Я тебя из машины выкину
Чонгук медленно плетётся из душа в кровать, наплевав на поздний ужин. Он устал. Безумно устал. Быть директором крупной компании в 26 лет очень сложно. Ещё сложнее, если ты омега. Предвзятое отношение, внимание альф лишь на его статус и кошелёк, а не личность, и высокие требования его родителей. Чонгук давно не чувствует себя омегой, нет, отец воспитывал его как альфу, наследника своей нефтяной компании, и хоть Чон его не послушал, отказавшись работать в семейном бизнесе, и открыл свою фирму, завышенные ожидания у родителей всё же остались: он должен быть идеальным.
И Чонгук действительно идеальный. Не пропускает ни одного совещания, лично проверяет все филиалы, заваливает себя работой до глубокой ночи, забывая про сон, и пьёт эти чёртовы подавители, лишая себя запаха и течек. И это совсем не нравится Юнги.
Юнги — единственная причина, по которой омега ещё не сошёл с ума, его личная стена и крепость. И хотя тому только-только восемнадцать исполнилось, альфа всегда Чонгука поддержит и готов срываться в любое время дня и ночи, наплевав на учёбу, подработку, возмущённых родителей или друзей, называющих его подкаблучником. Чону, конечно, не очень нравится ставить молодого альфу в такие ситуации, особенно когда он пропускает школу, лишь бы побыть со старшим наедине, но сам Юнги сразу сказал, что моральное и физическое состояние его омеги ему важнее всего, и Чонгук сдался.
По правде сказать, Чонгук вообще не знает, как принял этого местами наглого и хамоватого провокатора в свою жизнь. Встретились они случайно в магазине, когда тот, ещё будучи несовершеннолетним, попытался украсть бутылку пива, но очень тупо спалился на кассе. Омеге было смешно, но почему-то захотелось его отмазать, что он и сделал, заплатив кругленькую, по мнению менеджера, сумму. Она едва ли ударила по его бюджету. Альфа поначалу огрызался, говоря, что не просил ему помогать, но всё же был благодарен. Вторая встреча состоялась поздно ночью, когда изнемождённый Чонгук дополз до своего пентхауса и нашёл там сидящего на скамейке Юнги с коробкой шоколада. Заплетающимся языком он всё же всучил коробку омеге и быстро ретировался, не дослушав ответа. Старший не стал спрашивать откуда тот знает его адрес.
И так каждый вечер. Каждый вечер Чонгук, подъезжая к дому, видел альфу с разными милыми подарками. Разговор у них не клеился от слова совсем: впервые в жизни мужчина не знал, что сказать, смущённо принимая подарки от подростка и молясь всем богам, что тот их где-нибудь не украл, а альфа упорно молчал, уходя сразу после приезда омеги. Продолжалось так ровно до того дня, пока к Чонгуку не начал оказывать знаки внимания другой альфа. Чон сразу понял, что им не по пути, но дабы не отказывать сразу, решил сходить на ужин пару раз. Юнги учуял запах сразу. Тяжело не учуять чужой запах на омеге, когда у неё нет запаха. Тактично промолчал, но Чонгук видел, как заиграли его желваки. На следующий вечер парня около пентхауса не было.
С одной стороны, Чонгук выдохнул с облегчением, но с другой, поймал себя на мысли, что ждёт появления альфы каждый вечер и слегка расстраивается, когда не видит его. Так продолжалось ровно месяц, до дня рождения омеги. Въезжая на территорию пентхауса, под дверью он нашёл подарок с милой запиской:
«Я пообещал себе больше не появляться около тебя, но ты сильно замёрз в прошлый раз, так что я не удержался, чтобы не купить это тебе.Мин Юнги.»
В пакетике лежала пара носков зелёного цвета и свитер с мандаринами. Это невольно заставило Чонгука улыбнуться. Лето в Корее в том году действительно выдалось дождливым и прохладным, а тёплой одежды, как выяснилось, у омеги не было. Она ему была ни к чему, ведь зимой везде были обогреватели, а лето и осень всегда были тёплыми. Чонгук давно обещал себе заехать в магазин за тёплой одеждой, но руки не доходили, а сам он заваливал себя работой, сидя в холодном кабинете, из-за чего простыл и ходил с заложенным носом и ледяными руками. Никто и никогда не замечал таких простых вещей, как здоровье омеги. Родителей волновали лишь его доход и статус в обществе, друзей у него почти не было, так как тот всё время учился и работал, а с альфами всё не складывалось: не было того самого. Даже в двадцать пять лет Чонгук яро верил в истинность, хоть и понимал, что вряд ли встретит предназначенного судьбой — запах свой приходилось скрывать.
Пробить имя, так неосмотрительно оставленное на записке, было проще простого для Чонгука. Мин Юнги, альфа, семнадцать лет, учился в двенадцатом классе международной школы Ёнсан и подрабатывал в кафе продавцом. Родители его работали в компании семьи Чонгука, что знатно удивило омегу. В интернете так же было сказано, что парень был несколько раз задержан за кражу, но его родители быстро отмазывали альфу. Этот факт заставил Чонгука улыбнуться. Ему хотелось узнать побольше о жизни паренька, зацепившего его своей заботой, но тут позвонил его отец, чтобы поинтересоваться бизнесом и в очередной раз напомнить, что Чонгуку надо сфокусироваться на своей компании и не отвлекаться. Настроение испортилось окончательно и желание искать альфу пропало. Чон твёрдо решил его выкинуть из своей жизни.
Но внезапно пришедшая течка в день очень важного совещания нарушила его планы — он забыл выпить подавители три дня назад. Закинув в себя двойную дозу, он добился уменьшения боли в животе, но его необычный запах петрикора заставлял всех на работе удивляться и провожать омегу взглядом. Еле-еле проведя собрание и вырвавшись раньше обычного домой, Чонгук с тихой руганью обнаружил, что протёк прямо на сиденье машины. Казалось, день не может быть хуже, но стоящий у пентхауса альфа заставил Чона громко проматериться. Юнги взволнованно подскочил к старшему, выспрашивая, не болеет ли он, но остановился как вкопанный, стоило вдохнуть запах. Чонгук понимал, что вызвало такую реакцию в организме юного альфы, ведь действие подавителей закончилось ещё в машине. Он хотел уже устало спросить, что забыл паренёк у его дома, но каким-то образом оказался прижатым к капоту своей же машины хрупким на вид телом. У Юнги стояло, Чонгук чувствовал это своим бедром. Но ещё он чувствовал сильный запах скошенной травы, так идеально подходящий к его, что заставило мужчину в неверии приоткрыть рот, смотря прямо в глаза подростку. Он оттолкнул не сопротивляющегося альфу от себя и поспешил в дом, желая лишь оказаться наедине с собой в тёплой кровати. Живот болел, узел возбуждения скручивался тугим спазмом, спину ломило, а смазки выделялось слишком много.
Но это всё и рядом не стояло с осознанием того, что его истинный альфа младше него на восемь лет и является ещё, по сути, ребёнком. Чонгук никогда не плакал, считая, что всё можно решить более разумным путём, но в ту ночь рыдал громко и долго, не понимая, за что же судьба его так наказала. Родителям он даже и не думал сообщать и вообще принял решение выкинуть из своей жизни этого парня. Жил же как-то без него раньше. Но сам поймал себя на мысли, что во время остервенелой дрочки думал только о чужих длинных узловатых пальцах на своей плоти. Чонгук девственником не был, но и опытным его назвать было нельзя. В постели он, как и в жизни, предпочитал быть лидером и руководить процессом, а его дэдди кинк отталкивал многих альф. Не каждый мужчина готов называть омегу «папочкой». И хотя Чон всё для себя решил, в голове так и всплывал образ Юнги, тихо стонущего имя омеги и просящего разрешение кончить.
Промучавшись около пяти дней в кровати, с горящими от смущения щеками запихивая в себя весь свой арсенал игрушек, Чонгук наконец вышел из дома и… тут же оказался прижатым к своей же двери. У него даже проскользнула мысль о том, что, видимо, у альфы это манера подкатов такая — прижимать всех. Но Юнги лишь уткнулся в его шею носом, медленно водя кончиком по коже: обнюхивал, проверяя на наличие альфы. Чонгук его оттолкнул тогда и объяснил, что между ними ничего не будет. Альфа усмехнулся и ушёл. Но вернулся на следующий вечер. И утро. И снова вечером. И потом снова утром. Чонгук привык к его постоянному присутствию и даже стал скучать, если он где-то задерживался. Потом как-то запустил его к себе домой, когда на улице был сильный дождь. И Юнги уже больше не ушёл.
Разговаривать с родителями Чонгуку было сложнее всего, но Юнги его успокоил после всех скандалов и обидных слов, и стоически выдержал все обвинения в свой адрес от отца омеги, прижимая его к своему телу ночью и утешая, хотя сам был в шоке. Старший альфа наговорил столько оскорблений своему сыну, начиная от «бляди», заканчивая «педофилом». Папа же ничего не сказал, лишь попытался успокоить разбушевавшегося мужа. Чонгук даже на секунду подумал о расставании, но тёплые губы Юнги на своей шее его успокоили. Только рядом с этим альфой он может быть самим собой и снимать с себя маску властного и сильного омеги. Нет, он, конечно, всё ещё сильный, но иногда побыть милым плюшевым омежкой в кигуруми единорога в руках своего альфы ему хотелось.
Юнги — идеальный вариант для Чонгука. Спокойный, понимающий и заботливый альфа, что так хорошо его дополняет. Почти год отношений это доказал. А ещё младший никогда на него не давил, спокойно ожидая, когда омега будет готов. Первая близость у них случилось во время восемнадцатого Дня Рождения альфы, где и выяснилось, что подходят они друг другу идеально — Юнги без предупреждения отдал «бразды правления» своему омеге, позволяя тому вытворять всё, что его душе будет угодно. Да, Юнги определённо подходит Чонгуку. Но он не может не заметить, что иногда альфа бывает той ещё сукой.
Чонгук устало падает в кровать, выключая свет и проваливаясь сразу в сон. Мин весь этот месяц жил с родителями, потому как готовился к экзаменам, а у Чонгука были одни командировки — времени друг на друга не оставалось. Но наконец у омеги выдался один-единственный за четыре недели выходной, половину которого он планировал провести во сне, а вторую — на улице со своим альфой. Но в его планы неожиданно вмешался телефон. Громко проматерившись, Чонгук разлепил сонные глаза и посмотрел на время — 07:00. На экране: Юнги-я.
— Блять. Юнги, что за хуйня? — раздражённо буркнул омега, принимая вызов и падая головой обратно на подушку.
— Проснись, хён, — начал задорным голосом Юнги, усмехаясь. — Я проебал автобус.
— Молодец. Меня это каким образом должно ебать? — продолжил ворчать Чон, прикрывая глаза и медленно проваливаясь обратно в дрёму.
— Ещё не допёр? Собирайся, Чонгукка, ты отвозишь меня в школу! — хмыкнул альфа, рассмеявшись. — Более того, я около твоего дома. До встречи!
— Что? Какого ху… — Чонгуку ответил громкий гудок. — Этот паршивец сбросил звонок. Сука.
Громко простонав, мужчина уткнулся лицом в подушку с твёрдым намерением послать всё на весёлые три буквы, но звонок в дверь нарушил все его планы. Чертыхнувшись, омега встал с кровати, укутавшись в одеяло, и поплёлся к двери, на ходу спотыкаясь о края одеяла и падая на пол. Матернувшись ещё раз, Чонгук всё же встал и дошёл до двери, отмечая про себя, что уже с утра в его жизни присутствует слишком много мата.
— Ты ещё не собрался? Опоздаем, хён, — усмехнулся Юнги, поправляя лямки рюкзака на плечах, и без разрешения входя в дом, на ходу целуя застывшего от такой наглости омегу.
— Ещё только утро и наша первая встреча за последний месяц, а я уже могу сказать, что ты меня заебал, — проворчал Чонгук, направляясь в свою комнату. — Почему ты не можешь вызывать такси, а?
— И я тебя люблю, — широко улыбнулся Юнги, проходя на кухню и залезая на барный стул. — Бабла нема, — фыркнул альфа и схватил лежащую на тарелке печеньку.
— Мог взять мою карту, меня-то нахера будить? — недовольно рыкнул омега и застыл у входа на кухню в одной рубашке и нижнем белье. — Ты ещё и мой завтрак пиздишь?
— А так неинтересно, Чонгукка, — нагло усмехнулся Юнги и, спрыгнув со стула, пошёл к рюкзаку, на ходу шлёпая мужчину по упругой заднице. — Я купил тебе горячий сэндвич. Лучше это, чем засохшее печенье.
— Засохшее, но вкусное печенье, — поправил себя альфа и протянул мужчине свёрток. — Приятного аппетита.
— Хоть что-то святое в тебе есть, спасибо, — вздохнул Чонгук, принимая из чужих рук еду. Юнги улыбнулся и подошёл ближе, явно ожидая чего-то ещё, кроме слов, но омега лишь щёлкнул его по носу и ушёл в свою комнату. — Не заслужил поцелуя. И сделай кофе, а! — выкрикнул он, роясь в шкафу и подбирая одежду на сегодня.
— Давай быстрее, опоздаем же! — крикнул Юнги в ответ и мысленно принялся считать время до «взрыва», пока сам включил кофемашину и достал термос.
— Слышь, пиздюк, ты сам виноват, даже не смей меня подгонять! — рыкнул недовольно Чонгук из комнаты, заставляя альфу гортанно рассмеяться.
— Ты предсказуем, хён, — Юнги включил кофемашину, наливая горячий напиток в кружку и протягивая его подошедшему старшему.
— Угу, — бурчит сонно Чонгук и отпивает почти половину разом. — Твою мать! — язык жжётся, и омега быстро отставляет от себя чашку подальше, приоткрывая рот при этом и размахивая руками вокруг.
— Хён, — вздыхает Юнги и достаёт из холодильника кубик льда, кладя его себе в рот.
— Ну вот за что мне такое утро, а? — устало стонет омега, на что парень пожимает плечами и прижимается к его губам своими, приоткрывая их языком и проталкивая лёд в чужой рот и укладывая на язык. Чонгук расслабленно стонет, обмякая в чужих руках и лениво следуя поцелую, а Юнги удовлетворённо хмыкает и отстраняется, напоследок чмокнув любимые губы.
— Теперь получше? — Чонгук активно кивает, а альфа усмехается и направляется к выходу. — Пойдём. И возьми сегодня ламбу, а не как обычно.
— Я обычно её и беру, — усмехается омега, подходя к комоду со всеми ключами.
— Не, не красную. А жёлтую. Ну эту. Большую, — Чон тихо посмеивается и достаёт красивый ключ с гравировкой известного бренда.
— Lamborghini Urus, — поправляет он альфу и видит, как тот закатывает глаза. — А я обычно вожу тебя на Авентадоре. Ну, или Ауди.
— Да, да. Проехали, — хмыкает Юнги и выходит из пентхауса, направляясь к гаражу. — И зачем столько машин?
Чонгука смешит бурчание Юнги — он в машинах не смыслит ничего. А вот омега с детства мечтал о большом гараже с красивыми машинами и на Новый Год даже планирует купить себе красавицу Феррари. Чон даже не успевает удивиться выбору младшего, ведь тот любил ездить в Авентадоре, но в этот раз почему-то выбрал внедорожник. Омеге всё равно на чём ездить, он любит всех своих малышек. Юнги иногда даже шутит, что больше, чем его.
— Готов к школе? — тихо спрашивает Чонгук, заводя машину и плавно выезжая с территории пентхауса.
— Не совсем, — усмехается Юнги и прикусывает губу, замолкая. Чонгук его ни о чём не спрашивает.
Но едут они в тишине недолго. Альфа начинает вдруг оглядываться по сторонам и подозрительно улыбаться, кидая хитрые взгляды на старшего. Чонгук хмурится, но ничего не говорит, ожидая дальнейших действий. Юнги подмечает, что едут они в лесу и машин довольно мало, поэтому ничто и никто не помешает исполнению его плана.
— Чонгукка, — тянет он мило и разворачивается всем корпусом к старшему, облизываясь: Чонгук, водящий машину — его главный фетиш. Весь серьёзный, сосредоточенный, смотрит прямо на дорогу. У Юнги начинается, как он любит это называть, движ в штанах без его на то согласия.
— М? — Чон ожидаемо не отрывается от дороги, лишь удостаивает коротким боковым взглядом.
— У тебя есть резинка в машине? Для волос, — уточняет Юнги, тихо усмехаясь про себя, когда омега вздрогнул от его слов.
— На моём запястье, — Чонгук не совсем понимает зачем альфе понадобилась его резинка, но когда тот с видом победителя делает маленький хвостик на макушке, собрав всю челку с лица и придвигается чуть ближе, до него вдруг доходит. — Юнги, нет, — омега старается вложить как можно больше строгости в свой голос, цепляется пальцами в руль, но сам тяжело сглатывает, понимая, что альфа точно не остановится.
— Юнги, да, — мило тянет парень и наклоняется к штанам старшего, мягко целуя пах сквозь ткань. — Мы целый месяц не виделись. У меня сперма из ушей польётся скоро, а руки покроются мозолями.
— Не когда я за рулём, блять, — недовольно рычит Чонгук, бедром стараясь отпихнуть любовника.
— Так остановись, — пожимает плечами Мин и расстёгивает ширинку, приспуская слегка брюки с бельём. — Смотри, а ему нравится. Да, я тоже по тебе соскучился, малыш, — нежно щебечет альфа, кончиками пальцев поглаживая чужое достоинство.
— Не такой уж он и малыш, — фыркает Чонгук, медленно принимая поражение, но всё же предпринимает последнюю попытку. — В школу же опоздаешь.
— Хён, знаешь… — Юнги на секунду отрывается от своего занятия и, подняв голову, смотрит старшему прямо в глаза, — я, кажется, забыл рюкзак дома, — и с тем же невинным взглядом погружает головку в рот, толкаясь языком в дырочку уретры и слизывая ароматную смазку.
— Сука ты такая, — тихо стонет Чонгук и на секунду прикрывает глаза, расслабив при этом руки. — Я выкину тебя из машины, — пытается собрать остатки самообладания, но выходит откровенно говоря плохо. Его пальцы подрагивают, а на висках Юнги замечает капельки пота.
— Не выкинешь. Потому что Чонгукки-младшему мои действия очень даже по душе, — фыркает Юнги, всего на секунду оторвавшись от своего дела, после чего снова заглатывает, уже по основание, не забывая тихо постанывать.
Чонгуку сносит крышу. Месяц воздержания даёт о себе знать. Он взрослый омега, в конце концов, и тоже имеет свои потребности. И сейчас потребность только одна — вытрахать милый ротик столь наглого альфы за такое неподобающее поведение. Чем он и займётся.
— Так и не смог я тебя перевоспитать, — порыкивает омега и опускает одну руку с руля на чужую голову, впутывая в волосы пальцы.
— Нет, ты проебался в этом плане, — хмыкает альфа, выпуская член изо рта. Складывает пальцы в кольцо, обхватывая орган у основания, и, уложив головку на язык, надрачивает, заглядывая в глаза омеге.
— Я честно пытался, — шипит Чонгук и делает попытку толкнуться бёдрами вверх, но у него ничего не выходит, так как Мин крепко сжимает его бёдра, не позволяя двигаться.
— Ага. Когда я отсасывал тебе, сидя под твоим столом на работе во время важной встречи? Или когда я трахал тебя будучи на дистанте? Помнишь, нам даже пришлось комп на полку положить, чтобы только лицо было видно? Или когда не сдержался на улице и затащил меня в ближайшее кафе, где встал на… — Чонгук прерывает его громким рыком — укладывает руку на чужую щёку и надавливает, заставляя открыть, после чего проскальзывает туда членом.
— Молчи. Я понял, проебался, — машина сзади сигналит, потому что омега снова прикрывает глаза, наслаждаясь узостью вокруг ствола. — Блядина. Тут людям отсасывают, — фыркает он недовольно и, напрочь забывая про поворотник, сворачивает на обочину, выслушивая возмущённый мат водителя сзади. — Пошёл ты нахуй.
— Папочка злится, — шепчет Юнги, вытаскивая чужой член изо рта и шлёпая им себе по щекам, облизываясь.
— Малыш разошёлся. Субординация отсутствует совсем, — омега голову назад откидывает и шипит, напрягаясь всем телом.
Юнги больше времени на разговор не тратит. Вбирает до основания, так, чтобы головка упиралась в заднюю стенку горла, а сам руку опускает на поджавшиеся яички, готовые уже выплеснуть сперму, и оттягивает их вниз. Чонгук гортанно стонет, желая кончить, и сжимает в ладонях волосы альфы. Юнги такое льстит. Он усмехается про себя и принимается двигаться активнее вверх и вниз, плотно сжимая губы и втягивая щёки, создавая вакуум. Языком тычется в дырочку уретры, слизывая бело-прозрачную солёную смазку, слыша скулёж сверху.
Мин обожает такого старшего. Властный и взрослый Чонгук превращается в стонущего и текущего мальчика, так желающего получить разрядку. Он так отчаянно хочет кончить, что готов умолять альфу позволить ему это сделать. И Юнги ведёт от такого Чонгука. Этот омега сочетает в себе, казалось бы, несочетаемое. В постели властный, требует подчинения и чётко соответствует званию «папочка», но может в миг стать нежным котёнком, нуждающимся в ласке, особенно после секса, когда ему так важна забота Юнги о нём, что у альфы щемит сердце. Их секс — игра за власть, где каждый старается урвать себе кусочек и передаёт управление друг другу, но обоих это устраивает. Они до сих пор не знают, истинные друг другу или нет, но точно знают, что не променяют друг друга ни на кого другого в этом мире.
— Пожалуйста, — тихо стонет Чонгук, а в уголках его глаз слёзы собираются от того, насколько же сильно его желание кончить.
— Можно, папочка, — усмехается Юнги и, чмокнув головку, отпускает мошонку старшего, принимаясь быстро надрачивать. Подставляет лицо своё, потому что любит семя омеги, его это заводит, и рот приоткрывает, укладывая головку на язык.
Чонгук весь напрягается, как струна, и, выгнувшись, с громким именем альфы на устах кончает тому в рот, чуть-чуть попадая в волосы. Юнги доволен. Он будет носить запах своего омеги на себе весь день. Старший обмякает на сидении, смутно замечая, что он протёк на ткань и её снова придётся везти в чистку, но думать об этом нет ни сил, ни желания.
— Моя очередь, Чонгукка, — тихо шепчет Юнги и, наклонившись, отодвигает своё сиденье как можно дальше. — Залезай своему альфе на коленки, ну же.
— Я устал, — хнычет омега, но всё же стягивает с себя брюки с бельём до конца и откидывает назад. Кряхтит, перелезая через коробку передач, и наконец устраивается на бёдрах альфы, намеренно проезжаясь ягодицами по его стояку.
— Сучка, — фыркает Юнги, шлёпая старшего по попе, но тут же замечает гневный взгляд в свою сторону.
— Малыш сегодня заигрался и столько правил нарушил, что тебя, по-хорошему, нужно оставить такого: хныкающего, с явным стояком без возможности самоудовлетворения, — порыкивает Чонгук и снова совершает явное движение бёдрами, намеренно потираясь о головку члена своим анусом.
— Но папочка же не оставит своего любимого малыша, так ведь? — тихо хрипит Юнги и вскидывает бёдра вверх, стараясь проникнуть в чужую дырочку, но ему это не удаётся.
— Если малыш продолжит вести себя так дерзко и нагло, то он не получит ровным счётом ничего — только вибратор в задницу и кольцо на член, — Чонгук заводит руку за спину и сжимает член в руке, слыша тихий стон на ухо.
— Это слишком жестоко, — выдыхает Юнги и кладёт ладони на бока омеги, направляя его. Чонгуку такая игра по душе. Он прижимает чужой орган к расселине между ягодиц и принимается скользить, натирая головку до красноты. — Прошу, папочка.
— Я буду трахать себя на твоём члене пока не кончу, — выносит свой вердикт омега и привстаёт. — Если ты кончишь раньше положенного — будет наказание.
— Я сделаю всё, пожалуйста, — Юнги с распахнутыми глазами наблюдает, как Чонгук прикрывает глаза, наклоняя голову к плечу, потому что упирается макушкой в потолок машины, и, распахнув рот в немом стоне, насаживается на член, принимая его на половину. — Ты же не…
— Я растянул себя с утра. Да и ты правда думаешь, что я весь этот месяц не игрался? — усмехается омега, наблюдая, как у альфы в глазах загораются огоньки злости и похоти. Он резко падает вниз с громким шлепком ягодиц о бёдра, и принимает на всю длину. Юнги сжимает руки на его бёдрах сильнее.
— Папочка тоже у нас не идеальный, — рычит альфа и слегка сползает вниз на сидении, но только чтобы удобнее согнуть ноги в коленях и подхватить омегу под ягодицами. — Папочку тоже нужно наказать.
— Ты знаешь, что нужно делать, сладкий. Но помни: не кончать, — улыбается Чонгук и тут же гортанно стонет, потому что мелкий засранец с первого резкого толчка находит простату. Старший знает: он будет целиться только туда.
Юнги ничего не отвечает. Откидывает голову назад, облизнув сухие губы, и принимается двигаться быстро, точно, ритмично, вскидывая бёдра и вгоняя член в припухшую дырочку до громкого шлепка кожи о кожу. У Чонгука стоит железно, орган зажат плотно между двумя животами, и он понимает, что хочет кончить без рук. И он знает, что может это сделать. Юнги наклоняется, припадая к чужой шее и буквально вылизывая её. Омега стонет, удовольствие разливается в каждой клеточке его тела даже от осознания того, что альфа его таким образом помечает своим запахом, чтобы никто не смел посягать.
Их запахи смешиваются в одно единое целое, как и тела в этом тесном запотевшем автомобиле. Окна закрыты, стёкла мутные, а внутри жёсткий запах секса, смазки и спермы, но парням всё равно — главное, что им хорошо. Чонгук лишь на секунду думает о том, что мимо них проносятся другие машины, но резкий толчок по простате заставляет его выкинуть из головы все лишние мысли. Юнги целует его шею, рвано и грязно стонет, а омега кожей ощущает его выступившие клыки. Он не знает, что на него находит, но он вдруг отодвигается и заглядывает в глаза альфе. Зрелище поистине прекрасное: капельки пота стекают с висков на вздымающуюся грудь, губы искусаны в попытке удержать себя, брови хмуро сведены к переносице, а во взгляде безграничная любовь и нежность. Чонгуку хочется. Поэтому он, вопреки своему главному правилу, вдруг подаётся вперёд, тычась шеей в рот Юнги, и тихо произносит:
Юнги его понимает сразу. Переспрашивать нет смысла, да и желания, поэтому он вгоняет член до упора, укладывая руку омеге на голову и сжимая волосы в кулаке так, чтобы можно было оттянуть, и под громкий стон партнёра вгрызается в его шею клыками, прокусывая нежную кожу до крови и смешивая их запахи раз и навсегда. Чонгук кричит от возбуждения и боли одновременно, скулит и извивается, пытаясь соскочить с члена и уйти, но Юнги крепко поддерживает его за поясницу и тянет голову назад за волосы, отрезвляя любимой и привычной болью. Чонгук в равной степени мазохист и садист, любит чувствовать боль и причинять её, но эта оказалась слишком сильной и неожиданной. А ещё будоражащей. Ведь он теперь официально принадлежит только этому альфе.
— Ты такой молодец, Чонгукка, — шепчет Юнги ему на ушко, слизав всю кровь с груди, и не сбавляет темпа, видя и чувствуя, что омега уже вот-вот кончит. — Так хорошо принимаешь своего альфу, так хорошо перенёс метку. Я так горжусь тобой.
Чонгук сжимается изнутри, начинает сам скакать на члене альфы и хныкать, чувствуя, что возбуждён до предела. Он не успевает ничего ответить парню, лишь чувствует, как глаза щиплет от слёз, как содрогается в бурном оргазме, и видит, как из члена выстреливает струйка белёсой спермы. В ушах звон, а перед глазами мутная пелена: он утыкается альфе в шею, обмякая и расслабляясь в его руках, после чего позволяет себе расплакаться от накативших чувств и эмоций. Юнги ничего не говорит, ждёт спокойно, всё ещё не выходя из любимого тела, и, чувствуя тихий шёпот на ухо, понимает, что теперь и ему можно кончать.
Подхватывает измученного сексом омегу бережно на руки и, совершив буквально ещё несколько толчков в тесную дырочку, под тихий стон кончает внутрь. Чонгук утыкается лбом в потную грудь альфы, прикрывая глаза: он чувствует, как в нём разливается тёплое семя его альфы, как чувствительные стенки ануса после первого за долгое время секса пощипывает, но эта боль ему даже нравится. Только вот он даже не знает, как вымываться от этого. У Юнги находится решение.
— Я хочу, чтобы ты сохранил её в себе до вечера. Ты же можешь это сделать для меня, правда? — нежно улыбается альфа и достаёт из бардачка анальную пробку. Чонгук лишь заторможено кивает на это и снова прикрывает глаза.
Такое с ним после каждого секса. Ему нужно время на отдых и восстановление сил, он хочет нежиться в родных объятиях, хочет, чтобы о нём позаботились и как следует «поняшили». Юнги это только на руку. Он любит такого Чонгука, он вообще любого Чонгука любит и принимает. Ему нравится то, как идеально они друг друга дополняют, словно огонь и вода, слившиеся воедино.
Строгий и властный Чонгук — покорный и послушный Юнги.
Уставший и нежный Чонгук — сильный и заботливый Юнги.
Аккуратно вынув уже слегка опавший член Юнги быстро заменяет его на пробку, чтобы ничего лишнего не вытекло. Убедившись, что ничего не причиняет омеге дискомфорта, он снова роется в бардачке и достаёт оттуда перекись и ватку. Эти атрибуты распиханы у них по всем машинам, потому как Юнги тот ещё любитель подраться, а Чонгук — его заботливая мамочка. Но сейчас альфа подносит ватку ко свежей метке и похлопывающими движениями вытирает кровь.
— Тебе нужно поехать домой. На работу нельзя сейчас, — Чонгук снова что-то мычит, а Юнги начинает жалеть, что поставил метку именно сейчас — старшему ещё домой ехать надо.
— Я в порядке, — наконец поднимает голову омега и заглядывает парню в глаза, нежно улыбаясь. — Просто устал немного. Вернусь домой и посплю.
— Я сам из школы доберусь, — кивает Юнги и видит, как округляются глаза старшего, когда он слышит эту фразу.
— Твою мать! — на часах 08:20, и они безбожно опаздывают. — Мне опять твои родители пиздюлей вставят за все твои прогулы и опоздания!
Чонгук слезает с колен альфы и перелезает обратно на своё сидение, захватив при этом одежду, и принимается быстро натягивать на себя штаны с бельём, слегка морщась от ощущений в анусе. Он открывает окно, чтобы выветрить слишком ядрёный запах, и старается не обращать внимания на слишком довольную рожу сидящего рядом Юнги.
— Нам ещё домой за твоим рюкзаком пиздовать! — рычит Чонгук, заводя машину и выруливая с обочины на дорогу.
— Но вечером уже будет поздно, — усмехается альфа, видя, как быстро они летят по направлению к дому омеги.
— Говори, блять, — злится Чонгук, вдавливая педаль газа до упора.
— Рюкзак, оказывается, со мной всё это время был. Упс, — невинно улыбается Юнги и строит ангельскую мордашку, но в ту же секунду громко матерится, потому что старший жмёт по тормозам и его уносит вперёд.
И всё же каким бы заботливым альфой Юнги ни был, он тот ещё засранец.