pretty kitty
— Засранец мелкий, — рычит Чонгук, прижимая грубым движением чужие бёдра к себе. Тэхён под ним выгибается, задницей по паху ёрзает и вынуждает парня вжаться членом аккурат между ягодиц. Ему такие игры нравятся. Папочка в жизни и нежный малыш в постели. Идеальное сочетание. — Какого хера на сцене было?
— Папочка, — улыбается Ким и поворачивается на спину, вскидывая руки и раздвигая ноги, будто приглашая скорее стянуть эти тесные брюки и войти в растянутую утренним сексом дырочку до основания, — мне хотелось тебя подразнить.
— И поэтому ты схватил меня за задницу, а после прижался членом? Это уже чревато последствиями, — Чонгук оглядывает парня под собой, что лежит с таким блядским невинным видом, будто прямо сейчас готов признаться во всех грехах и покаяться. Это сносит крышу.
— Правда? Какими? — интересуется Тэхён и выгибает спинку, как хорошая послушная киса. И блять. Чонгук до боли хочет эту кису.
— Спросишь у Намджуна. Хотя, думаю, уже сегодня ночью нас завалят фанатскими артами по пейрингу Вигу. А тебе только и нравится, да? — хмыкает парень и наклоняется, кончиком носа проводя по нежной щёчке старшего, лаская кожу горячим дыханием.
— Идеи новые черпаю, — пожимает плечами Ким и кладёт руки на чужие плечи, опускаясь ниже к талии и сжимая её через одежду. Тэхён просто умирает с фигуры своего мужчины.
— И чего же хочет сегодня киса? — нежно шепчет Чонгук в самое ушко, прикусывая его нежно и зубами ударяясь о серёжки.
Тэхён вылитый тигр, скорее, тигрёнок, в жизни, когда ластится ко всем в поисках внимания. Он и рыкнуть может. Только вот в постели всё равно киса. Это придумал Чонгук и только ему такое позволительно.
— Я хочу сейчас и скорее, Гукки, пожалуйста, — Тэхён снова хнычет и пахом трётся и чужой, проезжаясь членом по стояку в штанах парня. — Просто возьми меня.
— Хочешь, чтобы я отымел тебя на весу у стены, как породистую кису? — Тэхён кивает активно и стонет, когда с него наконец-то грубым движением сдирают брюки, освобождая кожу.
— Сделай уже хоть что-нибудь, — порыкивает старший и сам тянется к чужим брюкам, желая скорее их расстегнуть, чтобы достать истекающий смазкой член. На одежде видно мокрое пятно возбуждения. Он прикусывает нижнюю губу, смотря на Чонгука дикими глазами, полным желания. И как тот может такому противостоять?
— Строптивый малыш, — усмехается Чонгук и в голове прикидывает к какой стене лучше подойти, чтобы не нарушить ничей отдых после изнурительного концерта. Мемберы не слишком обрадуются, если стеллажи в комнатах будут шататься от сильных толчков Чонгука в задницу Тэхёна.
— Мне хочется, — скулит Тэхён и растягивается на простынях, потягиваясь по-кошачьи, а Чон не выдерживает и стягивает брюки до середины бедра вместе с бельём, достаёт колом стоящий член и потирается головкой о гладко выбритую кожу Тэ. Очередной громкий низкий стон оглушает всю комнату, его сто процентов слышно во всём общежитии, Чонгук уверен. Но сейчас на это так плевать.
— Придвинься к краю кровати, киса, — даёт указания Чонгук, а сам встаёт, стягивая с себя рубашку. Знает, как Ким любит коготками цепляться за его плечи во время особо яркого оргазма.
Тэхён кивает быстро и перемещается послушно, скидывая с себя всё нижнее бельё и пиджак на голое тело. Он обнажённый разводит ноги в стороны, показывая Чонгуку гладко выбритый пах, и руки над головой закидывает, потягиваясь снова. Зрелище поистине божественное. Чонгук тихо стонет от одного этого вида, а член его заинтересованно дёргается, когда взгляд падает на мокрую растянутую дырочку. Старший после концерта уже успел наскоро растянуть себя в туалете и ходил весь мокрый. Боже, это так заводит.
— Тэ, — тихо скулит Чонгук и падает на колени перед чужой задницей, утыкаясь в мошонку носом, вдыхая приятный запах чистоты. Запах Тэхёна. Он обхватывает рукой чужие бёдра и двигает под тихий вскрик ещё ближе к краю, чтобы лицом зарыться между двумя половинками, а влажными губами коснуться пульсирующей дырочки.
Тэхён громко стонет от такой незатейлевой ласки, настолько чувстительное у него колечко мышц, и хватается за покрывало, сжимая его в кулаке. Он разводит ноги ещё немного и выгибается, подставляясь под язык Чонгука лучше. Тот не успокоится, пока не вылижет его и не испробует всего. Первые движения языком сопровождаются тяжёлыми вздохами и ёрзаньем по кровати. Тэхён не может найти нормальную позу, елозит по кровати, мешая Чону отлизывать у своей кисы. Раздражает.
— Я тебя сейчас привяжу, — рыкает тот, и Ким тут же замирает. Он не любит быть обездвиженным. Касаться любимого во время секса — чистой воды кайф.
Чонгук удовлетворённо хмыкает и снова губами прижимается к анусу, размашистыми движениями вылизывая кожу. Он втягивает щёки, создавая вакуум, покусывает края припухшей дырочки, а рукой при этом мнёт полные тугие яички, короткими ногтями царапая основание члена. Тэхён снова стонет. Извивается на кровати под умелым языком, не в силах совладать с собой, и почти плачет от удовольствия, когда Чонгук наконец вводит в него свой язык, лаская внутри.
— Папочка, пожалуйста, — красная головка трётся о живот, член пульсирует, желая скорее получить разрядку, но Чонгук под тихое хныканье сжимает его у основания и оттягивает мошонку, чтобы отложить оргазм.
Размазывает руками слёзы по щекам, стирает подводку и лёгкую тушь с тональником, становится похож на панду, искусанные губы приобретают алый оттенок, а помада, что давно с них смазана, на щеке блестит. Чонгук снова засматривается. Не выдерживает и, приподнявшись, припадает губами к чужим сладким устам, целуя грубо и остервенело, будто от этого жизнь сейчас зависит. Он не отстраняется даже когда Тэхён тихо всхлипывает в поцелуй, а во рту чувствуется металлический привкус, и когда лёгкие жжёт от недостатка кислорода. Чон подхватывает любимого мальчика на руки, крепко держа под попой, и по этой самой попе шлёпает пару раз тяжёлой рукой до красных отметин. Тянется к презервативам, что всегда лежат в комоде, но Тэхён его одёргивает, елозя в чужих руках и стараясь насадиться самостоятельно.
— Без них, пожалуйста, — стонет разочарованно, когда ничего не выходит и в глаза смотрит жалобно.
— Уверен? — Чонгук перехватывает его удобнее и к члену дырочку приставляет, уже готовясь войти.
— Да, да, я чист, ты тоже, давай, — Тэхён ластится, урчит на ушко тихо и трётся ласково головой о чужую грудь, заглядывая в глаза после.
— Самоуверенная киса, — усмехается Чонгук и подходит к стене, прислоняя парня к ней спиной, а сам опускает руку вниз, чтобы приставить член к тугой дырочке и плавно ввести головку.
Тэхён стонет громко и несдержанно, откидывает голову назад и ударяется затылком с гулким стуком. Сам насаживается глубже, до тихого шлепка о бёдра и выгибается дугой. Из-под полуприкрытых глаз наблюдает за Чонгуком: слегка закидывает голову назад, прикусывает губу и мычит; венка на его шее набухает и пульсирует, а Тэхён ловит с этого чёртов эстетический оргазм. Чон удобнее перехватывает его под ягодицами и поворачивается к зеркалу, наклоняясь к чужому уху.
— Ты такая шлюшка, Тэхённи, — шепчет тихо, прикусывая мочку и делая размеренные ритмичные толчки в чужое нутро под скулёж. — Так хорошо принимаешь меня своей ненасытной дырочкой.
— Папочка, — Тэхён голову назад запрокидывает и чуть поворачивает, чтобы в губы чужие впиться поцелуем агрессивным. — Пожалуйста!
Чонгук хмыкает на такую мольбу, но на пол всё же опускает, поддерживая, потому что подкашивающиеся коленки не держат хозяина. Тэхён расстроенно стонет, когда из него с тихим хлюпом выскальзывает член, но его лишь грубо прижимают лицом стене и, задрав одну ногу вверх, снова входят. Чонгук безжалостен. Таранит чужую дырочку нещадно, выбивая из пары громкие крики удовольствия, забивает на сидящих в комнатах рядом мемберов и просто берёт от этого момента всё. Он хочет сегодня выдоить Тэхёна, чтобы тот ничком упал на кровать и спал до самого утра, а завтра садиться без шипения не мог. Это его успокоит.
Яйца в размеренном ритме шлёпаются о бёдра, член Тэхёна краснеет и подрагивает, желая излиться скорее. Ким тянется к нему рукой, чтобы приласкать и кончить наконец, но его руки хватают и к стене прижимают одной ладонью за запястья под тихий хнык; завтра точно останутся синяки. Тэхён подаётся бёдрами навстречу как может, старается не кричать слишком громко, когда головка особенно сильно проезжается по простате, кусает губы до крови и мычит тихо, повернув голову, чтобы увидеть своего мужчину.
Чонгук сосредоточен. По его вискам и телу стекает пот, татуированные пальцы сжимают бёдра с силой, натягивая на свой член, а губа так же закушена, чтобы сдержаться. Он смотрит даже немного заворожённо и дико на то, как член исчезает между двумя половинок, так идеально и точно, словно Тэхён был создан под него. Сдерживаться становится всё труднее, он запрокидывает голову назад и рычит низко и гортанно, изливаясь глубоко в мокрую натёртую дырочку, а Тэхён в ответ доверчиво обнажает шею в знак некого доверия, подчинения, и с громким криком кончает без рук, заливая стену перед собой белёсой жидкостью. Чонгуку сносит крышу. Он наклоняется и вгрызается в чужую шею поцелуем, оставляет алый засос, за который явно они оба получат знатных пиздюлей от стаффа, а после ещё и прикусывает, чтобы наверняка. Плевать на выговоры. Тэхён только его, и Чону жизненно необходимо это видеть.
Ногу Тэхёна отпускают под тихий стон облегчения; мышцы затекли неимоверно, но это того стоило. Чонгук утыкается мокрым лбом между лопаток парня и тяжело дышит, всё ещё сжимая его аккуратные бёдра в больших ладонях. Он их так при желании и сломать может, настолько Тэхён перед ним хрупкий.
— Ты — зверь, — хнычет Ким и прикладывает ладошку к шее, громко шипя от покалывающей боли. — Как мы это объясним?
— Разберёмся, киса. Плевать. Ты мой, — пожимает плечами Чонгук и прижимается снова к парню, целуя его нежно, лаская губы аккуратно.
Тэхён млеет. Расслабляется и позволяет уложить себя в кровать, а после прижать к горячему взмокшему телу. Они оба голые, грязные после дня на сцене и животного секса, на стене ещё виднеются разводы от спермы, которые надо бы вымыть, но так лениво. Они уставшие, счастливые и просто до сумасшествия влюблённые, и ничто, кажется, не может их потревожить.