Почему всем вдруг так хочется, чтобы женщины и мужчины поженились
(примерное время чтения: 10 минут)
Прошлой весной в моем районе Департамент парков выкапывал и раздавал зрелые луковицы тюльпанов всем, кто хотела. Я встала в очередь рядом с женщиной, которой на вид было около 60 лет. Пока мы ждали наши луковицы, она весело рассказала мне историю о том, как она впервые посадила тюльпаны одним осенним днем, когда была беременна своим первенцем около 30 лет назад. Она стояла на четвереньках и копалась в земле, когда ее муж вышел на улицу и увидел ее. Она помнила, как он подло насмехался над ней и сказал, что она похожа на автобус – уродливая и низкая, копающаяся в грязи
К тому времени, как следующей весной зацвели тюльпаны, у нее родился ребенок, и она ушла от мужа. Тюльпаны всегда вызывали у нее улыбку, сказала она мне. Они напоминали ей о том, как она обрела свободу
Я много думала об этой женщине с тех пор, как познакомилась с ней несколько месяцев назад, поскольку с тревогой наблюдала нарастающую волну торжественных советов от социологов, экспертов и политиков о том, что ответом на разнообразные беды одиноких американских женщин и мужчин (но особенно женщин) является брак.
Я вспомнила "леди тюльпан" в августе, когда прочитала, пожалуй, самую забавную версию нового периода возрождения супружества в рецензии обозревателя NY Times Росса Даутета на "Барби", где он выразил свою озабоченность по поводу главной героини фильма и ее спутника Кена. Ссылаясь на июльскую статью, опубликованную экономистом Сэмом Пельцманом, в которой исследовался десятилетиями снижающийся уровень счастья американцев – в тот же период граждане вступали в брак реже и в более старшем возрасте – Даутет представил "самое простое возможное объяснение снижения счастья: для женщин, возможно, в первую очередь, и для мужчин тоже, в конечном счете, меньше браков = больше горя"
Далее, Даутет продолжил, "ничто не может иметь такого большого значения для счастья женщин и мужчин, и, действительно, для будущего человечества", как то, смогут ли Барби и Кен превратить свою связь "во что-то взаимное и плодотворное – в мост, связь, брак"
Давайте остановимся на утверждении Даутета: будущее благополучия и человеческой расы зависит от того, решится ли Барби, кукла Mattel, чьи главные кинематографические проблемы включают надвигающийся призрак смерти, сохранение права собственности на свой дом и получение доступа к услугам в области репродуктивного здоровья... выйти замуж за Кена, мужчину, чьи интересы включают лошадей, пляж и чья компания – это особенно важно – Барби, похоже, не нравится. Вообще. В любой момент фильма
Колонка была бы смешнее, если бы не была так похожа на то, как многих детей учили брать генитально недифференцированных нагих Барби и Кена и просто бить их друг о друга, как будто это и есть секс, любовь, связь: некое грубое соединение "мужчины" и "женщины", независимо от того, подходят ли эти две куклы друг другу на самом деле. Еще смешнее, если бы такого рода грубая, принудительная связь не отражала то, как политики обычно навязывают брак – как если бы это было гладкое, расплывчатое образование – в качестве лекарства от неравенства, неудовлетворенности и одиночества, которые преследуют эту нацию
– Возьмите себе жену… Пожалуйста!" – умолял заголовок августовской статьи в Atlantic, основанной на том же исследовании Пельцмана, которое цитировал Даутет, в то время как Дэвид Брукс из Times умолял читательниц "пожалуйста, уважайте прописную истину, если у вас отличная карьера и дерьмовый брак, вы будете несчастливы, но если у вас отличный брак и дерьмовая карьера, вы будете счастливы". Брукс превозносил достоинства готовящейся к выходу книги Брэда Уилкокса, главы Национального брачного проекта Университета Вирджинии, под названием "Найди любовь: почему американки(цы) должны бросить вызов элитам, создать крепкие семьи и спасти цивилизацию". В сентябре обозреватель Times Ник Кристоф выступил от левоцентристов, заявив, что у либералов "слепое пятно" и они "редко обсуждают" преимущества семей с двумя родительницами в браке – смелое заявление газеты, которая только за шесть недель опубликовала три колонки об этом слепом пятне. Три дня спустя Times опубликовала колонку Мелиссы С. Кирни, авторки новой книги "Привилегия двух родительниц: как американки перестали вступать в брак и начали отставать". Затем отрывок из ее книги появился в The Atlantic, а затем Меган Макардл прокомментировала его в колонке The Washington Post
Это не просто класс аналитиков-экономистов-обозревателей, прописывающих брак от любых недугов. Также крайне правые комментаторы и политики продвигают стратегию, направленную на переориентацию (гетеро) брака как организующего принципа американской семейной жизни, обращая вспять прогресс – от легальных абортов к позитивным действиям и разводам без вины виноватых, – который позволил женщинам добиться экономической и социальной стабильности независимо от брака. Это желание было наиболее выразительно озвучено в прошлом году консервативным радиоведущим Стивеном Краудером, который оплакивал тот факт, что его бывшая жена "решила, что больше не хочет быть замужем, а в штате Техас это полностью разрешено"
В этом нет ничего нового. На протяжении веков все, от духовенства до власти, изучали проблемы, с которыми сталкивается эта страна – неравенство доходов, нехватка жилья, детини, испытывающие трудности, хроническое несчастье, – и представляли брак как панацею, которая удобно сдерживает женщин и дает дополнительные преимущества мужчинам
Современный брачный пыл проистекает из 50-летнего сдвига, который впервые в истории Америки привел к тому, что значительное большинство взрослых людей среднего возраста живут без брака. В 1950 году почти 80% домохозяйств в Соединенных Штатах состояли из супружеских пар; в 2020 году эта доля упала чуть ниже 50%. Доля взрослых американок, состоящих в браке, в возрасте от 18 до 34 лет снизилась с почти 60% в 1978 году до почти 30% в 2018 году
Дело не просто в том, что людини не вступают в брак: многие расписываются позже, женятся несколько раз, женятся на людинях одного пола, живут незамужними с романтическими партнершами, самостоятельно растят детинь или какое-то сочетание этих вещей. Дело также не в том, что массы принципиально отвергают брак или что женщины были околдованы шабашем мужененавистнических феминисток. Как признают потребительницы всех мыслимых разновидностей популярного нарратива, многие людини очень сильно хотят жениться и чувствуют осуждение или сожаление, когда они этого не делают
Скорее, дело в том, что вы не можете просто наколдовать стабильные и приносящие удовлетворение романтические обязательства. Более того, достижения в области гражданских прав за последние 75 лет означают, если подходящая пара не находится, то теперь людини все же могут жить полноценной сексуальной, социальной, семейной и профессиональной жизнью вне брака.
Вот почему предпринимаются усилия, направленные на то, чтобы вновь сделать (гетеро) браки повсеместными, включая тотальное наступление республиканцев против либерализованных законов о разводе конца 20-го и начала 21-го века
Более двух третей случаев разрыва отношений среди гетеро происходят по инициативе женщин. Развод по обоюдному согласию не только облегчил им выход из несчастливых союзов, но и кардинально изменил картину домашнего насилия, поскольку "потенциальные насильники знали, что их с большей вероятностью бросят", как утверждала экономистка Бетси Стивенсон. В 2023 году республиканцы из Техаса призвали положить конец разводам по обоюдному согласию, в то время как Республиканская партия Небраски опубликовала заявление, в котором утверждалось, что "развод по обоюдному согласию должен быть ограничен ситуациями, в которых у пары нет детинь". Выступая за отмену подобных разводов в Луизиане, республиканец Николас Джеймс утверждал, что "разрушение брака привело к широкому распространению детской бедности в Луизиане" (штате, где минимальная заработная плата составляет 7,25 $ в час)
Во время промежуточных выборов 2022 года оппонент губернаторки Мичигана Гретхен Уитмер Тюдор Диксон предложил ограничить распространение некоторых книг о разводе в школах и обвинил Уитмер, которая замужем и является матерью двоих детинь, в том, что у нее есть "мечта для женщин" – "работающие женщины-одиночки"
Ясно, что, по крайней мере, отчасти консерваторами движет угроза того, что женщины займут руководящие посты. Когда Роу был смещен, Дж. Вэнс, в то время баллотировавшийся в Сенат, написал в Твиттере: "если ваше мировоззрение говорит вам, что женщинам плохо становиться матерями, но возможность работать по 90 часов в неделю в кабинке в New York Times или Goldman Sachs видится вам чудной либерализацией – вы попали". Такие настроения, как призыв Брукс к читательницам Times уделять больше внимания свадьбе, чем карьере, выдают часть игры: фантазию о том, что возвращение к традиционной семейной структуре уберет женщин с рынка труда, добивающихся высоких результатов
Кирни, экономистка, выразившая опасение, что ее позиция будет воспринята как рефлексивно консервативная, признает в "Привилегии двух родительниц", что определенная экономическая политика, включая налоговый кредит на детинь и субсидированный уход за детинями, повысила бы стабильность семей. Но ее тезис заключается в том, что "двое родительниц, как правило, способны предоставить своим детиням больше преимуществ в плане ресурсов, чем одна родительница в одиночку" и что "семья с двумя родительницами все чаще становится еще одной привилегией, связанной с более обеспеченными ресурсами группами общества". Аргументация Кирни согласуется с аргументацией более откровенно реакционного Уилкокса, подзаголовок новой книги которого о "вызове элитам" свидетельствует о том, как язык классовой борьбы используется в явно консервативных целях. Предоставьте это элитам, вступив в брак – вместо того, чтобы, скажем, облагать их налогами, или объединять в профсоюзы, или перераспределять их богатство путем закрытия корпоративных лазеек
И Уилкокс, и Кирни правы в том, что за десятилетия, когда брак становился все более необязательным, он стал прерогативой богатых. Это институт, который позволяет и без того экономически стабильным стать еще более стабильными за счет объединения их ресурсов. Брак, который когда-то был узким проходом во взрослую жизнь, теперь все чаще служит важным жизненным событием, на которое соглашаются две обеспеченных человеки, обладающих преимуществами сексуальной раскрепощенности, уровня образования, профессиональных достижений и экономической безопасности, а также свободой расторгнуть свой союз, если он окажется неудовлетворительным
Но в чем Кирни и Уилкокс неправы – невероятно, монументально неправы – что решение этой структурной несправедливости заключается просто в поощрении большего числа браков для большего числа людинь. Они путают причину и следствие и неверны в утверждении, что супружеские привилегии являются причиной неравенства, а не его дальнейшим симптомом
Рассматривая исследование Пельцман в ее статье в Atlantic прошлым летом, Ольга Хазан отметила, что одна из точек зрения предполагает, что дело не в том, что брак делает людинь счастливыми; дело в том, что счастливые людини с большей вероятностью вступят в брак. Я бы добавила, что, поскольку брак больше не является обязательным, в него часто вступают по счастливым причинам – когда вы влюблены в человеку, которая, кажется, вам подходит – а не потому, что, скажем, вы молоды и беременны и этого требует ваше сообщество
Легко понять, почему решение о браке так привлекательно. Подобно тому, как говорят людиням, что это их обязанность – бороться с климатическим кризисом с помощью бумажных соломинок, это снимает с них ответственность за широкие и системные реформы, намеренно возлагая ее на отдельных людинь и их интимное поведение
В дополнение к регрессивности, призывы людинь вступать в брак – как это делали администрации Джорджа У. Буша и Барака Обамы с помощью программ обучения браку стоимостью в миллиарды долларов – попросту не работают. Но есть виды льгот, которые могут быть законодательно закреплены и помогли бы справиться с кризисами удовлетворенности и неравенства ± расширение систем социальной защиты, укрепление трудового законодательства, изменение нашего налогового кодекса, пересмотр жилищной политики, обеспечение доступности образования, предоставление оплачиваемого отпуска и ухода за детинями, переосмысление системы уголовного правосудия, восстановление репродуктивной автономии – все это сложный рецепт. И это полностью противоречит консервативной программе, которая заключается в возвращении структуры власти в этой стране к тому, какой она была до потрясений середины 20-го века
В отличие от Кирни и Уилкокса, многие исследовательницы обнаружили, что структура семьи с двумя родительницами сама по себе не приносит семьям экономических выгод. Как написала в 2021 году социологиня из Гарварда Кристина Кросс о своем собственном исследовании результатов образования, в частности, для чернокожих студенток, "не было никаких различий в полученных оценках, вероятности повторения курса и частоте отстранения от занятий между чернокожей молодежью из семей с низким доходом и двумя родительницами и их сверстницами, выросшими в малообеспеченных семьях с одной родительницей. Однако молодежь из обеспеченных семей с двумя родительницами получала лучшие оценки, с меньшей вероятностью перепроходила курс и имела гораздо более низкие показатели отстранения от занятий"
Между тем, Дэдрик Уильямс утверждал, что акцент на структуре семьи как объяснении экономического расслоения помог скрыть расовые различия в благосостоянии и расистские политические решения, которые оставляют чернокожие и латиноамериканские семьи в экономически невыгодном положении, независимо от того, возглавляются ли они супружескими парами. Он отмечает, что чернокожие и латиноамериканские пары с детинями "имели значительно более низкий средний уровень благосостояния (16 000 долларов и 18 800 долларов) по сравнению с белыми парами с детинями (161 300 долларов)". В 2014 году, отмечает он, "чернокожие детини с женатыми родительницами в три раза чаще жили в бедности, чем белые детини с женатыми родительницами, в то время как латиноамериканские детини с женатыми родителями имели в четыре раза больше шансов жить в бедности, чем их белые сверстницы". А Дэвид Брэди, Райан Финниган и Сабина Хабген утверждали, что именно это увеличивает уровень бедности в семьях с одной родительницей в США. Дело не в структуре семьи, а в экономической политике, которая наказывает домохозяйства с одной родительницей: "Наш политический выбор приводит к тому, что семьи, возглавляемые матерями-одиночками, на 14,3 процента чаще оказываются бедными, чем другие семьи"
Дело не в браке – дело в деньгах, а также в расистской и экономически несправедливой политике, из-за которой у некоторых американцок их с самого начала остается все меньше, независимо от их семейного положения. Для тех, у кого есть деньги, брак скорее поможет иметь их еще больше; для тех, кто находит хорошую пару, партнерство приносит много эмоциональных и социальных выгод. Но в первую очередь вам нужна стабильность – деньги, работа, жилье и мед. обслуживание. И это те вещи, которые американское правительство, особенно американские правые, не хотят предлагать своему народу
Что, кстати, напрямую связано с представлением консерваторов о браке как о способе все исправить. Ведь что делают те одинокие женщины, против которых выступают республиканцы? Они голосуют против республиканцев. И республиканцы это знают. В эфире Fox News, через несколько дней после промежуточных выборов 2022 года, Джесси Уоттерс высказалась откровенно: "Одинокие женщины опережают демократов на 30 пунктов… Поэтому нам нужно, чтобы эти дамы вышли замуж. Пришло время влюбиться и просто остепениться. Ребята, идите и подарите им кольцо"
Или, перефразируя Росса Даутета: "Давай, Кен. Сделай что-нибудь взаимное и плодотворное. Мост, связь, брак, и пока ты этим занимаешься, у нас есть еще один избиратель-республиканец"