Сон под водой
Есть вещи, которые хочется забыть, как будто их никогда и не было. Воспоминания о некоторых людях могут греть, а могут обжигать душу. Но, как бы Марко не пытался их отогнать, полностью уничтожить память невозможно...
Сон под водой
Звуки колыбельной доносились из самых глубин подсознания, на секунду ему показалось, что он слышит голос матери – такой мягкий, приятный, добрый. Марко открыл глаза. Совершенная тишина, окутанная тьмой. В комнате никого, только он и отголосок его странного сна. Который сейчас час? Почему он видит эти странные сны? Вот уже несколько лет, как он не вспоминал своей прошлой жизни; он стёр из своей памяти лица людей, их голоса, он забыл имена своих родителей и любимой девушки. Двадцать долгих лет Марко жил без прошлого, он истребил его. Но почему этой ночью всё стало вдруг иначе? Почему он вспомнил эту колыбельную, которую каждую ночь пела ему мать? Её голос так отчетливо звучал в его ушах, что на мгновение ему показалось — она где-то рядом, тянет к нему руки сквозь кромешную темноту комнаты в попытке его обнять. Марко тяжело вздохнул. Нет, этого просто не может быть, он бредит, бредит наяву.
Марко вновь закрыл глаза и попытался заснуть. Лёгкая и ленивая дрёма медленно окутывала его сознание.
— Только без сновидений, — прошептал он, — и в последний раз, так, чтобы завтра не проснуться.
Прошёл час, а ему так и не удалось уснуть. Марко лежал с закрытыми глазами, а потом раздался этот пронзительный и настырный звон. Звонил телефон. Он звонил так громко, что казалось, вот-вот поднимет на уши весь дом. Марко потянулся к трубке и мельком взглянул на часы. Четыре утра. Что?! Кому он мог понадобиться в такой ранний час!? Марко откашлялся и прохрипел в трубку сонным голосом: “Говорите”. Но ему никто не ответил. Тишина на другом конце провода медленно перебиралась в его комнату, давя своей пустотой и безмолвием. Марко тяжело вздохнул и повесил трубку. Опустившись на подушку, он закрыл глаза. Сон окончательно ушёл, но остались воспоминания. Они рассыпались в его сознании мириадами звёзд, сияющих и далёких.
— Жаворонок, милый жаворонок, — неожиданно пропел Марко, — а потом добавил шёпотом, — я тебя ощипаю.
Ему было не больше четырёх, когда он услышал эту песенку. Её любила напевать Жанна — его сестра.
Он перенёсся в чудесное летнее утро. Солнце медленно поднималось из-за горизонта, благоухала трава и полевые цветы. Птицы выводили трели. Дома мама пекла миндальное печенье:
— Скоро, Марко, скоро, — она улыбалась, поглядывая в его сторону, — сейчас Жанна принесёт молока, и мы все сядем завтракать.
— Если только она опять не споткнётся с этим несчастным бидоном, — доносился из гостиной голос отца.
Марко улыбался. Всё вокруг дышало такой любовью и уютом, что ему хотелось навсегда запечатлеться в этом моменте, проживать его вновь и вновь.
Резкий и звенящий звук заставил Марко вздрогнуть. Он открыл глаза. Опять этот чертов телефон! Марко посмотрел на часы: 4:10. “Идиоты”, — пробормотал он и потянулся к трубке. Но стоило ему коснуться холодного аппарата, как до него дошло — этот пронзительный и резкий звон доносится из коридора. Звонили в дверь. Первые несколько секунд Марко вслушивался в противный верещащий звук, а затем нехотя поднялся с кровати. Медленно и тяжело, Марко прошаркал в коридор. Суставы болели, его шатало из стороны в сторону, поэтому приходилось держаться за всё, что попадалось под руку: стены, мебель, двери.
— Кто там? – прохрипел Марко, приложив ухо к двери.
Но ему не ответили. Казалось, что там, за дверью кто-то замер, прислушиваясь к его неровному и тяжёлому дыханию:
— Кто это? И что вам нужно? – Марко начинал нервничать.
— Марко, это я, Анка. Впусти меня.
— Анка, — прошептал Марко.
Улыбающееся лицо с веснушками, оранжевое платье, длинные светлые волосы, стоптанные сандалии — яркая вспышка воспоминаний заставила Марко пошатнуться. Рука неуверенно потянулась к замку, но тут же остановилась:
— Нет, этого не может быть. Ты умерла. Очень давно. Там на озере… — Марко почувствовал усталость, она навалилась внезапно, придавив его гигантской монолитной плитой.
Медленно сползая по стене, он шептал её имя. Теперь воспоминания стали бурным потоком реки, прорвавшей плотину.
Анка. Прекрасная и звонкая как полевой колокольчик; энергичная, как стрекоза. Она приехала на летние каникулы, такая раскованная, смеющаяся, нарядная, не то что местные девицы. Анка первой начала знакомство, беззастенчиво и просто, предложив Марко прогуляться; в тот же первый день она его и поцеловала.
Анка много знала об удовольствиях. Без всякого стеснения она оголяла перед Марко грудь и просила его “потрогать её языком”; она учила его ласкам, французской любви, не мудренно, что, именно, Анка сделала Марко мужчиной.
Первый месяц Марко и Анка буквально не отлипали друг от другу. С самого раннего утра и до поздней ночи, они были вместе: плескались в озере, гуляли по лесу, устраивали пикники, катались на лодке, занимались любовью в душистых сельских полях и высоких зарослях белокурой пшеницы. Марко ходил одурманенный своим счастьем, Анка сводила его с ума, как и их любовь, в которой он увязал как в трясине.
— Ох, Марко, совсем одурел, — беспокоилась мать, — она же уедет. Проведёт здесь ещё пару месяцев и укатит в свою столицу.
— Она поверхностная, — хмурясь, добавляла сестра, — только вчера видела, как она ворковала с соседскими мальчишками.
Марко не слушал их. Заглатывая свой завтрак, как пеликан, он спешил к Анке.
В тот день они договорились встретиться на озере. Анка хотела покататься на лодке. Было раннее утро, туман молочной дымкой парил над водой, тихо шуршали камыши. Медленно разгорался нежно-розовый рассвет, озеро было безлюдно. Анка пришла в своём оранжевом платье. Нежно чмокнув Марко в щёку, она легко запрыгнула в лодку.
Они были на середине озера, когда Анка попросила Марко остановиться:
— Мы как будто висим в пространстве, — Анка улыбнулась, — между небом и землёй. Мне нравится это лето, в нём так много приятных событий, — она вздохнула, — я никогда не спрашивала, сколько тебе лет?
— Шестнадцать.
— Надо же… а мне ведь всегда нравились мужчины постарше. Хотя, — Анка окинула Марко оценивающим взглядом, — ты высокий и крепкий, и выглядишь на все двадцать. Это мне в тебе и понравилось. А ещё твоя деревенская открытость. Ты был такой невинный и простой, когда мы только познакомились. Как ты покраснел, когда впервые увидел меня без одежды, — Анка посмеялась, — это было так мило, — она замолчала; её лицо стало серьёзным, а взгляд жёстким и холодным, — вот что, Марко, пора нам с этим кончать. Ты милый парень, но хватит, наигралась я с тобой. Как говорится, отцвели под окном хризантемы, моя душа требует новых приключений, да и уезжать мне скоро.
— Я тебя не понимаю, — во все глаза глядя на Анку, прошептал обескураженный Марко, — у нас же всё хорошо. Нам интересно вдвоём, ты же ещё вчера об этом сама говорила. И… и…
— Хватит, Марко! — грубо оборвала его Анка, — я от тебя ухожу! Точка! Мне понравился другой. Микко. А ты, — Анка вновь улыбнулась, — не грусти. У тебя ещё всё впереди. Только тебе бы уехать из этой деревни. Здесь ловить нечего. Езжай в столицу, там жизнь бурлит. В столице много красивых девушек, уверена, с твоей милой простотой ты недолго будешь один.
— Но мне не нужна другая девушка. Я люблю тебя. Люблю по-настоящему.
— Любишь? — закинув назад голову, Анка расхохоталась, — ах, Марко, какой же ты глупый! Вот прям сил нет, глупый, как дятел!
Она заливалась звонким смехом, а он оторопело смотрел на неё и не узнавал — перед ним была совершенно другая Анка, незнакомая и странная. Что-то надорвалось у него внутри. В горле горьким комом встала обида, вслед за нею пришла злость. Она завибрировала в груди притуплённой болью. Мысли спутались и заискрились, словно оголённые провода. Стиснув зубы, Марко шагнул к Анке; он схватил её за плечи и скинул в воду. “Больной дурак!” — выругалась она и поплыла к лодке, но стоило ей уцепиться за бортик, как Марко снова скинул её в воду. В её глазах появился страх. Растерянно оглядевшись по сторонам, Анка двинулась в сторону берега.
В голове Марко как будто прошёл ураган, он разметал всё в гудящем хаосе, оставив лишь слепящую обиду и боль. Дикое безумие овладело Марко, схватив весло, он размахнулся. Глухой стук. Алая струйка стекающая по виску. Тихий стон. Глаза Анки закатились, губы раскрылись в беззвучном стоне. Какое-то время она оставалась на поверхности озера, а потом начала медленно погружаться под воду. Марко наблюдал. Странно, но он находил этот момент таким значимым и живописным.
— Ах, Анка…
Тёмный коридор наполнялся оранжево-лиловым светом — наступал новый день. Из кухни доносилось мерное тиканье часов.
— Жаворонок, милый жаворонок, я тебя ощипаю, — шептал как в бреду Марко, — кто с севера, и озеро То вырисовывается, смелое и незыблемое...
Туман, вода, Анка, чудесное деревенское лето, колыбельная, смех, дом — всё сливалось в пёструю кляксу. Марко выхватил последнее воспоминание — гулкое и протяжное, как эхо: удаляющееся озеро, быстрый бег, паника и яркая вспышка солнца; незнакомые лица, другое имя, ложь, смирение.
Закрыв глаза, Марко вздохнул. Часы замедляли свой ход. 4:40… 4:41… 4:42…
Автор: Алиса Холайнен