Неделя в людях

Вторник
Нет, вы точно видели эту женщину. А может это ваша соседка. А может и подруга. Возможно, кому-то и бабушка.
В общем, это бабушка. И она, в отличие от всех, кто населяет переход, весело проводит время.
Кто там обычно бывает? Зимой я замечал каких-то пьяных людей. Собственно, там обычно дурно пахнет. Очень длинный переход. Кто-то торгует легально, кто-то нелегально. Можно купить билеты Ваше лото, а можно и билеты в театр.
Продаются пирожки, кола, цветы, батарейки. Ну и куда без божественной женщины, из года в год собирающей деньги на всевозможные храмы нашей страны.
А бабушка утром попила чайку, сходила в поликлинику, сдала кровь и мочу. Пришла домой, поела малость, взяла табуретку, книжку и всякие маникюрные вещи. Простите, я слаб в этих предметах, но и не в этом дело.
Иду я на работу. Она сидит в одном месте да торгует. Ну как, торгует. Сидит на своей табуретке, на коленках у нее полочка с ножничками, а между ножничками и ее головой – руки с книжкой. Вот она сидит, больше читает, чем торгует. Но дело идет. Не сидеть же дома и ничего не делать.
С работы я возвращался совсем другим путем, с другого хода. Я бы мог дождаться какой угодно троллейбус, но выбрал этот, откуда дальше идти до метро. И вижу бабушку в этом месте.
Может она сходила поесть беляши домой?
А может ее прогнал милиционер? Они же там ходят и лихорадят местное население.
Вот так бабушка и живет в переходе. Туда-сюда. В две смены. Сегодня я видел ее вторую смену. А что же бывает по утрам?

Среда
Убедился, во сколько подъедет автобус и вышел из дому. Есть такое облагороженное место у 125-го дома, там прямо с домом, известно, дорога местного значения, больше пешеходная, чем проездная, потом облагороженное место, некогда занимавшееся играющими детьми, а потом забор с детским садом, где я усердно в детстве общался на белорусском языке.
Вдоль детского сада идет известный алкаш Володя с 9го этажа. Без почки. Сломан когда-то нос. Лежал в больничке. Выписался. Идет себе. Ну а я делаю вид, что в его сторону не смотрю и быстро сменил дорогу к 125-му дому. А он, вижу, меня заметил, да прямо и двигается ко мне. Пришлось снять наушники и выдавить из себя нечто наподобие улыбки и любезного отношения. Володя трезв. Поинтересовался моей дорогой, моей матерью, которая ходит в поликлинику наискосок (там на самом деле остановка троллейбусная, но наш нрод лучше поинтересуется проблемами со здоровьем, чем рутинными подходами к рабочему месту), ну папенькой, разумеется, тоже поинтересовался. Все у меня, слава богу, хорошо.
“В общем, попросить тебя хочу, - говорит Володя. - Знаю: не откажешь”. Я подготовился отвечать, что деньги у меня только электронные. Да вот Володя попросил выручить не на 100 рублей, а на покупку 100 граммов. Еще не дай бог идти в магазин да покупать ему сто граммов с карточки. У меня же автобус. Даю Володе 20 тысяч. Прощаемся. Ниже по лестнице стоит еще один Володя – с третьего этажа. Тоже выпивоха.
Помню, третьеэтажный Володя попал в скандальную историю. У этих алкашей жены обычно ненормальные, все под горячую руку просятся. Вечно их воспитывать надо. Было это лет десять назад. А может и сорок. Вхожу в подъезд, а там жена Володи сбегает вниз, поворачивает ко входу в подвал и прячется. За ней бежит ее третьеэтажный (пьяный, но на ногах чувствует себя уверенно, грязный, в руках палка злости. Маневра своей жены он не видел. Смотрит на меня и спрашивает взглядом, куда эта сука пошла. Я ему указал на улицу. Он ее туда побежал искать. Как говорится, до сих пор ищет. Выходит жена из укрытия и говорит мне спасибо. А я остался стоять с позором лжи. Боюсь, Отец наш Небесный до сих пор меня за ту ложь наказывает.
И этот третьеэтажный Володя искал деньги на пузырь вместе с девятиэтажным. Стою на остановке, подъезжает автобус. Сажусь. Смотрю: Володи все еще собирают. Видно, ста граммов маловато.
А потом я возвращаюсь домой. Уже как-то даже темно. Да рассказывает местный народ: Володи-то наши подрались. Один другого ножом пырнул, да кто-то из них помер. По мне так лучше пускай девятиэтажный помер бы. Он мне уже так три пузыря должен. Если не больше. А третьеэтажный тише. Он только про жену спрашивал. А после моего обмана со мной даже в лифте не катается.

Четверг
Некоторые люди, которые не могут пройтись по кладбищу. А вот я, можно сказать, от нечего делать, зашел в магазин ритуальных услуг. Примечательно, что под ритуальными услугами мы понимаем чаще похоронные дела. Но этот бизнес можно расширить и в сегодняшних рамках. Я пообщался с продавцом такого магазина, с некоторыми пользователями магазинчика. Из окон на нас смотрят скромные венки. Если приглядеться, то найдем и гробы. Но гробы специально у нас такой причудливой формы, что нагоняют тоску даже на самых стойких людей. Есть что-то в этом. Кажется, будто сами примеряем на себя. Про смерть у нас шутить не принято, и посетители сюда приходят не пошутить. Горе, видите ли, в семье произошло. А чего горевать? В лучший же мир отошел. Я придерживаюсь мнения, что любое отсутствие мира куда лучше этого мира. И вот когда бог на шестой день создал человека и увидел, как это хреново, то повесился на том самом дереве. И увидел Адам, что это хорошо.
Ну и мы тоже считаем, что можно жить без Бога. И это очень даже хорошо.
И я хожу, смотрю. Ловлю на себе сочувствующие взгляды, да подходит ко мне Игорь. Мы с ним немного разговариваем. И мы с ним разговорились малость. Ведь в магазин я пришел за ощущениями смерти, а всего этого здесь нет. Просто музей человеческой глупости. Вообще, это куда ни плюнь – везде человек слабоумен. Но что касается похороных времен, то тут человек ну очень ритуален. А ритуал, известно, абсурден. И я попросил об одной услуге. Собственно, она очень простая. Но почему-то когда я ее объявляю людям, они меня не понимают. Будто что-то сверхъестественное прошу. А мне всего-то нужен покойник, которого бы я понарошку похоронил бы. Ну так. Труп во временное пользование. Не обязательно свежий. Я бы в него влюбился. Поплакал бы. Поночевал бы с ним дома. Поставил бы гроб с ним на три табуретки. Или на одну – как весы. Покатался бы. Поцеловал бы. Ну и опустил бы в могилку. Откопал бы и вернул. Зачем мне этот покойник. Просто ритуал. Похоронил – и все тебе.
Но нет. Круглые глаза.
Или я неправ?

Пятница
В метро всегда есть люди. Женщина под пятьдесят. Сидит на среднем из трех мест. С одной стороны, что ближе к дверям, ребенок с ковром, а я у окошка – другая такая же женщина. Девочка уходит. А женщина, ничего плохого не думая... я бы сказал, вообще не думая, что является нормальной формой существо.. жизни большинства этой идиотской планеты, на освободившееся место опустила свою длань. Оперлась. И сидит на двух местах. Разумеется, захотел бы кто сесть – рука исчезла бы. Но возьмите на вооружение. Ведь эта рука может остановить многих людей.

Суббота
День ушел на работу и интересных личностей я не наблюдал. Но есть кое-что другое. Вот некоторые люди ожидают от меня определенного поведения. И вот когда ты понимаешь, какое поведение от тебя нужно, а ты не то что не можешь его дать, а просто не хочешь давать, то становится как-то неудобно. Будто виноват в чем-то. И вот меня даже трогает посторонний человек. А я очень не люблю, когда до меня дотрагиваются люди. Это разрешено делать уж слишком близким духовно людям. Собственно, что тут говорить, мне и с матерью обниматься не хочется. А тут до меня дотрагивается человек. А одна девочка, которая рыдала во время осмотра, будто я к ней с топором подхожу, после осмотра пропитала ко мне какие-то чувства, что чуть ли не на коленки ко мне полезла да и поцеловала-таки в щеку.
До сих пор отмыть ее не могу.

Воскресенье
Я снова встретил женщину, вероятно, с задержкой психического развития. Минчане ее, верно, встречали. Она торгует резиновыми шариками (самыми обыкновенными). И я ее вижу в разных местах. А сегодня на выходе из метро Площадь Победы.
Но не в этом дело. Посетил выставку “10 веков белорусского искусства”. Ну тут можно пятьсот слов по каждому экспанату сказать.
Я видел женщину, с которой бы никогда не стал иметь дело. Ну мы бы не сошлись характерами. Она стала восхищаться изяществом техники мазков на одной картине. Я, можно сказать, ванітаваў. И тут моя собеседница сообщает мне, намекая на женщину “это у нее такой живот, или она беременная”. Я на нее смотрю, на живот, и снова на нее. Она резко поменяла позу и превратилась в самого возмущенного человека на свете, мол, чего уставились, идиоты.
На вопрос я так и не ответил.