вздохнул.
Пуля вонзилась Бому в ногу. Он завыл и повалился на землю, отпуская Тхапа.
— Ты не имеешь права стрелять, ублюдок! — прорычал Айсун. Его трясло от злобы. Он схватил нож и направил его на Сингху.
Но тот медленно пошёл вперёд, будто нож был для него всего лишь зубочисткой.
Пуля пробила плечо бывшего настоятеля. Нож с глухим стуком упал на землю.
Сингха больше не выглядел как человек — его лицо, лишённое эмоций, казалось страшнее любого духа. Даже Тхап замер. А потом, с трудом поднявшись, побежал к нему, спотыкаясь и заливаясь слезами.
— Какой гад оставил это на твоём лице? — буркнул Сингха, мрачно глядя на раны. Он аккуратно взял юношу за подбородок, повернул его лицо, чтобы лучше разглядеть ушибы и ссадины.
— Поисковая команда прибудет через полчаса, — сообщил Мек, появляясь за его спиной.
— Да. Пойди, проверь Кинга и остальных, — бросил Сингха, доставая из заднего кармана наручники. Его голос снова стал холодным и сосредоточенным. Он снова был полицейским.
— Кхун Ануфап… нет. Кхун Айсун, ты арестован по обвинению в серийных убийствах, нападении на должностное лицо, уничтожении государственной собственности, попытке убийства и ещё по десяти пунктам, которых вполне хватит, чтобы ты и твой сын провели остаток своей отвратительной жизни в тюрьме. Если у тебя есть частный адвокат — вызывай. Если нет — государство предоставит. Но с таким количеством доказательств ни один здравомыслящий юрист не сунется вам помогать.
— Ты и правда думаешь, что всё вот так закончится?
— Я никогда не проигрывал. И никогда не умру.
— Правда? — Сингха выпрямился в полный рост, поднял пистолет и навёл его прямо в центр лба Айсуна. — Посмотрим, умрёшь ты или нет.
— Ты арестовал нас обоих. Что ещё ты можешь? — Айсун усмехнулся и вдруг разразился истерическим смехом.
Тхап медленно обернулся, оглядывая склад.
Их не было. Ни матери-призрака, ни девочки. Он чувствовал нутром — они исчезли не потому, что пришёл Сингха.
— Пи Синг… — прошептал Тхап и указал за ближайшую колонну.
Из-за неё медленно показалась окровавленная рука, а за ней — знакомая фигура. Девушка, которую он знал так хорошо…
— ...Дарин? — позвал её Сингха, но в глубине души уже знал. Эта довольная, почти зловещая улыбка — не принадлежала его подруге.