Воспоминания Рати | Глава 34: Новый преподаватель
Когда Кхун Чай Рудж Рапипат отсутствовал на занятиях, уроки Рати проходили спокойно и без перебоев. Без зачинщика, подливавшего масло в огонь, даже те, кто сомневался в происхождении Рати, сохраняли молчание. Строгое наказание, наложенное на Кхун Чая Руджа, надолго отбило у остальных охоту отпускать язвительные замечания.
Несмотря на то, что Рати был лишь внуком слуги, даже Мом Чао Роннарет Теван, отец Кхун Чай Руджа, одобрил это наказание. Более того, за спиной Рати стояло покровительство Его Королевского Высочества Принца Пичита Пайбуна, что окончательно заткнуло рты многим недовольным.
— Я очень доволен вашим прогрессом. Что касается сочинений на тему «Моё сообщество», которые вы писали, я всё проверил и нашёл, что у большинства почти нет ошибок. Хотя некоторые предложения нуждаются в лучшей структуре, я внёс корректировки на полях. Пожалуйста, внимательно их изучите. Завтра я принесу документы из французского консульства, потренируемся в переводе и изучим оформление официальной документации.
— А документы консульства можно использовать в обучении, преподаватель? — поинтересовался один из высокопоставленных слушателей, подняв руку.
Рати тут же пояснил, чтобы развеять сомнения:
— Материалы, которые я обсуждал с Таном Флорианом, предназначены только для учебных целей. Это не секретные международные соглашения, так что беспокоиться не о чем.
— Ну, тогда хорошо. Ваше рвение в обучении сиамских офицеров вызывает уважение, — отозвалась Её Светлость Яем с улыбкой. — Думаю, вам осталось недолго здесь, верно?
— Да, Ваша Светлость. В начале следующего месяца французы пришлют нового посла для наблюдения за работой. Завтрашний урок по оформлению официальных документов будет последним для этой группы. Однако те, кто захочет продолжить изучение французского, смогут сделать это с новым преподавателем.
Эта фраза вызвала общий вздох в зале, заставив Рати рассмеяться. Учащиеся мужественно пережили суровые методы первого преподавателя в течение целого года, и перспектива продолжения обучения воспринималась как тяжкое бремя.
— Я видел список ассистентов от министерства для следующей сессии. Ни одного из вас там нет. Тем не менее, я призываю вас не бросать учёбу. Иначе всё, чему вы научились, быстро забудется, и ваши усилия окажутся напрасными. Кто знает, возможно, мы ещё встретимся во Франции, ведь вам всем поручены международные обязанности от Его Величества.
— Это было бы чудесно, — сказал Его Королевское Высочество Май. — Я тоже мечтаю побывать во Франции. Было бы приятно встретиться с вами там, преподаватель.
— Эта мысль делает меня сентиментальным. Мы столько времени провели вместе… и теперь скоро расстаёмся, — искренне признался один из вельмож. — Я не всегда был к вам справедлив. Простите меня.
— А как насчёт устроить прощальный банкет для преподавателя после прибытия посла? Но… где мы могли бы его провести?
— Здесь... — предложила Её Высочество. — В Виндзорском дворце есть банкетный зал. Думаю, с этим проблем не возникнет.
— Тогда я возьму на себя все приготовления, — объявил Его Высочество Май, заметив нерешительность Рати. — Преподаватель, не отказывайтесь от добрых намерений своих учеников. Важно сохранить эти связи.
Не найдя повода для отказа, Рати улыбнулся и склонил голову:
— Благодарю, Ваше Высочество, и всех вас. Но до того дня, прошу, не забывайте о подготовке. Завтрашний урок будет непростым, так что не стоит отвлекаться на предстоящие праздники.
На следующее утро Рати принёс важные документы, подготовленные совместно с Таном Флорианом, чтобы ученики могли их изучить. Осматривая класс, он почувствовал лёгкую тоску.
Если бы Кхун Чай Рудж Рапипат просто учился со своими товарищами, мог бы добиться куда большего. Однажды министр намекнул, что включение Кхун Вичитпакорна в уроки французского, хотя класс был предназначен только для приближённых к двору помощников, стало возможным благодаря связям между дворцом Суриякон и французской миссией — возможностью, обеспеченной его старшей сестрой.
Трудно было поверить, что прошло уже два года с тех пор, как Рати начал свой путь преподавателя — того, кем он никогда не думал себя представить.
Видеть, как его когда-то неорганизованные ученики теперь сосредоточенно разбираются в документах, наполняло его гордостью — и за них, и за себя самого, за то, что он исполнил свой долг. Он открыл медальон и взглянул на красивое лицо своей матери, той, кто всегда побуждал его сосредоточиться на учёбе.
Наверное, она и предвидела этот день, потому так строго настаивала в детстве.
— Преподаватель, а что значит это слово? Я раньше его не встречал, — спросил один из вельмож. Рати подошёл к нему, взглянул на текст и вернулся к доске, чтобы написать французское слово и его значение на тайском.
— Billet — означает «билет». Произносится «би-ье», — объяснил он, записывая в своей тетради. Остальные повторили произношение и записали в свои конспекты. — Кто может догадаться, к какому типу документов это относится?
— Думаю, это может быть проездной документ, преподаватель, — с уверенностью ответил Его Высочество Май.
Рати с улыбкой кивнул, впечатлённый сообразительностью ученика. Он подумал, что этот молодой человек действительно был настоящей жемчужиной.
— Верно. Это мой проездной документ, официально заверенный для дипломатических целей при моём прибытии сюда. Обратите внимание на подписи французского и сиамского послов в Париже, именно они дали мне разрешение на въезд в страну. Без этого документа я не смог бы исполнять свои обязанности на законных основаниях. Он крайне важен для международных дел, и здесь нельзя допускать ошибок. Я принёс его, чтобы вы могли изучить формат, возможно, это пригодится вам в будущем.
Когда присутствующие придворные узнали, что перед ними подлинный международный документ, они тут же начали делать заметки. Рати сделал паузу, позволив студентам сосредоточиться, а затем вернулся на своё место. Присев, он вдруг ощутил чей-то взгляд. Обернувшись, он увидел Его Высочество Мая, который ему улыбался. Однако в этой улыбке сквозила лёгкая грусть. Рати не смог точно истолковать её, но решил, что это просто способ ученика выразить сожаление по поводу скорого расставания. Всё же, он верил, что связь между учителем и учеником не забудется так просто. С этой мыслью он ответил тёплой, ободряющей улыбкой.
— Вы возвращаетесь во Францию двадцатого августа, преподаватель? — поинтересовался Его Высочество Май, вычитав дату из проездного документа.
Улыбка Рати на миг дрогнула, но принц быстро смягчил тон:
— Кажется, будто мы только познакомились.
— А между тем прошло немало времени. Я буду скучать по вам.
— Простите, я не подумал, что мои слова могут вас растрогать, преподаватель.
— Любая встреча приводит к расставанию. Но кто знает, может быть, я вернусь и продолжу своё дело. Специалистов по тайскому языку немного. Через три года вполне возможно, что вернусь именно я.
— Тогда я буду молиться, чтобы это случилось, — мягко произнёс Его Высочество.
Рати почувствовал, как его сердце немного оттаяло, даже если эти слова были сказаны в шутку. Во Франции уже велась работа над тем, чтобы преподаватели, назначенные к королевскому двору, получали особую поддержку как почётные посланники. Возможно, им даже полагались титулы и земли за границей. Это было престижное, но конкурентное направление. Сейчас же Рати следовал решению посольства.
К июню прибыл новый французский посол, временно поселившийся в консульстве. Рати отвёл его в учебный зал, представил сиамским чиновникам и помог новому преподавателю освоиться в обстановке и стиле жизни в Сиаме. Он подумал про себя, насколько ему повезло попасть сюда в мирное время. Иначе, вероятно, он бы сразу запросил перевод.
Новый посол был этническим французом, в отличие от Рати, которому в своё время пришлось вытерпеть насмешки из-за происхождения. Несмотря на то, что предвзятость к иностранцам ещё сохранялась, Рати надеялся, что сможет направить коллегу, как с ней справиться.
— Должно быть, тебе понадобилось время, чтобы адаптироваться к жизни здесь, Рати. Ты так хорошо ориентируешься среди местных, — заметил посол.
— Хорошо это или плохо, но я родился в Сиаме. Несмотря на то, что мои корни в другом месте, внешне я не выгляжу чужим. Это упрощает контакт. Но тебе может быть сложнее. Просто приветствуй людей искренне, будь открыт. Этого достаточно, — посоветовал Рати, проводя коллегу по окрестностям и показывая знаковые места. Он также указал, где можно отведать местных деликатесов.
— Бабушка Мун готовит ферментированную рыбу лучше всех. Одной хватит на несколько приёмов пищи. Особенно вкусно с пастой из чили и отварными овощами. А если захочешь сладкого, иди утром в лавку Мом Чом. Или пошли туда слугу.
— Наверное, Тан Лютен будет рад узнать, как ты здесь обустроился.
В голосе Рати проскользнула лёгкая грусть, унесённая ветром.
— Уверен, он без конца жалуется на меня.
— Он просто скучает и беспокоится. Но скоро ты снова будешь в его объятиях, и тревоги рассеются. Даже здоровье, думаю, у него улучшится.
— Здоровье? Что с ним? Он болен? — Рати внезапно напрягся. Вестей из Франции он получал немного и ничего не слышал о болезни отца. — Почему Флориан мне ничего не сказал?
— Болезнь не серьёзная. Врач говорит, это возрастное. Он, наверное, не упомянул, чтобы не тревожить тебя и не отвлекать от работы.
Рати медленно выдохнул, снимая тревогу с плеч, и сказал:
— Спасибо, Кхун Кристофер. Когда вернусь, постараюсь восполнить всё то время, что не был рядом с отцом и с сестрой. Благодарю, что поделился этим.
— Я не хотел тебя расстраивать, Кхун Рати.
— Всё в порядке. Пойдём, я покажу тебе театр. В дни, когда устанешь, можно будет просто расслабиться и насладиться представлением.
Преодолев волнение, Рати повёл нового посла по району, стараясь не показывать мыслей о старении и болезни отца, хранившихся глубоко внутри. Он ждал того дня, когда снова сможет быть рядом, чтобы заботиться о нём.
Неудивительно, что новым послом был назначен не его отец, как это было бы раньше. Сначала Рати думал, что речь идёт о простой передаче обязанностей новому поколению, а здоровье — вторично. Но теперь он всё понимал. Три года в разлуке казались невыносимо долгими. Оставшиеся дела нужно было решать как можно скорее.
— Это подпольное игровое заведение. По вечерам здесь оживлённо. Но не увлекайся слишком, и уж точно не рассказывай Пхра Суратхи Тамматханапичу о...
Рати застыл на полуслове, когда знакомый голос пронзил его речь, словно лезвие ножа. Он не двигался, а Кристофер, повернувшись, посмотрел назад. Рати же остался стоять, будто прирос к земле.
— Что ты так стараешься утаить от меня? — раздалось за спиной, с тем властным оттенком, который мгновенно выбивал почву из-под ног.
Он медленно развернулся, глубоко вдохнув, и увидел перед собой фигуру с скрещёнными на груди руками, хладнокровным выражением лица и пронизывающим взглядом. Сердце Рати сжалось.
— Моё почтение, Пхра Суратхи Тамматханапич, — проговорил он ровно, но голос выдал напряжение.
— Вот мы и встретились снова, Кхун Кристофер. Что привело вас сюда сегодня? Разве вы не должны быть в консульстве? — голос Тиратхона был спокоен, но в нём звучал холодный металл.
Рати чуть выдохнул, когда взгляд сместился с него, но ненадолго — уже через мгновение Тиратхон снова уставился на него. Взгляд требовал объяснений.
— Луанг Рати пригласил меня познакомиться с окрестностями, — спокойно ответил Кристофер.
Тиратхон поднял бровь. Он не произнёс ни слова, но выражение его лица ясно говорило: он ждал, чтобы Рати заговорил сам.
Тот с трудом сглотнул и, натянуто улыбнувшись, пробормотал:
— Я всего лишь выполняю долг — помогаю вновь прибывшим освоиться. Новый преподаватель будет жить поблизости, и я решил показать ему округу.
— Даже заведение, где играют на деньги, входит в твою программу? Великодушно. Видимо, ты и сам тут бываешь не впервой. Может, порекомендуешь, с чего начать? — голос Тиратхона был едким, как уксус.
— Ты ошибаешься, Пи Ти. Я привёл его сюда лишь затем, чтобы предостеречь. Можешь спросить у Кхун Кристофера, мы просто проходили мимо по дороге к театру, — Рати резко повернулся к Кристоферу, бросив на него взгляд, в котором тревога смешалась с просьбой.
— Да-да, всё так, — торопливо подтвердил Кристофер, чувствуя напряжение между ними. — Он даже подчеркнул, что это место стоит избегать.
— Большинство приходит сюда вечером за развлечениями, но в округе также много азартных заведений. Я бы не рекомендовал вовлекаться. Для прогулок куда больше подойдёт городской парк, туда часто наведываются молодые люди, чтобы отдохнуть.
— Как скучно, — пробормотал Рати себе под нос. — И всё же, Пи Ти, — с лёгкой иронией спросил он вслух, — ты тоже здесь. В поисках... развлечений?
— Хватит, — голос Тиратхона стал жёстким. — Я здесь по делу. Поступила жалоба. Сообщалось, что некоторые студенты бродят в этом районе. Сегодня я пришёл проверить лично. В следующий раз пришлю чиновников.
— Должен признать, вы поразительно усердны, Кхун Пхра, — с искренним уважением заметил Кристофер.
Рати, перехватив интонацию, поддел:
— Поразительно усердны, мой господин.
Его тут же наградили лёгким, но резким щелчком по лбу.
— Снова насмехаешься? В твоих словах всегда не хватает искренности. Всё шутишь и шутишь.
— Отведи Кхун Кристофера домой. Не задерживайтесь, у правительственного транспорта есть расписание.
Коротко кивнув на прощание, Тиратхон удалился. Только что сердце Рати было сжато тревогой за отца, но теперь в нём царила новая тяжесть. Его улыбка бесследно угасла.
— Кхун Пхра кажется недоволен, — осторожно заметил Кристофер.
— Вовсе нет, — натянуто ответил Рати. — Пойдём. Пока ещё не стемнело.
— По твоему лицу не скажешь, что «вовсе нет»...
Рати плотно сжал губы, наблюдая, как фигура Тиратхона скрывается в вечернем свете.
— Пи Ти всегда такой. Думает, что я только и делаю, что развлекаюсь. Его упрёк справедлив, не спорю. Но иногда мне просто хочется, чтобы он слушал. Серьёзен я или нет, он мне не верит. И это... немного больно.
— Думаю, он просто не ожидал увидеть тебя здесь. Лучше и правда не попадаться ему на глаза снова.
— «Снова»? — горько усмехнулся Рати. — Вряд ли будет ещё одна такая встреча.