Рассказ Ирины Вакарчук «Рубцы»
Жизнь оставляет рубцы на теле и душе. Что может излечить тебя? Любовь? Дружба? И хочешь ли ты излечиться? Встречайте нашу дебютантку, Ирину Вакарчук, с талантливым и грустным рассказом «Рубцы»
Рубцы
Мы выехали на Пушкинскую, машина загрохотала на брусчатке, я поставила кофе в подстаканник и повернулась к Марку.
— Представляешь, прислала ему четыре варианта логотипа, целую папку иллюстраций. Полмесяца переговоров, рисовала неделю. Он ответил: «Все клевые, огонь-пожар, теперь не знаю, как выбрать». Молчит уже пять дней. Дико на него рассчитывала.
— Добавить тебе на ипотеку?
— Не надо, все о’кей, я в целом заработала.
Марк притормозил перед светофором.
— Лен, я сегодня могу остаться у тебя. До утра. Если ты хочешь.
Я отвернулась к окну. Зажегся зеленый, мы снова тронулись. Я наклонилась вперед и обняла себя. В прошлом году мы с Марком несколько раз переспали, потом он улетел на двухмесячную стажировку, я разрывалась между работой и сделками по квартире, секс-драйв как-то затих, а дружба длилась. Это было еще до аварии.
Я погладила себя по плечу:
— У меня месячные.
— Ты ведь понимаешь, что для меня это не проблема? Или не настроена сама?
В больнице именно Марк рассказал мне, как все произошло, — расспросил врачей, пока я лежала без сознания. Когда я ехала в микроавтобусе из Киева в Одессу, в нас врезался грузовик. Водительскую кабину оторвало, я вылетела вместе с сиденьем. Врачи говорили, что если бы я не пристегнулась, то сразу бы умерла, а так спинка кресла приняла на себя главный удар. Из больницы я вышла, опираясь на подлокотные костыли. Забирал меня тоже Марк. Вел машину медленно, чтобы мне не было страшно.
И во мне перекатывались такие волны нежности, что я хотела секса прямо тогда, со свежезашитыми ранами. Хотела лечь перед ним — вся в хирургических пластырях, беспомощная, чуткая к каждому движению — и вверить ему свое тело целиком. Мы приехали, он уложил меня в кровать. Приготовил пюре и овощи из пакета с заморозкой. Сказал, будет привозить продукты, и уехал.
Я старалась не говорить ему, когда мне надо было ходить по врачам. Добиралась на маршрутках, одиноко сидела в больничных коридорах. Марк ездил со мной в кино и на набережную за городом, держал за руку, когда я училась ходить без канадок. Подарил книгу про гормоны счастья. Обнимал нежно, боялся придавить. О сексе мы не говорили. Однажды допоздна пили джин со швепсом, я уснула в его кровати. Поднялась раньше, нашла запасные ключи, приклеила к зеркалу в ванной записку «Помчала работать, обнимаю» и удрала на такси.
А сейчас он сидел в машине — загорелый, с огромными глазами, с волосами, посветлевшими за лето, со своим спортивным телом. Я смотрела на него и понимала, что больше никогда не сниму перед ним футболку.
— Марк, не знаю. Я ничего не знаю.
Мы заехали во двор, оставили машину под старой липой и поднялись. Марк нарезал сыр кубиками, переложил прошутто из упаковки на блюдце, открыл вино. Я принесла эбеновый поднос с золотистой изнанкой. Вынула из шкафа бокалы. Включила на ноутбуке «Малкольм и Мари».
Посреди фильма Марк нажал на паузу, потянулся губами к моей шее. Я сжалась. Он посмотрел на меня, поцеловал в макушку, как ребенка, и прижал к себе так, что я положила голову ему на плечо, обхватила его руками. Он включил кино дальше.
А потом я пошла в душ, переоделась в объемную пижаму из мятого хлопка. Марк ждал в спальне, сидел с телефоном на кровати.
— Хочешь, я останусь, пока ты не уснешь? Или могу лечь в другой комнате. Лена, я не хочу от тебя уезжать.
Я села рядом, подтянула колени к подбородку, обняла ноги и расплакалась. Марк подвинулся ближе и сказал:
— Если не хочешь, все в порядке. Ты просто знай, я не боюсь увидеть твои шрамы. Ты нравишься мне целиком, а не кусками. Я думаю не только о том, как выглядит твой живот. Или бедро. Или бок. Ты понимаешь?
Я посмотрела на него, потом уселась сверху и прижалась к нему всем телом, губы попали в ту ямку, где плечо переходит в шею. Он осторожно погладил меня по спине под пижамной рубашкой.
— Вот видишь, все хорошо. Я с тобой. Не бойся.
Во время секса Марк был бережным, а я пыталась откликнуться, но не могла отключить голову. Не могла поверить, что он это по-настоящему, а не из жалости ко мне. Чувствовала себя виноватой за то, что не могу дать ему красивую картинку, за то, что он трогает не гладкий живот, а бугристые красные рубцы, из-за которых кожа местами перекошена. Когда мы закончили, он поцеловал меня в ключицу. Я легла к нему спиной в позу эмбриона.
Утром Марк поднялся первым. Принес две чашки кофе, поставил на этажерку рядом с кроватью и лег рядом. Я снова заплакала.
— Ты целовал меня так, будто тебе противно. Я вижу, что тебе неприятно на меня смотреть.
— Солнце, нет.
— Я вижу. В прошлый раз все было по-другому. Вчера ты гладил мои шрамы специально, чтобы успокоить меня. А во время секса не обращал внимания, потому что не хотел на них смотреть.
— Ты жестоко себя ведешь.
— То есть из нас двоих жестокая сейчас я?
Марк поднялся и начал одеваться. Застегнул брюки. Надел рубашку, закатал рукава.
— Ты не можешь так со мной поступать. Я был с тобой, потому что мне нравилось. Я не знаю, чего ты хочешь. Как еще я должен показывать, что ты мне важна?
— Показывать? То есть речь о том, чтобы что-то показать? Ты считаешь, я жду, чтобы ты просто отыграл передо мной правильную роль?
Марк взял рюкзак.
— Прости. Я не знаю, чего ты от меня сейчас ждешь, Лена. Я хотел бы быть с тобой, но я не могу тебя лечить, проводить сеансы психотерапии в постели.
— Пожалуйста, уйди.
— Конечно, разве ты выдержишь настолько чудовищное обращение? Я же целыми днями демонстрировал, как ты мне неприятна.
Он вышел на площадку, я закрыла за ним дверь, легла в прихожей прямо на пол и застонала.
Автор: Ирина Вакарчук
СПАСИБО!