Ни слова о новой книге: Донна Тартт

Донна Тартт выпускает по книге в десять лет и дает одно интервью в пятилетку. Ну, может и чаще, просто мы не следили — жизнь разделилась на "до" и "после" Литросферы.

Тем не менее, Донна Тартт дала интервью изданию Rivista Studio, в котором рассказала про любимую музыку, писателей и модные тряпки. Мы очень любим такие интервью, в которых любимые писатели говорят обо всем подряд, но не о самом главном. Новая книга пишется, целую, покасики. Так что мы завели отдельную категорию и постараемся регулярно выдавать такие переводы.

Про писательство

Книга — это мечта, о которой писатель и читатель мечтают вместе. Писатель сооружает строительные леса и держит читателя за руку и ведет его, в то время как читатель предоставляет свои мечты, воспоминания и желания, которые заполняют структуру. Так книга в какой-то степени принимает форму читательского разума. Каждая книга отличается для каждого читателя, в зависимости от того, что читатель привносит в нее.

Изучение классики сделало меня эклектичной в моих интересах. Нынешняя тенденция в том, чтобы ограничиться одной небольшой областью, но изучать классический мир — значит изучать искусство, архитектуру, философию, мифологию, эстетику, поэзию, театральное искусство, государственное управление. Никто лучше Платона не научит распознавать софиста или демагога. И даже мне надоело размышлять об Антониновой чуме и Афинской чуме во время пандемии.

Я пишу от руки и пользуюсь компьютером. Свои романы я начинаю от руки, вычеркивая и подчеркивая слова разными цветами. А затем, когда мои рукописные страницы становятся слишком неряшливыми (часто из–за того, что я разрезала бумагу ножницами, чтобы перемещать предложения и абзацы), я сажусь за компьютер и печатаю — распечатываю разные черновики на бумаге разных цветов.

Я пишу по три часа утром. Если что-то пойдет не так, я остановлюсь и займусь чем-нибудь другим, но если все пойдет хорошо, я буду работать, пока не устану.

Мне нравится работать в тихих комнатах. Городские шумы меня не беспокоят, но я не выношу звук работающего телевизора. Я действительно могу работать почти где угодно. Однако мне трудно сосредоточиться, если только предстоящий день не пройдет без перерывов. Поэтому, когда у меня есть дела или встречи, я обычно делаю перерыв в работе на весь день. Ношусь туда-сюда от завтрака до обеда, от чая до ужина, встречаюсь с друзьями в промежутках между тем, что мне нужно сделать.

Процесс написания книги совсем не кажется мне мучительным. Вещи не станут для меня реальными, пока я их не запишу, отчасти поэтому я повсюду ношу с собой блокнот. Но публикация готовой работы - это нечто другое. Мне не очень нравится процесс публикации.

Со всеми моими романами было много разных источников вдохновений, которые объединялись в течение довольно длительного периода времени. Чаще всего всё начинается с места и с настроения. «Тайная история» связана с греческой трагедией и греческой философией, которые я читала во время моей первой зимовки в Вермонте, а также с делом об убийстве Леопольда и Лёба и нераскрытым исчезновением студентки по имени Пола Уэлдон в 1940-х годах. «Маленький друг» - фантазия моего детства в Миссисипи. С «Щеглом» я уже некоторое время знала, что хочу написать об Амстердаме, а также о Нью-Йорке. Многие идеи, ставшие в итоге «Щеглом», были в моих дневниках за двадцать лет до того, как я начала писать роман. Но я действительно не могу сказать, что было самым первым вдохновением для любого из моих романов. Множество различных элементов неожиданно объединились совершенно правильным образом, и это относится к роману, над которым я сейчас работаю.

Я бы не сказала, что в процессе написания меняется сюжет. Не на 180 градусов, но определенно он развивается и становится более сложным. Обычно я оказываюсь там, где и предполагала, только проделав несколько другой путь.

Писать книгу для меня — это практически другой способ чтения, только на один уровень глубже. Почти сразу же, как я начала читать – а я начала читать в очень раннем возрасте, – я начала писать.

Про новую книгу

Про музыку

Иногда я слушаю музыку во время письма. Музыка в стиле барокко помогает мне сосредоточиться, иногда слушаю совсем уж эмбиент. Я много слушала Сибелиуса во время написания «Тайной истории» – нордическое звучание соответствовало настроению книги.

Музыканты, которых я регулярно переслушиваю: Билли Холидей, Телониус Монк, Чет Бейкер, Брайан Ино, Филип Гласс, Гленн Гульд. Я выросла на поп-музыке и никогда не устану от Дэвида Боуи, или Velvet Underground, или Jesus and Mary Chain. Я люблю Эллиота Смита. Лана Дель Рей — моя любимая поп-певица последних нескольких лет. В последнее время я много слушаю Сиднея Беше.

Еще я люблю раннюю музыку, типа Палестрина и Де Машо. Из композиторов я люблю Брамса, Бетховена, Курта Вайля, Моцарта.

Про готовку

За городом я должна готовить, чтобы хорошо питаться. Я особенно люблю готовить, когда у меня есть свежие овощи с огорода. Хотя я устала от готовки и готова вернуться в рестораны теперь, когда пандемия, похоже, ослабевает.

Про отсутствие в соцсетях

В середине 2000-х я была в Индии, и все говорили о социальных сетях. Это был первый раз, когда я услышала о них – это было так давно, когда My Space был чем-то особенным, - и это звучало интересно. Но Бекки Свифт, дочь писательницы Маргарет Дрэббл, которая ужинала со мной за одним столом, сказала мне: «Донна, ты НЕ ДОЛЖНА этого делать, поверь мне, когда я говорю, что ты никогда, никогда не должна регистрироваться в социальных сетях, они все делают примитивным, они заберут у тебя очень много времени на написание и чтение, ты даже не можешь себе представить. Обещай мне, что никогда не прикоснешься к соцсетям». Я и не прикасалась. Бекки умерла слишком молодой, и мне интересно, понимала ли она, какой подарок она сделала мне той ночью. Если тебе случится прочитать это на небесах, Бекки, спасибо тебе.

Про любимых писателей и Диккенса

Гомер, греческие поэты и трагики, Данте и Шекспир — мои краеугольные камни. Я перечитала «Макбет» и «Гамлета» во время пандемии. Я также почитаю Диккенса, Набокова, Пруста, Достоевского, Йейтса, Борхеса, Эдит Уортон, Ивлина Во, Сэлинджера, Вирджинию Вулф.

Диккенс был частью моего семейного уклада, воздухом, которым я дышала.

Семья моей матери из поколения в поколение читала Диккенса вслух (традиция, к сожалению, прекратилась вместе со мной), и когда я слышу некоторые отрывки Диккенса, то слышу голоса моей бабушки и ее сестер. Я думала о Диккенсе почти как о предке — он был огромной частью моей жизни в детстве, неотъемлемой частью того, как семья моей матери рассказывала истории и понимала жизнь в целом. И я была удивлена и разочарована, когда узнала, что Диккенс никоим образом не был связан с моей семьей. Хотя в более существенном смысле, возможно и был.

Я предпочитаю читать авторов 19-го века нежели авторов 20-го или даже 21-го. Шатобриан и «Замогильные записки» занимали меня большую часть 2020 года. Тем не менее, я люблю Эдварда Сент-Обина, Харуки Мураками, Ольгу Токарчук, Дона Делилло, В. Г. Себальда, Джоан Дидион. Моими любимыми книгами в пандемию – это были новые для меня книги, хотя ни одного из этих писателей сейчас уже нет в живых – были Jigsaw Сибиллы Бедфорд, All for Nothing Вальтера Кемповски и «Балкон в лесу» Жюльена Грака.

Моя первая прочитанная книга: «Ветер в ивах» Кеннета Грэма. Она все еще остается моей любимой книгой.

Я начинала как поэт. И как читатель я люблю поэзию больше, чем романы, и чаще обращаюсь к поэзии за вдохновением. Я была в восторге, когда Луиза Глюк получила Нобелевскую премию. Она одна из моих любимых ныне живущих поэтов.

Про Пулитцеровскую премию

В момент вручения Пулитцеровской премии за «Щегла» я выгуливала свою собаку. И когда вернулась домой, грязная и замерзшая, то слышала крики наверху, и все телефоны в доме звонили. Я была в легком шоке. Я даже не знала, что меня номинировали, и когда пришла новость о победе, это было как гром среди ясного неба. Я дрожала в мокрой одежде, принимала звонок за звонком, пока, наконец, не ушла в ванну. Я помню тот момент, когда я погрузилась под воду, а внизу все еще звонили телефоны: только тогда я осознала, что произошло.

Про Италию

Поскольку я изучала классику, возможно, Рим — моя самая чистая любовь. Но есть еще так много мест, которые только предстоит посетить. Я люблю классические памятники и храмы на Сицилии, где я провела очаровательные несколько недель накануне тридцатилетия. Болонья — город Моранди — погружена в тот же спокойный блеклый свет, что и картины Моранди, так что я почувствовала, что уже знаю этот город, когда увидела его в первый раз. И Венеция. Я была в Венеции только в межсезонье, так что на самом деле я не так хорошо знаю переполненную туристами Венецию. Но я люблю меланхоличную Венецию в конце сезона, когда подкрадываются холода и зонтики в кафе гремят на ветру.

У меня особые отношения с Капри. Мне не очень нравится элитная сторона, толпа, дорогие лосьоны для загара и все такое прочее. Меня интересуют тихие уголки и сады, и море. Мне нравится, когда мисс Розальба из Il Laboratorio или девочки Ферелла выкрикивают мое имя и бегут обниматься, когда я захожу в магазин! Люди замечательные, и я с нетерпением жду встречи с ними из года в год.

Про модную одежду

Я интересовалась одеждой с самого детства — моя мама любит одежду и хорошо одевала меня, – но моя любовь к моде как таковой началась с классических фильмов, которые я смотрела по телевизору. Мне очень понравились мерцающие облегающие платья Адриана для Джин Харлоу в «Ужине в восемь». Когда я была подростком, меня заинтересовала Эдит Хед, голливудский дизайнер костюмов, которая была для меня высшим пределом элегантности. Мне нравилась одежда, которую она шила для великих звезд: Вероники Лейк и Ланы Тернер, но то, как оделась Эдит Хед — белый халат и круглые очки в темной оправе, — значит для меня гораздо больше.

Я люблю многих мелких дизайнеров — у IFSoho в Нью Йорке лучшая коллекция, которую я знаю. Из крупных я люблю Валентино, Ива Сен-Лорана, Каролину Эрреру, Дриса Ван Нотена, Chloé, Etro. Первые дизайнерские вещи, которые я когда-либо покупала, были из ранних коллекций Анн Демельмейстер, а также ранних Prada, Comme des Garçons, Рика Оуэнса, Жиль Зандер. Я все еще ношу много этой одежды, она выглядит так же авангардно, как и в тот день, когда я ее купила.

Пять вопросов из опросника Пруста

Ваше представление об идеальном счастье?
Разговоры о Капри вызвали у меня тоску по Капри. Жаль, что я сейчас не на виа Трагара, не покупаю апельсин у дамы, поющей в опере, прежде чем спуститься по лестнице к морю — кто назвал эти скалы «балконами для элегантных самоубийц»?

Какую черту характера вы больше всего осуждаете в себе?
Небрежность.

Какую черту характера вы больше всего осуждаете в других?
Жестокость.

В чем заключается самая большая экстравагантность?
Брать с собой животных в путешествие. Я бы с удовольствием путешествовала с газелью, как маркиза Казати, если бы это было разрешено.

Каково ваше текущее душевное состояние?
Неуверенное, но оптимистичное. Счастлива быть привитой, есть в ресторанах и снова встречаться с друзьями.