«Шведские речи» Камю

Искусство в каком-то смысле есть бунт против мира во всём, что есть в нём ускользающего и незавершённого: вот отчего художник стремится только к тому, чтобы придать иную форму реальности, которую он тем не менее обязан сохранить в её первозданном виде, ибо лишь такою она служит источником его вдохновения. В этом отношении все мы реалисты и никто не реалист. Искусство — это ни полный отказ, ни полное согласие с тем, что существует в этом мире. Но оно одно­временно и отказ, и согласие, вот почему оно может быть лишь мучительной, бесконечно длящейся борьбой.

А цель искусства состоит, напротив, вовсе не в том, чтобы диктовать законы или царить над умами; его цель прежде всего в том, чтобы понять. Иногда оно царит именно потому, что способно понимать. Но ни одно творение истинного гения никогда не строилось на ненависти и презрении. Вот почему художник в конце долгих своих блужданий отпускает грехи, вместо того чтобы предавать анафеме. Он не судит, он оправдывает. Он — вечный адвокат живого человека именно потому, что тот живой.

Искусство идёт уз­кой тропой, по обе стороны которой пропасти, именуемые фри­вольностью и пропагандой. И каждый шаг художника по острому гребню опасен, чреват гибелью. А ведь именно в этом смертельном риске — в нём лишь одном — и таится свобода творчества. Трудная свобода, скорее подобная монашеской схиме. Какой худож­ник станет отрицать это? И какой художник осмелится утверж­дать, что он оказался на высоте положения в этой нескончаемой попытке? Подобная свобода подразумевает здоровый дух, здоро­вое тело и свой, особый стиль, который был бы и опорой души, и терпеливым, но упорным натиском. Как всякая другая свобода, она — непрерывный риск, изматывающая авантюра, вот отчего нынешние художники избегают её — эту требовательную, опас­ную свободу, соглашаясь на любые виды рабства, лишь бы до­стичь душевного комфорта. Но если искусство не авантюра, что же оно такое и в чём его оправдание? Нет, свободному худож­нику, так же как и свободному человеку, не суждено познать душевный комфорт и успокоенность. Свободный художник — это тот, кто с величайшим трудом сам создаёт свой собственный жиз­ненный порядок. И чем неистовее то, что он должен подчинить этому порядку, тем суровее будут ограничения и тем скорее он ут­вердит свою свободу.

Тиранам ведь отлично известно, что произведение искусства таит в себе мощный освободительный заряд, который представляется тайной лишь тем, кто не верует в свободу. Каждое великое творение обогащает и возвышает облик человека — вот и весь его секрет. И никаким концлагерям, никаким тюремным решёткам не унич­тожить это потрясающее свидетельство человеческого достоинства.

Говорят, великие идеи прилетают в мир на крыльях голубки. Прислушаемся: может быть, мы различим среди грома империй и наций слабый шелест крыль­ев, тихое дыхание жизни и надежды. Одни скажут, что надежду эту несёт народ, другие — что несёт её человек. А я убежден, что она живёт, дышит, существует благодаря миллионам одиночек, чьи творения и труды каждодневно отрицают границы и прочие грубые миражи истории, чтобы помочь хотя бы на миг ярче вос­сиять истине, вечно преследуемой истине, которую каждый из них своими страданиями и радостями возвышает для всех нас.