Диктаторы танца (статья 1. Дидло)
Как известно, первым отечественным балетмейстером был Иван Иванович Вальберх. Он родился в Москве, учился танцевать у итальянца Анджолини, унаследовал многие роли француза Ле Пика и получил должность балетмейстера в Петербурге. В 1794 году он сам начал вести мужские и женские танцевальные классы, соединив старые итальянские приемы с новыми французскими, добавив пылкие характеры со странными причудами судьбы, – так и получился русский балет. Работал Иван Иванович до 1819 года.
Но в 1801 году в Петербург был приглашен зарубежный балетмейстер Шарль Дидло, который начал работать с Вальберхом бок о бок, и Иван Иванович благородно признал соперника, превосходящего его по таланту. Но более верно сказать - по организаторским способностям и по способностям добиваться своих целей, и… Проще говоря, его называют первым диктатором в национальном балете.
Шарль-Луи Дидло родился в 1767 году в Стокгольме, где обучался танцу и, будучи ребенком, выступал в Королевском театре Швеции в детских ролях балетных постановок. Юное дарование заметили и отправили на дальнейшее обучение в Париж. Учителем Шарля стал Жан Доберваль, именитый танцовщик и балетмейстер, тяготевший к предреволюционным преобразованиям во французском балете в пользу реализма.
Уже в 1788 году Дидло поставил свои первые балеты в столице Англии. Обретя затем внушительный опыт в различных городах, в 1801 году он прибыл в Петербург с репутацией профессионала своего дела. Здесь и развернулась его полновластная и почти свободная творческая деятельность до 1829 года (с пятилетним перерывом с начала Отечественной войны), закончившаяся, однако, отставкой, в связи с конфликтом с дирекцией императорских театров.
Свобода широкого творческого самовыражения Дидло в России подразумевала все этапы подготовки и реализации постановок. Для петербургского балета он был всем - и автором спектаклей, и постановщиком, и художественным руководителем, и преподавателем и, до определенного времени, конечно, танцовщиком. Искусству он посвятил всего себя без остатка.
«Театр уж полон, ложи блещут…»
Деятельность Шарля Дидло для петербургского балета выпала на период расцвета творчества А.С. Пушкина. Александр Сергеевич посещал в Петербурге именно его спектакли.
Знаменитые строки из первой главы «Евгения Онегина» были написаны после просмотра поэтом балета «Зефир и Флора», где Авдотья Истомина (русская танцовщица, ученица Дидло), танцевала соло:
И вдруг прыжок, и вдруг летит,
Флора – богиня цветов, - и Авдотья была как раз в окружении нимф и кордебалета из цветов, - прелестный утренник, увековеченный поэтом. Стоит, при этом, обратить внимание что Пушкин включал в свои произведения, в основном, имена только таких людей, как Данте или Гомер, Феокрит или Адам Смит. А здесь, наравне с ними, появляется Истомина - простолюдинка без отца и матери, черноглазая красавица!
«Кто не помнит поэтических стихов в «Онегине», посвященных описанию танцующей Истоминой?» - писал В.Г. Белинский. Стихи эти и сейчас помнят все, а наизусть знают многие. Для тех, кто разбирается в хореографическом искусстве, стихи содержат настоящий клад сведений, потому что портрет танцующей Истоминой, нарисованный Пушкиным, отличается реалистической точностью деталей. Танец воспроизведен чрезвычайно конкретно: «Одной ногой касаясь пола, другою медленно кружит» - rond de jambe; «То стан совьет, то разовьет и быстрой ножкой ножку бьет» - renversee, battement battu. Очевидно, что развитие выразительных средств хореографии и лексика танца были на высоком уровне. А это требовало огромной дисциплины внутри коллектива, а соответственно и верной и точной его организации.
Об истории балета «Зефир и Флора»
В своем творчестве Шарль Дидло нередко обращался к популярному сюжету музыкального театра своего времени. Анакреонтический балет «Зефир и Флора» хореограф ставил и в Англии, и во Франции, но именно в России постановка особенно прославила автора и даже обрела несколько вариантов сюжета. Зефир, древнегреческий бог западного ветра, с соответствующим ветреным характером, был очарован Флорой, богиней цветов. Но отправляясь на поиски возлюбленной он быстро забывал о ней, поскольку отвлекался на нимф, отдыхающих на поляне, и танцевал с ними. А затем, как только появлялась Флора, клялся ей в верности. Эти шалости не оставались без внимания Амура – тот отнимал у Зефира крылья и отдавал их Флоре, позволяя ей улететь. Зефир каялся, обещал исправиться и всё же заслужил благословения Венеры на брак с Флорой, и богиня сопровождала новобрачных на Олимп.
Зрители оставались в восторге как от изящества сюжета легенды, так и от тонкой, поэтичной интерпретации постановщика: главный герой с крыльями и частично обнаженным торсом прилетал на сцену сверху, спускаясь к живописно спящим группам нимф. Наряды балерин, включая исполнительницу Флоры, были легкими и свободными, при движении были хорошо видны их ноги в телесных трико. Волосы исполнительниц нимф были либо убраны в прическу греческим узлом, либо оставались распущенными локонами с цветами в качестве украшений. Публику, несомненно, завораживал стремительный танец Зефира с нимфами, в котором девушки то убегали от него, то, наоборот, распалялись и бросались вдогонку. Хореографию отличали замысловатые переходы и большое разнообразие поз.
Что касается музыкального сопровождения, Дидло, конечно же, не отставлял без особого пристального внимания столь важный для постановки элемент. Хореограф почти не прибегал к сборной музыке и специально для своих балетов заказывал музыку у композиторов - с целью достижения единой музыкально-хореографической драматургии постановки. Нередко он сотрудничал, например, с творившим в Петербурге Катерино Альбертовичем Кавосом. По заказу хореографа композиторы писали музыку определенной продолжительности и в определенном размере.
Воспоминания
Адам Глушковский (первый балетмейстер Большого театра в Москве) воспитывался в доме Шарля Дидло, и оставил замечательные воспоминая о своем учителе, которые написаны на дореволюционном языке и представляют собой неимоверную ценность с точки зрения хореографического искусства
