Чувствовать себя женщиной
(примерное время чтения: 5-6 минут)
В недавнем прошлом, если бы меня спросили, как это ощущается — быть женщиной, я бы решила, что мне задали философский вопрос. Но со временем уверенность в том, что можно «чувствовать себя женщиной», росла и скоро стала истиной и фактом, не требующим доказательств. Я не могу понять, что имеется в виду под словами «я чувствую себя женщиной», хотя я женщина, так что я решила разобраться сама.
Что это значит — чувствовать себя женщиной? Сейчас расскажу.
У меня есть фотография, на которой мне семь или восемь лет. На ней я стою на фоне залитых солнцев сосен. Я одета в любимый наряд — короткие красные шортики и красный топик с бантиком на животе. Я широко улыбаюсь. Ноги у меня тощие и загорелые за долгое лето, на них бело-розовые шлёпки — до сих пор помню, какая у них была упругая и мягкая подошва.
Глядя на фото сегодня, я также вижу, как из тени деревьев надо мной нависает конец детства.
Пролетели три года, у меня начала расти грудь, и я первый раз в жизни почувствовала стыд за своё тело.
Казалось, раз — и внезапно я перестала быть маленькой девочкой. Я перестала быть ребёнкой.
Я поняла, хоть и не могла себе этого объяснить, что с этого дня все мои действия и решения попали под прицел критики и издёвок.
Лет в одиннадцать я носила такой же короткий топик, как на том фото. Мне он очень нравился, был удобный и двигаться не мешал, но, когда я его надевала, на меня сыпались замечания от взрослых, на которые я сердилась из-за непонятного стыда.
Мне говорили: «В твоём возрасте такое уже неприлично носить. Он же может задраться. И чего ты так хочешь изображать взрослую? Сейчас девочки слишком рано строят из себя женщин. О, ты снова в ~этом~ топике?».
Я задумывалась над каждым таким замечанием и размышляла, что же со мной не так. Очень медленно и окольными путями я додумалась, что моё тело стало сексуальным без моего ведома и желания.
Как я стала такой мерзкой? За что мне такое проклятие, такое неприличное тело? Почему мальчишкам с нашей улицы можно спокойно рассекать на скейтах без футболок, а мой короткий топик теперь что-то значит? У меня самой ещё не было сексуальных желаний (я играла в бутылочку, но совершенно равнодушно, только чтобы не отрываться от компании), но сексуальные желания на меня навязали.
Как я потом поняла, быть женщиной значит быстро и несправедливо лишиться детства, но поняла я это после переживания дисфории и тяжёлого стыда за своё тело.
Прежде я думала, что пройду переходный возраст и взросление и начну чувствовать себя женщиной… но этого не было. Вместо этого начало подросткового возраста дало понять — моё тело стало сексуальным объектом и посылало всем сигналы, которые были мне неподвластны.
Я хотела попросить маму купить мне лифчик, но слишком стеснялась. Буря чувств в отношении тела мешала мне произнести те слова, которые я отчаянно хотела сказать. Прошла целая вечность, и наконец мама сама предложила мне купить лифчик. До сих пор помню ужас и стыд в магазине: мама неуклюже хватает с витрины «детский» лифчик, я стою, уставившись в пол, а сердце колотится как бешеное и подступает к горлу.
Тем временем я приучилась сутулиться, носила несколько слоёв одежды, выбирала мешковатые футболки и кофты и привыкла одергивать одежду спереди, чтобы она не облегала растущую грудь. Мне казалось, что в лифчике грудь перестанет быть такой вызывающей, и я перестану думать, что со мной что-то не так, однако спорт и уроки физкультуры даже с лифчиком были невыносимы. Я до жути боялась, что бег и прыжки в моём исполнении примут за демонстративную сексуальность. Мне постоянно хотелось извиниться за своё непристойное поведение и вид.
Я никогда не просила у мамы прокладки или тампоны, поэтому месячные стали ещё одним источником тайного стыда. Я покупала средства гигиены, когда у меня были деньги, а когда не было, использовала туалетную бумагу. Когда мне было примерно пятнадцать, мама спросила, не начались ли у меня месячные, но я отказалась отвечать. В месячные я ненавидела выходить из дома. Я ненавидела своё тело за то, что оно предало меня, за то, что я не могла его контролировать. Когда у меня были месячные, я придумывала разные оправдания, чтобы не ходить на физкультуру и не встречаться с подругами, — часто потому, что у меня не было прокладок или тампонов.
К моему ужасу, грудь продолжала расти и стала большой. На меня сыпалась смесь из одобрительного и неодобрительного внимания мальчиков и мужчин.
Однажды мы с подругой вечером шли домой из кинотеатра. Мне тогда было лет четырнадцать. Мы заглянули в маленький ресторанчик и попросились в туалет. Управляющий, добродушный мужчина средних лет, охотно нас пустил. Подруга пошла в туалет первой, а я осталась ждать у бара. Мужчина спросил, в какой школе я учусь, задал ещё пару непринуждённых вопросов. Потом достал стакан, бутылку алкоголя, и налил его доверху. «Держи», — сказал он и пододвинул стакан мне. Я посмотрела на него, а он подмигнул.
Я выпила, радуясь, что со мной обращаются, как с взрослой, и стараясь не сморщиться от горького вкуса.
«Ну, а теперь ты покажи мне грудь», — улыбнулся мужчина.
Я промолчала. Через секунду вернулась подруга, и я ринулась в туалет, подгоняемая страхом и смущением. Знаю, нельзя было оставлять подругу с ним, но я боялась отреагировать как-то иначе, чем показной храбростью.
Вернувшись из туалета, я схватила подругу под руку, крикнула: «Спасибо! До свидания!», и мы вышли на улицу. Я рассказал ей о случившемся, но подала всё как забавную историю. И мы посмеялись над этим, как над забавной историей.
Все женщины понимают, что этот опыт едва ли можно назвать редкостью. Со мной случалось много чего, описывать будет слишком долго; некоторые события были ещё хуже и сопровождались насилием. Мужчины просили меня делать всякое, заставляли меня делать всякое, делали со мной всякое или угрожали сделать. Слишком долго я молча соглашалась с тем, что моё тело приглашает к такому само по себе.
Когда тело вышло из-под моего контроля, я очень злилась. Грудь росла, матка кровоточила. И из-за тела, моего нечистого, мутировавшего вместилища, все почему-то стали думать, что каким-то образом изменилась и я сама. Или что — прежде я тоже верила, что это правда — я своим телом посылаю сигналы желания и согласия, хотя я всё ещё была ребенкой.
Конечно, множеству женщин приходится куда хуже, и они переживают события гораздо более страшные. Я не могу говорить за них, но могу сделать вывод, что опыт бытия женщиной силой накладывается на нас извне.
Выше я написала, что испытала дисфорию и тяжёлый стыд за своё тело. Отголоски его до сих пор меня преследуют, хотя мне уже за тридцать. Я мечтаю об андрогинном теле, которого у меня никогда не будет (хотя умом я прекрасно понимаю, что никакое телосложение не спасает женщину от женской судьбы).
С возмущением не ненавистью к себе я отмечала, как коллеги-мужчины поглядывают на мою грудь. Кормление грудью превратилось в многомесячный кошмар дисфории вдобавок к типичной боли и проблемам. Ненависть к себе провоцировалась множеством часто банальных триггеров.
И я пока не знаю, как с ней справиться. Я нахожу для себя то, что утоляет мою боль, а это в том числе радикальный феминизм и радфем-сообщества.
Мне стало легче, когда я смогла открыто поделиться тем, как мы в наших телах проживаем эту жизнь, и обсудить, как женское тело — от которого никуда не деться — часто определяет отношение к нам и наше благополучие.
В конце концов, что я могу знать о том, что значит чувствовать себя женщиной, кроме осознавания того, как на меня реагируют другие — в основном мужчины? Ничего. Я знаю только, что значит чувствовать отношение к себе как к человеке с женским телом.
Что значит чувствовать себя женщиной? Не знаю. Я не верю, что такое чувство есть. И я пока не слышала разумный или удовлетворительный ответ на этот вопрос.
Не имея женского тела, невозможно стать женщиной. Не существует никакой магии и никакого ритуала, который мог бы изменить физическую реальность.
Быть женщиной — это не чувство. Быть женщиной — это факт бытия.