Кхемджира | Глава 33

Паран резко распахнул глаза и проснулся во тьме. Он чувствовал тяжесть в груди, сердце билось неровно. Лицо было покрыто каплями пота, а всё тело напряжено до предела.

Он выпрямился, и только спустя мгновение дыхание стало ровнее. Всё оказалось лишь сном.

Но Паран понимал, что это был не обычный сон. Древние называли такое видение вещим. Оно показывало то, что могло произойти в будущем, и то, что уже произошло, как в случае с бабушкой Си.

Чтобы убедиться окончательно, он поднялся с постели и направился в зал для церемоний. Зажёг лампу, достал лист бумаги и ручку, написал имя, фамилию и дату рождения бабушки Си. Сделав расчёты и сопоставив числа, он понял, что сон был правдой.

Бабушка Си ушла из жизни за день до того, как её могла бы поразить злая сила, преследовавшая Кхема. Значит, она умерла спокойно, завершив свой путь, и не была убита, как он сперва подумал.

Осознав истину, Паран положил бумагу и ручку на место и тихо произнёс:

— Если ещё не ушёл, явись. Покажи свой облик.

Из тени медленно выступила фигура. Она шла ровно и неторопливо, пока не остановилась всего в метре от Парана.

Это был высокий мужчина с распущенными волосами до самой талии. Его торс был обнажён, на бёдрах обвязано чёрное парео с тайским орнаментом, за спиной, словно змеиных хвост, волочилась золотая шёлковая ткань. Лёгкий ветерок донёс запах влажной земли.

Он опустился на колени, склонился, а потом поднял голову и посмотрел на Парана янтарными глазами.

— Зачем ты пришёл помочь мне? — спросил Паран у того, кого называли владыкой леса.

Пхучонг долго вглядывался в него, а потом хриплым голосом ответил:

— Считай, что я вернул долг за помощь в прошлой жизни.

С этими словами в сознании Парана вспыхнули воспоминания.

Тысячу лет назад он и Пхучонг переродились нагами из рода Канха Котман. Они жили в подземном мире и охраняли врата к сокровищам скрытого города.

Паран тогда был спокойным и усердным нагой, преданным практике Дхаммы. Его сила росла благодаря труду и дисциплине. Пхучонг же был пылким и гневливым, но от рождения обладал теми же способностями и ловкостью. Это сделало его надменным и гордым.

Однажды сын Пхучонга повздорил с гарудой. Случайная встреча в мире людей обернулась ожесточённой дракой, в которой юноша Пхучонга получил тяжёлую рану.

Разъярённый отец похитил магическое оружие у гаруды. Обладая такой силой, можно было уничтожить целый город с его сокровищами. Пхучонг использовал оружие в битве, и последствия оказались катастрофическими. Пострадали земли Снежных гор, десятки богов были убиты.

Когда об этом узнал Тхао Параниммитавасават Маратхирад, владыка небес, он созвал собрание богов, правящих нагами и гарудами, чтобы выслушать объяснения.

Виновных назвали прямо: Пхучонг, сын гаруды и сам Паран, как свидетель и участник событий.

Каждый защищал свой народ, никто не уступал. В итоге верховный владыка Чакра Пачорн постановил наказать всех причастных, Пхучонга, его сына и оппонента из рода гаруд, высшей мерой, разрушением души. Это была божественная казнь, душа рассыпалась, и существо выпадало из колеса перерождений, оставаясь в пустоте. Стать вновь человеком после такого было почти невозможно.

Чтобы никого не обвинять отдельно, уничтожили всех, ведь у каждой стороны были причины и своя вина, и все вместе они привели к ужасным последствиям.

Но тогда Паран поднялся и попросил владыку ещё раз пересмотреть приговор. Он признался, что именно он подтолкнул Пхучонга к краже оружия из царской сокровищницы. Всё потому, что сам испытывал вражду к гарудам и хотел использовать Пхучонга для мести.

Он сказал, что Пхучонг действовал из любви к сыну, ведь любой отец разъярился бы, увидев тяжёлую рану на теле ребёнка. Это не было мятежом против небес.

Поэтому Паран попросил Тхао Параниммитавассавата Маратхирата наказать Пхучонга, превратив его в огромную чёрную змею, вынужденную жить в глуши человеческого мира. Ему был дан лишь маленький водоём, где он мог свернуться кольцами, пока не накопит заслуг в течение пятиста лет, после чего получит возможность вновь обратиться нагом и вернуться в подземный мир.

Сам же Паран в ту пору желал умереть нагом и потом родиться обычным, смертным человеком, которому суждено бороться, жертвовать собой и приносить благо многим людям, чтобы искупить ту страшную потерю, которая случилась.

Тхао Параниммитавассават Маратхират согласился с его словами, хотя знал истину.

Паран был нагом, рождённым в грязевом омуте, но упорной практикой возвысился, его тело засияло золотым светом, и всего за несколько сотен лет он достиг силы, равной нагам высшего ранга. Как мог такой человек поступить слепо ради защиты своего друга Пхучонга и его сына? Это было настоящим благородством.

Когда возражений не прозвучало, верховный владыка изменил решение и велел низвести всех причастных в мир людей, чтобы они вели аскетическую жизнь и искупали вину. Но лишь Парану была дана особая благодать:

— В каком бы мире ты ни жил, ты будешь любим и людьми, и богами.

Именно из-за этих событий теперь Пхучонг протянул руку помощи Парану. Это был его ответ благодарности за спасение в далёкой прошлой жизни.

Поняв всё, Паран вновь склонил голову в знак признательности. Когда-то они были равными, но не теперь.

— Я помогу тебе настолько, насколько смогу. Остальное решит судьба. Удачи, — произнёс Пхучонг и медленно растворился во мраке.

Паран снова открыл глаза и обнаружил, что задремал прямо в позе медитации. В руке у него был лист бумаги с именем, фамилией и датой рождения бабушки Си. И тогда он понял, что всё это было явление Пхучонга, который не захотел предстать в своём истинном облике огромной чёрной змеи.

Паран поднялся во весь рост, вернулся в спальню и достал с верхней полки чёрную квадратную сумку. Он открыл её, вынул необходимые вещи, уложил в порядок и закрыл.

Снял ночную рубашку и бросил её в корзину для белья. Из шкафа достал тёмно-синюю рубашку с длинным рукавом, надел её, подтянул чёрные узкие брюки с кожаным ремнём того же цвета, надел носки и обулся в блестящие замшевые ботинки.

Затем вынул из прикроватного ящика кнопочный телефон, сунул его в левый карман брюк, в правый положил коричневый кожаный кошелёк, застегнул часы на запястье.

После этого вышел из спальни, спустился по лестнице к дому, где стоял его любимый велосипед.

Пёс залаял, завидев хозяина. Он словно знал, куда направляется наставник. Пла Ленг вскочил с бамбуковой циновки и, вприпрыжку, полубегом, последовал за велосипедом.

В те дни, когда наставнику приходилось уезжать, Пла Ленг уходил в деревню, чтобы дарить тепло детям, пока ждал возвращения хозяина.

Наставник подъехал к дому главы деревни. Но там уже собралась толпа. Все знали, что впереди у него трудный путь. Насколько трудный и опасный? Ведь, если верить толкованию снов, появление огромной чёрной змеи это знак грядущих бед. Возможно, у деревни вскоре не останется наставника, который бы её оберегал.

Жители собрались в центре площади, чтобы устроить подношение. На коврике лежал пятиуровневый поднос Бай Шри. Вокруг него были разложены мягкие тканые подушки. Глава деревни увидел Парана и поспешил пригласить его сесть на почётное место.

Остальные односельчане расселись вокруг него.

Наставник и жители сложили ладони у груди. Это был обряд Кхван сутта, молитва за тех, кто отправляется в дальний путь, чтобы он был безопасным и лишённым опасностей.

Теперь уже некому было вести молитву, как прежде делала бабушка Си. Поэтому всем деревенским пришлось молиться вместе.

— Си Си, еда готова и поднесена вовремя. Си Си, сегодня день ясный и благой, — начали они. — Старый Мастер сказал, что сегодня благой день, день Ситтхи, Амата Чок, украшенный сладкими плодами…

Голоса тянули древние слова, перечисляя дары для Кхвана, духа-жизненной силы: тридцать два подношения, чтобы войти, и девяносто два, чтобы уйти, множество блюд и сладостей, варёные яйца, орехи и фрукты, бананы, тростник, священные украшения, духи и цветы, вплетённые в узоры… Всё было приготовлено и украшено так, чтобы жизнь наставника была счастливой и защищённой.

— Будь счастлив, не знай болезни, пусть лесные духи и злые призраки не смогут приблизиться к тебе. Пусть сила твоя оберегает тебя во всех жилищах, от макушки до стоп. Пусть жизнь твоя длится пять тысяч сезонов дождей. Да будет так.

Когда молитва завершилась, Паран сложил ладони и произнёс короткое благословение. Затем встал, уступив место жителям деревни, которые стали по очереди привязывать к его запястью белые нити, вкладывая в каждый узел пожелания защиты.

Последней подошла бабушка Май, давняя подруга бабушки Си. Завязав нить, она мягко похлопала наставника по спине и сказала:

— Наставник, помни, что тебя любят. Ты дорог лишь немногим, но для нас ты бесценен. Береги себя и возвращайся скорее. Я приготовлю тебе рис и воду, буду ждать.

— Хорошо, бабушка, — тихо ответил Паран.

Из-за нехватки времени обряд прошёл быстро. Правая рука Парана оказалась вся опоясана белыми нитями, и вскоре он поднялся в кузов пикапа дяди Чайя. Машина сразу же направилась в аэропорт, чтобы успеть на последний рейс.

В Бангкок он прибыл около девяти вечера. При нём была лишь чёрная сумка с инструментами и необходимыми вещами. Но он не знал точного адреса тех, кого искал. Поэтому первым делом взял такси до университета, где учились Джет, Чан и Кхем.

В тишине он нашёл место для медитации и отправил дух в поисках друзей. Но город был переполнен людьми и призраками. Образы, запахи, звуки путались, мешались, и различить, кто есть кто, было почти невозможно.

Всё стало бы проще, позвони он Джету. Но Паран не хотел нарушать чей-то сон.

Лишь спустя час он ощутил их присутствие и направился по знакомой линии, шагая по тротуару.

По пути за ним увязались бездомные собаки, сперва одна, потом две, потом уже целая свора. К прохожему с высоким ростом и странной осанкой тянулись взгляды. Он шёл, а за ним двигалась целая стая собак. Люди пытались сфотографировать, но лица его камера уловить не могла, и вместо снимка получались смазанные тени.

Наконец он вышел к пятиэтажному дому, стоявшему среди старых и новых зданий. Это был обычный придорожный дом, но улица уже опустела, прохожих почти не было.

Убедившись, что место верное, он подошёл к торговцу фрикадельками, дремавшему у своей тележки, и окликнул его трижды. Мужчина открыл глаза.

— Чем могу помочь, молодой человек?

Паран достал из кармана кошелёк, вынул купюру в тысячу бат и протянул ему.

— Покупаю всё, оставьте это им.

За его спиной стояло почти двадцать собак. Торговец, давно собиравшийся свернуть дело, радостно кивнул.

Другому клиенту он бы отказал, но такой жест заставил его широко улыбнуться. Взяв деньги, он благословил покупателя и разделил еду между собаками, как тот велел.

Паран же перешёл через дорогу и вошёл в подъезд. С каждым шагом он всё яснее чувствовал густой, зловещий запах, отдалённо напоминавший ауру Нанг Рампхэнг.

Поднявшись на четвёртый этаж, он остановился перед дверью с номером четыреста семь. Положил ладонь на ручку, пробормотал заклинание, и дверь, запертая изнутри, послушно поддалась.

Перед глазами открылась знакомая картина. На кровати спал один человек, а по обе стороны от него лежали ещё двое, словно стражи.

Но это было не время для умиления. У Парана было дело поважнее.

Он сделал шаг, и тело Джета, лежавшего сбоку, чуть сдвинулось. Мужчина сел прямо у изголовья, положил широкую ладонь на лоб Кхема и закрыл глаза, вслушиваясь в блуждающую душу юноши, что покинула тело.

Причина, по которой Кхем засыпал после одиннадцати ночи мёртвым сном, заключалась вовсе не в покое. Его дух оставлял тело и уходил блуждать во мрак.

Паран наклонился ближе и шепнул слова прямо ему в лоб:

— Кхемджира... Ты можешь вернуться.

И в тот же миг Кхем снова оказался в темноте. Это было не впервые. С той самой ночи, как он вернулся из Убонратчатхани, его дух каждую ночь оказывался в этом холодном, беспросветном месте. С каждым днём путь обратно становился длиннее.

Он не смел рассказать об этом Джету и Чану. Он видел, сколько тревоги и страданий им пришлось вынести ради него, сколько жертв они принесли, чтобы избавить его от дурной кармы.

Как мог он ещё больше обременять их?

Кхем решил бороться сам. Он хотел прожить жизнь достойно и отплатить за всё и Джету с Чаном, и всем, кто помогал ему на пути. Но усталость с каждым днём становилась невыносимой.

Он каждый день думал о том, почему жизнь была настолько тяжёлой. Иногда ему казалось, что уйти было бы лучшим решением. Лучше, чем быть вечной обузой. Он так устал...

Кхем почти сдался, собирался остановиться, но вдали вдруг вспыхнул золотой свет, дрожащий и манящий, словно пусть к спасению. Сердце забилось чаще. Но вместе с тем Кхем ощутил за спиной жар ненавистного взгляда.

Слышались звуки быстро приближающихся шагов. Он никого не видел, но знал, что они идут за ним.

Страх смерти гнал его вперёд, к сиянию, словно только там можно было укрыться.

В последний миг чья-то рука почти коснулась его... и тогда яркие карие глаза вдруг распахнулись.

Кхем резко втянул воздух, свет с балкона залил комнату. Он увидел лицо, которое больше не ожидал увидеть.

— Наставник… — прошептал он, и глаза его наполнились жаром и влагой.

— Хм, — отозвался голос, и к его виску прижался влажный платок. По щекам медленно скатились прозрачные слёзы.

Кхем схватил ладонь наставника, прижал её к своей груди и дрожащим голосом спросил:

— Наставник, что вы здесь делаете?

Паран долго смотрел в эти ясные, большие глаза, которых не видел уже много дней. Потом другой рукой осторожно стёр его слёзы и с теплом и заботой ответил:

— Надо продолжать жить. Мы должны быть вместе в этой жизни, кем бы ни были.