Новая твёрдость: редкоземельные металлы как цифровой резерв будущего

«Сила не в одном кольце, а в том, кто знает, на что его обменять.»
— продолжим цитирование из известной книжки )

В предыдущих статьях я уже писал о том, как золото и аудит возвращаются в ядро финансовой системы, а цифровые валюты и обеспеченная эмиссия становятся новой нормой. Теперь к этому уравнению добавляется ещё один переменный, которую большинство аналитиков пока упускают: редкоземельные металлы (REE).

Многие по инерции воспринимают редкоземы как сырьё — необходимое для электроники, батарей, спутников, оружейных систем. Но сегодня они начинают играть совершенно иную роль. Они становятся потенциальным цифровым активом, стратегическим резервом, и, возможно, будущим обеспечением для эмиссии цифровых валют и токенов. Речь идёт не столько о добыче, сколько о юридическом контроле над месторождением, позволяющем учесть эти ресурсы в балансе и превратить их в основу новой финансовой модели.

Редкоземы: металл XXI века

Чтобы понимать, почему REE — это новое «золото», нужно взглянуть на их роль в экономике. В отличие от драгоценных металлов, они жизненно необходимы для технологий, определяющих будущее:

Неодим, празеодим, диспрозий — критичны для магнитов в двигателях электрокаров;
Европий и тербий — в лазерах, дисплеях и оптике;
Иттрий, скандий — в ракетной технике, спутниках, сенсорах.

По данным U.S. Geological Survey (2024), мировой спрос на REE удвоился за последние 10 лет и достиг ~180 000 тонн в год, а прогноз на 2030 год — до 250 000 тонн . Это стратегический дефицит.

Китай производит более 70% мирового объёма, что ставит США, ЕС и Японию в структурную зависимость от китайского экспорта . Именно поэтому США активно ищут альтернативные источники — и интерес к Гренландии и Украине становится понятным. Ведь контроль над месторождением REE — это не просто ресурс, а финансовый рычаг будущего.

От сырья к обеспечению: редкоземы как цифровой залог

Многие задаются вопросом: «А как сырьевой актив может стать финансовым?» Ответ лежит в праве собственности и юридической фиксации обеспечения. Если государство или компания контролирует стратегическое месторождение — будь то в Гренландии, Африке или восточной Украине — оно может:

Учесть актив как часть баланса (согласно международной бухгалтерской отчётности, такие активы можно капитализировать, особенно с подтверждённым объёмом извлекаемых запасов).
Токенизировать актив — выпустить цифровой токен, привязанный к граммам или тоннам редкоземов (аналог золотого стейблкойна).
Закрепить актив как обеспечение под цифровую эмиссию — используя его как базу доверия.

Этот подход уже обкатывается: например, австралийская REE Minerals Ltd. в 2023 году провела пилот по токенизации будущих поставок неодима на блокчейне Polygon . Аналогичный проект был анонсирован в Канаде с поддержкой правительства Онтарио. Это показывает: финансовая система учится воспринимать стратегические материалы как резерв, особенно в цифровом контуре.

Гренландия, Украина и «долг редкоземами»

Контекст становится особенно интересным, если взглянуть на геополитику. Ещё в 2019 году Дональд Трамп выразил заинтересованность в покупке Гренландии — и хотя предложение вызвало насмешки, экономическая подоплёка была серьёзной: в Гренландии находятся крупнейшие в мире неизвлечённые запасы редкоземов . Китай ранее пытался получить эксклюзивный доступ к ним, но столкнулся с сопротивлением со стороны Дании и США.

На момент 2025 года компания Greenland Minerals Ltd. приостановила доступ к ключевому проекту «Kvanefjeld» из-за политического давления, но интерес со стороны США не угас. Аналитики Brookings прямо называют гренландские редкоземы элементом «будущей финансовой автономии» США от Китая .

Похожий сценарий развивается и в отношении востока Украины. По данным Ukrainian Geological Service, в районе Кировоградской области залегают крупнейшие в Европе запасы ильменита, циркона и потенциально редкоземельных оксидов . В 2022–24 годах США поддержали совместные разведочные проекты через US Geological Support Program, включая в них «глубокую заинтересованность в будущем перераспределении стратегических запасов» .

На этом фоне начинает проясняться загадочная риторика о «долге редкоземами», которая всплывала в стенограммах переговоров и аналитике RAND. Это не о реальной оплате «тоннами» — это, скорее, метафора создания долгового инструмента, обеспеченного редкоземом, аналогичного золотым сертификатам прошлого века. То есть: долг или токен не обеспечен валютой, а доступом к сырьевому активу с высокой стратегической ценностью.

Финансовая логика: стратегический металл как цифровой резерв

Современная цифровая эмиссия требует доверия — а доверие опирается на обеспечение. До сих пор это был фиат (в случае CBDC) или золото/биткоин (в случае альтернативных моделей). Но представим:

Казначейство США имеет юридически оформленный контроль над 2–3 крупнейшими залежами REE в Гренландии;
Вводится цифровая валюта — например, Strategic Commodity Dollar (SCD);
В пояснительной записке указывается: «Одна единица SCD обеспечена корзиной резервов, включая физическое золото (40%), биткоин (10%), редкоземельные активы (50%)».

Это не утопия — это уже обсуждаемый сценарий в кругах, близких к SEC, BIS и Казначейству США .

📍 Китай уже реализует подобное: в апреле 2024 г. в Шэньчжэне прошёл закрытый эксперимент, где цифровой юань был привязан к поставкам REE в рамках транзакций с Мьянмой и Казахстаном . В Китае создаются цифровые товарные резервы, включая редкоземы, как часть системы «dual-currency, dual-collateral». Это означает, что финансовые инструменты опираются не только на юань, но и на физические активы, хранящиеся под контролем государства.

Связь с новой эмиссионной моделью США

В «Эпохе твёрдых денег» я писал, как золото, цифровые технологии и политическая воля могут создать новую систему эмиссии, альтернативную ФРС. В этой же логике редкоземы становятся:

Компонентом новой корзины резервов;
Обоснованием для цифровой валюты, имитируемой не ФРС, а Казначейством;
Политическим активом, усиливающим переговорную позицию США в будущем Bretton Woods II.

Если Трамп или его экономическая команда решат продвигать модель, где доллар обеспечен не одним, а несколькими стратегическими активами, то редкоземы станут новым аргументом в этой архитектуре доверия. И тогда знаменитая формула «деньги — это долг» сменится новой:
«деньги — это доступ к контролируемым физическим ресурсам».

Заключение

Как и золото сто лет назад, редкоземельные металлы начинают играть роль не только в промышленности, но и в эмиссионной политике. Учитывая дефицитность, стратегическую важность и концентрацию запасов в немногих точках мира, они идеально вписываются в парадигму материально обеспеченной цифровой валюты. Сегодня они — актив на балансе, завтра — токенизированное обеспечение цифрового доллара. А послезавтра — один из опорных элементов новой глобальной системы расчётов.

Глядя на происходящее, я убеждаюсь: финансовая система XXI века будет строиться не на доверии к институтам, а на контроле над физическими точками опоры — золотом, энергией, редкоземами. И те, кто первыми оформят эти резервы не только юридически, но и цифрово — станут архитекторами нового денежного мира. Мы движемся туда стремительно, и этот маршрут проходит не только через Форт-Нокс, но и через залежи в Гренландии и степи Украины.

Источники:

USGS Rare Earths Statistics and Information, 2024
European Commission – Critical Raw Materials Act, 2023
REE Minerals Whitepaper on Tokenized Supply Chain, 2023
The Guardian – Trump offered to buy Greenland, 2019
Geological Survey of Denmark and Greenland, 2023
Brookings Institute Report – Strategic Autonomy through REE, 2024
Ukrainian Geological Service – Rare Earth Deposits, 2023
USGS & USAID – Critical Minerals Partnership Program, 2024
BIS Working Paper – Commodity-Backed Digital Currency Models, 2024
Caixin Global – China’s Dual-Collateral Pilot (Shenzhen), April 2024