Сотни твоих улыбок на моей стене

Бан Чан был идеалом для Чонина. Ян всегда считал Чана самым прекрасным человеком, которого он когда-либо встречал. О чём часто говорил старшему. Особенно Чонин любил повторять эти слова как мантру, изображая старшего на своих холстах или в скетчбуках. Чан же только еле заметно смущался, выслушивая комплименты. Ему всегда было комфортно с Чонином. Он говорил это сам, и это было видно по его поведению. Он открыто выражал при нём все свои мысли и так же открыто проявлял эмоции. Чонин видел его и радостным, и расстроенным. Он видел слёзы старшего и видел его смущение. И улыбки тоже видел. Ну, почти...

Чан всегда закрывал рот рукой, когда широко улыбался. Если при улыбке мог бы быть виден ряд верхних зубов, то Чан на автомате прикрывался. Рукой или рукавом худи — не важно. Но итог один — улыбку можно было увидеть только по глазам, когда те становились похожи на полумесяцы.

При первой встрече это не показалось странным. Они встретились на дне рождения общего друга. Многие выпивали, поэтому когда Чонин заметил, что старший прикрывает рот, когда смеётся, то решил, что от Чана просто пахнет алкоголем, и он не хочет доставлять сидящим рядом с ним людям неудобство из-за запаха.

Однако со временем, когда они познакомились поближе и подружились, стали часто встречаться и гулять вместе без общих друзей, младший обратил внимание, что Чан всё ещё прикрывает рот, смеясь или широко улыбаясь.

Может, он комплексует из-за зубов? Но они вроде у него ровные. Губы тоже красивые… В чём же дело..?

— Чанни-хён, могу я задать тебе вопрос? — спросил как-то Чонин, пока старший в очередной раз позировал ему в художественной студии, где младший оттачивал свои навыки.

Тело натурщика неподвижно застыло в определённом положении, позволяя Чонину точно перенести все изгибы тела и ткани на холст.

— Да, конечно, что такое? — Чан лишь поднял на него вопросительный взгляд, не сдвинувшись при этом ни на сантиметр, чтобы не разрушить композицию.

— Почему ты прикрываешь рот, когда широко улыбаешься..? — закусив изнутри губу, он продолжил наносить штрихи на белое полотно, обеспокоенно смотря на друга. — У тебя комплексы из-за чего-то..?

— Ох, это… — сейчас, позируя, Чан мог только бегать глазами по комнате, — Что ж... Да. У меня действительно есть комплексы из-за одного человека.

— Вот как, — Чонин оторвался от холста и робко взглянул на старшего. — Хочешь сделать перерыв и поговорить об этом?

— Может, в другой раз, — Чан только отмахнулся. — Продолжай. На этом они эту тему закрыли. Чонин не решался спросить о причинах, а Чан не желал показывать младшему свои шрамы.

***

Выходные студенты проводят вместе. Они смотрят дораму, периодически посмеиваясь с каких-то фраз или действий персонажей. И вот после очередной шутки они уже смеются в голос, Чонин, всё ещё смеясь и легонько постукивая ладонью по плечу Чана, поворачивается к другу и замирает, завороженно рассматривая того.

Чан смеётся искренне и снова прикрывает рот рукой, но из-за того, что Чонин сидит сбоку от него, а не перед ним, он может увидеть эту улыбку. И он клянётся, что это самая прекрасная и тёплая улыбка, которую ему посчастливилось увидеть в своей жизни.

О боже у него ещё и ямочки??!! — Ян мысленно пищит.

Чонин пересаживается поближе к Чану, приближаясь к нему, тянется рукой к его запястью и, обхватив его пальцами, отодвигает ладонь от лица друга.

— Ты чего? — старший чуть отстраняется, заглядывая парню в глаза.

— У тебя такая красивая улыбка, — шепчет, завороженно смотря на чужие губы.

— Не придумывай, ты меня смущаешь, — действительно смущённо отводит взгляд и усмехается, при этом вновь ярко улыбнувшись и, конечно же, прикрыв рот свободной рукой.

— Я не придумываю, хён, — он отводит и вторую руку старшего от его лица, перекидывает ногу через бёдра Чана, зажимая того.

Чонин удерживает обе руки старшего за запястья, не позволяя высвободить их. Но Чан пока и не сопротивляется, отмечая про себя, что хватка у младшего неожиданно сильная.

— Чонин, что ты делаешь? — Чан спокойно смотрит на него снизу вверх, позволяя завести свои руки наверх, за голову, и удерживать их теперь лишь одной рукой.

— Собираюсь сказать тебе правду, — младший заботливо смотрит в глаза напротив, а освободившуюся левую руку нежно кладёт на щёку старшего, большим пальцем поглаживая скулу. — У тебя невероятно красивая улыбка, Чанни-хён. Я не знаю, кто посмел сказать обратное, но я готов найти этого человека, избить до полусмерти и заживо его закопать.

— Всё хорошо, Йенни, — ласково отзывается и ластится к ладони, словно кот. — Это не мешает мне жить, и я работаю над тем, чтобы избавиться от этого комплекса. Так что не надо никого убивать, ладно? — уголки пухлых губ чуть приподнимаются.

— Я подумаю, — недовольно бурчит в ответ. Убить того человека всё же хотелось. — Можешь хотя бы при мне не скрывать свою улыбку?

— Я попробую, — тихонько усмехается.

— Ты самый красивый, Чанни-хён! И улыбка твоя просто потрясающая! И... И ямочки у тебя очаровательные! — шепчет так быстро и тихо, будто рассказывает какую-то интимную тайну, завороженно смотря на улыбающегося Чана, который так доверительно смотрит, что хочется скрыть его от всего мира и всех злых людей, спрятав в кармашек. — Можешь улыбнуться для меня? — поднимает взгляд с губ на тёмные глаза старшего, смотрит так мило, умоляюще.

— Скажи «пожалуйста», — хитро ухмыляется.

— Пожалуйста, Чанни-хён.

— Какой послушный, — довольно усмехается.

Улыбка такая яркая и широкая, что появляются ямочки и становится виден ровный ряд верхних зубов. Руки на автомате дергаются в попытке вырваться, чтобы прикрыть рот, но Чонин давит на запястья старшего, крепко держа их за головой Чана, а сам смотрит смотрит смотрит, запоминая эту обворожительную картину.

Улыбающийся Чан прекрасен. Эти ямочки, эти глаза полумесяцы. Ох, Чонин точно нарисует сотни улыбающихся Чанов. Вся студия будет завешена изображениями этой улыбки. А сам Чонин будет видеть её в самых счастливых снах. Жизнь теперь точно прожита не зря.

— Йенни, — чуть хриплый голос возвращает в реальность. — Не хочешь слезть с меня?

— Так тоже хорошо, — лисьи глаза хитро улыбаются, но вопреки своим словам Чонин всё же слезает со старшего и возвращается на своё место.

Чан разминает затёкшее тело, и они продолжают смотреть дораму. Спустя ещё несколько просмотренных серий, Чан краем уха улавливает тихое сопение под боком.

— Как обычно, — он бесшумно усмехнулся, поднялся с дивана и пошёл в спальню, чтобы подготовить там всё ко сну. Затем вернулся в гостиную, выключил телевизор и, размяв спину, аккуратно поднял спящего на руки, после чего отнёс его в постель.

— Чанни-хён, — тихо позвал Чонин, как только Чан укрыл его одеялом и лёг рядом.

— М? Что такое? — он мягко погладил младшего по волосам, нежно улыбнувшись.

— Ты так светишься, когда улыбаешься. Я нарисую сотни твоих улыбающихся портретов и каждый день буду осыпать тебя комплиментами, потому что ты слишком прекрасен для этого мира.

Чан лишь тихо посмеялся и, натянув одеяло младшему до подбородка, чмокнул его в кончик носа.

— Как скажешь, Йенни, — его лицо так и светилось от счастья.

Они спокойно засыпают в обнимку, а уже на следующее утро Чонин приступает к выполнению своего обещания, заваливая старшего комплиментами и делая первые наброски улыбающегося Чана в скетчбуке.

***

Уже через полгода Чан полностью избавился от привычки прикрываться, когда ярко улыбается или смеётся. А стены в студии Чонина были обвешаны улыбающимися портретами старшего. Как Чонин и обещал.