Приближение

Аня Горенко здесь так похожа на кэролловскую Алису

Рабство первого впечатления: Ахматова всегда была в моем сознании пожилой полной настрадавшейся женщиной, и это странно, ведь многие знакомые строки написаны двадцатилетней. Еще более странно, то что я понял, читая ее сейчас: в этой женской лирике абсолютно нет кокетства! Поразительная ясность мысли и при осязаемом богатстве запаса слов - немногословность - нерасплесканность, для юности - невообразимо:

Так беспомощно грудь холодела,
Но шаги мои были легки.
Я на правую руку надела
Перчатку с левой руки.
Показалось, что много ступеней,
А я знала — их только три!
Между кленов шепот осенний
Попросил: «Со мною умри!
Я обманут моей унылой
Переменчивой, злой судьбой».
Я ответила: «Милый, милый —
И я тоже. Умру с тобой!»
Это песня последней встречи.
Я взглянула на темный дом.
Только в спальне горели свечи
Равнодушно-желтым огнем.

Это написано в 20 лет. И Анны Сергеевны еще нет. Но есть уже в полный голос Ахматова.

Вот так живешь и в какой-то момент открываешь то, что всегда было под носом. У каждой близорукости свой срок.

Недавно выяснил, что мимо их с Гумилевым “<a href="https://izi.travel/ru/a236-peterburgskiy-adres-ahmatovoy-tuchkov-per-17/ru"><b>Тучки</b></a>” часто проходил, останавливаясь на Васильевском острове. Причина банальна: в двух домах выше сейчас круглосуточная пиццерия, но если исключить ее огни и брошенные на обочине авто, Тучков переулок во мраке кажется потерявшимся в трех веках. И кто там только не померещится ночью. А ведь в двух шагах Стрелка с ее классическими водными открытками и толпами в любое время суток. Но здесь - тишина и твоя фантазия. Вот эта парочка, вот эти силуэты, легко могли быть ими сто лет назад, и если бы вы случайно столкнулись взглядами, ты бы сказал неловкое: здрасьте, Аня, здрасьте, Коля.